Почти сто лет тому назад была учреждена киностудия «Ленфильм» … 70-е. Тогда снимался фильм «Игрок» по роману Достоевского. Баталов — постановщик, а я — сценарист. Директором картины был человек по фамилии Лебедь. Как-то после съёмки он пригласил сотрудников на ужин и мы все сидели за большим столом. Лебедь шутил, рассказывал анекдоты, обстановка была непринуждённая. И вдруг он заявил: «А вот про птицу лебедя анекдотов нет». «Как это нет? — сказал я. — Есть — очень старый, ещё дореволюционный… Представьте себе тёплый летний вечер, надвигающиеся сумерки. На берегу пруда сидят семинарист и барышня, и они видят, как в зарослях камыша беззвучно плывёт большая белая птица. «Вася, — говорит девушка, — вы хотели бы быть лебедем?» «Чего хорошего? — отвечает кавалер. — Целый день ж*** мокрая…»
Иногда мне всерьёз чудится твой голос. Это самый мягкий и приятный звук, который я слышал в своей жизни. Жаль, что не сохранилось ни одной из миллиарда твоих смешных голосовушек. Ветер разносит технологии с воспоминаниями в пух и прах, но ты всё равно там, со мной: в моей машине, в моей толстовке, в моей голове. Когда происходит что-то странное или тревожное, где-то внутри я слышу, как ты предупреждаешь меня об опасности, и это очень помогает мне поступить правильно. Это удивительно, но ты всегда умела поступать правильно, обходиться самыми минимальными потерями, в том числе и потерями себя. По своей голове я часто блуждаю сквозь глупости и ревности, всякие твои пороки и грешки, многие из которых давно стали для меня святынями. Я человек, чудом выживший после дикого перевёртыша, удара любви и судьбы, как на ночной трассе, получивший встречный лобовой удар от Камаза, но отделавшийся легким испугом. Испугом такой силы, что первые пару лет я блуждал куском злого мяса в состоянии аффекта, не понимая, в принципе, куда меня несёт, а после в ужасе осознавал все последствия. Знаешь, иногда мне всерьёз чудится твой запах. Это самый вкусный запах тела, какой вообще могла придумать природа. Я сошёл с ума в ту же секунду, что и обнял тебя впервые, как сейчас помню, именно тогда я и нашёл тебя, но себя окончательно потерял.
Захлопывание крыльев мотылька, чтобы стреловидность видна. Я закрываю глаза, чтобы туда, где правит морфей. я ищу среди тысячи мыслей… одну… среди осенних аллей… среди старых тополей… быстрей…ухватить главную… по дороге к прибою, где закат дымкой розовою, где стою мечтой голубою… роковою, где я на берегу… целуюсь с тобою.
Говорят, что время лечит…
Нет.
Слегка залижет раны,
А потом горой на плечи
Давит, давит непрестанно…
Говорят, что боль утраты
Постепенно утихает…
Нет.
Она, как враг заклятый,
Милосердия не знает…
Говорят, что сгладит память
Остроту воспоминаний…
Нет.
Ещё больнее ранить
Видимо её призванье…
Говорят, поплачь — отпустит…
Нет.
Не помогают слёзы…
Говорят, нельзя жить в грусти…
Стерегись анабиоза…
Говорят,. дают советы
От души… я понимаю…
Но реальности пикеты
Радость в сердце не пускают…
Не вернуть того, что было…
Воскресенье невозможно…
Без Тебя всё так постыло…
Всё бесцветно… Безнадёжно…
Я наберу воды в колодце.
В котором есть воспоминанья.
И обниму руками солнце.
Тебя сближая в расстоянье.
Пройдусь по небу облаками.
И синевой блесну в закате.
Я не боюсь исчезнуть вовсе.
И на тебя, себя потратить.
Хочу сгореть в тебе свечою.
Стекая воском на ладони.
Я жить в тебе хочу, весною.
В которой есть и будут-двое.
