Словесный бисер
Живущим в оазисе часто кажется что пустыня - всего лишь мираж.
Познав дно собственной души,
узнать и небо поспеши.
Не желай иметь, а желай быть достойным того, чтобы иметь,
и дано будет.
Не скромничай чрезмерно -
это нескромно.
Хочешь согреться - грей!
У любви лиц много, а сердце одно.
Мы любим не тех, кто нам служит, а тех, кому мы служим.
Я знаю тех, кому важнее мнить -
для них не важно БЫТЬ или НЕ БЫТЬ.
Поторопись, в мгновениях уходит вечность -
Нет «завтра», нет «вчера», «сегодня» - бесконечно…
Иногда люди - более звери, чем звери.
Всякий процесс склонен к развитию. Потому не всякий процесс стоит того, чтобы быть запущенным.
Если я вам кажусь прекрасной - не верьте, я намного хуже.
Если же вы поражены моим уродством - опять не верьте, я - лучше.
Характер человека - вещь поверхностная. Я знаю хороших людей со скверным характером. Любить их - особая радость, потому что приходится прорываться сквозь колючие тернии их натуры к светлой личности. Случается и обратное…
Сделай человеку добро - и узнаешь кто он.
Люди падают
по-разному:
кто-то вниз,
кто-то вглубь,
кто-то ввысь.
Любопытное наблюдение, о любви и верности, больше всех, кричат те, кто изменил и предал…
Мы часто слышим Господи, спаси!
Как будто Он во всём нам должен.
Хоть раз услышать Господи, возьми!
Как счастья миг, он каждому положен.
Мы просим за себя и за своих родных,
Дай, Господи нам благ и жизни сытой.
Мы просим счастья для детей своих:
Дай, Господи идти им по тропе открытой.
Но жизнь идет своим путем,
Свои, диктуя перемены,
И все мы перед Господом встаём,
Встаём пред вечностью нетленной.
И каждый должен рассказать,
За долгий жизни путь,
Кому и сколько предложил он взять,
И сколько требовал вернуть.
Нам много хочется узнать,
Жизнь вспять не повернуть,
Там где хотел ты много взять,
Придется большее вернуть.
Не всё нам суждено понять,
Я не хочу учить тебя,
Но прежде чем захочешь взять,
Сумей отдать чуть-чуть себя!
Смейтесь пять минут перед зеркалом каждое утро. Так делает Стив Мартин. Смех активизирует многие полезные элементы в нашем организме. Смех также возвращает организм в сбалансированное состояние. Смехотерапия регулярно используется для лечения различных заболеваний и является удивительным лекарством от жизненных проблем. Ребенок в возрасте 4 лет смеется в среднем 500 раз в день, а взрослый с трудом делает это 15 раз в день. Оживите привычку смеяться, и ваша жизнь станет более живой.
----
Доброта - это своеобразный налог, который каждый из нас должен платить за право жить на этой планете.
----
Действуй так, словно неудача просто невозможна, а успех обеспечен. Прогони от себя мысль, что ты не достигнешь своих целей, не важно - материальных или духовных. Будь смелее и не сдерживай игру своего воображения.
----
Пообещай себе проводить больше времени с теми, кто наполняет твою жизнь смыслом. Дорожи чудесными мгновениями, купайся в них. Делай то, что тебе всегда хотелось делать. Взберись на скалу, на которую ты мечтал взобраться, или научись играть на трубе. Танцуй в струях дождя или открой новое дело. Научись любить музыку, выучи еще один иностранный язык и снова зажги способность восхищаться, которой ты обладал в детстве. Не откладывай счастье ради достижений.
----
Очень многие люди живут маленькой, мелочной жизнью. Очень многие из нас «умирают» в двадцать лет при том, что хоронят их в восемьдесят. Запомни: ничто не может остановить человека, если он не хочет останавливаться. Большинство людей даже не познали настоящих неудач - они просто отказались от борьбы. И большинство препятствий, что мешают тебе идти к своей мечте, ты сам воздвиг на своем пути. Так сбрось с себя оковы «мелочных мыслей», а вместо этого имей мужество мечтать о великом и пойми, что неудача - не твой удел.
----
Вы должны поверить в свою исключительность прежде, чем сможете стать исключительным.
----
Развивай в себе глубокое понимание того, как важно для тебя твоё время. Не позволяй другим людям отнимать у тебя этот ценнейший капитал и вкладывай его лишь в те виды деятельности, которые того стоят.
----
Время - твое самое драгоценное достояние, оно не возобновится.
----
Цель жизни - жить с целью.
Если вы пытаетесь врать, глядя мне в глаза, не обольщайтесь! Я уже вас обманываю, делая вид, что верю…
Любить, значит давать кому-то возможность уничтожить тебя, но верить, что он ею не воспользуется.
Миленькое личико, грустные глаза
Медленно стекает по щеке слеза.
Молится сиротка ночью в тишине:
«Боженька услыши, помоги ты мне!
