Какая дивная случайность,
что я родился на Земле,
а не в космическом молчанье
блуждаю камушком во мгле.
Какая дивная случайность…
Да, полно! Случай ли слепой?
Скорей всего: какая тайна,
какое чудо - быть собой!
И вовсе времени - не пленник,
я - часть его, вне рубежа…
Душа земли, душа вселенной,
всё это ты - моя душа!
.
Жизнь не кончается вспышкой гриппа, смерть не пугает уже, а злит.
Только бы не было в лёгких хрипов, мне ли не знать, как в груди болит.
Жизнь коротка. Коротка, как басня, и резюме у неё одно:
если звезда в небесах погаснет, то расставание суждено.
В сущности звёзды совсем, как дети, быстро растут, чтоб сгореть дотла.
Мне бы дожить до весны и лета, чтобы цветы развести смогла.
Так, чтоб петуний плескалось море, а ипомея цвела стеной,
чтобы болезни забылись вскоре, чтобы мой ангел ожил со мной.
Жизнь не кончается вспышкой гриппа, жизнь не кончается никогда,
только вот страх почему-то липнет, мнится, что гаснет вдали звезда…
Не удивляюсь, и верю слепо в то, что отсрочен печальный час.
Помнишь, как мы выбирали небо? Небо теперь выбирает нас.
.
Сквозь дым времен, как искорка-роса,
В таинственном и нежном ореоле
Лучатся полудетские глаза
Волшебным,
страстным,
искренним паролем…
О, шествия веков! Как вы добры
Велению старинных манускриптов:
Вот - ты Принцесса Золотой Орды,
А вот- Царица мудрого Египта…
Пусть темный жрец истребует сполна,
К ногам швырну - не в страхе, не в укоре
За ночь, испитую с тобой до дна
Автограф свой на смертном приговоре…
Я руку тонкую твою кладу
К себе на сердце, вечность обретая,
О, как прекрасно все, что я приму
И как ничтожно все,
что оставляю!
Прости, я не воюю за мужчин.
Хотя порой, возможно, это важно…
Бросаться в бой вслед за мечтой бумажной…
До первой крови биться… До морщин…
«Я не отдам» кричать… Не отдавать.
Терпеть. Вонзать клинки и унижаться…
Сражаться так, как не могла сражаться
Во все века бесчисленная рать
влюбленных дев. Мне нужен ты один…
И нужен так, как никому не нужен…
Я - воин… В своем сердце и снаружи.
Но только не воюю. за мужчин.
Жизнь - дорога длинная, с кочками, с ухабами,
Чтобы одолеть её, родились мы бабами,
Бабами российскими, бабоньками лучшими,
Выпьем, что ли, бабоньки, по такому случаю?
Родились в России мы мужичкам опорою,
Мамками да няньками по хозяйству скорыми.
Сердобольны, Господи, до слезы, до подвига,
Горе горевавшие от лютого ворога,
Деток поднимавшие без мужей безропотно,
Счастья мало - мальского не имея опыта.
Не про дам с бирюльками песня эта сложена,
Жизнь у тех - простейшая, даже односложная,
А про женщин истинных, сострадать умеющих,
На весь век - единственных, лаской Землю греющих,
Да про тех с морщинками и руками крепкими,
Что без всякой помощи потягались с репками,
Колыбельных песенок по десятку знающих
И Руси традиции свято сохраняющих.
Ох, вы, бабы - бабоньки, терпеливы с пьянками,
Боль свою безмерную разделив с тальянками,
А любить умеете - никому не снилося:
К свадьбе бриллиантовой чувство не сносилося!
Жизнь - дорога длинная, с кочками, с ухабами,
Чтобы одолеть её, родились мы бабами,
Бабами российскими, бабоньками лучшими,
Выпьем, что ли, бабоньки, по такому случаю?
Уменье пить не всем дано,
Уменье пить - искусство.
Тот не умен, кто пьет вино
Без мысли и без чувства.
Вино несет и яд, и мед,
И рабство, и свободу.
Цены вину не знает тот,
Кто пьет его, как воду!
Люби вино, как я люблю,
В любви своей не кайся,
Не зазнавайся во хмелю,
Но и не опускайся.
Одних вино влечет в полет,
Других сшибает с ходу.
Цены вину не знает тот,
Кто пьет его, как воду!
Рождает в нас пьянящий сок
И блажь, и откровенье.
В нем - созидания исток
И жажда разрушенья.
Вино поблажки не дает
Тем, кто ему в угоду
Порой себя не бережет,
Кто пьет вино, как воду!
.
Перевод Наума Гребнева
.
Я готов поделиться интимным,
но без имён.
Я останусь любви офицером,
но без погон.
Я вовсю тиражирую фото,
но без лица.
Я раскрою в себе все начала,
но без конца.
