Как акции, упавшие в цене,
былые голоса скучны и прЕсны,
и вкладчикам уже не интересны
на бирже Вдохновенья в сентябре.
Дефолт… /дефолт?/
Инфляция имён — поэзия, обманутая солнцем.
Обвал листвы — осеннее банкротство
напомнит нам, что «кризисом растём» —
… не вверх, так вниз, срываясь в акростих.
Пусть банк Имён был крайне ненадёжен,
но лес уже расстался с прежней кожей
и ставки будет делать на других:
проверенных в метелях и штормах,
прожжённых в испытаниях… и верных.
А прочим… прочим действовать на нервы
… /без умысла/… хоть впрочем, ну их нах.
Мистерия разбросанных купюр
у ног продрогших рощ осиротевших —
обманутых, но вовремя прозревших
/презревших гардеробы от кутюр/
И скинувших парадную листву
в смиренной наготе невозмутимых.
Дефолт.
Что ни листок — живое имя,
скользнувшее безвременно во тьму.
По листьям — как по трупам /моветон/
бреду одна сквозь лес, не замечая, что…
медленно на горло наступаю
плеяде обесцененных имён.
Я стала взрослее и, знаете, ярче рассвет.
А мне говорили, что счастья и радости нет.
Что лето проходит и осень в душе настаёт,
А мне очень нравится листьев хрустящих полёт.
А мне говорили: «С открытой душою нельзя!»
И, знаете, правда, меня предавали друзья.
Меня подставляли и в спину толкали, ну что ж,
Лишь то, что имеешь в себе, то другим отдаёшь…
А я не толкаю и с детства умею прощать.
И мысли хорошие любят меня навещать.
А мне говорили: «В беде не помогут, не жди!»,
Но мне помогали чужие сильней, чем «свои»!
Не осень грустна, а печальны глаза у людей.
А осенью дома уютно под песни дождей…
А мне говорили: «Любви не бывает!» Ну, да!
В закрытое сердце она не придёт никогда…
А мне говорили: «Молчи, не пиши чепуху…»
Советчикам всем от меня — поэтический «хук».
Мне некогда спорить, приятнее — радость дарить…
И делать добро — интереснее, чем говорить…
Трогают пальцы струны,
Льётся мелодий вязь…
Весь этот Мир подлунный
Дышит тобой сейчас
Каждый вдох- выдох —
Первый
Сердца неровный сбой
Струны- всего лишь тело
Душу ты взял с собой
Видишь — они же плачут
Искренне, горячо…
Тонет сомнений мячик
Камнем ложась на дно…
Черный привычный омут-
Прошлых потерь круша
Слышишь, как небо стонет —
Это поёт душа…
В людях плохо не то, что все они совершают ошибки, это естественно. Плохо то, что подавляющее большинство этих людей, не умеют и не хотят свои ошибки признавать!
Давай, влюбляйся в меня до беспамятства, а то шо ты как это самое?
Все сходят с ума.
Некоторые от меня.
Другие без.
Бывают вкусные люди.
С ними вкусно всё: поцелуй, ласка, объятия, разговор, кофе.
Вкус таких людей не забудешь.
Иногда кажется, что людям не только известны все твои мозоли, на которые можно смачно наступить, но они и соль с собой носят, чтоб, наступив, ещё и посолить. А напоследок — грабли очередные под ноги кинуть.
Глупые люди не идут на уступки
Эта история грустная, но простая: вместо семьи он родился в собачьей стае. Там не жалели, когда он скулил и плакал. Вместо объятий — игрушку, как кость собаке.
Он научился не выть и стоять по стойке. Вырос вожак, зубы сталь и два метра в холке. Строгий ошейник стал галстуком от версаче. Бывший щенок никогда ни о чем не плачет, знает команды, вцепляется прямо в горло, статный, породистый, преданный, верный, гордый.
Свой поводок перерос и давно не носит. Сам для щенков вместо ласки бросает кости. А по ночам, прижимаясь щекой к подушке, он вспоминает щенячьи свои игрушки.
Вот самолёт, он железный и всем на зависть. Что ж ты не рад? Мама с папой ведь так старались. Неблагодарный! Ведь мы тебе — что угодно!
Если обнять самолёт, самолёт — холодный.
Вот тебе мячик, иди поиграй с друзьями. Что ты скулишь? Выйди вон и отстань от мамы. Он отстаёт, он послушный хороший мальчик. Он, обнимая, проткнул коготками мячик.
Утром проснётся, рыкнёт на щенков и суку. Мог бы погладить — но снова отдернет руку. В стае смогли воспитать из щенка мужчину.
Только любить почему-то не научили.
Зачем пытаются понравиться всем? Этими попытками могут лишь оттолкнуть.
Мы всю жизнь стремимся убежать от себя и прийти к себе. Убежать от своих страхов, сомнений, обид, порабощающих страстей. И найти себя умеющего прощать, любить, понимать других и жить с миром в душе.
Мужчина всегда будет там, где вам хорошо…
Священная заповедь — не убий.
Законы тоски земной.
Мужчины, погибшие от любви,
Пребудут всегда со мной.
Я помню откуда они взялись.
Я помню — ушли куда.
Страницы написанных мною лиц.
Чернильные города.
В бреду, на рассвете, исподтишка —
Посмертные визави.
Они присягнули моим рукам
И пальцы мои в крови.
Не чувствуя неба, они парят,
Сжигая картину дня.
Срывают стоп-краны и якоря,
Считая своей меня.
У каждого первого свой итог —
Герои горят дотла.
Последнее слово в пределах строк.
За гранью добра и зла.
Когда осень отмоется в ливнях,
И признаки лета,
В нас останутся памятью
Листьев на мокром асфальте
Горизонт разольется кармина янтарным букетом
Взбудораженный ветром бореем
неистовым
жадным…
Станет солнце светлее
а небо как в капельках воска,
Фиолетово-синим
с оттенками лунной сусали…
И в клетушках домов, сохраняя свой маленький остров,
Наше лето уснет в аромате плодов, как в нирване…