МОЛИТВА
На голом острове растёт чертополох.
Когда-то старцы жили там остался вздох.
Их много было на челне…
По воле волн
Прибило к берегу не всех разбился челн.
Спросил один чрез много лет:
-А сколько нас?
-А сколько б ни было, все тут, был общий глас.
Их было трое, видит Бог.
Все видит Бог.
Но не умел из них никто считать до трех.
Молились Богу просто так сквозь дождь и снег:
-Ты в небесех - мы во гресех помилуй всех!
Но дни летели, годы шли, и на тот свет
Сошли два сивых старичка простыл и след.
Один остался дотлевать, сухой, как трут:
-Они со мной. Они в земле.
Они все тут.
Себя забыл он самого. Все ох да ох.
Все выдул ветер из него остался вздох.
Свой вздох он Богу возносил сквозь дождь и снег:
-Ты в небесех - мы во гресех помилуй всех!
Мир во гресех послал корабль в морскую даль,
Чтоб разогнать свою тоску, свою печаль.
Насела буря на него не продохнуть,
И дал он течь, и он дал крен и стал тонуть.
Но увидала пара глаз на корабле:
Не то костер, не то звезда зажглась во мгле.
Соленый волк взревел: Иду валить норд-ост!
Бывали знаки мудреней, но этот прост.
Пройдя, как смерть, водоворот меж тесных скал.
Прибился к берегу корабль и в бухте стал.
И буря стихла. Поутру шел дождь и снег,
Морские ухари сошли на голый брег.
Они на гору взобрались, а там сидел
Один оборванный старик и вдаль глядел.
-Ты что здесь делаешь, глупой?
-Молюсь за всех.
И произнес трикрат свой стих сквозь дождь и снег.
-Не знаешь ты святых молитв, сказали так.
-Молюсь, как ведаю, вздохнул глупой простак.
Они молитву «Отче наш» прочли трикрат.
Старик запомнил наизусть.
Старик был рад.
Они пошли на корабле в морскую даль,
Чтоб разогнать свою тоску, свою печаль.
Но увидали все, кто был на корабле:
Бежит отшельник по воде, как по земле.
-Остановитесь! -им кричит.
-Помилуй Бог,
Молитву вашу я забыл.
Совсем стал плох.
-Святой! вскричали все, кто был на корабле:
Ходить он может по воде, как по земле.
Его молитва, как звезда, в ту ночь зажглась…
-Молись, как прежде! был таков их общий глас.
Они ушли на корабле в морскую даль,
Чтоб разогнать свою тоску, свою печаль.
На голом острове растет чертополох.
Когда-то старцы жили там остался вздох.
Как прежде, молится сей вздох сквозь дождь и снег:
-Ты в небесех - мы во гресех помилуй всех!
Нас виртуальная реальность
За душу в сеть втянула малость,
А в ней иной стала реальность -
Реальной стала виртуальность…
© Паша Броский
Берёза с ветром целовалась, .манила
хрупкостью своей. ее тревожа… ветер рвался увидеть
наготу ветвей ======= И словно в танце стан березки он нежно… гнул… и обнимал… Она же, приодев сережки, внимала что он ей.
шептал… был ветер сильным и упрямым, она податлива была До поздней осени до самой он приходил, она ждала… Когда всю
ночь, дразня собою последний лист с неё сорвал Любуясь хрупкой
красотою, шепнул ЛЮБЛЮ и вдруг
пропал. Неделю плакала берёзка и дождь ей вторил невпопад Ей снился
ветер, речка в блестках и ветром
сорванный наряд И вдруг увидела, проснувшись, на ветках белый
нежный снег Вернулся ветер, чуть
коснувшись, ее ветвей, как солнце
век Одев в нежнейшие
одежды, укутав милую свою. Не рвался шквалом он. как прежде, Лишь тихо выдыхал :"Люблю…"
Двое рядом притихли в ночи,
Друг от друга бессонницу пряча.
Одиночество молча кричит,
Мир дрожит от безмолвного плача
.
Мир дрожит от невидимых слез,
Эту горькую соль не осушишь.
Слышу SOS, исступленное SOS -
Одинокие мечутся души.
И чем дольше на свете живем,
Тем мы к истине ближе жестокой:
Одиночество страшно вдвоем,
Легче попросту быть одинокой.
Живопись - молчащая поэзия, а поэзия - звучащая живопись.
Душа
Как долго тянутся октябрьские дни…
Внутри всё пасмурно и сыро как в окне.
По улице пустынной одиноки
Мои шаги, покрытые тоской.
Под серым небом на скамейке нищий
Кормил бездомную собаку из руки.
Она, прижавши уши, жадно ела,
Не отрывая от него голодных глаз…
Он повернулся неожиданно ко мне:
«Чего же ты её так плохо кормишь?
