.
зеро что в разности что в сумме…
многоточье…
а жизнь больнее чем я думал…
и короче…
.
Бедолага рассвет замёрз,
На щеках ледяной налёт,
Во дворе жутко воет пёс,
Или, может, он так поёт.
О весне, когда был щенком,
О тепле материнских глаз,
О любви, что ушла тайком,
О костре, что давно погас.
О друзьях, что легли в бою,
О манившей к себе звезде…
Слышь, браток, я с тобой спою,
Встретим воем грядущий день.
.
У каждой из нас все почти до смешного похоже.
Коленки в зеленке, медведь на подушке, букварь.
Взросление. Чувства. Надежды. Обиды до дрожи.
Любовь, о которой на память - последнее: Жаль.
Цветные картинки фантазий о лучшем и главном.
Попытки слепить: поначалу его для себя.
А после - себя, через слезы в наперснице-ванной,
Видавшей потери и искры слепого огня.
У каждой из нас - минимально - по ране на сердце.
Ошибки, которые хочется напрочь забыть.
Какие-то клятвы, насильно закрытые дверцы,
Разрывы аорты и веры нетающей нить.
У каждой - заботы, предчувствия, встречи, привычки.
Почти под копирку. Похожесть - ни чудо, ни грех.
Так мало нюансов, по сути которых различья.
И только любовь - настоящая - есть не у всех.
Мадам, курите. Это Вам идет.
Хрусталь бокала гранью ловит вечер.
Да, я Вас ненавижу. Частью речи
Не станет этот смелый оборот.
Мадам, курите. Пепел на запястье…
Браслета след целую, осмелев.
Вы для меня - пожизненно - несчастье!
Но я - молчу. Вжимаю в галстук гнев.
Я хмурю бровь. Мадам, еще сигару?
Какая разница, с кем я живу и сплю?!
Когда-то мы удачной были парой.
Простите резкость тона. Не люблю.
Конечно- Вас… Духи, шарфы, перчатки.
Пустые мелочи. Как абрис Ваших черт.
О, у меня давно и все в порядке. Дела и дом.
Любовница - десерт.
Как взбитое мороженое - жизнь.
Она - проста,
В ней вкус вина со льдом.
Мадам, курите! Я Вас - ненавижу.
Я - лгу Вам.
Забывая Вас… с трудом!!!
.
Не тревожь мне душу, скрипка,
Я слезы не удержу,
Не томи меня своей печалью.
Грусть-тоску мою с тобою
Ни за что не разделю,
Всю её себе оставлю.
Юных лет хмельная дева
Помахала мне вослед,
От меня к другому улетая.
Годы пронеслись так скоро,
Оглянуться не успел -
Осень за окном седая.
Выйду, дому поклонюсь,
Молча Богу помолюсь
И пойду искать края,
Где живёт любовь моя,
Где живёт любовь моя.
В чистом небе белый лебедь
Надо мной крылом взмахнул,
В голубой дали, как дым, растаял.
Горы разведу руками,
Трижды землю обойду,
Да найду ль её, не знаю.
Выйду, дому поклонюсь,
Молча Богу помолюсь
И пойду искать края,
Где живёт любовь моя,
Где живёт любовь моя.
.
День рожденья - прекрасная дата!
Не беда, что уходят года.
Жизнь настолько светла и богата,
Что не стоит грустить никогда.
Ты не думай, что осень настала.
В жизни женщины осени нет!
Хоть и прожито нами немало,
Что ни год - это новый расцвет.
Будь веселой, счастливой, любимой,
Молодой, несмотря на года.
Пусть печали проносятся мимо.
Мы с тобой! Мы твои навсегда!
&
.
за стенкою слева пружинами стонет кровать
за стенкою справа сосед зажигает на дрели…
дурацкие мысли подушку опять перегрели
и трудно себя убедить что не хочется спать…
щенок наверху коготками обцокал паркет…
по матери кроют друг друга супружники снизу…
в безвизовый сон с понедельника требуют визу
а шансов её получить без протекции нет…
течёт под лежачий булыжник упрямо вода…
упрямо марают бумагу ненужные строчки
и каждой из них карандаш подарил многоточье
как мост трёхопорный из Было в Незнамокуда…
кончается всё… даже то что с фортуной на ты…
песок в антикварных часах замещается солью
а птицы однажды из клеток вернутся на волю
и клетки посходят с ума от своей пустоты…
.
