Я магия ночи. Я черный бемоль
В четыре руки исполняю с тобой.
Немного из Баха. Немного из Бога
Под желтые звезды полотен Ван Гога.
Ты белые грезы ночного портье,
Когда обнаженная входишь ко мне,
Влетаешь, как боинг, в аорту земли
И падаешь в небо полотен Дали.
Я магия ночи. Я черный бемоль
Я очень хотел бы остаться с тобой,
Но ласковый яд твой - укус анаконды,
Ты таешь, как дым, как улыбка Джоконды…
Полей бескрайние просторы и красоту лесов и рек.
Озёра, фауну и флору стирает двадцать первый век.
Стремясь к величию прогресса и наполняя свой карман,
Накрыли мир густой завесой, который Господом нам дан.
Играя с жизнью в благородство, душой черствеет человек,
Растёт и правит нами скотство, а в головах один хай тек.
Забыли напрочь про природу, диктуем ей свои права.
Бросаем вызов даже Богу, самих себя благословя…
Всё тише шум дубрав зеленых, всё реже слышен гомон птиц,
Мутнеют синие озера не падаем мы больше ниц.
Зверей почти что не осталось, по книгам дети узнают,
Амурских тигров, зайцев шалость и как растет в полях кунжут.
Земле хозяин очень нужен, из древности так повелось,
Тот кто с землицей нашей дружен, не поведется на авось!
Не будет ей вредить и гадить, а позаботиться о том,
Чтоб каждый школьник мог в тетраде нарисовать прекрасный дом.
И рожь злотая колосилась, река бурлила синью вод.
Чтоб помогала Божья милость, всем тем, кто на земле живёт!
Пожар нарастал, беспощадный огонь
Карабкался выше и выше.
Удушливый дым и зловещая вонь
людей загоняли на крышу
Казалось, что адское пламя ползло,
Стараясь живых уничтожить.
Его языки так угрюмо и зло
Тянулись к одежде и коже.
Конец и путей для спасения нет,
Никто их теперь не услышит.
Но вдруг показался случайный просвет
В проёме прорубленной ниши…
***
Он был сорванцом, но всегда с малых лет
Старался быть нужным, полезным.
Вокруг насмехались: наивность и бред,
Нельзя быть со всеми любезным.
Когда военком предложил «Райский сад»
Ценой — в две отцовских зарплаты,
Поехал в Афган, чтоб вернуться назад
Уже не мальчишкой — солдатом.
Всего не расскажешь, в коротких стихах
Такое уж выпало время…
Вернулся живой ОН и грудь в орденах,
Но так же приветлив со всеми.
И к жизни мирской не пропал интерес,
Хотелось ему, как и прежде,
Смотреть на спокойствие синих небес
В обычной гражданской одежде.
Был принят на службу в ряды МЧС,
Пожарным по должности — старшим.
Он в самое пекло с бесстрашием лез
С запалом своим неугасшим.
Красавец, герой, редко встретишь таких.
Справлялся с работой привычно.
Любые проблемы решал за двоих,
Совсем забывая — о личных
Твердила жена: Я устала, пойми!
В бессонные ночи дежурства
Считаю чужие шаги за дверьми,
Борясь с наважденьем безумства…
А он, улыбаясь, нелепо шутил:
Со мной ничего не случится!
Ведь в нашей любви столько жизненных сил,
Любовь — это вечная птица!
Как часто надеясь, что тыл наш прикрыт,
Судьбе доверяемся слепо.
Затем, оглянувшись, рыдаем навзрыд,
Застыв в одиночестве где-то…
***
О чём-то уже вспоминать недосуг,
Огонь взбунтовавшийся пляшет.
О помощи крик гулким эхом вокруг,
И дым пеленою слепящей.
Ему совершенно теперь всё равно,
Что Бог для него уготовил.
Спасение жизней — главнее всего
Без всяких табу и условий.
Нет времени думать о завтрашнем дне,
В судьбе не изменишь маршруты.
Сейчас нужно выжить в кромешном огне,
Ведь счёт перешёл на минуты.
Последний этаж, дом проверен и пуст,
На всё видно — Божия милость!
Но где-то вверху вдруг послышался хруст
И сердце тревожно забилось
Проём прорубил, и на крышу шагнув,
Увидел такую картину:
Десяток людей в неугоду огню
Сомкнули испуганно спины.
Он к лестнице быстро людей потащил
В жестоком огне — пострадавших.
Хватавших в испуге остатки перил,
И воздух всей грудью глотавших.
Вдруг ёкнуло сердце в отважной груди:
Вернуться сумею едва ли…
Последнюю девушку там впереди
Упавшие балки зажали.
Напрягся, рывок, лишь хватило бы сил,
Поправив фонарик на шлеме,
В неравную схватку со смертью вступил
Сейчас было главное-ВРЕМЯ!
***
Лежал без сознания он на земле —
Вдали от огня и кошмара.
И плакала женщина: Ты уцелел…
«Костлявая» вновь оплошала.
Мы ей не позволим пройтись по судьбе,
Прости, если можешь, послушай,
Мой муж, как же я благодарна тебе,
Что спас моё тело и душу.
***
Больница, палата, кровать, доктора,
И жизнь продолжается снова…
Записку, ему принесла медсестра,
Что лучше лекарства любого.
Любимой рукой в той записке — слова,
Двухстрочье, а значат немало:
«Прости, мой родной, я была не права…
И жизнь это мне доказала»…
Роль критика, как и поэта роль
Не каждому дано сыграть умело.