Бросаешь кости как чужой дворняге…»
«С чего Вы взяли, что она моя?»
«…Вон как изголодалась, бедолага»
«Кто?» «Душа твоя, Андрей… твоя душа…»
Я, совершенно растерявшись, - «Кто Вы?»
Он улыбнулся «Ничего не видишь…»
Мне ветер что-то на ухо шепнул,
Но и его я толком не расслышал…
Поднявшись, нищий подошёл поближе -
«Сам ведь поесть не забываешь никогда?..»
И я подумал тихо про себя -
Какие странные следы на голове…
Как будто от тернового венка…
БЕСКОНЕЧНАЯ СТАНЦИЯ
«Осторожно двери закрываются. Следующая станция…»
(Из объявления в метро)
Мне выходить на станции метро,
которой не найти на пёстрой схеме.
Она, как икс и игрек в теореме,
и, как ладья ушедшая на дно.
Мне выходить на станции не той,
где торг идёт, где вечно перемены,
где целый мир -- подобье жалкой сцены
и где кричит об истинах немой.
Мне выходить на станции метро,
название которой знает сердце.
Мой пульс отмерит интервалы терций
и я узрю платформы серебро.
Мне выходить на станции Добра,
где нет преград между землёй и небом,
где жизнь прольётся солнечным напевом
и с глаз спадёт шершавая кора.
Я допишу последний свой э-мейл
и улыбнусь, благословив дорогу.
Подземный переход приводит к Богу
на станции эдемских орхидей.
Когда э-мейл получите вы мой,
словно весной проснувшуюся почку,
и не найдёте под посланьем точку,
то знайте, что вернулся я домой.
Нам выходить на станции Любви.
И жить в любви, и умирать -- не сложно.
Вот двери открывают. Осторожно…
Нам выходить у Спаса на крови
Феникс.
Пепельный феникс томится во прахе.
Хлад послеогненный давит тюрьмой.
Пепельный феникс во мраке на плахе,
Приговоренный смертельной игрой.
Жженая птица болезнь выгрызает,
Крыльев остовы бьют сизый мрак.
Феникс надеется. Феникс не знает,
Будут ли крылья парить в небесах.
Перышко к перышку строится снова,
Нового сердца проснулись угли.
Новые крылья даст Иегова, -
Только, пожалуйста, их береги.
Видишь: в оврагах сидит длиннопалый
Крюкосмычковый оркестр-легион.
Страшные луны в глазницах их впалых
Дубят, каменят, погружая в плен-сон.
Вместо симфоний - клипы-картинки
И звуки, одетые в карнавал.
А в контрабасах - угольки и льдинки
Для каждого, кто на концерт попал.
Они ненавидят птиц, и рыб ненавидят,
Они приказывают разжигать костры
И снимают на капканное видео
Пряники, плети, крючки, топоры.
Они в белые плащи разоделись.
Изначально отравили плодовый сок.
Так не забудь же,
Пролетая над ними, феникс,
Что помимо пепла у тебя есть … Бог
Тебе, Россия…
Роняет осень пожелтевшую листву,
Звучит Рахманинов в Серебряном Бору,
А журавли, как много лет назад,
Крестами белыми над крышами летят…
Я провожаю взглядом белый клин,
И плачет небо, потревоженное им…
Я не сумею без тебя прожить и дня,
Моя родная, непонятная страна.
Снова зимы за вёснами
Над кремлёвскими звёздами,
Годы времени смутного
К покаянью зовут меня.
Я ничего не изменю в твоей судьбе,
Лишь буду петь, Россия, о тебе.
Давай присядем на дорожку у окна,
И ты проводишь за околицу меня.
Святое небо малой родины моей
Благословило нас крестами журавлей.
Снова зимы за вёснами
Над Васильевским островом,
Воды смутного времени
Нас уносят течением,
И ничего не изменить в моей судьбе,
Я благодарен Богу и тебе…
Роняет осень пожелтевшую листву,
Звучит Рахманинов в Серебряном Бору,
А журавли, как много лет назад,
Крестами белыми над крышами летят…
не разделенная любовь
Как Лилит она - с загадкой.
Томный-с поволокой взгляд.
Как фурия она -опасна.
Качнулись бедра-шагу в такт.
А он стоял-в ожидании.
А он терпел- все наказания.
Он рядом быть хотел всегда.
Она была-не доступна, горда.
Он раб её, её насмешка, её презренный тени блик.
Он ждал когда она-нежданно, к нему обратит свой лик.
До боли он рвал в душе воспоминания.
Она смеялась-в наказание.
Была не доступна, была не одна.
Такой и осталась-свободна, горда.
Прошла как фатум, как мечта.