Когда до снега осень доживет,
Как человек до старческих седин,
Укройтесь вашим пледом поплотней
И разожгите в комнате камин,
Еще набейте трубку табаком,
Чтоб в сумраке стоял табачный дым,
И слово джентльмена я даю,
Вам сразу мир покажется иным.
Уже чуть-чуть оттаяло окно,
Уже стакан ваш опустел на треть.
Пусть душу вам согреть не суждено,
Зато хоть руки можно отогреть.
Чтоб легче было зиму коротать,
Чтоб холод вас ночами не томил,
Свечами запаситесь до утра
И разожгите в комнате камин.
Припев:
И снова ветры зимние,
Опять туманы дымные,
И снег, колючий снег
Всю ночь метёт, метёт опять,
Но мы забудем вскорости
Все беды и все горести
И сможем, мы сможем
Друг друга, наконец, понять.
.
бетонный пиджак растолстевшего к осени города
по швам затрещал отсырев от повышенной влажности -
найти бы портного, но так чтобы сделал недорого
и щёк бы при этом не дул распираемый важностью…
друг-другу вопрос задают опустевшие улицы -
когда же вернётся обратно весна красна-девица?..
и хочется взять и как в детстве далёком зажмуриться
с надеждой на чудо - на что-то ведь надо надеяться…
и хочется верить что кто-то окликнет по имени
такому знакомому, но почему-то забытому
что небо за тучами всё-таки сине-пресинее
что скоро Пегас постучится в ворота копытами…
так трудно порой принимать что судьбою назначено…
так много надежды семян не проросших затоплено…
и жизнь как подобранный где-то учебник с задачками
в котором страницы с ответами не предусмотрено…
степенный учитель стучащий по парте указкою
пытается класс убедить в неслучайности случая…
желтеют на мокром асфальте шпаргалки с подсказками
но в них заглянуть хоть ты тресни никак не получится…
и скоро зима порешает вопросы по-белому -
обставит дворы толстозадыми бабами снежными…
а две половинки скучают по давнему целому
на двух берегах океана когда-то безбрежного…
Писатель Гоша Полупьянов
Родил с похмелья триллер века
И книг сто тысяч экземпляров
Издал, но нет ни человека,
Ни одного, купить кто книгу
Решил. На полках в виде хлама
Лежат тома. Но Гоша мигом
Во многих СМИ даёт рекламу:
«Миллионер (нефть, алюминий)
Найдёт жену», но с оговоркой:
«Такую же, как героиня
У Полупьянова Георга.»
Кто там читатель этих рубрик?
Но зА день был тираж раскуплен.
.
О Боже мой! Как я тебя хочу!
До головокружения, до дрожи,
До отпечатков на атласной коже,
Прижаться бы к знакомому плечу.
И захлебнуться запахом волос,
И поцелуем губ твоих коснуться,
И утонуть в глазах и не вернуться,
И заблудиться в царстве сладких грёз.
Груди коснуться жаркими губами,
Почувствовать волшебный вкус сосков,
И заключить тебя в подобие оков
Своими нежными и сильными руками.
Сорвать с тебя одежды мятый шёлк,
И тела ощутить прикосновенье.
И опьянев от близости мгновенья,
Рычать от страсти, как голодный волк!
И, как в последний раз, тебя ласкать,
И целовать, забыв про все запреты,
И с наслажденьем ожидать ответа,
И ласки рук любимой принимать.
И медленно войти во влажность лона.
Почти уже сознание теряя,
И взрыв ответной страсти принимая,
Свой крик сдержать почти на грани стона.
И раствориться в неге. и не быть.
И позабыть невзгоды и ненастье,
Ведь обладать любимой - это счастье!
О Боже мой! Как хочется любить!
Москва.
.
Зимой не видно алых парусов,
Кораблик мой скучает у причала,
На палубе не слышно голосов,
И рулевой не мёрзнет у штурвала…
А в припортовом, шумном кабаке,
Гуляют день святого Валентина…
На вывеске трактирщик в сюртуке,
И надпись - Золотая Бригантина.
