…Привет, поэт, ну как твои дела? Небось, оголодал в своём застенке. Ты ж завалил
два письменных стола кубическими метрами нетленки. Растёт, и не по дням, а по часам твоих
произведений кубатура… Дружище, ты задумывался сам, кому нужна твоя сетература?
…Читателям? Уволь. Им вечно лень вникать не только в стих, а даже в сонник, твоя космогоническая
хрень нужна им как корове Панасоник, как зайцу грабли, как ежу перо,
как синхрофазотрон твоей квартире. А ты своё кровавое нутро стремишься предъявить как можно шире.
…Поэтам? Не смеши и не мечтай, Им всем плевать на вязь ажурных строчек. В сетях интриг,
разборок, ссор и тайн им без тебя хватает заморочек. Дерзай, паяц,
кричи, беснуйся, плачь, доверься ритмам, рифмам, антитезам… Слова от
душ отскочат, словно мяч от крыш, покрытых кровельным железом.
…Выносишь боль на их пристрастный суд сплетением анапестов и ямбов… Считаешь,
от безвестности спасут потоки бесконечных дифирамбов? Вкушая восхитительный елей, ты
вознесён, паришь, от счастья тая, не думая, что стал ещё бедней - тебя в меду купают, НЕ ЧИТАЯ!!! И, кланяясь
распутнице-судьбе, потрёпанный, нетрезвый и опальный, ты тщишься доказать хотя б себе, что круче
всех в пустыне виртуальной. Но каждой титулованной «звезде» слюнявишь зад с усердием обмылка, не ведая,
что в чьей-то бороде уже змеится подлая ухмылка. Готовы вилы, колья, топоры для тех, кто
вознамерился в нирвану, борясь, согласно правилам игры, за рейтинги, пустые как карманы.
…А если б хоть однажды не солгал, набив ступни о царские пороги, то был
бы он - ответный мадригал? Не думаю. Скорее - некрологи.
…Сварганят вместе траурный обряд, швырнув на холмик вяленький цветочек. Ведь зло обычно
стаями творят, добро - прерогатива одиночек. И скажут: «Он погиб, не заслужив ни почестей,
ни денег, ни софитов…»
Твори, поэт, пиши, покуда жив, для сетевого кладбища пиитов…
В зарю влюбиться - безрассудно!
Поэта же таков удел!
И от того вдвойне мне трудно,
Исполнить то, чего хотел.
Луну пленить в любви готов
И опрокинуть в ветер синий,
Повесив ожерелье снов
На шею неземной богини.
Я ночью мудрая сова,
В заре я жаворонок смелый.
К чему высокие слова
Ведь за окном давно день белый?
Где-то в мире, где ветры бушуют и нету покоя,
Там, где вьюги завьюжили, всё окуная в снега,
Ты идёшь напрямик через белое, снежное поле
И в безмолвии глухо шумит над тобою пурга.
Колокольни твои почернели от скорби и боли.
Только колокол медный всё так же натужно гудит,
А над пропастью где-то твои утомлённые кони
Всё несутся, пытаясь тебя оторвать от земли.
Ты от солнца ослеп, стал глухим от гудения ветра,
Всё, что видел и слышал и знал, изменилось давно.
Ты решил умереть, чтоб остаться живым человеком,
Ты решил уцелеть, чтоб остаться… смертям всем назло.
Стая серых волков вновь укрылась в лесу от погони,
Защищая щенков от бессмысленной травли людей.
И всё так же несутся твои привередливо кони
Обгоняя ветра, разгоняя пургу и метель.
Оборвалась струна… и осталась гитара калекой,
Ты ушёл, нам оставив охрипшие песни свои.
Кто-то тихо сказал: «Как же так, был и нет человека,
Лишь со старых бобин его голос устало хрипит?»
Всё, что спеть не успел - за тебя допоют поколенья
И доделать сумеют всё то, что тобою не до…
И услышит глухой, и прозреет слепой, без сомненья,
Когда мир посетят твои вера, надежда, любовь.
5−6.06.1994
Мой друг, я помню детства
Светлый миг,
Наш двор всегда звучал
По детски звонко.
Прожив до зрелых лет, душой
Постиг,
Мне без тебя, бывает одиноко.
С кем я ещё так погоняю мяч?!
С кем убегу от хмурого соседа?!
Кому скажу, по дружески - Не плачь!!!
С кем буду, воевать аж до обеда?!
Твоя победа, мне совсем не в грусть,
Жизнь принесёт немало поражений…
И пусть!!! И пусть!!! И пусть!!! И пусть!!!
И пусть!!!
Мужчины рождены для достижений!!!
В том нет сомнений - дружба на века!
Мы не звоним, не пишем, забываем…
В моей руке мой друг, твоя рука,
Душой твой смех как в детстве Узнаваем…
Мы оставляем в прошлом, нет, не всё,
Берём с собой, всё лучшее в придачу.
И ты мой друг, возьми с собой моё,
Нет - лучше наше детство, на удачу!
Автор: Резниченко Максим Сергеевич
Как запредельно высоко,
ни чувства, ни единой мысли,
а время пулей над виском,
не разделённое на смыслы.