С собой его -не позвала.
От ярости-до изнеможенья-он ждал,
И строил предложения.
Один единственный свой шанс-он упустил,
в который раз.
Её божественно, благоговейно.
Он вспоминает-каждый час.
И все шаги судьбы- мгновения.
Была она- и нет сейчас.
гитара
Гитары изгиб в полумраке мерцает,
Я не спешу взгляд отвести.
Лишь тоска- старушка знает,
Как хочу к ней подойти.
Пройтись по струнам, не спеша.
Чтоб забилась в такт душа.
Чтоб последний этот миг,
Перевернул из вне весь мир.
Без гармонии и порядка.
Стон струны как подзарядка,
Для израненной души.
Дыши мелодия-спеши.
Из мрака выбраться назад.
Туда где мерцает мой взгляд.
Где сердца стук-баллада.
И все слова-бравада.
И мозг от предвкушенья-пьяный.
Рисует мелодию-одну за другой.
…Я струны сжимаю-дрожащей рукой…
Остановилось время
Замедлили секунды шаг,
Сказочным нимбом подсвеченный вечер.
Мгновенье еще-всё будет впотьмах.
Закусив удила,
Лошадь замедлила шаг.
Возница;натужно закашлявшись-сплюнул,
-Хозяин в таверне-ему не до нас…
-Сейчас-по крупу лошадку поскреб,
-Сейчас.хозяин придет…
И как в былые времена;со звоном клацнут стремена,
Свист кнута застынет подле-
Одним дыханьем-люди, кони.
Одной судьбой-не разделимы.
На поле брани все едины.
Вот скрип засова, шорох двери.
Шаги застыли в тишине,
Хозяин ранен-
Еле-еле, шагает будто бы во сне…
А конь стоял, скребя копытом землю.
Ямщик молчал-теребя рукою стремя.
-Ты что ж, соколик, не встречаешь?-круп лошади хозяин потрепал.
-Что ж, окаянный отступаешь? Иль разум вовсе потерял?
-Иль запах крови так пугает? Ты не пужайся, я -здоров…
-Пусть там, ворота отворяют;а ты б -мой друг- за доктором пошел.
-И не волнуйся шибко- я живой…
И служка- друг, бежал что мочи есть,
Бежал под гору, через лес.
И ночь темна, и бьёт усталость.
И нету мочи страх терпеть-еще верста пути осталась,
-Мне бы успеть, мне бы успеть…
Он в дверь стучал как полоумный, рычал-откройте же-скорей.
И как во сне шептал- быстрей… хозяин ранен-помогите.
Нет силы боле-поспешите.
…Они в повозку погрузились, и что есть силы понеслись.
А он шептал всё- торопись…
Уже рассвет багрянцем красит небо.
Мороз коростой грязь стянул.
Очнувшись -служка-встрепенулся,
-Я тут не был…
-Я лишь к хозяину, в таверну заглянул…
Он вспомнил все:
Как кровь в висках стучала,
Как несся, лесом, во всю мощь.
-Мы не успели?!-потянул коня за стремя…
Он оглядевшись тяжело вздохнул.
Со скрипом двери отворились,
И доктор мышью прошмыгнул.
Взгляд быстрый:
-У него есть время, ты бы коня запрячь мне подмогнул.
От радости в груди сгорало сердце.
От ярости, за немочь, распирало дух…
-Тебя подводит, служивый слух…
-Не жалился ни разу вроде-смущенно служка протянул,
-Вот, послабленье дал- заснул…-с тревогой дружка лишь вздохнул.
-Ну, ты мил человек загнул, кричал: округу всю спугнул,
-Хозяин твой, и жив, здоров…
-Ребро сломал, разбили бровь…
-Шибко резво покутили, не печалься-ты герой!
-За хозяина -горой…
-Мне б такого верного дружка…
-Эх, прощай -служивый-мне пора…
…А кто сказал, что расстояния сближают,
Тот, вероятно, далеко не уезжал.
А кто сказал: «Разлука чувство укрепляет», -
Тот, вероятно, разлучиться был не прочь.
А кто сказал, что время самый лучший лекарь,
По-настоящему, наверно, не болел.
Ну, а за шаг, что разделяет очень зыбко
Любовь и ненависть, сказавшему - хвала!
«Живопись- это поэзия, которую видят, а поэзия- это живопись, которую чувствуют.» /Леонардо да Винчи/
Как надоело строить «новую любовь»
Переживать страданья вновь и вновь
Ведь нет в той жизни счастья и любви
Есть секс, влеченья, черт возьми
Хочу луну, стихи, улыбки, смех
Я счастья так хочу, переступая всех
И зло убью письмом, останется лишь воск
Я мучаюсь без слов, перегружая мозг.