Трудно мне без мамы, без ее любви,
Некому погладить волосы мои,
Некому мне сказку на ночь рассказать,
Некому слова мне нежные сказать.
Знала бы ты мама как тебя я жду
По ночам мечтаю, у окна стою.
Жду тебя все время, много много дней,
Что ж ты не приходишь, приходи скорей.
Верю, что однажды ты за мной придешь
Ласково обнимешь и к себе прижмешь.
Боженька услыши, ты мне помоги,
Чтоб сбылись быстрее все мои мечты!"
Разговор с Богом.
Я стоял пред Ним, не испытывая страха, гордости, подобострастия, трепета или каких либо других чувств, которых должен был бы испытывать любой другой человек или существо, стоящий пред Богом. Да и на Бога Он не был похож, как представляют Его многие из нас. Одет он был в простое платье, лицо его было спокойно, не выражавшее твердости, доброты или гнева - тихое лицо. Глаза серые или голубые, в зависимости от света, падавшего на них. Голос Его был спокойный, тихий, но каждое слово Его было слышно четко и ясно. Единственное, что его выдавало - сияющий свет, ореолом облекавшим его. Свет этот, не имел цвета - этот, был просто свет.
- Зачем пришел? - спросил Он.
- Я не знаю. Скорее всего, пришло мое время.
- Что за время?
- Время, которое твои ученики называют Страшным Судом.
- Страшным?
- Не я придумал это слово.
- Тогда почему ты его повторяешь.
- Я не знаю. Лично я не вижу ничего страшного стоять перед тем, который создал вся и всё.
- Если ты так думаешь, значит, у тебя есть вопросы.
- Да.
- Продолжай.
- Что я? Человек, существо, червяк или маленькая точка, которую во всем космическом пространстве никто не может увидеть, а тем обратить на неё внимания, кроме Тебя, разумеется. Кроме того, я не чувствую себя даже такой точкой. «Я думаю - значит, я живу «- эта набившая оскомину фраза не имеет для меня никакого значения. Ели бы я был бы гусеницей или червяком, которых можно было бы просто раздавить, при этом, даже не заметив этого, вероятней я бы думал. Но я не думаю и не мыслю, я просто повторяю, заученные слова, (особенно молитвы), как попугай, сидящий в клетке, который выкрикивает какие - то слова, значения которых он совершенно не знает, более того - не понимает. Скажу Тебе, что я много раз хотел сделаться насекомым. Но даже и этого не удостоился.
- Зачем?
- Чтобы жить без сознания, если таковое есть. Допустим, есть. И летит оно в бесконечности, но, так и не долетев до конца, так как у бесконечности нет конца, возвращается назад, так и не получив ответа становится не сознанием, как и в начальной стадии.
- Разве ты не читал Писание? - перебил он меня, - ведь оно написано только для тебя и ни для кого другого.
- Читал, читал. Много раз. В каждой гостинице есть Библия, все церкви забиты Ей. И для каждого, взявшего Её в руки, Она написана только для него.
Но я еще не видел того, кто бы мог ее понять. За всю историю человечества, многие пытались понять Истину, но никто не достиг совершенства. Это был твой замысел. Но для чего?! Ты знал всё - наперед. И про Адама и Еву, про Всемирный потоп. Про Содом и Гоморру и, даже про соляной столп, про Распятие и две тысячи лет после того. Ничто не ускользает от Твоего Ока. Возьмем, к примеру, Потоп. Всех утопил, как котят, зная, что ничего из этого не получится. Неужели Ты хочешь показать, что ты не всемогущ. Если это так, то это пустая затея, так как, с самого начала, Ты вдолбил нам в голову, что ты - Всемогущ. И мы все это знаем! Мы даже не сомневаемся в этом. А если не сомневаемся, то верим, а если верим, то любим или ненавидим. Ненависть проявляется в страхе. Из-за страха, мы ходим в церковь, из-за страха мы молимся. Так чего же ты хочешь? Чтобы мы тебя любили или боялись?
Кода я говорю, я имею в виду людей. Я же Тебя не боюсь. Я знаю, что в натуре Твоей нет злобы, насилия, нет пороков. Нет ничего такого, чтобы могло принести вред даже такой маленькой точке, если я таковой являюсь, так как понимаю, что Потоп являлся не насилием, а благодеянием. Я понимаю, что сам себе противоречу. Те, по моему убеждению, родились заново и, как ангелы живут в Твоем Царстве. Им повезло. Они избранны. Тобой. Я рад за них и у меня и тени зависти.
А я? Маленькая темная или серенькая точка, в которой живут атомы и молекулы, суетящиеся со страшной скоростью в стремлении выжить и развиваться, не дают мне покоя. Они хотят пробить эту оболочку точки, чтобы соединиться с себе подобными и… Создать жизнь, разум? Улететь в космос, в бесконечность? Зачем? Чтобы стать маленькими богами, Тебе подобными, как Ты сказал. И я вместе с ними?
- Нет, они с тобой.