И Эль рекой, и топот каблуков,
Девичий смех и танцы до упада,
И песни в три десятка голосов,
Гудит волынка - моряка отрада…
И мне б туда… да ноги не идут:
Чем краше пир, тем тягостней похмелье,
На этот праздник лишних не зовут,
А в одиночку, что же за веселье…
Давно погас огонь на маяке,
И не ведёт сквозь штормы и туманы,
И побледнело имя на руке,
Что наколол мне боцман полупьяный…
И встретит ли мой парусник весну?
Уйдёт ли в океан однажды утром,
Чтобы форштевнем вспарывать волну,
Сияющую нежным перламутром…
…
Метельный свист за треснувшим окном,
Остывший грог допью сейчас один…
На празднике любви я не вдвоём,
И вряд ли мне поможет Валентин…
Пока слова рычатся сквозь кадык
И не танцуют, а топорщат холки…
Мы продеваем музыку в иголки
И вышиваем доброе … стык в стык.
© Ирина Василенко aka (Blacksymphony, 'rewind')
.
В почти пустом кафе звучал Бетховен -
шумел напротив аэровокзал.
И в этот зимний вечер он был болен
и рад тому, что из Москвы бежал.
Он этой ночью улетал куда-то,
быть может, в Питер или на Восток -
и здесь, в кафе, под «лунную сонату»
черкнул записку ровно в двадцать строк.
«Сегодня пусть Вам сердце для начала
заполнит небо музыкой своей,
а вот потом хочу, чтоб зазвучала
моей души печальная свирель…
Вся жизнь моя - ошибка на ошибке,
и только рядом с Вами всякий раз
наивными от счастья пели скрипки
моих распутных и холодных глаз…
Пока Вы были близко, так тревожа
весь мир вокруг, что трудно объяснить,
судьбу мою простую, как рогожа,
прошила звёзд серебряная нить…
Сегодня ночь впервые будет снежной
и грешной, оглушая и слепя,
но, улетая не от Вас, конечно,
я сам крест-накрест зачеркну себя…
А дальше проживём без происшествий,
разменивая свой короткий век.
И подпись: Ваш когда-то сумасшедший
и, может быть, любимый человек…"
Ну, вот и всё. Словесному рисунку
заполнить нужно лишь один пробел -
он, лихо на плечо забросив сумку,
поднялся в самолет и улетел.
И лишь в пустом кафе, где золотисто
бросали свет фонарики во тьму,
осталась эта странная записка,
не нужная, наверно, никому…
© ЛеоСи
.
Она пришла ко мне в заснеженную пятницу,
и я открыл ей дверь, как будто ждал давно,
и лишь зима одна - известная развратница -
об этом знала и царапалась в окно…
Она вошла в мой странный мир, где пахло гибелью,
и приняла меня таким, какой я есть,
а я губами ненасытными, как Библию,
её читал всю ночь и вслух не мог прочесть…
Она ходила по моей квартире голая -
от наслаждения сошедшая с ума,
и, как шампанское, мне ударяла в голову
любвеобильная до ужаса зима…
Она приехала в Царицыно из Митино -
ко мне оттуда два часа наискосок,
а за окном зима серебряными нитями
уже сплетала с нею нас в один клубок…
Она сошла ко мне в таинственную пятницу,
как Маргарита пролетев по облакам,
и пусть весь мир теперь ко всем чертям покатится!
«Я никому тебя - ты слышишь? - не отдам…»
Она нашла меня растерзанно-расхристанным
и поняла, и приняла сейчас и здесь,
а я глазами изумлёнными, как истину,
её читал всю ночь и вслух не мог прочесть…
Зима смеялась надо мной и тихо плакала,
и соблазняла, задирая свой подол,
и было в этом действе что-то от Булгакова,
и я свою, как Мастер, женщину обрёл…
Она приехала в Царицыно из Митино
с такой смешной и дерзкой чёлочкой на лбу,
а за окном зима серебряными нитями
уже сплетала нам единую судьбу…
© ЛеоСи