Я смеюсь над паденьем нелепым,
но без причин.
Я основы словами порушу,
но без руин.
Я способен держать себя в рамках,
но без границ.
Я пишу день за днём книгу жизни,
но без страниц.
Я по небу ночами гуляю,
но без следов.
Я тяну свою каторгу воли,
но без оков.
Я пропитан моралью религий,
но без души.
Я куплю и продам опыт жизни,
но без маржи.
Я собой отражу сущность мира,
но без обид.
Я планетой кружусь одиноко,
но без орбит.
Я художник, рисующий сказку,
но без прикрас.
Я уверен, поймут меня лучше,
но не сейчас.
.
© Copyright: Руслан Алов, 2005
Свидетельство о публикации 105 060 600 746
В моей душе, окрепшей от потерь,
Возникла ты не вовремя, не спорю.
В ней все едино: стол, кровать и дверь,
И тот же одинокий ветер в поле.
И та же на столе моем свеча,
И все, как было, - только все иначе,
Когда тебя вдруг вспомню сгоряча, -
Твоя душа забудет, и заплачет.
И голос твой, и руки, и глаза -
В душе моей, но просятся на волю…
____________________
Я ждал напрасно, глядя свысока, -
Она и есть тот самый ветер в поле.
Господи, как бы тебя ни звали,
где бы ни проживал ты,
в храме ли, что барахлом завален,
в облаке рыжеватом,
Господи, как бы в тебя ни верил,
как бы ни сомневался,
чтобы не ошибиться дверью,
не перепутать галсы,
чтобы не забывались лица,
как бы ни возносило,
чтобы сверх меры не окрылиться,
лишней не дай мне силы.
Господи, лишней не дай мне власти,
чтобы осталось живо
шепотом среди немых схоластик
и философий лживых
все, что я голодом не дорушил
и не дожег гордыней.
Господи, не возвращай мне душу.
Присно. Во веки. Ныне.
Проходя сквозь веру и безверье,
Раня душу горечью утрат,
Мы спешим вперёд к заветной двери,
Словно ждёт за нею дивный сад.
Нет! За дверью той не кущи рая,
Не журчит в сени берёз вода…
Мотылёк в огонь летит, сгорая,
Исчезая быстро, навсегда.
Дверь легка, открыть её несложно,
Или даже, вовсе двери нет.
Вдоль тоннеля мешкать невозможно…
А в конце тоннеля меркнет свет.
И надежды скрыться бесполезны
За толпой идущих впереди,
А в конце тоннеля ужас бездны,
Он уже мне сердце холодит.
Здесь светло, здесь музыка играет,
Но в кулак сжимается ладонь…
Мотылёк в огонь летит. Сгорает.
Он не может не лететь в огонь
.
Хочешь гляди, а не хочешь, так не гляди:
Я уродилась с огромной дырой в груди.
Чтобы ночами от ужаса не кричать,
Все родные решили не замечать.
Доктор, порассмотрев на стене ковры,
Через меня, сообщил мне, что нет дыры.
Мама навешала елочной мишуры.
Папа велел мне стыдиться своей хандры.
Я лила в нее кофе, несла цветы,
Чтобы как-то спасаться от пустоты.
Я вставляла туда мужчин, подруг,
Книги, идеи, работу, и все вокруг.
Складывала конфеты и шоколад -
Тоннами. А потом листовой салат.
Мужа, ребенка, машину, свои мечты,
Яркие безделушки, смартфон, кресты.
Позже болезни. С надеждой смотря вокруг,
Преданным взглядом, искала, ну где тот друг,
Принц, целитель, гуру или святой,
Кто мне поможет справиться с пустотой.
Сразу была готова впустить, любя,
Первого встречного, но не саму себя.
Будто собака голодная в конуре,
Будто бы нищенка у проходных дверей.
Стыдно подумать, что делала, где спала,
С кем ночевала, что ела, о чем врала.
Как наутро, сделав приличный вид,
Всем говорила, что вовсе и не болит…
В новеньких платьях, дыхание златая,
Тайно мечтала, что я, наконец, - не я.
Красила волосы в неисправимый цвет.
Рьяно пыталась нарушить любой запрет.
Делала, делала, делала все подряд.
Думала, меня после вознаградят.
И оставалась в квартире пустой одна,
Твёрдо решив, что стара и обречена.
Прятала за улыбкой с большим трудом
Зависть к нормальным. У них ведь работа, дом…
Ну, а во мне поломано, как росток,
Важное что-то. Вот только неясно что.
***
Годы идут, и я снова ответ ищу.
Радуюсь разному, и о больном грущу.
Рая не будет. Но кажется, будто свет
Светит мне в душу. И в ней говорит поэт.
Ну, а когда недостаточно света дня,
Луч пробивается будто бы из меня.