В долгу у вечности Поэт
и здесь у божьего престола
зажжётся рифмы дивный свет,
и грянет колокол глагола!
…и он говорит мне: «Ты в текстах такая разная:
то миссис Уныние, то неземной огонь».
«Стихи, - отвечаю, - это всегда фантазия.
Несбывшихся чувств очаг, мой способ осилить боль».
А он улыбается: нет, мол… «Они всегда о тебе!
Ведь автор всегда незримо идёт меж строк».
Конечно, иду… Но только в моей обычной судьбе
всё проще и тише. И у всего свой срок.
А он вздыхает: «Как жаль, что не пишешь ты обо мне.
Мне было бы так любопытно себя узнать
в какой-нибудь из твоих историй, как бы во сне,
как будто другую жизнь я мог проживать».
И я улыбнусь… Ах, друже… Вслух этого не скажу,
не надо в твоей судьбе устраивать цирк.
Но ты между строчек вьёшься везде, подобно ужу…
Когда на шепот перехожу и когда на крик…
Фантазия? Да… Ведь жизнь-то такая разная:
тебя и меня разводит и прячет след.
Вот только стихов от этой моей фантазии
мне хватит на тысячу долгих и тихих лет.
ПРОСВЕТЛЁННОСТЬ
(Светлой памяти Аллы Айзеншарф)
Глупцы, лишённые сомнений,
Резвы, шумны на этом свете,
А просветлённый, чистый гений
И тих, и прост, и незаметен.
Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом, но уже второй был олухом.
Анненский. Немногие его назовут любимым поэтом (он не для всех). Известен стал благодаря Вертинскому, который написал музыку к его стихотворению. У него странное положение во всей русской литературе. Анненский - это интонации. Анненский - это душа, одинокая, скрытая. Это задавленный стон и нежное над всем этим небо.
Поэт без Музы - не поэт…
Он, как без пули пистолет,
Тот, что на выставке страдал,
Забыл уже, когда стрелял.
Поэт без Музы - не творец.
Он, как без золота ларец.
Видна снаружи красота,
Заглянешь внутрь -пустота.
Поэт без Музы одинок,
Он, потерявший ключ, брелок.
Сердца людей им не открыть,
Великих строк не сочинить…
Пожалуйста, цените их живыми!
Всех тех, кто может сердцем согревать,
кто вам поёт, и пишет, и глубины
в умах и душах может освещать.
Пожалуйста, пока сердца их бьются,
им не жалейте добрых слов в ответ.
Их имена стучатся в венах пульсом -
цените, охраняйте этот свет.
Прошу вас, говорите, не жалейте!
Ведь критикам-то слов дурных не жаль.
Хвалите, обнимайте, сердцем грейте,
дарите щедро добрые слова!
Цените их. Ведь вдохновенье хрупко,
его разбить, не уберечь - легко.
Тонки, как ветви, музыкантов руки,
а у поэтов - трепетно перо.
Светите им овациями зала,
цветами и улыбками, всегда!
Чтоб их душа цвела, не умолкала,
чтобы звенел и голос, и струна.
Отдайте им всю искренность восторга,
как вам они самих себя дают.
Цените их, любите, ради Бога,
ведь целый мир они в сердцах несут.
друзья не трогайте поэта
он так обидчив так раним
что собственно в конечном счёте
хер с ним
Полуфортуна. Полуслава.
Полупоэт - ты не акын,
Тебя стесняется держава,
Считай, ее ты полусын.
Жить, сочинять тебе охота
Полустихи иль полубред,
С настойчивостью идиота
Ты оставляешь полуслед.
Вопишь о доле горемычной,
Ты рудиментами грозя.
Вселенной это безразлично,
Тебя исправит мать-земля…
СМЕРТЬ ПОЭТА
(Посвящается Леониду Аронзону)
В согласии с солнцем, морями, горами
Поэт средь людского броженья не лишний:
Он просто беседует с миром стихами,
Что дарит ему в горних высях Всевышний.
Он любит красавиц до самозабвенья
И тех, что не очень - лишь были б охочи,
Ему под луною за редким везеньем
Знакомо паденье с вершины, как прочим.
В пургу и под звонкое пенье капели,
Глядя в просветлённые Г-сподом лица,
В поэтов стреляют, порой, на дуэли
За острое, резкое слово ревнивцы.
Шагает в атаку поэт штыковую,
Под бомб и снарядов истошную песню,
И ловит свинцовую подлую пулю,
И падает замертво в вечности бездну.
Поэт свои строки на зонах читает,
Внимают ему и убийцы, и воры:
Слова, словно ангелы, робко витают
И гасят касаньем привычные ссоры.
Поэт погибает в больничной палате,
Шепча пред уходом последние строфы,
И метр до окна от скрипящей кровати
Сравним с бесконечным путём до Голгофы.
Поэт - и волна, и оазис, и ветер,
Изгой, зачастую, бесстрастной Отчизны.
Не может быть горше картины на свете,
Коль режет он сам нить загубленной жизни.
Как Поэту скажу Поэт,
что я не поэт, да и ты,
мож, чтоб был в поэзии след,
бросить свиньям крутить хвосты?