Уже час ночи, я не сплю,
Я не могу уснуть,
Я все еще тебя люблю
И так хочу вернуть!
Вернуть назад тот сладкий час,
Когда с тобой встречался,
Я верить не хочу сейчас,
Что он в прошлом потерялся!
С кем-то ты или одна
И думаешь ли обо мне?
Может ты в объятьх сна
А может быть, и нет.
Как ты не знаю, ну, а я Тебя часто вспоминаю,
В твои зеленые глаза,
Вновь посмотреть желаю!
Немало времени прошло,
Как мы с тобой расстались,
Внутри всё будто умерло,
Но боль в груди осталась.
Не знаю я, кого винить
И виноват ли кто-то?
Хочу тебе я позвонить,
Но все боюсь чего-то.
Прошу я Бога, что бы Он,
Вернул тебя ко мне,
И вновь подходит к горлу ком,
При мысли о тебе.
Ведь было очень хорошо
И ты меня любила,
И снова больно от того,
Что понимаешь - это было!
(27.08.10)
За что тебя я полюбил,
Ведь ты обычная девчонка,
Блестят зелёные глаза,
На лбу неровно лежит челка.
Таких же много, ну, а Я,
После тебя, их всех не вижу.
Забудь, твердят мои друзья,
Но, увы, Я их не слышу.
Забыть всё это - сам бы рад,
Но, почему-то не могу,
Твой нежной голос, робкий взгляд,
Из памяти опять всплывут.
Ах, если б было всё так просто,
Словно в личном дневнике,
Открыть его и вырвать лист
С записями о тебе…
И разум грусть уже не гложет,
Будто бы тебя не знал,
Но так в жизни быть не может,
Как бы сильно не желал.
(9.04.11)
Как тяжело в себе сдержать,
Свои эмоции и чувства,
И сердце, словно раб в груди,
Ему так тесно и так грустно…
Тебе хочется кричать,
Упасть на землю и забыться,
Но нет, такому не бывать,
Улыбка на лице искрится.
Вам эта маска не покажет
Немую боль в груди моей,
А верный друг мне тихо скажет -
Лёха, не грусти о ней!
(04.05.11)
День начался сообщением подруги, которая там, с той стороны горизонта, на территории, контролируемой Украиной: «Как жизнь, что-то налаживается? Долги не обещают выплатить? Может, продукты подешевели?»
Это когда человек любит свой дом, свой город, дорожит своей памятью, ему даже в плохой истории хочется искать хорошее. Они уехали зарабатывать украинскую пенсию. Посчитали, что нужно до пенсии прожить семь лет в переселенцах. Семья уехала вместе, снимают две квартиры.
Все не так плохо - все живы-здоровы, у всех работа. Но сердце осталось здесь, в своем доме, среди любимых вещей, своей посуды, которую даже мыть в радость. Какое там лето на море? Только домой, в Луганск, к своим розам и в свой сад.
Моя подруга не имеет выраженных политических предпочтений. Долго присматривалась к новой власти, искала хорошие перемены. Но все, что коснулось ее семьи, исключительно плохо. Доход стал ниже, ограничения во всем - еде, тратах на одежду. Экономия буквально во всем.
Она ждала полтора года каких-то улучшений, была терпелива и нейтральна. Она из тех, кто умеет ждать и терпеть, старой закалки. Им с мужем с молодости звезды не падали - таскали сумки в Польшу, чтобы прокормить семью, спали на продавленном диване. Но от всех этих испытаний семья стала крепче, а свои вещи - дороже.
Наверное, вы понимаете, о чем я. Это когда заходишь в свой дом, и тебе уже хорошо. Даже если там не очень чисто, и дом еще далек от совершенства, но тебе хорошо просто от того, что это ДОМ, в котором все твое, сделано для себя, покупалось для долгой и счастливой жизни и счастливой старости. Когда за этим столом собирались родные, было тесно и весело, было совсем не тяжело готовить, подавать, накрывать. Это тот дом, в который всегда хотелось возвращаться. И к которому ранним утром приезжало такси, чтобы увезти в долгожданный отпуск. Целая жизнь, тысячи историй, множество фрагментов на панно под названием «Счастье».
Она уже пробовала выезжать. Моталась через все блок-посты туда и назад с сумками, назад везла мясо и лекарства, тащила на себе, едва не в зубах. Приезжала домой и ревела на своей недостроенной веранде, которая была роднее лучших отелей мира. Наверное, это возраст, когда ценность дома не измеряется деньгами.
Я хорошо ее понимаю. Поэтому я здесь. Мой дом не имеет политической принадлежности. Нашему дому 104 года. И в этом почтенном возрасте, пережив революцию и две войны, он научился терпеть. Его стены сохраняли жизнь для новой жизни, давали кров разным людям, видели счастливые и не очень судьбы, впитывали в себя историю и истории этих людей. И я не могу предать свой дом, бросив его.
