В Петербург приезжают увидеть Дворцовый мост, распахнувший пролеты объятиям белых ночей, приезжают с надеждой удачу поймать за хвост и навек остаются — бессильны рецепты врачей.
В Петербург приезжают и дань отдают волшебству, восхищаясь величием вечно-застывших грифонов, и монетки — на счастье — горстями кидают в Неву, соблюдая обычаи строже, чем своды законов.
В Петербург приезжают найти вдохновение свыше, потеряться на Невском в танце раскрытых зонтов, по счастливой случайности, утро встречать на крыше, согреваясь в компании теплых дворовых котов.
В Петербург приезжают с улыбкой, без всякого повода, просто чувствовать тяжесть его дождевых облаков. И не стоит искать аргумент против веского довода — в Петербург приезжают влюбиться… Во веки веков.
Мой сумрачный Питер, люблю тебя очень!
За Невский проспект и Дворцовую площадь.
За светлые ночи и серые очи.
За ветер, который шумит что есть мочи.
За дождь и за слякоть, за тучи и сырость.
Люблю я твою старину и унылость:
Чижа, что все время сидит на Фонтанке.
Ретивых коней твоих, пушки и танки…
Стою у Дворцовой смотрю теплоходы,
Туристы проходят здесь многие годы.
Ты — Город в который народ наш стремится.
Всё едут и едут к тебе вереницей
Актеры, танцоры, певцы, музыканты.
Одни — заработать, другие — остаться.
Ты — Град о котором легенды слагают
И каждый как хочет тебя величает.
Ты — Питер, Ты — город Петра, Ленинград.
И каждый тебя знать по своему рад.
Все, конечно, образуется,
Только дело ведь не в городе,
Только там душе танцуется,
Где сердца не знают холода!
Небо хмурится мелким, промозглым дождём,
Город сыростью липкой измучен,
И свисают со шпилей промокшим бельём
Грязно-серые, рваные тучи.
Я до нитки промок, но иду не спеша,
Изучая дорогу на ощупь.
Даже дождь мне не может теперь помешать,
Я иду на Дворцовую площадь.
Я хочу прикоснуться к брусчатке рукой
И спросить эти камни седые:
Где находится сердце той самой, другой,
Настоящей великой России?
Улыбнётся печально мне мудрый гранит
И, скорее всего, не ответит,
Ведь мы оба с ним знаем, что здесь оно спит —
Под брусчаткой и грузом столетий.
Этот серый гранит согревает его,
И дождём поливает стихия,
И когда-то оно прорастёт, как зерно,
И отсюда начнётся Россия.
А пока я иду под промозглым дождём,
Мне на Невском кривляются лужи,
И вода по асфальту струится ручьём,
Но сегодня мне зонтик не нужен.
— А этот город- он живой, он дышит!
На вздохе камнем выгнулись мосты.
— Дышать сквозь камни и гулять по крышам
Умеет каждый здесь. Сумеешь ты.
— Да, я сумею. Он дает мне силы.
Дышать сквозь камни- это очень трудно?
— Но ты сама же выбрала. Решила.
— Да, я решила. Город многолюдный…
Течет Нева, текут людей потоки…
— Сквозь их сердца опять течет Нева.
— Теченья эти холодны, глубоки?
— А стук сердец умеет согревать.
Нева становится их кровью, протекает
Сквозь их сердца- ты это понимаешь?
Мы — реки те, что нас водой питают,
И воздух… — ты уже его вдыхаешь…
Да, здесь приходится всегда дышать сквозь камни.
Но эти камни тоже не простые…
— Я чувствую- их мощь- она нужна мне,
Скульптуры, парки, шпили золотые…
— Ну, шпилей уж не много. Успокойся.
— Тогда пусть- львы! — Ну, этих сколько хочешь…
— И фонари! — Разбитые? Не бойся…
И лужу обойди — не перескочишь.
— Спас -на Крови, чуть прянично — московский,
Но он по сути сам — как этот город!
Здесь каждый камень- камень философский…
— Ну, перестань. Пустые разговоры…
— А ты возьмешь меня с собой? Гулять по крышам?
— Учись дышать. Все будет. Но не сразу.
— А этот город- он живой, он дышит!
— Ты снова повторяешь эту фразу-
Фонтан восторгов. Да, здесь бьют фонтаны.
Но будут также осень и зима.
И ветер- чувствуешь -он дует постоянно.
Но ты решила. Выбрала сама
Ты — житель Северной Столицы, а не хам!