Возможно я в литературе «ноль»,
Но Вам не стать в ней даже и пробелом…
Считается нынче, поэзия — это
всё то, что выходит само из поэта…
Младенчество, детство и юность,
И зрелость, да старость коржами
Легли, как судьбы моей вкусность,
То жизненный тортик, меж нами.
Коржи закрепляют прослойки,
Всё вместе — центральный десерт.
И он предназначен для всех
Читающих данные строки.
Свои в каждом блюде рецепты
И ингредиенты, их доли,
Свои в каждом деле акценты,
Подслащиваем их и солим.
Бисквит для коржей разных сроков
Имеет особенный вкус.
Поэтому всякий укус
Достоин своих смыслов-вздохов.
Пространство пропитано кремом,
Где есть личный опыт, характер.
Кусайте меня очень смело,
Ведь я эксклюзивный тут мастер.
Мастикой, желе, марципаном,
Глазурью, а также безе
Украшен я — всё для людей
Даю на съедение даром.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2018
Я без тебя погасшая звезда,
Летящая по небу в бесконечность,
Обняв последней вспышкой города
В твоем окне померкшая навечно.
Я без тебя замерзшая вода,
Застывшая до северного круга,
В которой вымерзают все слова,
Надежды и движения друг к другу.
Я без тебя ни небо, ни земля,
Ни дождь, ни снег, не радость и не горе.
Ведь без тебя как будто нет меня,
Но я весь мир, когда вдвоем с тобою.
Сын мой, во имя всех чудотворцев мира
Всегда будь собой.
Это всего дороже.
ты вернёшься, как истинный бумеранг.
я ведь с детства читаю такие сказки.
Судьбы поэтов окутаны тайной…
И даже пророкам не предугадать,
Что, тронув пером бумагу однажды,
Им слогом и рифмой сердца прожигать.
Увы, не герои… Им славы не надо.
Стихи их, как птицы, плохи ль, хороши,
Летят сквозь сознание, перебирая
Аккорды на струнах ранимой души.
Бывает, рождают они злые вирши
В безудержном гневе коря белый свет,
В бреду, что сознание вмиг омрачает,
Да так, что прощения никому нет.
Порою душевно слагают баллады,
Когда дух влюблённости бродит в крови.
Их строчки бессмертные воодушевляют
На подвиги ради прекрасной любви.
Они всемогущи… Вселенская сила
Их вознаграждает царить властью слов.
От жизни не ищут они наслаждений,
И каждый костьми лечь за правду готов.
Когда же почить наступает им время,
Уходят неслышно, сжав сердце в кулак.
И только их душ незакрытые двери
Чуть слышно скрипят, нас тревожа в веках.
Не пишется, не стонется, не дышится…
Пустые вены протыкают тело
И прописало вдохновенье ижицу*
Немыслимо, безжалостно и смело.
Не пишется, не мыслится, не спится,
Хоть ночью глазолунной нет покоя,
Опущенные крыльями ресницы
Не дрогнут в предвкушении гобоя
Надменной Музы — гостьи синеокой.
И страх проклятым стражником на душу —
А вдруг не зазвучит напев высокий
И жизнь молчание небес нарушит?
И по слезам летит мольба такая,
Что губы в придыханье не оближутся:
Пусть мучится, пусть любится, страдая,
Но только мыслится, и стонется, и пишется.
2004
Мы проживали в гроте Кро-Маньон
На месте департамента Дордонь.
Мы жили тридцать тысяч лет назад
В пещере, сохраняя свой уклад.
Из бивня мамонта тебя я вырезал.
Тебе картины я в пещере посвящал,
На флейте музыку прекрасную играл
И шкуру льва к ногам твоим бросал.
Ты помнишь, из кости тебе иглу
Я сделал, и ты вдела в неё жилу.
Теперь я в коже на волков иду,
Они ещё мою не знают силу.
Ты вышиваешь, ты готовишь мне,
Поддерживаешь в очаге огонь.
Люблю твою красивую ладонь,
И как блох давишь на моей спине.
Ах, что там будет через много лет?
Нам дан двоим сегодняшний сюжет.
Вот нашим детям-кроманьонцам дальше жить.
Для них судьбы своя плетётся нить.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2018
Пополнит смерть потертый лист потерь,
Отчаянья сырую нишу.
Похоронили тело и теперь
Я никогда твой голос не услышу.
Ты никогда не улыбнешься мне
И о прозренье не расскажешь зрячим.
И я одной-единственной струне
О боли расскажу и вновь заплачу.
Взлетит смычок в единственных руках,
Откроет в небо для меня дорогу,
А боль, непостижимая в веках,
Достигнет поднебесного чертога.
Молитва долетит до высоты,
Осветит все погаснувшие зори.
И лишь тогда поймется мне, что ты
Сестра моя по духу и по горю,
По счастью и любви.
Часы спешат
И жизнь идет без карты и без лоций…
Похоронили тело, а душа
Навек в сердцах любимых остается.
2003 г.
* * *
Поэзия не любит поклонения.
Мне оказалось надо
Маленькое торнадо.
Мне одиночества штиль
Это полнейший утиль.
Мне оказалось надо
Время после заката.
Спать неохота даже
Если я стал чуть старше.
Мне оказалось надо
Вновь полюбить, пока ты
Мечешься ветерком
Прямо в сердце моём.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2018