В моем районе брошенные дома пустуют недолго. По ночам из них вырезают металл, снимают ворота, разбирают кровлю. Выносится мебель, разбираются до основания стены. Я не могу так поступить с родительским домом, который сразу после войны в складчину все братья помогли купить вернувшемуся из эвакуации брату с семьей и моим крошечным отцом, а дедушка несколько лет отдавал им долг. Этот дом видел много труда, в нем всегда жили труженики, которым все доставалось ценой большого труда. Я люблю свои старые груши с потрескавшейся от времени корой и разноцветной листвой на разных ветках. Я люблю весенние краски и запахи осенних костров… Я люблю свой дом.
«Подешевела килька на 10 рублей за кило. Теперь она стоит 90 рублей. Не жалей ни о чем. Ты правильно сделала, что уехала». Это все, что я смогла ответить.
Прошлое, как чёрная дыра, всё только поглощает и ничего не возвращает.
семь струн ночи
М.Р.
Не пишется. Не спится. Ни в какую.
Вышептывает ночь твои черты.
Разлука к фотографиям ревнует
Сквозь шторы загустевшей темноты.
Синдром дождя крадется по загривку,
Доходит шумом моря до ключиц.
Шуршащей поступью - в накуренные сливки,
Ловить глазами стаи серых птиц.
Как черновик исчирканное лето,
Слетают мысли в лестничный пролет.
Горчат полынно-васильковые куплеты,
Со дна сознания идущие на взлет;
Тебя на памяти вычерчивать курсивом,
Не чтобы помнить. Чтобы - не забыть.
Так щиплет, словно рифмы - из крапивы;
Я умудрилась твоим именем простыть…
На катет горизонта - звездный ливень,
Рассвет мигает тусклым маяком.
От ночи - пять таблеток аспирина
И в чае привкус неба - с молоком.
Copyright: Шестиструнная Осень, 2009
Меня замучила хандра,
Я от неё и не спасаюсь.
Она как лучшая сестра,
Взяв за руку, не отпускает.
Она нальет бокал вина
И включит фильмы с грустной ноткой.
Потом начнет жалеть меня,
Укутав пледом мои ноги.
А я хочу бежать, лететь
И вспомнить все, о чем мечтала.
И снова научиться петь,
А помнишь, как я танцевала?
И вот когда начнется день,
И я проснусь на рассвете.
То не забуду ничего,
Что обещала в этот вечер.
Мне слишком грустно, чтобы идти; может, я смогу через несколько… часов… недель… Плача, я вижу сквозь слёзы безысходность мирового бытия…
Словно птица подранок,
с перебитыми крыльями.
Что пыталась взлетать,
боль свою покоря.
Я с открытыми ранами,
с обидами сильными.
Перестану страдать,
никого не любя.
Громко сердце щебечет в груди,
Твое имя всегда вспоминая.
Повстречала тебя на пути,
Все на свете сейчас проклинаю.
Не заметь я тебя средь народу,
И глазами в толпе не найдя,
Обрела бы я в сердце свободу,
Но душа опустела б тогда.
Не узнав твое имя случайно,
Никогда не сумела бы я -
Повторять про себя монотонно,
Имя то, что дано для меня.
Как холодно, как грустно, как тоскливо,
В том доме, где тебя сегодня нет!
Лишь знает Бог, как я тебя просила,
Услышь меня, но ты и глух, и нем.
Меня не слышишь ты, моим словам не внемлешь.
Не хочешь утереть ты слёз моих.
Я знаю, что меня ты точно не приемлешь.
Мне ж не хватает глаз и рук твоих.
Но все проходит, как пройдёт и это.
Я успокоюсь, горести пройдут.
И только крик души, не спящей до рассвета.
Напомнит мне о том, что люди не поймут.
Улыбка пытается спрятать то, что не могут спрятать глаза…
Когда в душе печаль, когда грустишь,
Боль сердце душит комом нарастающим -
Молчи!.. Ведь всем всего не объяснишь…
Особенно - совсем не понимающим…
Мой сон длится больше тысячи лет,
И дорог для меня в этом мире нет.
Мои мысли и чувства - всё исчезает,
Но душа… но душа умирать не желает!
Хочет видеть счастливые светлые дни,
Умоляю, любимый, меня к жизни верни!
Я не верю в любовь - пустота внутри…
Не смотри мне в глаза… не смотри…
…не смотри…
Телевизор я не включил - я давно заметил, что если тебе плохо, то от этого подлеца становится еще хуже. Одно тупое лицо за другим, и конца этому нет. Бесконечная череда идиотов, в том числе знаменитых.