Я хотел бы подарить тебе песню
Но сегодня это вряд ли возможно
Нот и слов таких не знаю чудесных
Всё в сравнении с тобою ничтожно
Я хотел бы подарить тебе танец
Самый лучший на твоем дне Рождения
Если музыка играть перестанет
Я умру, наверное, в то же мгновение
Ау. Днём и ночью счастье зову
Ау. Заблудился в темном лесу я Ау. И ничего другого на ум Ау. Ау. Ау.
Я хотел бы подарить тебе небо
Вместе с солнцем, что встаёт на востоке
Так где былью начинается небыль
Там не будем мы с тобой одиноки
Я хотел бы провести тебя садом
Там, где сны мои хорошие зреют
Только жаль, что не смогу идти рядом
От дыханья твоего каменею
Ау. Днём и ночью счастье зову
Ау. Заблудился в темном лесу я Ау. И ничего другого на ум Ау. Ау. Ау.
Я хотел бы подарить тебе счастье
То, которое никто не оспорит
Только сердце часто рвется на части
Так как, видимо, я создан для горя
Я хотел бы подарить тебе голос
Чтобы пела колыбельную детям
Ни рукой не снять мне боль, ни уколом
Точно знаю, что меня ты не встретишь
Ау. Днём и ночью счастье зову
Ау. Заблудился в темном лесу я Ау. И ничего другого на ум Ау. Ау. Ау.
Молодой рекой без устали плыви
И не бойся, простудившись, заболеть.
Возраст - это понимание любви
Как единственного чуда на земле.
Я живу, судьбу свою кляня,
Не желая для себя судьбы иной.
Возраст - это размышление о днях,
Проведённых за родительской спиной.
За столом моим разнузданный портвейн
Превратился в респектабельный кагор.
Возраст - это радость за друзей,
Не сумевших превратиться во врагов.
Верно ли сумели мы прочесть
Десять фраз, оставленных Христом?
Возраст - это стоимость свечей,
Превышающая стоимость тортов.
Кто ты есть? Чего в себе достиг?
Чей ты друг и кто твои друзья?
Возраст - это приближение мечты
В окончании земного бытия.
А смерть, конечно, человечество страшит,
Но какие там у нас года!
Возраст - это состояние души,
Конфликтующее с телом… иногда.
Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы в масть!
В масть козырную, лучше бы в бубну…
В доме том укажите место, где бы упасть,
Чтоб уснуть и не слышать зов глашатаев трубный.
Нарисуйте мне дом, да такой, чтобы жил,
Да такой, чтобы жить не мешали.
Где, устав от боев, снова силы б копил,
И в котором никто никогда бы меня не ужалил!
Я бы сам, я бы сам,
Да боюсь, не сумею,
Не найти мне никак эти полутона.
По дремучим лесам
Всё скачу, всё скачу на коне я,
И в холодном поту
Через день пробуждаюсь от сна.
Нарисуйте очаг, хоть на грубом холсте,
На кирпичной стене, только чтобы тянуло,
Нарисуйте же так, чтоб кулак захрустел,
И с холодных ресниц теплым домом однажды подуло.
Я бы сам, я бы сам -
Нету красок заветных.
Знаю только лишь две, их сжимаю рукой -
То бела полоса,
То - черна беспросветно,
Рассинить бы - да нет
У меня акварели такой.
Нарисуйте меня, да такого, чтоб в крик,
Чтобы мама моя не боялась за сына.
Нарисуйте меня журавлем хоть на миг,
Я хочу посмотреть на людей,
Я хочу посмотреть на людей,
Я хочу посмотреть на людей с высоты журавлиного клина!
Я бы сам, да я бы сам,
Да ломаются кисти,
Только грифу дано пальцев вытерпеть бунт.
И летят, и летят, и летят, и летят в небеса,
В облака поднимаются листья
Этих нот, горьких нот,
Облетевших с разорванных струн.
Абсолютного счастья нет: даже человеку в крайней степени дебилизма или имбецилу, когда он, абсолютно, казалось, счастливый, кашу руками ест, мухи мешают - приходится их отгонять.