- Значит, если я разорву эту оболочку, которую сам создал, стану человеком. Я смогу мыслить, буду обладать разумом, а значит и совестью, и во мне будет душа, которая будет стремить к Тебе, пытаясь уподобиться Тебе, образно говоря, вознесусь на Небо и буду жить в Царстве Твоём.
Но, став человеком, возникнут сомнения, а с ними и разочарование, ну, а дальше греховность. Нет праведного ни одного, все под грехом. Это же Твои слова. А как грех может приблизиться к Тебе? Войти в Твоё Царство? В откровении ты говоришь, что во время второго прихода Твоего, люди будут страдать, болеть и даже проклинать Тебя. Ведь сомнения возникают не из пустоты, не от неверия, которого по Твоим словам, у людей нет, а от страха, рожденным из Твоих слов, которые люди называют посланиями. Читая о Конце Света, возникает ощущение страха и благодати. Но страх, человеческий страх, преобладает над благодатью. Нет гарантии, что тот или иной спасется. И в этот момент возникает видение ада. А туда попасть не стремится никто и ничто из живущих, на земле. Да тут еще и сатана, который власти то не имеет, а страх наводит. А Ты красочно описываешь во всём его в образе. Зачем? Зачем эта картина ужасов. Ведь Ты дал людям свободу воли, свободу выбора. Так пусть себе и выбирают. Но выбор то ограничен, внимая Твоим словам - «Нет праведного ни одного «. Значит, как рыба об лед. Как стать солью земли? Как исполнять заповеди Твои? Полностью забыть о себе? Забыть о всем мире и заботиться только о душе своей, следуя Твоим заповедям? Взять иго Твое на себя и научится от Тебя, ибо Ты кроток и смирен сердцем и найду я покой душе своей. Ибо иго Твое благо и бремя Твое легко.
- Ты сказал.
Я глубоко вздохнул.
- Я вижу, у тебя есть еще вопросы. У тебя есть время?
- Время?! Мое время ограничено. Тобой. А у Тебя есть целая вечность, чтобы выслушать любого из людей. К примеру, у Тебя есть вечность, чтобы выслушать молитву летчика, падающего вниз штопором с огромной скоростью вниз. У него пара секунд, а у тебя - вечность выслушать его.
Кстати о молитве. Почему, молясь Тебе, у меня всё время возникают посторонние мысли? Я пытаюсь сосредоточится, обращаясь к Тебе, а они как нарочно лезут в молитву, мешая мне разговаривать с Тобой. И неважно, где это происходит, в церкви или дома. Назови мне хоть одного человека, живущего на земле, который не испытывал то же самое, во время молитвы.
Они, как мухи жужжат и жужжат в голове, отвлекая от слова к Тебе.
- Всегда ли это было?
- Нет. Один раз, когда мне было совсем плохо, я зашел в пустую церковь. Сел на лавку и проплакал час или два, уже не помню сколько, но Ты слушал меня и не было посторонних мыслей.
- Помогло?
- Да. С этого момента, моя жизнь изменилась. Мне стало легко. Но не надолго. Через некоторое время, я опять попал в эту серую рутину жизни.
Кто уволок меня в неё? Когда Ты создал Адама и Еву, в их жилах тёк свет. Зачем ты поставил это дерево в саду и как мог змей проникнуть этот сад? Свет, после вкушения плода, превратился в кровь. Адам прятался в тени деревьев от тебя, что я назвал серостью. В ней я и нахожусь. Разве это не Твоя заслуга?
- Это был всего лишь сад. Не путай с Царством Небесным.
- Да какая разница?! С этого всё и началось.
- Ты заблуждаешься.
- А я о чем говорю? Вся моя жизнь - заблуждение!
- Так измени её. Я дал тебе свободу воли. Право выбора. Действуй.
- Легко сказать. Выбирать из чего? Передо мной сотни дорог. На какую вступить?
- Я дал тебе карту - Библию. В ней всё сказано.
Я вижу, ты устал. Может, сделаем перерыв? Полюбуемся звездами. Они так красивы.
- Перерыв! - воскликнул я, - мои мгновения мчатся один за другим со страшной скоростью в моей жизни. А что моя жизнь - пар, поднимающийся на мгновение и исчезающий. Кстати о звездах - ведь это был же Ты - Вифлеемская звезда, восшедший над Вифлеемом, введя в заблуждение волхвов. Ты же способен превратиться во что угодно.
- Нет. Я просто начертал ее на небе, как и все остальные. Посмотри вверх. Они написаны мною, точно так же, как ты записываешь сейчас…
- Я ничего не записываю.
- Ты записываешь свои мысли в голове, и они не видны никому, а Я, написал их в небе. Чтобы ты мог любоваться ими. То, что ты видишь, сделано для тебя одного.
- Только для меня?!
- И для других, но они видят их в другом свете. Примером тому - есть и Вифлеемская звезда. Я вижу, что у тебя есть еще много вопросов. Сделаем перерыв. Я сделаю так, что твои мгновения остановятся, и мы продолжим разговор, как бы не прерываясь. Тебе надо отдохнуть. Собраться с мыслями.
