Я спокойна, мне хорошо, я всё забыла.
- Это надо обязательно запомнить, - сказала я себе.
- А это надо поскорее забыть, - сказала я себе.
Нерадивая память опять всё перепутала.
вас больше нет, и мне не стыдно плакать
и ветру подставлять своё лицо.
на скорбь души привязывая якорь,
я опускаюсь медленно на дно.
вас больше нет, и не придут конверты,
не потревожит трелью телефон.
и край судьбы изогнуто начертан
на пустоте, вселившейся в мой дом.
вас больше нет, и мне смертельно больно
от тишины, нависшей надо мной.
я всматриваюсь в окна недовольных,
чтобы судьбы им пожелать иной.
вас больше нет, и я иду по кругу,
впиваясь в адский, непроглядный дым.
и вся земля использованной грудой,
принадлежит смятениям своим.
вас больше нет, и я ищу ответы
на бесконечность «как» и «почему».
и пусть другими вы заботливо согреты,
я с памятью о вас иду ко дну.
Событий запись в голове.
Аксон-дендритная стыковка
На синапсальной мишуре
Работу производят мозга.
Нейронов каждый биоток
Несёт секреты возбуждений.
Идёт живительный поток
Как возрождением весенним.
Вот электрический сигнал,
Химическое превращенье.
И важно, чтобы аммиак
Не вызвал судорог движенье.
Растёт психический процесс,
Материала накопленье,
Внезапный всплеск, познанья стресс
Осмысливаются мгновеньем.
От раздражителей следы
Биологического свойства
Дают сознание, мечты,
Разнообразий беспокойство.
Запечатлённый элемент
Картины или ощущений,
Переживаний компонент -
Мотивировка для решений.
И что расскажет мозг о нас?
Возможно ли влиять на разум?
Что ожидается подчас,
Хотелось бы ответа сразу.
Внутри как поживает мысль,
И развивается мышленье?
Сумеем ли судьбу раскрыть?
О память, прогони мученье.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2017
В поселке Новый Ургал Хабаровского края, где живет моя сестренка Роза и где с ней долгие годы прожила мама после отъезда из Казахстана (к тому времени из нашей семьи там просто никого не осталось: отец умер, мы, дети разъехались кто куда, вот мама и подалась к дочери - внучку поняньчить, да так и осталась там) на стеле, посвященной памяти участников Великой Отечественной Войны, есть и ее имя.
У этой надписи своя история. Сначала на стеле собирались привести имена только тех, кто непосредственно принимал участие в боевых действиях. Сестра Роза знала об этом и спокойно проходила мимо стелы (с почтением и уважением, конечно, но без пристального внимания). Но буквально вчера как будто что-то подтолкнуло ее более внимательно присмотреться к именам ветеранов ВОВ на стеле, и ее окатило жаром - она видела родное имя:
Оказывается, администрация поселка в последний момент решила отдать дань справедливости и передала исполнителям стелы список всех ветеранов Великой Отечественной войны, включая «тыловиков» (но почему-то не известила об этом дочь
Мама, начиная с 16 лет, пережила шесть мобилизаций на оборонные работы (в Поволжье, на Урале и Архангельской области), награждена медалью «За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны 1941−1945 гг.», тремя юбилейными медалями к круглым годовщинам Победы, ну и медалью «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина». Она навсегда упокоилась здесь, в Новом Ургале. В том числе - на стеле в честь участников Великой Отечественной войны.
Мама прожила трудную, но достойную жизнь, с юных лет работала на благо молодого советского государства сначала в колхозе, затем укрепляла его обороноспособность, уже вместе с нашим отцом, когда они поженились после войны, участвовала в восстановлении послевоенной экономики страны, в развитии сельского хозяйства в Казахстане и растила нас, четверых своих детей. И мы по праву гордимся ей.
Из документальной повести «Мамины записки»
Пушки и снаряды - фронту!