Анафема
Анафема всем тем, кто записал себя в опричники,
Войдя в экстаз от маршей культа личности,
Всем тем, кто беззаконию потрафили,
Вам, френчи на далеких фотографиях,
Анафема, анафема.
Тем, кто писал, и тем, кто арестовывал,
В этапы втаптывая сапогами головы,
Всем тем, кто был на буйстве крови шафером,
И вам, воспевшим сталинскую мафию,
Анафема, анафема.
Вы всю жизнь боялись суда,
Сны свои зарывая в подушки,
Потому что стучались в них души
Тех, кто милостью вашей страдал.
Но не всех вас призвал прокурор,
Сам Вышинский - и тот был иудой.
Бойтесь времени, время - топор,
Ваши шеи отыщет в день судный.
Бойтесь времени, время - топор.
Тем, кто детей оставил без родителей,
Своих в «Артек» отправив удивительный,
Вам, расстрелявшим армии и кафедры,
Вам, кто, убив, читал над гробом эпитафии,
Анафема, анафема.
Прославив на века отца Иосифа,
Как змеи, сами его имя кожей сбросили,
Вождей своих меняли как перчатки вы,
Не часто ли, не часто ли?
Да вы и сегодня боитесь суда,
Сны свои зарывая в подушки,
Потому что стучались в них души
Тех, кто милостью вашей страдал.
Но не всех вас призвал прокурор,
Сам Вышинский - и тот был иудой.
Бойтесь времени, время - топор.
Ваши шеи отыщет день судный.
Бойтесь времени, время - топор.
Возьми меня, возьми на руки, мама,
Чтоб обо всём несбывшемся забыть,
Как много лет назад обнять тебя руками
И голову к груди твоей склонить.
Ты не смотри, что я такой упрямый,
Что песен о тебе я не пою.
Возьми меня, возьми на руки, мама,
И спой мне колыбельную свою.
Уходим мы - кто раньше, а кто позже,
Как в плаванье уходят моряки.
Они - в волну, а я в дорогу брошу
Свою монетку, чтоб назад прийти.
И я вернусь, когда исчезнут гаммы
Из головы моей, и попрошу:
«Возьми меня, возьми на руки, мама…»
Я так давно ей песен не пишу.
Жили-были три сестрицы:
Подлость, Зависть и Бездарность,
Друг без друга не могли ни есть, ни спать.
Коль одной добро приснится,
Просыпаются в кошмарах
Две других, чтоб вместе ночку скоротать.
Отлучилась как-то Подлость,
Разродилась Одарённость,
Что с трудом под старой лестницей жила,
А Бездарь трогала аккорды,
Ненавистные влюблённым,
Отраженьем заполняя зеркала.
Зависть - средняя девчонка,
Заплетая косы старшей,
Вдруг спросила, грудью волосы задев:
- Правда ль, милая сестрёнка,
Что у младшенькой у нашей
Появился новый хахаль - Беспредел?
Говорят, такой красавец.
Что ж она не познакомит?
Не чужие мы ей, всё-таки родня.
Да и завидно - я Зависть, -
Скулы сводит, зубы ломит,
В общем, нервы истрепались у меня.
Отвечала Бездарь тихо,
Злую рифму подбирая,
Говорила своим косным языком:
- Вот ты глупая чувиха,
Ничего не понимаешь:
С Беспределом мы чудесно заживём.
Но мне не потянуть супругой
В столь изысканных одеждах
А с тобой и до тюрьмы не далеко.
Станет нам он лучшим другом,
Подлость быть умеет нежной,
Будет делать всё она его рукой.
Так в изысканной беседе
Без особого унынья
До утра девицы время провели.
До шекспировских трагедий
Далеко, как до луны, им,
Но открылась дверь, и в комнату вошли.
Беспредел - ну чисто урка,
Громыхая каблуками,
Произнёс, целуя младшую сестру:
- Одарённость сдали в «дурку»,
Плод на дне, на шее камень,
И прикован к батарее Честный Труд.