И еще. Если ты знаешь людей, у которых есть вопросы ко Мне, попроси их передать. Я постараюсь ответить почти на все.
- Да, я понимаю. Не на все. Как Ты не ответил одному из них, который спросил Тебя - «А он что? - Что тебе до того, ты иди за Мной «.
Во сне, нежданно,
Чист и тих
Мне ангел послан был.
Долгов неведомых моих
Он книгу приоткрыл.
И я доподлинно узнал:
Томились в книге той
Стихи, что я не написал,
Увлекшись суетой;
Дела, что я не совершил,
Проснувшись, хмур с утра;
Слова, что я не возложил
К подножию Добра…
Истоки в лености берёт
Река моих долгов.
Каким в итоге ляжет счёт
Ошибок и грехов?
Меж тем одним утешен я -
Не вышло время жить:
Не поздно в книге бытия
Хоть что-то изменить.
Время лечит - самый лучший доктор
Потихоньку забываются слова,
Утром наряжаюсь на работу
Я дышу, а значит, я жива.
Вновь играет солнце на ладошке
Лучиками, согревая день,
Поцелую в носик свою кошку
И поставлю в комнате сирень.
Я уже не каждый день рисую
То твой профиль, то твои глаза,
Да, ещё не справилась, тоскую
На подушку катится слеза.
Но с улыбкой стала просыпаться
Ждать, что дальше будет, впереди,
Время лечит, забирает все ненастья
И проблемы оставляет позади…
Главное - верить в себя. Мнение окружающих меняется ежедневно.
Материнская любовь
Много историй сложено о великой силе материнской любви. Но бывает, что мы, занятые своими делами и проблемами, слишком поздно узнаем, как горячо и нежно любили нас матери. И поздно каемся, что нанесли любящему материнскому сердцу неисцелимые раны… Но, кто знает, может быть, как поется в песне, «откуда-то сверху», наши матери видят наше запоздалое раскаяние и прощают своих поздно поумневших детей. Ведь материнское сердце умеет любить и прощать так, как никто на земле…
Не так давно в одном городе в центре России жили мать и дочь. Мать звали Татьяной Ивановной, и была она врачом-терапевтом и преподавательницей местного мединститута. А ее единственная дочь, Нина, была студенткой того же самого института. Обе они были некрещеными. Но вот как-то раз Нина с двумя однокурсницами зашла в православный храм. Близилась сессия, которая, как известно, у студентов слывет «периодом горячки» и треволнений. Поэтому Нинины однокурсницы, в надежде на помощь Божию в предстоящей сдаче экзаменов, решили заказать молебен об учащихся. Как раз в это время настоятель храма, отец Димитрий, читал проповедь, которая очень заинтересовала Нину, потому что она еще никогда не слыхала ничего подобного. Подружки Нины давно покинули храм, а она так и осталась в нем до самого конца Литургии. Это, вроде бы, случайное посещение храма определило всю дальнейшую Нинину судьбу - вскоре она крестилась. Разумеется, она сделала это втайне от неверующей матери, опасаясь рассердить ее этим. Духовным отцом Нины стал крестивший ее отец Димитрий.
Нине не удалось надолго сохранить от матери тайну своего крещения. Татьяна Ивановна заподозрила неладное даже не потому, что дочка вдруг перестала носить джинсы и вязаную шапочку с кисточками, сменив их на длинную юбку и платочек. И не потому, что она совсем перестала пользоваться косметикой. К сожалению, Нина, подобно многим молодым новообращенным, совершенно перестала интересоваться учебой, решив, что это отвлекает ее от «единого на потребу». И в то время, как она днями напролет том за томом штудировала Жития Святых и «Добротолюбие», учебники и тетради покрывались все более и более толстым слоем пыли…
Не раз Татьяна Ивановна пыталась уговорить Нину не запускать учебу. Но все было бесполезно. Дочь была занята исключительно спасением собственной души. Чем ближе становился конец учебного года, а вместе с его приближением увеличивалось до астрономических цифр число отработок у Нины, тем более горячими становились стычки между Ниной и ее матерью. Однажды выведенная из себя Татьяна Ивановна, бурно жестикулируя, нечаянно смахнула рукой икону, стоявшую у дочки на столе. Икона упала на пол. И тогда Нина, расценившая поступок матери, как кощунство над святыней, в первый раз в жизни ударила ее…
В дальнейшем мать и дочь становились все более и более чуждыми друг другу, хотя и продолжали сосуществовать в одной квартире, периодически переругиваясь. Свое житье под одной крышей с матерью Нина приравнивала к мученичеству, и считала Татьяну Ивановну основной помехой к своему дальнейшему духовному росту, поскольку именно она возбуждала в своей дочери страсть гнева. При случае Нина любила пожаловаться знакомым и о. Димитрию на жестокость матери. При этом, рассчитывая вызвать у них сострадание, она украшала свои рассказы такими фантастическими подробностями, что слушателям Татьяна Ивановна представлялась этаким Диоклетианом в юбке. Правда, однажды отец Димитрий позволил себе усомниться в правдивости рассказов Нины. Тогда она немедленно порвала со своим духовным отцом и перешла в другой храм, где вскоре стала петь и читать на клиросе, оставив почти что не у дел прежнюю псаломщицу - одинокую старушку-украинку…
В новом храме Нине понравилось еще больше, чем в прежнем, поскольку его настоятель муштровал своих духовных чад епитимиями в виде десятков, а то и сотен земных поклонов, что никому не давало повода усомниться в правильности его духовного руководства. Прихожане, а особенно прихожанки, одетые в черное и повязанные по самые брови темными платочками, с четками на левом запястье, походили не на мирянок, а на послушниц какого-нибудь монастыря. При этом многие из них искренне гордились тем, что по благословению батюшки навсегда изгнали из своих квартир «идола и слугу ада», в просторечии именуемого телевизором, в результате чего получили несомненную уверенность в своем будущем спасении… Впрочем, строгость настоятеля этого храма к своим духовным детям позднее принесла хорошие плоды - многие из них, пройдя в своем приходе начальную школу аскезы, впоследствии ушли в различные монастыри и стали образцовыми монахами и монахинями.
