Этот город вымощен камнем,
Разбегаются улицы стройно,
Запах выпечки утром ранним,
И прохожего взгляд фривольный.
В этом городе много света,
В нем намешано разной крови,
Каждый пятый тут - Кастанеда,
Каждый третий - герой- любовник.
Этот город люблю все так же,
Блеск и сладкая сказка мая.
Только что-то томит украдкой,
В нем мне только тебя не хватает…
Город растет на стене,
Вижу горы, дома,
Белка сидит на сосне,
Полные закрома.
В этой квартире мы Так целовались, что
Воздух из этой тьмы
Не вырывался в тот
Пусть и без наших губ,
Но для пространства вздох,
Вижу за лесом - сруб,
Дуб и фигуры трех
Ангелов или душ. Уж Путников ужин. А Был я тебе - муж,
ты мне была - жена.
Все это сгинуло как
выдох уходит вбок,
в сторону, вниз, во мрак,
вверх, где сидит Бог.
А на горе - ларец
в бархатном сне - венец,
вот и любви конец,
топот коня,
дЕвица ткет ковер:
память или укор?
смутен ее взор,
молодца тень храня
От душистой черёмухи я,
Для души настроеньем дышу.
Только в Шумерле день ото дня
Отдыхаю, покуда живу.
На Суре шум волнистой воды.
Не измерить ничем счастья мне,
Когда снова встречаешься ты,
Городок на любимой земле.
Ум и тело находят тут мир,
Сердца стук чаще чем у шмеля.
В каждой местности чуден эфир,
Лучший в Шумерле он для меня.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2017
Я ехал вечером в метро
Среди серьёзных лиц угрюмых.
Блестели мрамор и стекло,
Усталость отражалась в думах.
В вагоне у дверей она
Мой робкий взор встречает прямо.
Ни это ли сама судьба,
Что укрывается упрямо?
Я в замешательстве застыл,
Не смея сделать шаг навстречу.
Пульс лихорадочно частил.
Что предложу ей? Чем отвечу?
Клубком запутались слова,
Дыханье стало учащаться…
Постыдно струсил я тогда,
Смешным боялся показаться.
Она покинула вагон,
К своим делам спеша послушно.
Легко ступила на перрон,
В пространство глядя равнодушно.
Мы, к сожаленью, разошлись,
Отринув рока предложенье.
Лишь взглядами переплелись
Тревожно, на одно мгновенье.
Здесь небо слёз своих не прячет.
И бирюзы не часта блажь.
Не удручают чайки плачем
Мостов туманный декупаж.
Истории кордебалеты
Оставили следы веков
В изысканных стихах поэтов,
И на гранитах берегов.
По мостовым гуляют Музы
Под ручку с грустью колдовской.
И крепко связывают узы
Раздумья долгие с тоской.
Здесь каждый камень держит память
Над пылью праха прошлых бед.
В любовь к нему так просто кануть…
Но выхода обратно нет.
И не судите город строго.
Считает он своей красой
Заплаканного неба око…
Гранит, промоченный слезой.
Ты открываешь глаза. Первое, что в них попадает -
это осколок льда с грязью из-под колес.
Хочешь подняться к небу, но сверху сыплется гравий.
Значит, еще слишком рано,
значит, еще не дорос.
В глаза попадают стекла, в глаза попадают блеклые
витрины в торговых центрах с пустеющими людьми.
Ты хочешь немедленно сдаться, сроднить себя с их потоками,
но что-то пока мешает,
а значит - еще живи.
В глаза попадает мусорность и мелочность большого города,
чужбинность широких улиц, где вроде бы все свои.
Но кто тебя будет слушать? Ты выглядишь слишком молодо.
А значит, пока ни слова,
а значит, пока таись.
В глаза попадает все. В зрение твое болящее
летит искаженный мир.
На сердце отпечатки сапог.
Тогда ты закрываешь глаза - ведра злободневной фальши,
ты закрываешь глаза,
и их открывает Бог.
Над городом нелётная погода:
то дождь, то снег, то ветер, то туман.
Но только сердцу в небо так охота,
а на земле вся жизнь - самообман.
Блестит луна и прячется за тучи,
и звёзд уже почти что не видать.
А мне бы хоть один, но лунный лучик,
а мне б разок до зорьки полетать.
Наполнен воздух магией и тайной,
и рвется сердце в полночь помечтать,
а небо снова хлюпает печально…
Грустим с метлой - нам хочется летать.
Так пишет письмо влюбленная малолетка,
Как я по тебе скучаю, мой нежный город.
Мы видимся слишком, мы видимся очень редко,
Но ты мне по-прежнему мил и по-прежнему дорог.
Внутри сплелись волжский рассвет и закат петербургский.
Они подружились, сроднились, как кровные сестры.
Я сброшу пальто, спрятав эхо под беленькой блузкой
И снова признаюсь в любви. Да ведь это так просто!
Ты все еще дышишь волнами чарующих звуков.
Ты все еще жив на картинах и плещешься в чашке.
Ты не перестал новичкам протягивать руку
И с каждым приезжим играешь в туристов и шашки.
Пишу быстро-быстро (влюбленная малолетка),
Как я по тебе скучаю, мой нежный город.
Мы видимся слишком, мы видимся очень редко,
Но ты мне по-прежнему мил и по-прежнему дорог.
