Поднимая глаза к небу,
Молюсь, стоя на коленях.
«Господи, если ты сегодня не занят,
Умоляю, сотри мне память.»
Невозможно не помнить прошлое,
Невозможно никак успокоится.
Даже если забыть пытаются,
Все-равно к нему возвращаются.
Меняешь одежду, людей, работу,
Маршруты, адрес, привычки, маски,
Но в душе ничего не меняется,
Ведь истории не забываются.
Как жаль, как жаль что память не убить.
Когда она, как будто невзначай,
Потянет вдруг за тоненькую нить,
Заставив остывать горячий чай.
Усадит на диван, набросит плед.
Альбом из мыслей открывая вновь.
На тех страницах, где бегу от бед,
И хороню увядшую любовь.
Да нет, не так. Не вяла, а цвела.
Но цвет ее срубили в один час.
Когда предательства простить я не смогла.
И в этот миг, не стало больше нас.
И потянулись пасмурные дни.
Дождь за окном, и слезы на щеках.
Лишь я и память, только мы одни.
И пепел счастья, на моих руках.
Перетерпела, спрятала в туман.
Я умоляла - Память не тревожь!
Но видно сердцу не забыть обман.
Не пережить, предательство и ложь.
Как жаль! Как жаль что память не убить.
Закрыв альбом, стряхнув усталость с плеч.
Я улыбнусь, я научилась жить.
Но все же жаль, что память не стереть.
У всех в жизни есть «не до конца забытый человек»…
человек, которого в глубине души всё равно ждёшь… в которого веришь… которого, несмотря ни на что, ревнуешь. наблюдаешь за его жизнью со стороны, узнавая подробности от общих знакомых и из интернета.
Считаешь, что он давно забыт, но при встрече перехватывает дыхание. да…
внезапно обнаруживаешь, что он по-прежнему чертовски обаятелен, приветлив и весел. Он давно уже не вспоминает о тебе, но ты-то, оказывается, помнишь… В разговоре не вникаешь в смысл сказанного, отводишь глаза, равнодушно роняешь: «спасибо, всё в порядке», а затем он уходит, оставляя тебя наедине с растерянными мыслями и разорванным сознанием… Придя домой, ты будешь вести себя как обычно весь вечер, но не сможешь уснуть, сидя на кухне и разбираясь с этим хламом в твоей голове. утром, конечно, воспоминания поблекнут, встревоженные мысли улягутся, развеются как туман. жизнь побежит в прежнем темпе…
Как повяжешь галстук, Береги его: Он ведь с нашим знаменем цвета одного. А под этим знаменем в бой идут бойцы. За Отчизну бьются Братья и отцы. Как повяжешь галстук, Ты-светлей лицом… На скольких ребятахОн пробит свинцом! Пионерский галстук-нет его родней! Он от юной крови Стал ещё красней. Как повяжешь галстук, Береги его;Он ведь с нашим знаменем цвета одного.
Эта женщина пахнет кофе,
Шоколадом и орхидеееи.
На ее персональнои Голгофе,
Свежеи ранои - твои затеи.
Иногда она пахнет медом,
Имбирем и слегка корицеи.
Огорчается, но немного,
Что тебе никогда не снится.
А еще она пахнет грустью,
Затаеннои в тоске, улыбкои.
Память вдаль, по воде, отпустит,
Прегрешения и ошибки.
Эта женщина пахнет домом.
И теплом. И сплетеньем судеб.
Просто еи отчего-то больно,
Что тобои она пахнуть не будет…
А звезды падали смеясь,
Глядело небо глазом лунным.
У ночи есть такая власть,
Напоминать, что я был юным.
Напоминать что среди дев,
Неповторимых, милых, разных.
Я вечно, словно захмелев,
Во власти глаз твоих прекрасных.. .
Напоминать всю горечь фраз,
И опрометчивость деяний.
Любовь твоих прекрасных глаз,
И трепет прожитых свиданий.
Напоминать что средь сует,
Нам вечно путающих карты.
Ты, мой чарующий рассвет.
Тепло- в душе, а в теле- жар ты.
И мне начертано судьбой,
От выдоха в груди до вдоха.
На век быть связанным с тобой,
Испив любви твоей пото’ка.. .
БОЛЬШЕ ПОМНИТЬ Я ПОДАВНО НЕ ХОЧУ.
Больше помнить я подавно не хочу,
Как было мне с тобою хорошо.
Мне хочется кричать, но я молчу,
Садясь тихо в мамино пижо…
Я на сквозь таких как ты переучила,
До частичек знаю про таких как ты.
Ты как пластинка старого винила
И проще кажется уж нету простоты…
Встретила тебя с какого чёрта?
Тебя не знала-не было проблем…
И как же так граница была стерта…
Та, что не сводила нас ничем…
Больше помнить я подавно не хочу…
Залатать пора бы раны все в груди.