Нас привели к новому месту работы, и мы испугались. Это была большая территория, огороженная двумя рядами колючей проволоки, а внутри 4 большие мартеновские печи, где варился металл. Жара, огонь, искры во все стороны. Нашей обязанностью оказалось загружать в мульды - такие вагончики, их было по три на каждом монорельсе, - руду, потом эти мульды опрокидывались в мартены.
Мы разбирали руками и ломами кучи металлолома, который привозил на специальную эстакаду магнитный кран, и тоже грузили их в мульды для отправки в печи. На металлолом сюда привозили даже немецкие подбитые танки, разорванные пушки, были и наши танки, пустые гильзы от снарядов, неразорвавшиеся бомбы, еще какое-то порванное и погнутое железо. Все это разрезали бензорезами и отправляли в мартены на переплавку. А в соседнем цеху отливали новые снаряды и пушки, пулеметы.
Прошло три месяца, и однажды, в начале марте 1943 года, мы проснулись в два часа ночи оттого, что гудят заводские трубы, паровозы, воют сирены, а над заводом стоит пламя. Мы оделись и побежали туда. Случилась страшная авария: оказывается, в печь попал то ли целый большой снаряд, то ли бомба, случился сильный взрыв, всю мартеновскую печь разворотило, оттуда полился расплавленный металл, и в нем погибла почти вся ночная смена - 25 человек. Потом этот металл, когда он застыл, разрезали на куски и похоронили вмести со сгоревшими в нем людьми, с оркестром, цветами и венками, как погибших на войне.
Однажды нас всех собрал директор завода, помню, что звали его Иван Иванович Рыжов или Рыжий. Он стал рассказывать, как тяжело сейчас по стране приходится всем людям, но особенно тяжко ленинградцам, они в блокаде, мрут от голода… Тянул, тянул, а ему кричат: «Да говори толком, чего от нас надо?».
Оказалось, надо оторвать от себя по 300 грамм хлеба, начиная с апреля 1943 года. И мы все согласились, что надо помочь ленинградцам, и решили отдавать из своего пайка не только по 300 граммов хлеба, но и по 500 граммов макарон. Такое решение приняли и рабочие Челябинска, Златоуста, многих других уральских городов.
Что нам начертано, всегда нам будет мало,
Всегда нам хочется, что бы еще пожить,
Но жизнь идет к концу, а не к началу,
И к сожалению всегда тому и быть.
Идет на смену году год, столетия и эпохи.
И каждый человек всего лишь только след,
Что остается? На камне просто строки,
И фотографии теперь уж выцветший портрет.
А мы все тянем, все живем в чужое завтра,
Там встретимся, напишем, позвоним,
И верим, что так и будет, честно, правда,
Вот только завтра это снова повторим.
А человека нет и как-то так неловко,
И быстро все, что день, что просто жизнь,
И станут глупыми обиды, недомолвки,
Закрыта книга жизни.все.аминь.
И разойдутся все в своих воспоминаниях,
И человек в них, для каждого он свой,
И будто не было последних дней страдания,
А про себя подумаешь «Спасибо, что живой!».
Как тяжело на свете жить без мамы,
И понимать что нет её в живых.
И ты уже не будешь самой-самой,
Как мать родная часто говорит.
О, Боже! Почему ты слишком рано
Забрал к себе и очень далеко,
А мне оставив лишь воспоминанья,
С которыми и жить так нелегко.
Бывают дни порой не исправимы,
И слезы катятся из глаз моих ручьем,
Я помолюсь о мамочке любимой,
И попрошу прощения за все.
Ночью запах такой сумасшедший!
Кто-то скажет: «Столица во мгле».
Я, кайфую одна в темноте.
Тишина, полумесяц и звезды.
Снег кружит, а мурашки бегут!
Где же сон?
Только там, всё как прежде!
Ты, придешь…
Заберешь…
если иногда мысль проскакивает, это не значит, что она сбежала…
Я вновь здесь пойду, по знакомой дороге,
Вот мой старенький дом, словно в землю он врос.
И сердце сразу забьётся в тревоге,
А встретит ли кто? Осталась ли клумба из роз?
