Старый мир уходит безвозвратно.
Сегодня кошка умерла…
Её укрыли одеялком,
Такая вот её судьба.
Все временно - и хорошее, и плохое… Держись за все, что имеешь… И пока твоя жизнь продолжается - цепляйся крепко за нее. Храни все принадлежащее тебе во взгляде и в душе… Это все - что ты заберешь когда-то с собой от всех и от всего.
По рассказу соседа-фронтовика…
На площадь привокзальную устало,
В молчаньи полном, выгнувшись дугой,
Солдатская колонна наползала,
Подошвами шурша по мостовой.
Скрипели зубы, лёгкие хрипели
И мысль подлюга гнёздышко сплела:
Быстрей бы рухнул кто-то на колени…
За ним уж я… Но первым… Никогда!!!
А тут с размаха головами в спины -
Ряды сжимает как гармонь меха
И крик:"Победа!!!", добавляя силы,
Несётся в небо радостным:"У-р-р-а!!!"
Но многие солдаты не кричали,
Смущённо мялись, отводя глаза:
Не их была Победа - опоздали…
«Эх, мама, чуть бы раньше родила!»
И плакал лейтенант, совсем пацан,
Почти не слышно… еле-еле…
Он так на фронт попасть мечтал,
А вышло вон как… Не успели…
* * *
Почти все они погибли через два дня,
при освобождении Праги. ОНИ УСПЕЛИ!!!
КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК
Он из дома попал на войну в девятнадцать,
Сероглазый весёлый такой мальчуган,
Он еще ведь совсем не умел целоваться,
И не думал, не знал, что же ждёт его там.
А потом первый бой и тяжелая рана…
И над ним бородатые лица одни.
Ну, а в эту минуту, наверное, мама
У иконы просила: «Господь, сохрани!»
Потащили его по землице далёкой,
А он этой же ночью под утро сбежал.
Но поймали его, били долго, жестоко,
И он несколько дней без сознания лежал.
Через день он опять убежал из ущелья,
Его выдала алая кровь на снегу.
Ну, а мать всё просила у Бога прощения,
И шептала: «Сынок, без тебя не могу».
В него долго у камня большого стреляли,
Пули бились в скалу над его головой.
Только вспухшие губы мальчишки молчали,
И кровавое солнце легло за горой.
За грядой перевал, а за ним перевалы…
Всё «вперёд!» и «вперёд!» раздаётся приказ.
И в коротком бою у одной переправы
Он, собравши все силы, сбежал в третий раз.
Он сначала бежал, затем полз еле-еле,
Стая птиц возвращалась на север, домой,
Там, под Курском родным уже стихли метели,
И, наверное, тоже запахло весной.
Он своих увидал на рассвете за речкой.
Он не мог закричать, только руки поднял.
Почему у судьбы не бывает осечки…
И, сражённый свинцом, он на землю упал.
ГОРЕЦ
Ветер потянется с гор,
Так - потихоньку.
Солнце согрело лицо
Как-то легонько.
Там, где стоял старый дом,
Только руины.
Рядом, согнувшись старик,
Тронул седины.
Ночью случайный снаряд
Рядом взорвался.
Жить поседевший старик
Чудом остался.
Но, не проснувшись, лежат
Дочка и внуки.
Рвут клочья белых волос
Старые руки.
Вся его долгая жизнь -
Только работа,
Вся его трудная жизнь -
Только заботы.
Здесь не стареют от них
Синие горы.
Думал - последние дни
Встретит не скоро.
Старое вынув ружье,
Молча побрел он.
Где-то звучали вдали
Смех, разговоры…
За деревянным мостом
Вьется дорога.
Танки тянулись по ней
В линию строго.
Встал на дороге старик,
Вскинув винтовку.
Руки держали ее Как-то неловко.
Парень какой-то кричал,
Вылез из танка,
И разрядил автомат
Весь, без остатка…
Танки спешили вперед,
В линию строго.
Солнце за гору ушло,
Вьется дорога.
Сколько еще впереди
Мирных околиц.
Кто-то сказал из солдат:
«Чокнутый горец… чокнутый горец…»
Окровавленное тело,
Искорёженный металл,
Вот и всё! Ты не успела…
Не доехав лишь квартал!
Как замедленная съёмка,
Эти несколько секунд,
Колея и льда каёмка,
Он выскакивает вдруг!
Вспомнишь мамину улыбку,
И любимого глаза,
Кто бы знал, что всё так зыбко,
С поворотом в никуда!
Руль бы вправо… Остановка,
Жизнь своя, ценой других,
Для кого-то и концовка,
Только ты не из «таких»!
Тормоз в пол, да фура близко,
Тело сковывает боль,
Взгляд последний, словно искра,
Погибаешь молодой!
Не дожив до второй свадьбы,
Не родивши малыша,
Ты оставила немало,
Только больше дать могла!
А зевак на остановке,
Поприбавилось в разы,
Их спасли, да только толку,
Что в них, кроме пустоты?!