В ответ признаниям теперь захохочу…
Сейчас не верю я в любовь, все впереди.
Я помню все, что было в моей жизни
Я помню все до самого конца,
Я помню сон, что в детстве мне приснился:
От самого начала. До конца.
Я видела ребенка за стеною,
Я слышала тот крик, и видела глаза
Такие яркие, и в тот же час немые
Наполненные счастьем, океаном зла.
Тем океаном, какому мало места
В тех детских, маленьких глазах
Тем океаном, бушующем штормами
И вытекающем, слезой из глазок малыша.
И та слеза котилась без препятствий,
А он молчал, и в тот же час кричал.
Он умолял забрать туда, где счастье
Забрать туда, где ничего никто не забывал.
И я хотела, хотела взять его на руки,
Прижать к груди, не выпускать из рук
Ведь он такой был слабый и бессильный:
Казалось, что растает вдруг.
Я подошла к нему,
Уже тянула руки, чтобы забрать оттуда навсегда
Но выросла стена как будто
И разделила нас с ребенком навсегда.
Ну, а потом меня забрали силой
Захлопнув дверь, и выбросили ключ
И я проснулась, в комнате любимой
В глаза ударил солнца яркий луч.
Но слышала потом тот плач немого
Который заставлял меня всплакнуть.
Они молчали все, но я его узнала
Того, кого уже нельзя вернуть.
«На старих фотографiях всi молодi.
За роками людина сама себе кличе.
У зiницях печалi, як в чорнiй водi,
вiдбиваються люди, дерева, обличчя.
I стонадцятий снiг тi поля притрусив,
I уже прилетять не тi сам лелеки.
Бiля каси такий незворушний касир,
зафiксовану мить вибива, мов чеки.
Бiлi, бiлi обличчя у чорнiй водi,
неповторнi обличчя навiк зостаються.
На старих фотографях всi молодi.
На старих фотографiях мертвi смiються."
Я почти не боюсь, потому что потом Зима,
А зимой ничего не болит - замерзает к черту.
Я держу тебя в памяти - это моя тюрьма.
Это смех через наспех залатанную аорту.
Это нежность ладони, врезающейся в стекло,
Разрывающее пространство на Мир и точку,
Удивленно глядящую: «Как меня занесло
В эту полную боли и слишком живую строчку?».
Я держу тебя в памяти - так создают Миры,
Так сбегают с небес окрыляемые бескрыльем.
Я смотрю мимо глаз, будто злой ветряной порыв
Слышал тех, кто создал меня маленькой и бессильной.
Но ты - свет. Я, почти не дыша, унимаю дрожь.
На бумажной ладони храня тебя будто пламя,
Я держу тебя в памяти (ты так давно живешь,
Что мерцающий пепел как небо висит над нами)
Я стряхну со стекла его, но не коснусь руки,
Будто рыба, безмолвно, в наполненной пресной склянке,
Что поставили прямо на берег родной реки.
Я смотрю, как ссыхается пепел на каждой ранке
И держу тебя в памяти - этим пока жива.
Но меня за спиной обнимает слепая Вечность
И нашептывает мне: «Родная, ты неправа,
Так сжигать себя - это чудовищная беспечность».
Я сожму ее локоть горячей своей рукой
И скажу: «раз никто не укажет мне здесь дорогу…»,
…И пока эта боль остается еще со мной,
Я могу удержать тебя в памяти.
Слава Богу.
ДИРИЖЁР
(посв. Леониду Кацу, дирижёру, засл. Арт. РСФСР)
В звенящей тишине застыла вечность.
Стих звёзд непринуждённый разговор,
И время потеряло быстротечность:
На сцене поднял руки дирижёр.
И изошли чарующие звуки
С изогнутых, блестящих лаком дек
В мир, где ковры цветов, угрозы вьюги,
Где счастлив и печален человек.
С флейт полились волнующие трели,
Их подхватил пленительный гобой,
И, душу обнажив, к виолончели
Кларнет признался в страсти роковой.
И музыка струилась к горней выси,
Туда, где Б-жий светится чертог,
И обнажила нервы, чувства, мысли,
Явив собой начало и итог.
И дирижёр, расправив фалды фрака,
Стирал в сердцах следы былых оков,
И палочкой смахнув завесы мрака,
Дал веру, и надежду и любовь.
Пусть наши дни слагаются в года.
Почтите память Каца Леонида!
Он здесь! Он вместе с нами! Навсегда!
Как же ошибаются политики и чиновники, полагая, что всем русским писателям, художникам, музыкантам и прочим деятелям культуры прошлых веков потребно ставить памятники и называть их фамилиями учебные заведения. Родину их не губите вместе с ее народом, изверги !
Весна опять пришла, и лучики тепла
Доверчиво глядят в моё окно.
Опять защемит грудь
И в душу влезет грусть,
По памяти пойдёт со мной…
Хочется чаю с мелиссой, вкусную конфетку и стереть память.