Вот калитка моя из голубеньких досточек сбита,
Крылечко, вечерком на нём мы сидели всегда.
Тропинка к окну слегка водою размыта.
Так и осталось моё сердце здесь навсегда…
Дубы под окном, что сама желудями садила,
Так и стоят могучие будто братья они.
Домик скрыт в их листве, словно накрыт их силой.
Столько жизни лет прошло, Боже их сохрани…
Я умер давно.
На земле моя тень
Встречается с вами в стихах.
Я умер давно.
И живых карусель
Уже не тревожит мой прах.
Я в рифме озвученной снова живу,
Пока есть хотя бы один,
Тот, кто читает мои стихи,
Что я посвятил живым.
Меня уже нет,
А они будут жить,
Над ними не властна смерть.
И с вами в стихах буду я говорить
Сквозь жизненную круговерть.
Чужими губами читать буду я Что написал, живя.
А, значит, еще не совсем умер я,
И, значит, писал не зря.
Когда-то друга я похоронил…
И много лет, в один и тот же полдень,
Я на могилу молча приходил.
Я помнил нашу юность, вечно помнил.
Винт самолета стынет на ветру…
Табличка: «Соколов. Майор. И даты».
Смеялся он: «Когда-то я умру,
А имя все ж останется крылатым».
В какой-то день пришел я как всегда,
Все так же тихо и в снегу скамейка.
На памятнике - пропасть… пустота…
Табличку сняли: бизнес, «нержавейка».
Прости, майор, за всех прости, майор.
Честь офицера просто растоптали.
Был голоден и нищ, наверно, вор.
Украли имя, звание украли.
Ты воевал, пройдя сквозь гарь и дым,
Ушел после войны от старой раны.
Ты и тогда еще был молодым,
От запаха цветов и счастья пьяным.
Прости, майор, в бою ты защищал
И тех, кто на кощунство стал способен.
Духовно век прогресса обнищал,
Волчат рождая в выгнившей утробе.
Я сделаю табличку, прикручу…
Не в этом дело, суть, увы, не в этом.
Когда и память нам не по плечу,
Не в ад ли направляется планета?
В скорбной траурной тиши
Стон сердец…
Девяносто две души…
Муж, отец,
Чей-то друг и чей-то брат -
Не один -
Не воротится назад
Внук и сын…
Жизни. Девяносто две…
Не одна…
Растворились в синеве
Неба? Дна?
Миг - и волны на дыбы…
К Богу, ввысь
Девяносто две судьбы…
Помолись…
Девяносто две души…
Имена
В память их навек впиши!
Плачь, страна!
Copyright: Клавдия Семеновна, 2016
Свидетельство о публикации 116 122 609 544
Не позвонит… Хотя ты веришь в чудо…
Не вспоминай! И все же теребИшь
Больное сердце… Хоть твердишь - НЕ БУДУ!
И все же помнишь… Помнишь и грустишь…
Как хочу я Тебя целовать…
И хоть раз к Тебе вновь прикоснуться…
Как хочу повернуть время вспять,
Чтоб опять с Тобой рядом проснуться!
И рукой Тебя за руку взять,
Ни на миг её не выпуская!..
И всем телом Тебя ощущать,
На любимом плече засыпая!
Каждый миг помню я о Тебе…
Каждый день мой наполнен Тобою!..
Почему стало нужно судьбе
Заменить счастье лютой бедою?
Почему и за что столько мук,
Столько боли и столько страданий
На Тебя пообрушились вдруг,
Словно стая голодных пираний?!
Как же страшно Тебя потерять
И не на день, не на год - навечно…
Как понять «Тебя негде искать»?
«Тебя нет» это бесчеловечно!
Я всё время с Тобой говорю,
Будто можешь Ты что-то ответить…
За размолвки себя так корю,
Что нет сил, без Тебя жить на свете…
Но Тебя мне уже не вернуть…
Не поможет теперь и Всевышний…
Без Тебя продолжаю я путь
Одинокий, пустой, никудышный…