Твой Петербургский дворик-это храм!
Ты — петербуржец, а не обыватель убогий!
Так не держись коммунальных психологий!
В подъездах родных бросают окурки
Не петербуржцы, а полупридурки!
С ногами лезут на скамейки
Индивиды с мозгами уклейки!
Граффити фасады расписывают
Неудачники, что в школе списывают!
Подобрал ты окурок хоть раз —
Слава тебе, ведь ты Родину спас!
Мусор убрал во дворе два раза-
Отступят от дома тоска и зараза.
В подъезде темном, где сгорели лампы,
Прятаться могут маньяки и вампы!
Весной не помыла, хозяйка, ты стены-
Недалеко тут до мужу измены!
Где гадят в газоны собаки- коты,
Цветут лопухи, но сохнут цветы!
Посади, господин, во дворе цветочки-
Будет счастье у сына, муж богатый у дочки!
Закрой, петербуржец, ворота во двор,
Чтоб не пробрались к тебе бродяги и вор!
Наркоманов, гопников и алкашей
Гоните со двора взашей!
Ужасный день!
Нева всю ночь
Рвалася к морю против бури,
Не одолев их буйной дури…
И спорить стало ей невмочь…
Поутру над ее брегами
Теснился кучами народ,
Любуясь брызгами, горами
И пеной разъяренных вод.
Но силой ветров от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. Пред нею
Всё побежало, всё вокруг
Вдруг опустело — воды вдруг
Втекли в подземные подвалы,
К решеткам хлынули каналы,
И всплыл Петрополь как тритон,
По пояс в воду погружен.
Осада! приступ! злые волны,
Как воры, лезут в окна. Челны
С разбега стекла бьют кормой.
Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревны, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Народ
Зрит божий гнев и казни ждет
Тогда, на площади Петровой,
Где дом в углу вознесся новый,
Где над возвышенным крыльцом
С подъятой лапой, как живые,
Стоят два льва сторожевые,
На звере мраморном верхом,
Без шляпы, руки сжав крестом,
Сидел недвижный, страшно бледный
Евгений
Кстати, герой, Евгений, спасался от наводнения во вполне конкретном месте, существующем до сих пор:
Эти львы, перед особняком Лобановых — Ростовских, рядом с Исаакиевским собором.
Немного истории вдогонку:
Причина возникновения петербургских наводнений уникальна — она не зависит ни от природных катаклизмов, ни от таяния снега или дождей. Их формируют циклоны, зарождающиеся вблизи Исландии и создающие, в силу определенных физических процессов, так называемую «длинную волну», которая при сильном западном ветре добирается до узкого и мелкого горла Финского залива и поднимает в нем уровень воды, еще и запирая выход в залив невской воде, которая и подтапливает город. Раньше этого не знали и пытались бороться с наводнением, например, выкопав Обводный канал, который, как считали, должен был забирать излишки невской воды, но — не смог.
Катастрофическими в истории города считаются 3 наводнения, самое страшное из которых, с подъемом уровня воды на 4.2 м и гибелью, по разным данным более 5000 человек произошло в 1824 г. и его гениально и страшно описал великий Пушкин в поэме «Медный всадник».
Любимый город мой встречает форум —
Прекрасное событие у нас,
Но транспорт встал, настал кошмар для скорых —
И наступает транспортный коллапс:
Сплошные «пробки» всюду на дороге,
До нужной цели не добраться… Ад!
С мигалками летят по трассе Боги,
А люди в ожидании стоят,
И бесполезно нам на власть сердиться —
Мы изменить не можем ничего,
И ждём, когда промчатся колесницы…
Понять никак не в силах одного —
Как долго будем жить властям в угоду,
Фальшивые их слыша похвальбы?
Стоим… Мы пропускаем «слуг народа» —
На колесницах — Боги! Мы — рабы…
Звучат им вслед проклятья и клаксоны —
Не всем дано эмоции сдержать,
И лишь когда проехала колонна,
Позволят быдлу дальше путь держать…
События — почти на грани фола…
Подумать даже страшно, что нас ждёт,
Когда черёд дойдёт и до футбола?
Апокалипсис в городе грядёт!
Здравствуй, Питер!
Снова на Невском
Мир покажется чётким и резким.
Мимо спешащие…
А ты застыла.
И в этом миге радость и сила.
Здравствуй, Питер!
Город туманов
Встречает солнцем. Это по плану!
Где-то магнит
Между нами запрятан.
Любимый, гордый, яркий, парадный…
Город контрастов,
Любви, вдохновения,
Открытий, чудес и просто везения.
