Бомж плачет на элитной улице: «Здесь был мой переулок!»
В городах дороги зовутся улицами, но, от этого они не становятся лучше.
Бывает, идешь по улице и понимаешь, что тебе нужно в другую сторону, Но если развернуться и пойти назад. то люди подумают что ты дебил. Самое интересное что так ведь не только с улицей…
Нет у тебя ничего?
Да ничего и не нужно.
Только бы на Рождество
Не было слишком уж душно.
Лишь бы до снега дожить.
Как мы со снегом дружили…
Хоть бы его ворошить,
Как мы всегда ворошили.
Пр Осень еще впереди.
Только бы не было скучно…
Только сиди да следи -
Лишь бы не до смерти душно.
Хоть бы стоять во дворе,
Тут, на углу, на Садовой.
Ля-си-до-ре, си-до-ре.
Хочется музыки новой,
А не музейной, сухой.
И не холодной, бесснежной.
Ты же не станешь глухой,
Глухо-немой, безмятежной?
Пр Осень еще впереди.
Только бы не было скучно…
Только сиди да следи -
Лишь бы не до смерти душно.
Нет у тебя ничего?
Да ничего и не нужно. 2р
Эта улица - без названия, эта улица без имен. Я хочу твоего внимания и почти не нуждаюсь в нем, просто тают снега - уверена, это было за век до нас - и по улице сивым мерином раздается твой гулкий бас. Все похожи, как капли слез моих, но никто их не заслужил, я по жизни читаю исповедь, трехкопеечный пассажир абсолютно всех веток - может быть, не удастся проспать свою. Ненавязчивая прохожая, я опять о тебе пою. У ночей есть такие знания, о каких и не вспомнишь днем. Эта улица без названия, эта улица без имен. У тебя есть ночные гавани, вечно ждущие корабли. Ты по жизни в свободном плаванье, кто-то ждет тебя на мели. Заслужил или нет, все комкаешь, заворачиваешь в горсти. Будет что поделить с потомками и что выкинуть по пути. Эта улица вечно ждет тебя и не помнит лица и глаз, тут погода всегда нелетная напевает дождливый джаз, тут не учатся, спотыкаются на ошибках и век лежат. Здесь не страшно совсем состариться - ибо время идет назад.
Счастливая старость, это когда вы вместе много, много лет. И когда переходишь улицу вдвоём, он берёт тебя за руку, чтобы помочь тебе перейти её.
Забавно смотреть на девушек, которые с лицом, предназначенным для селфи, идут по улице.
Чапаева улица - улица детства.
Роднее и ближе тебя не найдётся.
Меня наградила богатым наследством -
Всем тем, что навеки в душе остаётся.
«Я родом из детства», - знакомо до боли.
Щемящее чувство святой ностальгии.
За улицей - лес, да речушка, да поле,
А там неизвестные дали-стихии…
Домашний очаг, небогатый, но светлый,
Канвою свой след в моём сердце оставит.
По-прежнему дом наш, любовью согретый,
Как вечная пристань, всё манит и манит.
Наш дворик уютный - родная ограда,
Где в куклы играли и делали клетки.
У дома напротив другая отрада:
На лавочке часто певали соседки.
И голуби - символ любви - под навесом,
И блёстки росинок на листьях крапивы,
И песня душевная - эхом над лесом,
И трель соловьиная в зарослях ивы.
А тёплые ливни… Сугробы до крыши…
А радуга в небе цветным коромыслом…
И всё было ярче, добрее и чище,
Наполнено радостью, совестью, смыслом.
Чапаева улица - улица детства,
В большую дорогу ты стала тропою.
Храни богатейшее в мире наследство,
Сердца наполняй красотой и любовью
Успокаивая меня, супруг произнёс: «Будет и на нашей улице праздник!» Тут-то до меня и дошло, что дело-то не в нас, а в нашем переулке.
Сегодня навестила отчий дом.
Да, отчий. Честным праведным трудом
Построен был наш домик партизанский.
Мой папа сколотил его как есть.
И домик этот был - благая весть
Долины нашей, нет, не Алазанской.
Ему сегодня лет под шестьдесят.
И шторы на ветру не парусят.
И лампы не горят в окне цветные.
Какого черта - лампы не горят?
И люди, я боюсь, не говорят:
Здесь будет праздник! Только - в выходные…
Что праздники, когда домишко стар.
Да он и ждать кого-то перестал.
Рассеялась почти библиотека…
Когда проходит под Москвой гроза -
И дом, и сад - глядят во все глаза
И робко ждут прихода человека.
Вот человек идет через кусты.
И это мой отец. Не я, не ты.
Идет к себе домой, как в мастерскую.
Придет и скажет: господи, тут рай!
А ты учись гитаре и играй.
Чтоб я успел узнать тебя - такую.
Я поправлю свою корону.
Твёрже взгляд, подбородок выше!
Разлетятся, крича, вороны,
Что сидели с утра на крыше.
Кот бродячий рванёт взбесившись,
На скамейке замолкнут тётки.
Дворник, крепко в метлу вцепившись,
Из кармана достанет чётки.
Я, красивой пройду походкой
До угла, и домой обратно.
Зашумят, как и прежде тётки,
Как вороны, громко и внятно.
И всё станет банальным снова,
Всё войдёт в привычное русло.
Это я выходила из дома,
Просто, чтобы вынести мусор.
Как в детстве улица нас манит.
Так манит в возрасте - диван.
Мету вот дороги я,
И ноги промокли бля…
Котенок мурлычет, в руках чьей-то дочери.
И улицы серый цвет
Украсил собой рассвет…
Но у ликерного длинная очередь.
Ночь, улица, фонарь, котлета
И холодильника лишь свет.
Живи еще хоть четверть века-
Жир не уйдет, исхода- нет.
Пожрешь-начнешь опять сначала,
И повторится все, как в старь
Ночь, желудка зов упрямый,
Котлета, кофе, Чоко пай.
Помимо цыган и гопников на улице тебя подстерегает более страшная опасность-раздавальщики рекламных листовок! От этих вообще хрен убежишь!