И всем — всему не поклоняясь.
Я просто в облако взлечу.
Тебе снежинкой улыбаясь.
Тебя дотронусь по плечу.
Твои ладони пахнут воском.
И губ приятный аромат.
И тает снег в ладонях просто.
Который растворил меня!
Не стоит класть свою жизнь на алтарь воспоминаний. Прошлое никогда не станет будущим, оно остается за спиной, так как мы его переросли.
Воспоминания — желание окунуться в детство, не впадая в него.
Часто воспоминания — сказка о реальном.
Да уж, места помнят больше, чем люди. И в любых отношениях, есть воспоминания, которые остаются в голове лишь у одного из участников.
© Тарас Мискевич «ШОКК»
«Когда он ушёл, мне показалось, что у меня из груди с мясом вырвали сердце. Сказать, что мне было больно - не сказать ничего. Это было вселенски невыносимо. Мне было больно открывать по утрам глаза, смотреть на мир, говорить, есть, пить и даже дышать. Когда я пробовала заставить себя улыбнуться насильно, мышцы моего лица сводило судорогой. Любое соприкосновение с реальностью, которая напоминала, что его больше нет, приносило мне буквально физические страдания. Я была живым ходячим мертвецом, которого гуманнее было бы пристрелить, чем продолжать мучить таким существованием. Как известно, время очень хороший анастезиолог. Но ведь любая анестезия - это не навсегда. И всякий раз, когда мне казалось, что отпустило, переболело, отошло, малейший ветерок воспоминаний, вскрывал свежие корки с моих ран, и я снова думала о нем…»
Прокуренный, ну очень хриплый голос
Когда-то эти диктовал стихи…
Когда-то было всё для нас, как новость,
Не замечала я свои грехи.
Когда-то свет был перетянут небом,
Томился в клетке разума пустой;
Когда-то бред один писался мелом,
Черней, чем уголь, по листку рукой.
Когда-то мера длилась вечно, так,
Как праздное, по праздникам похмелье;
Казалось что-то неотмеченным,
Бессонница лукавила в постели.
Когда-то жизнь казалась ужасом
Пижамных и надуманных страстей.
Когда-то не хватало мужества
Прогнать незваных с праздника гостей.
Когда-то верилось о времени,
Как будто бы его и вовсе нет;
Ребёнка матушка по темени
Поглаживала и дарила свет.
Прокуренным и хриплым голосом
Стихи мне кто-то чётко диктовал
Когда-то, до печальных полостей,
Когда уже поэт во мне не спал…
Когда я уйду, не плачьте,
не кричите, не истерите…
Я когда уйду, улыбайтесь …
И память обо мне…
в бездну сознания скиньте…
8 Марта всегда был первым днем Осознания Весны и маленькой передышкой в самой длинной четверти. Таким звонким и долгожданным праздником.
Весна пробуждается и утверждается. И в тебе неотвратимо тает все накопившееся с конца зимы - тяжесть, усталость, какие-то твои обиды. Голова становится легкой и все время поворачивается к окну, а по позвоночнику проходит солнечная щекотка.
В школьном ранце несешь домой подарок от мальчиков класса - какую-нибудь книжечку или безделушку, а свою аппликацию, сделанную на уроках труда - тюльпаны из бархатной бумаги - завтра подаришь маме. Кругом капель и нахохлившиеся воробьи в лужах, солнце слепит глаза, и в шапке жарко, без нее холодно - терпишь. А где-то внутри уже созревает первоцветом праздник.
Был такой магазин, называющийся красиво «Галантерея». Там покупаешь бабушке чулки и лавандовое мыло. Двойное, в красивой коробке, выглядящее совсем по-королевски рядом с обычными брусочками, вложенными в картон. Мама любит «Красную Москву», она есть, но дорого. В кассе пробиваешь другие, гораздо дешевле, с покорившим тебя названием «Долина роз.»