В БУДУЩЕМ ГОДУ, В ИЕРУСАЛИМЕ!
В хижинах, дворцах, даже эмпиреях
Должно говорить каждому еврею
После сделок, встреч, в Лодзи, Кёльне, Риме:
«В будущем году, в Иерусалиме!»
Был Барух пират и, вися на рее,
Всё же прошептал палачу-еврею:
«Эрец-Исраэль, нет тебя любимей.
В будущем году, в Иерусалиме!»
Хаим, разорив Лондонскую биржу,
«Деньги - грязь, - сказал компаньону Гиршу:
Пусть горы Сион да святится имя!
В будущем году, в Иерусалиме!»
Дирижёр Абрам в оперном театре
Страстью воспылал к Берте-Клеопатре
И, решившись, спел знаменитой приме:
«В будущем году, в Иерусалиме!»
Дан, майор, подняв руку с автоматом,
Батальон повёл в бой под Сталинградом
И кричал: «Ура! Смерть вам, „сучье вымя“!
В будущем году, в Иерусалиме!»
Молимся, творим, лечим, учим, строим.
Кто героем стал, кто не стал героем,
Но всегда твердим, словно строчку в гимне:
«В будущем году, в Иерусалиме!»
Обжигают мечты раскалённым углём,
Охлаждают ушатом студёной воды.
Силуэт промелькнул твой за дальним углом,
Безвозвратно исчезли под ливнем следы.
Ты мерещишься в палевом городе мне,
В синих сумерках цокают гулко шаги.
Я твою видя тень за окном на стене,
Заклинаю себя: «Вслед за нею беги!»
За соломинку чувств ухватившись, дрожа,
Бросив пыльной квартиры пустующий быт,
Я небритым подобьем седого ежа,
Уношусь, проявив искромётную прыть.
Отрезвленье приходит, тесня сладкий хмель,
Город стойких иллюзий транжирит огни…
Мой кораблик удачи сел килем на мель
Далеко от морей фееричной любви.
это одна из десятка простых историй, только до боли мне близок её сюжет.
плещется где-то внутри беспокойным морем город, в котором меня (по несчастью) нет. плещется, бьётся о скалы худого тела, пенится в венах, струится по ним, шумит. боже, как сильно уехать бы я хотела в город, который отчаянно сердцу мил. держит меня он, ночами подолгу снится, и неприкаянно рвётся туда душа.
я разбиваюсь на маленькие частицы, просто представив твой вечно спешащий шаг, нервную чуть, но решительную походку и искривлённый в печальной улыбке рот. образ твой в мыслях отчётливо-явно соткан и никогда не исчезнет, не пропадёт. как бы хотелось мне снова, мой милый, снова просто с тебя не сводить восхищённых глаз. знаешь, наверно, я всё бы отдать готова, лишь бы с тобою быть рядом всегда могла, только судьба против нас восстаёт упорно. душит разлука, печалью в душе скрипя.
плещется морем, бушует проклятым штормом город,
в котором я встретила бы тебя.
Суета городов в смраде тысяч машин,
В клетках офисных тюрем на каторге дней
Мир, где с раннего возраста нужен крем от морщин
Там все меньше отличий у машин и людей.
Сегодня город тонет в серости унылой…
С утра дождит… На тротуарах тает снег…
… Везде вода течёт рекою торопливой,
Сильней становится шального ветра бег…
Слезами горько плачет пасмурное небо…
Намокнув, чуточку ссутулились дома…
… Сырая слякоть явно выглядит нелепо,
Да и к тому же - за окном сейчас зима…
А город всё же тонет в серости унылой…
Что навевает грусть, щемящую тоску…
Душа моя трепещет птицею бескрылой…
Вновь болью бьют воспоминанья по виску…
Не хочу в большие города,
Не желает сердце переездов.
Мне так мил мой городок уездный,
Здесь останусь с вами навсегда.
Много за окном берёз-сестриц,
Купола огнём горят у храма.
На погосте среди сосен мама
Спит под трели маленьких синиц.
Здесь вдыхаю счастье по весне,
Расцветёт в проталине подснежник,
И капель засеребрится нежно
В первозданной дивной тишине.
Улочки застенчивых дворов,
Утопающих в кустах сирени.
От дубов раскидистые тени,
Мой уездный маленький Покров.
Далеко не буду уезжать,
В городах больших мне очень душно.
Мне и здесь нисколечко не скучно
Утро благодатное встречать.
Нынче осень и зима потом.
Косы у берёз совсем нагие,
Но они такие дорогие,
Как и старый у дороги клён.
Только здесь хочу любить, дышать,
Слушать тишину и наслаждаться.
С бархатным закатом обниматься,
И стихами вёсны воспевать!
Снег укрывает город одеялом,
Пушистой шалью кутает дома.
Так хочется с большущим чемоданом
Лететь к далёким южным островам.
На солнышке хотя бы час погреться
И в тёплом море шумно понырять.
Но от зимы-то никуда не деться!
И утром на работу всем вставать…
Ну, что ж, надену яркое пальтишко,
По снегу свежему тихонечко пойду.
Следы мои, как строчка в старой книжке,
Расскажут сказку рыжему коту.
За мной крадётся он и просит ласки,
А мне пора к автобусу бежать.
И всё-таки весь снег идёт из сказки!
И на душе моей светло опять.