Таня Пильтяева (26 февраля 2014 г.)
В непрестанном томленьи душа.
Неприкаянно бренное тело.
На щеках капли слёз осуша,
Память яркостью не оскудела.
«Все уходят из жизни чредой,
Тяготит неизбежность потери.
Мы расстанемся скоро, родной,
Смерть раскроет скрипучие двери».
Перестань, не тревожься, не надо.
Я пророчества не выношу.
Сопричастность - бальзам и награда.
Мир жесток, примирись, я прошу.
Петь, смеяться, любить ты спешила.
Рок сильней, чем бетонная твердь.
Разорвать нашу связь одна сила
Сможет только - разлучница смерть.
Серый волк
На Тамбовщине, лютой зимою,
Рядом с логовом, прям на земле,
Серый волк с серой волчьей судьбою
На снегу белом выл при луне.
Ну, а рядышком, в логове тёплом
Спят волчица и трое волчат,
И матёрый волк изредка смотрит,
Как три серых комочка сопят.
Вдруг под утро - истошные крики,
Лай собак изо всех уголков,
Это люди пришли веселиться,
Это люди погонят волков.
И волчица мгновенно проснулась,
Ощетинив стальные клыки,
А волчата в неё окунулись,
Чтоб найти в тёплой шерсти соски.
Снег над землёю кружил,
Медленно, медленно таял,
Лес вдруг от криков ожил -
Значит, значит смерть рядом…
Серый волк, фыркнув, резко поднялся,
На волчицу взглянул и детей,
И секунду ещё задержался,
Пасть оскалил и прыгнул в метель.
Побежал он навстречу безумью,
Побежал он на встречу с судьбой,
Чтоб по снегу, по тропочке лунной
Всю толпу увести за собой…
И собаки, почуявши волка,
Завизжали, как стадо свиней,
И рыча, и скуля без умолку,
Потащили по следу людей.
Волк гнал свору от часу за часом,
Пока снова не стало темнеть,
И на дальнем овраге за чащей
Серый волк захотел умереть…
Тут легавые псы подбежали,
И запрыгали, лая, вокруг,
Но все сразу напасть не решались,
И живой обозначился круг.
Он порвал самых смелых в секунду,
И стоял, словно серый утёс,
И спешили со всех сторон люди,
И трещал между веток мороз.
Когда люди сюда прибежали,
Каждый радостно в воздух стрелял,
Восемь псов неживые лежали,
Ну, а волк, весь шатаясь, стоял.
Только был он не серый, а красный,
Выделяясь на белом снегу,
И смотрел он спокойно и ясно
На кричащую рядом толпу.
Люди молча собак оттащили,
И вплотную к нему подошли,
И, ругаясь, его пристрелили,
И с собой, матерясь, унесли…
А весной, по проточной водице,
В тот глубокий и дальний овраг
Привела молодая волчица
Трёх весёлых, подвижных волчат…
Я вчера целовалась со смертью,
У неё холодные губы.
И костлявые цепкие пальцы,
Мою шею сжимали грубо…
Мы играли на жизнь в рулетку,
Она хрипло и мерзко смеялась,
Говорила про небо в клетку,
А потом что-то вдруг замялась…
Сиротливо поправила плащик,
Капюшон натянула поглубже,
Очень долго в дверях извинялась,
Засиделась мол… я пойду уже…
Опустила глазницы пустые:
- Виноватая я… - призналась.
- Ты уж зла на меня не держи… обозналась.
И только лудившие от нас уходят первыми.
Презрение к смерти рождает героев и обеспечивает победу.
-Как люди себя латают, когда уходят их близкие? Научи!
-Никак. Загоняют боль глубоко в душу. Имей ввиду-это будет кровоточить всю жизнь. Можно иногда выть, когда никого нет, - а то начнут утешать. Только реально выть, в голос. У меня не получается, вечно дома кто-то есть.
-Спасибо. Это верный совет. А то все эти «все там будем»,"держись"…Свихнусь скоро.
Я умру, - я знаю об этом милая,
Придет час прощаться со мной:
Ты поплачь чуть-чуть, но будь сильною
Еще свидимся мы с тобой.
Вспоминай иногда наши встречи редкие,
Вспоминай как любили с тобой.
И не плачь больше, прошу тебя милая,
Помни жизнь, - улыбайся со мной!
Ты ж моя девчонка любимая,
Хоть не юная ты уже.
Ты навеки останься счастливою,
Самой близкой моей душе.
Береги детей пока сильная,
Пусть потом помогут тебе.
Живи долго моя любимая,
Живи долго ты на земле.
Я тебя дождусь где бы ни был я,
Не забуду я наших клятв.
И ты помнишь моя любимая?
- А я знаю, люблю тебя!
(Бr)
11/02/2014
Сколько масок требует надеть жизнь? Быть кем угодно, только не самим собою? И только смерть ничем не прикрывается и никем себя не выставляет. Она просто приходит и говорит: «Пора».