Нину все-таки исключили из института за неуспеваемость. Она так и не пыталась продолжить учебу, посчитав диплом врача вещью, ненужной для жизни вечной. Татьяне Ивановне удалось устроить дочь лаборанткой на одну из кафедр мединститута, где Нина и работала, не проявляя, впрочем, особого рвения к своему делу. Подобно героиням любимых житий святых, Нина знала только три дороги - в храм, на работу и, поздним вечером, домой. Замуж Нина так и не вышла, поскольку ей хотелось непременно стать либо женой священника, любо монахиней, а все остальные варианты ее не устраивали.
За годы своего пребывания в Церкви она прочла очень много духовных книг, и выучила почти наизусть Евангельские тексты, так что в неизбежных в приходской жизни спорах и размолвках доказывала собственную правоту, разя наповал своих противников «мечом глаголов Божиих». Если же человек отказывался признать правоту Нины, то она сразу же зачисляла такого в разряд «язычников и мытарей»… Тем временем Татьяна Ивановна старела и все чаще о чем-то задумывалась.
Иногда Нина находила у нее в сумке брошюрки и листовки, которые ей, по-видимому, вручали на улице сектанты-иеговисты. Нина с бранью отнимала у матери опасные книжки, и, называя ее «сектанткой», на ее глазах рвала их в мелкие клочья и отправляла в помойное ведро. Татьяна Ивановна безропотно молчала.
Страданиям Нины, вынужденной жить под одной крышей с неверующей матерью, пришел конец после того, как Татьяна Ивановна вышла на пенсию и все чаще и чаще стала болеть. Как-то под вечер, когда Нина, вернувшись из церкви, уплетала сваренный для нее матерью постный борщ, Татьяна Ивановна сказала дочери:
- Вот что, Ниночка. Я хочу оформить документы в дом престарелых. Не хочу больше мешать тебе жить. Как ты думаешь, стоит мне это сделать?
Если бы Нина в этот момент заглянула в глаза матери, она бы прочла в них всю боль исстрадавшегося материнского сердца. Но она, не поднимая глаз от тарелки с борщом, буркнула:
- Не знаю. Поступай, как хочешь. Мне все равно.
Вскоре после этого разговора Татьяна Ивановна сумела оформить все необходимые документы и перебралась на житье в находившийся на окраине города дом престарелых, взяв с собой только маленький чемоданчик с самыми необходимыми вещами. Нина не сочла нужным даже проводить мать. После ее отъезда она даже испытывала радость - ведь получалось, что Сам Господь избавил ее от необходимости дальнейшего житья с нелюбимой матерью. А впоследствии - и от ухода за ней.
После того, как Нина осталась одна, она решила, что теперь-то она сможет устроить собственную судьбу так, как ей давно хотелось. В соседней епархии был женский монастырь со строгим уставом и хорошо налаженной духовной жизнью. Нина не раз ездила туда, и в мечтах представляла себя послушницей именно этой обители. Правда, тамошняя игумения никого не принимала в монастырь без благословения прозорливого старца Алипия из знаменитого Воздвиженского монастыря, находившегося в той же епархии, в городе В. Но Нина была уверена, что уж ее-то старец непременно благословит на поступление в монастырь. А может даже, с учетом ее предыдущих трудов в храме, ее сразу же постригут в рясофор? И как же красиво она будет смотреться в одежде инокини - в черных ряске и клобучке, отороченном мехом, с длинными четками в руке - самая настоящая Христова невеста… С такими-то радужными мечтами Нина и поехала к старцу, купив ему в подарок дорогую греческую икону в серебряной ризе.