Через мою дыру, словно в лупу дней,
Люди рядом видят себя ясней.
Сами приходят и часто благодарят.
Вечно в нее мне что-нибудь говорят.
Дети целуют краюшки пустоты,
И доверяют мне тайно свои мечты.
Кто-то (вот это истинно, удивил!)
Даже признался моей пустоте в любви.
Как-то художник пришел, и, разинув рот,
Мне говорил, что не видел таких пустот.
Кто-то заметил, что тихая пустота
Всех принимает в объятия. И тогда
В ней происходит чудо. И если встать,
Не шевелясь, начинает нас исцелять.
Будто открытый космос нашёлся вход.
Дышит без воздуха и выживает тот,
Кто научился смыслы изобретать.
Уединение как кислород вдыхать.
***
Я бы хотела сказать вам, что все «ништяк»,
И что дыра затянется просто так.
Но вы простите, я точно не буду врать,
Я не знаю, как мне её залатать.
Мудрые говорят, к сорока годам,
Там, на месте дыры, остается шрам.
Если погода к нам, смертным, благоволит,
То он почти не ноет и не болит.
Может быть, по прошествии многих дней,
Я успокоюсь, и стану чуть-чуть мудрей.
Даже однажды пойму, что дыра и грусть -
Точно размером с Бога. И улыбнусь.
Точно размером с душу и не спеша
Я осознаю, что это и есть, душа.
.
Я придумывал мир,
задыхаясь в желудке окопа,
догрызая паёк не сумевшего выжить бойца.
Я искал этот мир
сквозь огонь и небесную копоть,
сквозь смертельную тьму и горячие брызги свинца.
Я придумывал мир.
Он казался родным и знакомым:
вот мой солнечный сад, я к антоновке руки тяну
и шагаю… в обрыв -
мне сказали: я вышел из комы,
чтобы жить и кормить человеческим мясом войну.
Я придумывал мир -
благодатный, цветной, многоликий:
коноплянки свистят, васильки приютились во ржи,
пахнет зрелой травой, молоком и поспевшей клубникой…
но свербящая боль возвращала в реальную жизнь.
Я придумывал мир
посреди погибающих будней,
в самом мерзком аду, где святой и безбожник равны,
где живые мертвы…
Но никто похоронен не будет,
потому что сгниет в животе ненасытной войны.
Я придумывал мир -
затерявшийся, тихий и ясный.
Я когда-то в нём жил и когда-нибудь снова вернусь.
Я не умер вчера, потому что до смерти боялся
навсегда позабыть деревенской антоновки вкус.
.
Звездной россыпью расшит,
Снегом запорошен,
К нам на всех парах спешит
Год вестей хороших.
Нужно гостя встретить так,
Чтоб улыбок - море,
Чтоб какой-нибудь чудак
Нос не вешал с горя.
Чтобы всюду хоровод,
Чтобы дом был тесен,
Чтобы встретить Новый год
Вихрем лучших песен!
Уже не глупая девчонка,
Житейский опыт на плечах,
Но душную подушку скомкав,
Беззвучно плачет по ночам.
И маскируя боль в улыбке,
C рассветом продолжает жить.
Но всё трудней под гримом зыбким
Печаль и слёзы утаить.
А тот, кто с ней давно повенчан,
Понять не может грусти суть,
Всё бережней берёт за плечи,
В глаза стараясь заглянуть,
Пытается её утешить,
И он не виноват ни в чём!
Но тяготит его безгрешье
И обжигает горячо.
А всё так просто и так сложно:
Взорвав и жизнь, и быт, и кровь
Бок о бок с горечью и ложью
Явилась поздняя любовь.
Скрутила в узел чувства, нервы,
От безысходности своей -
Она куда прекрасней первой,
Во много раз её сильней.
Но жизнь поделена на семьи:
Крепка связующая нить,
И можно только боль посеять,
Судьбу пытаясь изменить.
Душа, как веточка мимозы,
Чуть тронешь, - вздрогнет, закричит…
Ей остаются только слёзы
И ожидание в ночи,
Что неизбежно время-жернов
Её страданья перетрёт…
За сердце, отданное в жертву,
Она забвенье обретёт.
Но будет в дни прозрений кратких
Стонать у бездны на краю,
Из памяти достав украдкой
Любовь последнюю свою.
.
Вспорото неба горло -
Кровь разлилась закатом.
Солнце уходит гордо
За облака-заплаты.
Сумерки бьются в муках,
Чтоб разродиться ночью.
Выпростав к звёздам руку,
Месяц рвёт небо в клочья.
Быстро и беспощадно,
Тщетным мольбам не внемля,
Чёрный и непроглядный
Мрак поглощает Землю.
* * *
Тьма отступает снова.
За облаками где-то,
Поит заря-корова
Мир молоком рассвета.
.