В Петербург приезжают увидеть Дворцовый мост, распахнувший пролеты объятиям белых ночей, приезжают с надеждой удачу поймать за хвост и навек остаются — бессильны рецепты врачей.
В Петербург приезжают и дань отдают волшебству, восхищаясь величием вечно-застывших грифонов, и монетки — на счастье — горстями кидают в Неву, соблюдая обычаи строже, чем своды законов.
В Петербург приезжают найти вдохновение свыше, потеряться на Невском в танце раскрытых зонтов, по счастливой случайности, утро встречать на крыше, согреваясь в компании теплых дворовых котов.
В Петербург приезжают с улыбкой, без всякого повода, просто чувствовать тяжесть его дождевых облаков. И не стоит искать аргумент против веского довода — в Петербург приезжают влюбиться… Во веки веков.
Город ночной остывал от лета,
Осень входила неосторожно,
Осень свои оставляла краски, где было можно.
Город ночной замигал фонарями,
Город нисколько не сопротивлялся,
Осень спокойно прошла меж нами, и ты ей сдался.
В гордом одиночестве можно и в городе одичать.
В городе хмуро и сыро,
Мокрые листья и лужи,
Ты был мне очень нужен,
Как же давно это было…
Девиз города — стройка на время, ляляля навсегда
Город хандрит моросящим дождем и стужей,
Словно печали круги по холодным лужам,
Если тебе мой номер уже не нужен,
Просто его удали.
В окнах дожди рисуют свои сюжеты,
Лучшие фильмы просмотрены, песни спеты,
Раньше мы вместе встречали с тобой рассветы,
Часами могли говорить.
Кому же теперь признаешься в любви, мой милый?
А помнишь, как все между мной и тобою было?
Самой бы себе поверить, что все забыла,
Только вот не могу.
А дождь затяжной превращается в снег под вечер,
Мне все говорят, в нашем случае время лечит,
Но если ты вдруг позвонишь и предложишь встречу,
Все брошу и побегу.
Новый город не лечит душевные раны,
Было думать об этом слишком наивно.
Даже если разъедемся в разные страны,
Это вовсе не перспективно
В старых книгах написано столько сюжетов
Про любовь, про надежду, мечту и счастье,
Столько разных красивых стихов у поэтов,
В них мы будем встречаться.
Только все города друг на друга похожи,
Этот, видимо, будет не исключение,
Ведь я вижу тебя в каждом встречном прохожем
В новом городе в старых сомнениях.
В летнюю копилку воспоминаний всегда попадают прогулки по Петербургу. В пору белых ночей город преображается, как будто по-другому дышит, зацветает. Везде пышно цветет сирень, черемуха, тюльпаны, а теперь еще и сакура, аромат стоит непередаваемый. В этом году май был необычно солнечным и жарким, и даже детей пораньше отпустили на каникулы, лишь бы гуляли и дышали этой красотой. В Петропавловской крепости фестиваль песочных скульптур, на Елагином острове — море тюльпанов, а в парке 300-летия Петербурга открыли метро, и теперь можно в любой момент приехать и понежиться на пляже. Идешь по Яхтенному мосту, смотришь вокруг и удивляешься тому, как изменился город за последние 10 лет. Появилась новая красота, стать, элегантность. Да, можно иронизировать по поводу «Зенит-арены» и её знаменитых бакланов, но факт остается фактом: город строится, растет, живет, расширяется, и это по-своему красиво. Я любуюсь! И всё запоминаю… И фотографирую. Закаты над космическими новыми зданиями вроде «Лахта-центра» и нового стадиона на Крестовском. Закаты над Дворцовой, над дельтой Невы и над Невским проспектом. Шум волн на берегу Финского залива и крики чаек на Львином причале возле Адмиралтейства. Шуршание листвы в Летнем саду и в парке 300-летия Петербурга. А ведь я помню, как каждое из этих деревьев в парке 300-летия было тоненьким саженцем! Мы с дочкой гуляли там, когда высота деревьев была мне по плечо, и я говорила: «Вот приедем сюда через 10 лет, а здесь будет тенёчек, прохлада и птички на ветках». А дочке не верилось, что из этих крошечных прутиков вырастут большие деревья. И вот теперь мы приезжаем, гуляем по тенистым аллеям, кроны деревьев шумят высоко над нашими головами, и птички поют на ветках, а мы радуемся тому, что наш город растет вместе с нами. Становится частью нас. А мы сами — становимся частью Петербурга.
Не дари мне цветов и блестящих цепей,
Мне не надо ни с неба звезды, ни из камня.
Не мечтаю о роскоши, как у царей,
И о вечности я, уж поверь, не мечтаю.
Подари мне лишь время, бесхитростный взгляд.
Оставайся не рядом, но вместе.
Хоть на миг, хоть на долгие годы подряд
Будь мне доброй и искренней вестью.
Будь мне другом, ведь дружба — прекрасный мотив.
Будь мне просто дыханием ветра.