К изумлению Нины, добивавшейся личной беседы со старцем, он отказался ее принять. Но она не собиралась сдаваться, и ухитрилась проникнуть к старцу с группой паломников. При виде старца, Нина упала ему в ноги и стала просить благословения поступить в женский монастырь. Но к изумлению Нины, прозорливый старец дал ей строгую отповедь:
- А что же ты со своею матерью сделала? Как же ты говоришь, что любишь Бога, если мать свою ненавидишь? И не мечтай о монастыре - не благословлю!
Нина хотела было возразить старцу, что он просто не представляет, каким чудовищем была ее мать. Но, вероятно, от волнения и досады, она не смогла вымолвить ни слова. Впрочем, когда первое потрясение прошло, Нина решила, что старец Алипий либо не является таким прозорливым, как о нем рассказывают, либо просто ошибся. Ведь бывали же случаи, когда в поступлении в монастырь отказывали даже будущим великим святым…
…Прошло около полугода с того времени, когда мать Нины ушла в дом престарелых. Как-то раз в это время в церкви, где пела Нина, умерла старая псаломщица - украинка. Соседи умершей принесли в храм ее ноты и тетрадки с записями Богослужебных текстов, и настоятель благословил Нине пересмотреть их и отобрать то, что могло бы пригодиться на клиросе. Внимание Нины привлекла одна из тетрадок, в черной клеенчатой обложке. В ней были записаны колядки - русские и украинские, а также различные стихи духовного содержания, которые в народе обычно называют «псальмами». Впрочем, там было одно стихотворение, написанное по-украински, которое представляло собой не «псальму», а скорее, легенду. Сюжет ее выглядел примерно так: некий юноша пообещал своей любимой девушке исполнить любое ее желание. «Тогда принеси мне сердце своей матери», - потребовала жестокая красавица. И обезумевший от любви юноша бестрепетно исполнил ее желание. Но, когда он возвращался к ней, неся в платке страшный дар - материнское сердце, он споткнулся и упал. Видимо, это земля содрогнулась под ногами матереубийцы. И тогда материнское сердце спросило сына: «ты не ушибся, сыночек?»
При чтении этой легенды Нине вдруг вспомнилась мать. Как она? Что с ней? Впрочем, сочтя воспоминание о матери бесовским прилогом, Нина сразу же отразила его цитатой из Евангелия: «…кто Матерь Моя… кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и Матерь». (Мф. 12. 48, 50) И мысли о матери исчезли так же внезапно, как и появились.
Но ночью Нине приснился необычный сон. Будто кто-то ведет ее по прекрасному райскому саду, утопающему в цветах и усаженному плодовыми деревьями. И Нина видит, что посреди этого сада стоит красивый дом, или, скорее, дворец. «Так вот какой дворец Господь приготовил для меня», - подумалось Нине. И тогда ее спутник, словно читая ее мысли, ответил ей: «нет, это дворец для твоей матери». «А что же тогда для меня?» - спросила Нина. Но ее спутник молчал… И тут Нина проснулась…
Виденный сон смутил ее. Как же это Господь после всего того, что ради Него сделала Нина, не приготовил ей соответствующего ее заслугам перед Ним дворца в раю? И за что же такая честь ее матери, неверующей и даже некрещеной? Разумеется, Нина сочла свой сон вражиим наваждением. Но все-таки любопытство взяло верх, и, прихватив с собою кое-каких гостинцев, она отпросилась у настоятеля и поехала в дом престарелых навестить мать, которую не видела уже полгода.
Поскольку Нина не знала номера комнаты, в которой жила ее мать, она решила начать свои поиски с медсестринского поста. Там она застала молоденькую медсестру, раскладывавшую в пластмассовые стаканчики таблетки для больных. К немалому удивлению Нины, на шкафу с медикаментами она заметила небольшую икону Казанской Божией Матери, а на подоконнике - книжку о блаженной Ксении Петербургской с торчащей закладкой. Поздоровавшись с медсестрой, Нина спросила ее, в какой комнате проживает Татьяна Ивановна Матвеева.
- А Вы ее навестить приехали? - спросила медсестра. - К сожалению, Вы опоздали. Татьяна Ивановна умерла два месяца назад. Она достала какой-то журнал, и, найдя в нем нужное место, назвала Нине точную дату смерти ее матери. Но, видимо, при этом медсестре вспомнилось что-то значимое для нее, и она продолжала разговор уже сама:
- А Вы ей кто будете? Дочь? Знаете, Нина Николаевна, какая же Вы счастливая! У Вас была замечательная мама. Я у нее не училась, но много хорошего слышала о ней от ее учеников. Ее и здесь все любили. А умирала она тяжело - упала и сломала ногу. Потом пролежни пошли, и я ходила делать ей перевязки. Вы знаете, таких больных я никогда в жизни не видала. Она не плакала, не стонала, и каждый раз благодарила меня. Я никогда не видела, чтобы люди умирали так кротко и мужественно, как Ваша мама. А за два дня до смерти она попросила меня: «Галенька, приведи ко мне батюшку, пусть он меня крестит». Тогда я позвонила нашему отцу Ермогену, и он назавтра приехал и крестил ее. А на другой день она умерла. Если б Вы видели, какое у нее было лицо, светлое и ясное, словно она не умерла, а только заснула… Прямо как у святой.