Жили-были три сестрицы:
Подлость, Зависть и Бездарность,
Друг без друга не могли ни есть, ни спать.
Коль одной добро приснится,
Просыпаются в кошмарах
Две других, чтоб вместе ночку скоротать.
Беспредел - ну чисто урка,
Всё грохочет каблуками,
Всё целует, сука, младшую сестру.
Одарённость сдал он в «дурку»,
Плод на дне, на шее камень,
И прикован к батарее Честный Труд.
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Мы сердцем нынче смерти не боимся:
Уйдем в «не быть» «на раз» по счёту «три».
Давай, Господь, с тобой договоримся:
Ты либо дай мне жизнь, либо забери.
Кончай, Отец, со мной играться в прятки,
Коль что не так, возьми да вразуми!
Я не прошу, чтоб было все в порядке,
Но дай чуть-чуть покоя, чёрт возьми.
Я не прошу, чтоб было все в порядке,
Но дай чуть-чуть покоя, чёрт возьми.
Товарищ Бог! Господ пока не знаю…
Но ты и так по жизни Господин.
Я в эти игры с детства не играю,
Не помню даже, как конём ходить.
А Ты, как первоклашка, в самом деле,
Замучил, как учителку, страну.
Семь пятниц у Тебя в одной неделе,
А мы желаем, Господи, одну.
Живу я жизнь, вроде, не напрасно,
Но как Тебя прикажешь понимать?
Снаряды рвутся там, где не опасно,
Так лучше по сознанке воевать.
Ты мне скажи, а есть такое место,
Где тишина раскалывает мозг?
Хочу туда. А мимо мест известных
Хочу, Господь, чтоб Ты меня пронёс.
Ты знаешь, Батя, я уже не мальчик.
Зачем держать меня за дурака?
То мордой возишь прямо по асфальту,
То в смокинге несёшь за облака.
Терплю асфальт и ненавижу смокинг,
Ему бы ярким пламенем гореть.
И мне противно жить под «Modern Talking»,
Хочу, Господь, под «битлов» помереть.
ТРИ СЕСТРЫ
?Жили-были три сестрицы:
Подлость, Зависть и Бездарность,
Друг без друга не могли ни есть, ни спать.
Коль одной добро приснится,
Просыпаются в кошмарах
Две других, чтоб вместе ночку скоротать.
Отлучилась как-то Подлость,
Разродилась Одарённость,
Что с трудом под старой лестницей жила.
А Бездарь трогала аккорды,
Ненавистные влюблённым,
Отраженьем заполняя зеркала.
Отраженьем заполняя зеркала.
.
Зависть - средняя девчонка,
Заплетая косы старшей,
Вдруг спросила, грудью волосы задев:
А правда ль, милая сестрёнка,
Что у младшенькой у нашей
Появился новый хахаль - Беспредел?
.
Говорят, такой красавец.
Что ж она не познакомит?
Не чужие мы ей, всё-таки родня.
Да и завидно - я зависть, -
Скулы сводит, зубы ломит,
В общем, нервы истрепались у меня.
Очень нервы истрепались у меня.
.
Отвечала Бездарь тихо,
Злую рифму подбирая,
Говорила своим косным языком:
- Вот ты глупая чувиха,
Ничего не понимаешь:
С Беспределом мы чудесно заживём.
.
Но мне ли быть ему супругой
В столь изысканных одеждах,
А с тобой и до тюрьмы не далеко.
Станет нам он лучшим другом,
Подлость быть умеет нежной,
Будет делать всё она его рукой.
Будет делать всё она его рукой.
.
Так в изысканной беседе
Без особого унынья
До утра девицы время провели.
До шекспировских трагедий
Далеко, как до луны, мне
Но открылась дверь, и в комнату вошли.
.
Беспредел - ну чисто урка,
Громыхая каблуками,
Произнёс, целуя младшую сестру:
- Одарённость сдали в «дурку»,
Плод на дне, на шее камень,
И прикован к батарее Честный Труд.
- Одарённость сдали в «дурку»,
Плод на дне, на шее камень,
И прикован к батарее Честный Труд.