А на следующий день, едва проснешься - бежишь за цветами. Бабушки сидят прямо на улице, а в корзинах мерзнет и подрагивает мимоза. Ми-мо-за. Такое весеннее слово - щиплет язык как газировка, и от него пахнет свежестью и тающим снегом. У самих же велюровых шариков запах горьковатый, а на пальцах остается золотая пальца. Возвращаешься, пытаясь защитить от мартовского ветра эти не очень красивые и не очень любимые, но самые первые и потому такие трепетно-важные цветы весны.
Дома будет ждать стол, где «байкал» и пирожки, «оливье» с умопомрачительным горошком, скатерть белая и хрустящая и льняные цветные салфетки. На маме новый фартук, в крупные цветы и от нее очень вкусно пахнет - теплом, весной, нежностью. Любуешься мамой - какая она все же красивая… и в тебе самой открывается какая-то дверка, за которой много солнца и легкости.
Этот день всегда звучит весенним счастьем. И всякий раз, как на подходе праздник - он пахнет тем временем, и одновременно чем-то новым и обещающим. Ждешь подарка от дочери и понимаешь, что ничто никуда не девается. Все только растет, только защищает. Возможно не от всего - но от многого точно.
Ты знаешь, завтра снова будет утро.
Но знаю я - не будет в нём тебя.
Открыв глаза, очнусь от сна, как буд-то
И день - не мой, я в этом дне - не я.
По жилкам пробежит противный холод,
В надежде взгляд на телефон - он нем.
На ДО ТЕБЯ и ПОСЛЕ был расколот
Мой мир, не сложенный в единое никем.
Ты знаешь, будет новый день - логично,
И память вдруг забьётся в уголок.
Всё буднично, стремительно, цинично…
А ты ушел, ты не уйти, наверное, не мог.
А после вечер. Псов своих кровавых
Отпустит память в клочья душу рвать,
Пару кинжалов в сердце вонзит ржавых,
И в дом войдет бессонница опять.
На алтаре почти прожитой жизни
Лежит мой мир, не собранный никем.
Кто знает, далеко ль еще до тризны
И сколько будет у меня дилемм.
Ты знаешь, будет утро, день и вечер,
И ночь взойдёт на трон в который раз.
Я не забуду в жизни скоротечной
Того, кого вдруг вспомнила сейчас.
Этот невероятный человек перевернул всю мою жизнь и заставил подчиниться своему биологическому ритму. Благодаря ему я научилась делать быстро и ловко несколько вещей одновременно. Еще бы. Попробуй опоздай к нему… Начнётся такое…)))
А началось все в одну из февральских суббот, пять лет назад. На часах - 7: 35. Было много снега, но в момент рождения неожиданно появилось солнышко и всё озарилось вокруг чудным сиянием. Мне дали комочек в руки… с маленькими опухшими глазёнками и с очень большими губами. Я вдруг сразу начала вспоминать у кого в роду такие губы. И не вспомнила. Твоя мама просто не понимала, что отёк спадет и пред ней предстанет очаровательное детское личико с красивыми большими глазками и нормальными губками. Ах, как же я волновалась и переживала тогда. Ты вырос, мой малыш. Мама потихоньку приучает тебя к самостоятельности. Не хочу, чтоб ты ленился. Я научу тебя всему чему знаю. Но ты должен сам захотеть чего-то сильно, чтоб добиться цели. Придет время и я не стану больше за тебя решать. Собираюсь научить тебя быть бойцом (как меня учили мои родители) и идти до конца. Даже если упал, ты должен встать и продолжить свой путь. Не бойся трудностей. Они у всех есть. Но ты пока далёк от этого и смотришь на меня своим беспечным карим взглядом. Мама навсегда связана с тобой не только кровью и сердцем, но и чертами лица. Я тебе подарила свои Каспийские глаза, они твои обереги, что достались когда-то и мне от отца. На тебе печать добра и счастья, ты справишься, я верю. Мы, все тебя любим, малыш.