Изумлению Нины не было передела. Выходит, ее мать перед смертью уверовала и умерла, очистившись Крещением от всех своих прежних грехов. А словоохотливая медсестра все продолжала рассказывать:
- А Вы знаете, она Вас часто вспоминала. И, когда отец Ермоген ее крестил, просила молиться за Вас. Когда она слегла, я предложила ей Вас вызвать. Но она отказалась: не надо, Галенька, зачем Ниночку затруднять. У нее и без того дел полно. Да и виновата я перед нею… И о смерти своей тоже просила не сообщать, чтобы Вы не переживали понапрасну. Я и послушалась, простите…
Вот что узнала Нина о последних днях жизни своей матери. Раздарив медсестре и старушкам из соседних комнат привезенные гостинцы, она отправилась домой пешком, чтобы хоть немного успокоиться. Она брела по безлюдным заснеженным улицам, не разбирая дороги. Но ее удручало вовсе не то, что теперь она лишилась единственного родного человека, а то, что она никак не могла смириться с тем, как же это Бог даровал такое прекрасное место в раю не ей, всю жизнь подвизавшейся ради Него, а ее матери, крестившейся всего лишь за сутки до смерти. И, чем больше она думала об этом, тем больше поднимался в ее душе ропот на Бога: «Господи, почему же ей, а не мне? Как же Ты это допустил? Где же Твоя справедливость?» И тут земля разверзлась под ногами Нины и она рухнула в бездну.
Нет, это было вовсе не чудо. Просто, погрузившись в свои думы, Нина не заметила открытого канализационного люка и упала прямо в зияющую дыру. От неожиданности она не успела ни вскрикнуть, ни помолиться, ни даже испугаться. Не менее неожиданным было то, что ее ноги вдруг уперлись во что-то твердое. Вероятно, это был какой-то ящик, кем-то сброшенный в люк и застрявший в нем. Вслед за тем чьи-то сильные руки ухватили Нину и потащили ее наверх. Дальнейшего она не помнила.
Когда Нина пришла в себя, вокруг нее толпились люди, которые ругали - кто мэрию, кто - воров, стащивших металлическую крышку люка, и удивлялись, как это Нина сумела выбраться наружу без посторонней помощи. Нина машинально заглянула в люк и увидела, как на его дне, глубоко-глубоко, плещется вода и торчит какая-то труба. А вот никакого ящика внутри нет и в помине. И тогда она снова потеряла сознание…
Ее отвезли в больницу, осмотрели, и, не найдя никаких повреждений, отправили домой, посоветовав принять успокоительное лекарство. Оказавшись дома, Нина приняла таблетку, предварительно перекрестив ее и запив святой водой, и вскоре погрузилась в сон. Ей приснилось, что она падает в бездну. И вдруг слышит: «не бойся, доченька», и сильные, теплые руки матери подхватывают ее и несут куда-то вверх. А потом Нина оказывается в том самом саду, который ей приснился вчера. И видит чудесные деревья и цветы. А еще - тот дворец, в котором, как ей сказали, живет ее мать. И рядом с этим дворцом, действительно, стоит ее мама, юная и прекрасная, как на фотографиях из старого альбома.
- Ты не ушиблась, доченька? - спрашивает мать Нину.
И тогда Нина поняла, что спасло ее от неминуемой гибели. То были материнская любовь и материнская молитва, которая «и со дна моря поднимает». И Нина зарыдала и принялась целовать ноги матери, орошая их своими запоздалыми покаянными слезами.
И тогда мать, склонившись над нею, стала ласково гладить ее по уже седеющим волосам:
- Не плачь, не плачь, доченька… Господь да простит тебя. А я тебе давно все простила. Живи, служи Богу и будь счастлива. Только запомни: «Бог есть любовь…». Если будешь людей любить и жалеть - мы встретимся снова и уже не расстанемся никогда. А этот дом станет и твоим домом.
Светоносное слово «люблю» прошептали уста,
И далекая чья-то душа стала ближе.
Раскаленною лавой скатилась по сердцу слеза,
Когда кто-то сказал: «Я тебя ненавижу».
Улыбнулся немного кому-то один человек,
И согрелось озябшее сердце другого.
Посмеялся над горем чужим и изранил навек
Кто-то злой, не сказав ни единого слова.
Как подснежник весной на проталине первой цветет,
Облаченная в плач покаянный душа.
И холодная вьюга из гордого сердца метет,
Добродетель грехами укутать спеша.
По зеленой лозе разливается солнечный свет.
В винограднике Божьем плоды созревают.
А сухую лозу, на которой плодов уже нет,
Собирают работники всю и сжигают.
Светоносное слово «люблю» повторяли уста,
И заря невечерняя в сердце зарделась.
Собирала на небе нетленное злато душа,
Добротой победившая тленную серость.
Молитва.