.
Жили-были три сестрицы:
Подлость, Зависть и Бездарность,
Друг без друга не могли ни есть, ни спать.
Коль одной добро приснится,
Просыпаются в кошмарах
Две других, чтоб вместе ночку скоротать.
.
А Беспредел - ну чисто урка,
Всё грохочет каблуками,
Всё целует, сука, младшую сестру.
Одарённость сдал он в «дурку»,
Плод на дне, на шее камень,
И прикован к батарее Честный Труд.
МЕЧТА БЛАТНОГО ПОЭТА
В чулках телесного цвета,
Стройней цыганской гитары,
Мечта блатного поэта -
Она плыла по бульвару,
Пушистей белого снега
И мягче лунного света.
За ней кто только не бегал -
Мечтой блатного поэта.
На голубятне у неба
Он сумасшедшие строчки,
Забросив солнечный невод,
Тащил рукою порочной.
Пусть получалось чуть хуже,
Чем кошелёк из кармана, -
По жизни так было нужно,
И умирать было рано.
Первое варение тётенька намешивает густо,
Первою сиренью надушили город парфюмеры мая.
Аисты без денег нам детей приносят из капусты и сразу улетают.
Порой в трамвае украдкой
Он швартовался к ней боком.
Тепло так было и сладко -
Пришлось уверовать в Бога.
А Бог, известно, не фраер -
Господь немеренно круче -
И как-то раз из трамвая
Они сбежали под ручку.
Под утро светлое с пляжа
Он шёл по горло счастливый.
Но ветер западный вражий
Принёс свинцовые ливни.
А вор - он с Родиной дружен,
Он на войну, как на дело.
По жизни так было нужно,
И умирать не хотелось.
А в морской пехоте есть что делать пацанам шикарным.
В самый раз босоте «Перьями» на пляже
Чисто порезвиться, но летели к звёздам
Самые отчаянные парни, чтоб любимым вечно сниться.
Историй много красивых.
Но буду помнить до гроба
Ту, что на сердце носила
Вора-поэта зазноба.
Давным-давно за полбанкой
Мне рассказала об этом
Моя красивая бабка -
Мечта блатного поэта.
Хочешь, эту песню не слушай. Дверью хлопну - легче не станет. Только не бередь мою душу. Только не тревожь мои раны. Снова с неба падают звезды, снова загадать не успею. Жить мне вроде бы и не поздно… Только просто так не сумею
ЗА ЧТО ВЫ ЛЮБИТЕ МУЖЧИН… За что вы любите мужчин?- Спросил я женщину в саду. За мудрость вспаханных морщин, - Она ответила, вздохнув, - За буйный гнев и добрый нрав, За то, что он всегда не прав. За то, что засыпает с ней, А бережет моих детей. За то, что сыплю перец в щи, - За это я люблю мужчин. А вы за что любили нас?- Спросила женщина смеясь. Я долго думал и сказал: За то, что знал вас и не знал.
Кредит доверия у женщины утрачен,
Амур ей подмигнул - и был таков.
Куда ни плюнь - везде сплошные МАЧО,
А очень не хватает МУЖИКОВ!
Одет с иголочки, подтянут и накачен,
Да так, что не сгибается рука,
Изысканная речь - ну чистый МАЧО,
А хочется послушать МУЖИКА!
В Чечне недавно вышла незадача:
В один из, не скажу каких, полков
Приехали служить четыре МАЧО,
А командиры ждали МУЖИКОВ.
Солдаты - не пойму, какой - удачи,
С банданами поверх тупых голов,
С чеченками вели себя, как МАЧО…
Подставили пол-роты МУЖИКОВ…
Их вытащили. Ну, а как иначе?
Бросать своих у наших не с руки.
В родную часть уделавшихся МАЧО
Доставили простые МУЖИКИ.
Я не люблю козлов, а петухов - тем паче,
У них один с павлинами язык.
И тот, кто держит на Руси себя за МАЧО,
По жизни - сто процентов - НЕ МУЖИК !!!