Мне достаточно знать, что ты счастлив и жив
И по-прежнему бродишь по свету.
Мне достаточно чувствовать это плечо
И тебе оставаться опорой.
Ты горишь изнутри — мне опять горячо,
Даже если февралится Город.
Ты звучишь — я молчу, но с тобой в унисон
Я дышу и слова выдыхаю.
И у Города крепче здоровье и сон,
И теплее становятся камни.
И февраль превращается в тёплый июль,
А в сердцах пробуждается ласка.
Посади на ладонь мне лишь песню свою —
Я для Города выращу сказку.
Все улицы узки,
Ведомы к морю.
И тени — жирные мазки,
С жарою споря,
Ложатся под ноги мои…
Я отдыхаю,
Вдыхаю ветер, соль, тебя,
Ленивый город.
И чудится: ничто не зря,
И мир наш — молод.
В городах дороги зовутся улицами, но, от этого они не становятся лучше.
твой город — деспот.
твой город — демон.
ему не в тему твои проблемы.
постичь захочешь его системы —
сплетет интриги стальных оград.
не поминай этот город всуе,
он на щитах не тебя рисует,
рычит, оскалив клыки сосулек,
дает понять, что тебе не рад.
здесь так легко затеряться в спаме.
а ты болеешь его огнями,
его проспектами, площадями,
готов в объятья к нему упасть.
но город щерится, тянет лапы
своих мостов.
он не терпит слабых,
да не упустит момента, дабы
сомкнуть бетонную злую пасть.
но если ты преклонишь колена
и станешь пленным его вселенной,
он показательно и надменно
пропишет, кто здесь и царь, и бог.
и, ощутив, что минорно дышишь,
что обездвижен, уныл и выжат,
нажмет на клавишу скользкой крыши
и распечатает некролог.
Как-то в Сингапуре хотел купить билеты в Армению. Обслуживающая меня девушка не знала такой страны. Попросила написать на бумаге. Я так и сделал: «Армения (Ереван)».
Через несколько минут девушка сообщает, что дешёвых билетов нет и что обойдётся мне поездка примерно в… 4−5 тысяч американских долларов.
— Девушка, вы, наверное, что-то путаете, обычная цена 1−1,5 тысячи.
— Нет, всё правильно. Только до Боготы билет стоит 3,5 тысячи. А потом ещё лететь в Армению.
— Богота? Это же Колумбия!
— Ну да.
— А зачем мне Колумбия?
— Извините, но все рейсы в Армению — только через Боготу.
— Девушка, вы когда-нибудь карту видели? Колумбия — это Южная Америка, а мне надо в Армению.
— Я понимаю, но без Боготы никак нельзя.
Я не знал, смеяться мне или плакать. Несколько минут мы в недоумении смотрели друг на друга. И тут до меня дошло. Я вспомнил, что в Колумбии есть маленький город… Армения. Всё мигом прояснилось.
В этот город уже не вернуться,
Вспоминая о днях беспечальных.
О желаниях, склонных к безумствам,
О рассветах — прекрасных началах.
О рождениях — розово-дивных.
О туманах, дорогах, наградах.
О единственных — самых любимых.
О единой, живой, благодатной.
Он остался за краем трескучим —
Опаленным, изломанным, вечным…
Там по прежнему легче и лучше.
Там, как раньше, почти безупречно.
Он живет.
В это хочется верить.
Этим вновь зажигаются звезды,
Открываются души и двери,
Молодеют родные березы…
Это дорого, важно, исконно.
С чем сживаешься просто, надежно.
И у сердца хранишь ровно столько,
Сколько сердце стучит и тревожит.
Не забудем.
Забыть невозможно.
Чтобы было зачем оглянуться.
Рассказать…
Пожалеть…
Подытожить…
Научиться по новой влюбляться…
Научиться по-новой чему-то,
Что умел, не учась постепенно,
В этом городе детского чуда…
В этой жизни, на радости спетой!..
Так заманчиво просто стоять и покорно ждать,
Когда город, как кофе, вскипит на закатных бликах.
Станут плавиться крыши, Нева обратится в сливки,
Растворится скульптурами сахарный Летний сад.
Львы и сфинксы обломками будут лежать на дне,
Запрокинув когтистые лапы молитвой к небу,
Источая бутонами грив миражи из бреда
Атлантид, проплывающих сонно на глубине
В иллюзорном комфорте расслабленных плавников
Охладелых объятий русалок зеленоглазых
До момента, когда вознесутся на крыльях разом
Разводные мосты, покидая гнездовий кров.
Окровавленный саван полощет седая ночь.
Черный космос глядит сквозь порталы погасших окон.
Подвывает сквозняк в лабиринтах дворов с упреком,
Словно пес, что вернуться к хозяину был не прочь,
Только дверь на запоре. Но память свое берет,
Страх и боль зализав и оплакав былую юность.
Равнодушное время под сердцем котом свернулось
И пластинкой заезженной тихо мурчит фокстрот.