Господи, я прошу не о чудесах и не о миражах, а о силе каждого дня. Научи меня искусству маленьких шагов.
Сделай меня наблюдательным и находчивым, чтобы в пестроте будней вовремя останавливаться на открытиях и опыте, которые меня взволновали.
Научи меня правильно распоряжаться временем моей жизни. Подари мне тонкое чутье, чтобы отличать первостепенное от второстепенного.
Я прошу о силе воздержания и меры, чтобы я по жизни не порхал и не скользил, а разумно планировал течение дня, мог бы видеть вершины и дали, и хоть иногда находил бы время для наслаждения искусством.
Помоги мне понять, что мечты не могут быть помощью. Ни мечты о прошлом, ни мечты о будущем. Помоги мне быть здесь и сейчас и воспринять эту минуту как самую важную.
Убереги меня от наивной веры, что все в жизни должно быть гладко. Подари мне ясное сознание того, что сложности, поражения, падения и неудачи являются лишь естественной составной частью жизни, благодаря которой мы растем и зреем.
Напоминай мне, что сердце часто спорит с рассудком
Пошли мне в нужный момент кого-то, у кого хватит мужества сказать мне правду, но сказать ее любя!
Я знаю, что многие проблемы решаются, если ничего не предпринимать, так научи меня терпению.
Ты знаешь, как сильно мы нуждаемся в дружбе. Дай мне быть достойным этого самого прекрасного и нежного Дара Судьбы.
Дай мне богатую фантазию, чтобы в нужный момент, в нужное время, в нужном месте, молча или говоря, подарить кому-то необходимое тепло.
Сделай меня человеком, умеющим достучаться до тех, кто совсем «внизу».
Убереги меня от страха пропустить что-то в жизни.
Дай мне не то, чего я себе желаю, а то, что мне действительно необходимо.
Научи меня искусству маленьких шагов."
ДЕВОЧКА АЛЛОЧКА БЫЛА БЕЗНАДЕЖНО БОЛЬНА. Врачи единогласно решили, что она не выздоровеет. Мать девочки Лидия Васильевна была в отчаянии. Для нее больничные посещения дочки были сплошным сердечным мучением. Надо было воодушевлять больную, но на воодушевление не хватало никаких сил. Особенно когда приходилось говорить дочке, что она поправится. Однажды, в таком тягостном состоянии, Лидии Васильевне пришел на память давний разговор у ее знакомых, когда Аллочка была весела и здорова.
Разговор зашел о Московском Кремле. Кто-то из гостей сказал:
- Кремль - это не только наш правительственный центр. Это наша русская православная святыня, несмотря на то, что соборы бездействуют и превращены в музеи. Нам, верующим, когда мы бываем в этих соборах, надо молиться. Просить о том, чтобы Господь вернул нам эти соборы для молитвы, молиться о наших нуждах и печалях. Особенно перед Владимирской иконой Божией Матери. И если наша молитва будет горяча, искренна, от души - Матерь Божия услышит ее и даст нам «вся полезная и благая»: то, что нам действительно нужно.
Тяжело скорбя о дочке, Лидия Васильевна вспомнила этот разговор и решила пойти в Кремль, помолиться об исцелении девочки.
В Кремль Лидию Васильевну не пустили - был санитарный день. Расстроенная неудачей, она с глубокой горечью подумала: «Божия Матерь не допускает меня к Себе - я недостойна».
С чувством этого недостоинства и со слабой надеждой она все-таки остановилась в башне перед мостом, ведущим к Троицким воротам Кремля, и стала мысленно усердно молиться. На другой день, как обычно, она пошла к дочке в больницу. Дочка радостная сидела на постели.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Лидия Васильевна.
- Хорошо, - ответила Аллочка, - я совсем здорова.
- Как здорова?
- А так - совсем здорова. Я, мамочка, сегодня видела сон. Ко мне пришла светлая Тетя и сказала: «Аллочка, будь здорова. И передай маме, что Я ее и из Кутафьей услышала».
Обрадованная Лидия Васильевна стала спрашивать лечащего врача, что произошло с дочкой. Врач, обследовав больную, недоумевала, что с ней случилось. Безнадежно больная девочка была абсолютно здорова. Не доверяя себе, врач позвала для консультации других врачей и заведующего отделением. Они всесторонне осмотрели девочку и были потрясены совершенно непонятной неожиданностью: Аллочка была здорова. Радости Лидии Васильевны не было конца. Она горячо благодарила Божию Матерь за исцеление дочки. Окрыленная, не чувствуя под собою ног, она побежала домой и рассказала мужу обо всем происшедшем и о том, что ей непонятны слова «из Кутафьей услышала».
- Что ж тут непонятного? Кутафья - это название башни перед Троицкими воротами, где ты молилась о помощи Аллочке, - ответил муж.
Аллочку вскоре выписали из больницы. Прошли годы. Аллочка, теперь Алла Львовна, живет благополучно, и у нее уже сын-школьник Юра.
Михаил МАКАРОВ
(«Сокровенная память души»)