Я каждой клеткой
Тебя выбираю.
Жаль, что мало встреч назначаю.
Ну, здравствуй, Питер!
Времени мало.
Веди меня площадями, каналами,
Дворами, соборами…
И пусть в лицо ветер!
Этот город и свят, и светел.
Я хотела бы встретиться в Питере.
Посреди безликой толпы
Я глаза бы твои увидела,
В них печаль вековой глубины.
Я б рванула сердцем неистово,
Но осталась на месте стоять.
Как же трудно, как больно немыслимо,
Ничего не имея, терять.
Пусть длиннее года-расстояния
И всё тоньше та красная нить,
Что связала нас странно-нечаянно.
Я сумела её сохранить.
Я брожу закоулками памяти,
Вновь вдыхая туман над Невой.
Возвращаюсь всё к той снежной замяти,
Что кружила нас в вальсе с тобой.
Всё прошло, в лёгкой дымке растаяло,
Только сердце так нежно хранит
Эти чувства до боли реальные
И Невы горделивой гранит.
Ураган разметет флюгера и кровли,
Дернет тросы на Банковском с диким гиком -
Вырвет глотки грифонам -
Истошно кровью
Изойдут златокрылые безъязыко;
Безъязыко и дико,
Беззвучно взвоют,
Рухнут в воду,
И воду расточит камень,
Если хрупкая,
Если с хрустальным звоном
Невзначай поломается ось земная,
Если лопнет печально земная струнка
И расхлещет свободно и страшно воздух…
Не отдергивай - слышишь, не надо - руку.
Это больно и более чем серьезно.
Кружит мост над каналом,
На нем зверушки,
Что растят из голов фонари-помпоны,
Спас поодаль на кровушке тоже кружит.
В непрестанном круженье весь город стонет,
Стонет, вертится, терпит -
Куда деваться.
По секрету:
Вращенье - всего основа,
Красота динамических трансформаций,
Вечность вечного
И простота простого.
И на чем же всей этой фигне вертеться,
Чтобы кошкам на Банковском было няшно?
Непрерывно и тонко
От сердца к сердцу
Ось земная идет через руки наши.
Я пью в Москве остывший чай,
Ты - осень по глоткам и в Петербурге.
В нём горечь льётся через край
Моих пиал по строкам драматургов.
К Неве уходят поезда,
Скользя по рельсам хриплым плачем, криком.
На рейс ты снова опоздал:
Мне к этому давно пора привыкнуть.
В руках «кривляется» билет,
Уставший взгляд гуляет по вокзалу.
Здесь пустота. Тебя здесь нет!
И ничего нас вроде не связало:
Ни пыльные страницы книг,
Обвенчанных историей России;
Ни вечность дней, ни долгий миг -
Безумие на грани эйфории.
Но я готова ждать всю жизнь.
Вот так стоять - солдатом на перроне.
Лишь обязательно вернись
В мою Москву. Один в ночном вагоне.
Утро за зашторенными окнами начинается в обед.
Если б не видеть Питера,
я бы придумала Питер,
под духотою свитера
тонкий, но тоже свитер,
Улицы пахнут холодом,
дюже приятен холод!
Я засыпаю с городом,
Питер-не просто город,
И просыпаюсь в каменном
граде с Невою темной,
жадном, певучем, пламенном,
мрачном и увлеченном,
Где от дождей обласканных
веет любовью тайною,
и средь прохожих заспанных
я становлюсь случайною,
Режут мосты ночь надвое,
Лавка. Огни. Шампанское.
Питер - простое снадобье:
сладкое, хулиганское…
Ольга Тиманова
Это вовсе и не ночь,
Небо - в цвет слоновой кости.
Чаек крылья день уносят
Вместе с хлопотами прочь.
Летних сумерек намёк
Опустился над заливом.
Дремлет крейсер горделиво…
Проплывает катерок…
С неба падает перо
То ли ангела, то ль чайки -
Поля Марсова лужайки
Пропустившей под крылом.
Бриз с залива ворошит
Бронзу львиных грив игриво
Медный Всадник горделиво
Упирается в гранит…
Очень долго всплеск зари
Красит гладь Невы ленивой.
Бесполезные, стыдливо
Отключились фонари.
Очищается душа
Светлой тайной белой ночи,
От страстей и дум порочных,
Что никчемны и страшат.
И гордыню превозмочь
Белой ночью очень просто…
Небо - в цвет слоновой кости…
Это вовсе и не ночь.