Как хочу я Тебя целовать…
И хоть раз к Тебе вновь прикоснуться…
Как хочу повернуть время вспять,
Чтоб опять с Тобой рядом проснуться!
И рукой Тебя за руку взять,
Ни на миг её не выпуская!..
И всем телом Тебя ощущать,
На любимом плече засыпая!
Каждый миг помню я о Тебе…
Каждый день мой наполнен Тобою!..
Почему стало нужно судьбе
Заменить счастье лютой бедою?
Почему и за что столько мук,
Столько боли и столько страданий
На Тебя пообрушились вдруг,
Словно стая голодных пираний?!
Как же страшно Тебя потерять
И не на день, не на год - навечно…
Как понять «Тебя негде искать»?
«Тебя нет» это бесчеловечно!
Я всё время с Тобой говорю,
Будто можешь Ты что-то ответить…
За размолвки себя так корю,
Что нет сил, без Тебя жить на свете…
Но Тебя мне уже не вернуть…
Не поможет теперь и Всевышний…
Без Тебя продолжаю я путь
Одинокий, пустой, никудышный…
Пятнышко, как от раздавленной клюквы.
Тише. Не хлопайте дверью. Человек…
Простенькие четыре буквы:
- умер.
1918
Все винят високосный год. На самом деле год тут ни причем. Количество смертей, трагедий и катастроф и в обычные годы примерно одинаково. Просто людям проще обвинять то, что неподсудно. Год нельзя наказать, с него не спросить, на него не пожаловаться. Простое объяснение, это просто год високосный.
Не буду сейчас спорить. Пусть год. Пусть. У меня он был тоже не простой в смысле разочарований.
Вчера произошли две трагедии. Разбился самолет с людьми. Не важно куда он летел. Не важно, кого он вез. Просто погибли люди, которые летели не бомбить, не убивать, а поздравлять других с Новым Годом. У каждого из них остались семьи, дети.
Это первая трагедия.
Вторая трагедия, это то, что оказалось, существует огромное количество бессердечных, мерзких людишек, которые ничего не знают о смерти, но так громко ей радуются, что у них вырастают рога. Это самые настоящие черти. И они живут среди нас. Эта трагедия похлеще будет.
Это не год високосный, друзья. Это люди високосные.
-Смотри- сказала мне Косая- Видишь, детей?
-Каких ещё детей?
-Обычных детей. С тобой надо иметь железное терпение, черт тебя побери!
- В песочнице что ли?
- Ну, конечно, в песочнице! Тут, во дворе, нет других детей!
- Ну, вижу…
-Видит он…
- Прекрати нервничать, пожалуйста…
- А ты прекрати тупить, пожалуйста!
- Ой, всё…
Косая посмотрела на меня из-под капюшона и продолжила, как ни в чем ни бывало;
- Так вот, среди всех детей, что в песочнице, есть мальчик. В зеленой курточке такой, голубоглазый, видишь?
- Это в синей шапочке который?
- Да. Точно. Я его хочу сейчас убить.
- Что??? Ты совсем спятила? Это же всего лишь маленький мальчик! Прекрати! Тебе мало стариков и старух? Тебе уж и детей не жалко?!
- Ну, во-первых, говорить о жалости применительно ко мне, это парадокс. Во- вторых, не ори. В- третьих, когда он вырастет, этот самый голубоглазый херувим в синей шапочке, он отправит на тот свет сорок семь человек, а я буду вынуждена ему помогать.
- Но почему? Почему ты думаешь, что он кого-то убьет? И почему ты должна ему помогать?!
-Я не думаю, я знаю. Обычный сексуальный маньяк. Правда он и сам об этом пока не знает. А помогать я ему должна, потому, что я Косая. Смерть. Кому, как не мне?
- Но… но…я не знаю… как это?- залепетал я.
Косая похлопала меня по плечу и противно засмеялась:
- Да не бойся ты, пошутила я!
- Ну, и шуточки у тебя!
- Какая сама, такой и юмор.
Немного помолчали.
- Косая…
-Чего?
- А в чем пошутила-то? Что мальчик вырастет маньяком?
-Не-а, шутка в том, что я его убивать не буду.
- То есть…
- То есть мальчик в синей шапочке вырастет и станет серийным насильником и убийцей.
-Как это?
-Так это. Кстати, твоя дочь станет четырнадцатой. Пойду я. Старики заждались. Детей же тебе жалко, да?
Трагедия в небе. Скорбим
К некоторым творческим личностям слава приходит только после смерти. Однако одного прихода оной мало.
Перед смертью всё - мелочь, гниль, чушь.
Единственный наш мудрый советчик, и верный друг- смерть. Всю жизнь она идёт с тобой на расстоянии вытянутой руки. Когда ты почувствуешь что ты на грани краха, посмотри налево, и спроси у своей смерти, так ли это. И после этого ты забудешь о всех проблемах, встанешь, и пойдёшь дальше своей стезей.
Жизнь. Вцепись за нее и держись.
Тебе плохо? А надо терпеть.
Не умеешь? Не знаешь? Учись.
Очень грустно? Попробуй петь.
Тяжело тебе, трудно? Крепись.
Если бьют, не беги. Ответь.
Обидно? Досадно? Не злись.
И не вздумай ныть и реветь.
Ведь, не знаешь где и когда
поджидает тебя смерть.
Мысль о смерти отгоняет скуку.
полбеды, когда молчание,
беда, когда души отчаяние.
Королева - Надежда, всегда умирает последней, посылая вперёд своих солдат из отрядов Мечты, Иллюзий, Разочарований…
Люди умирают не в 90 лет, не в авариях. и не причем тут грипп. Люди умирают, открыв конверт: «Я не люблю тебя»… и человек погиб.
Они дружили без малого десять лет. Были неразлучны, доверяли друг другу и в меру сил заботились. Ну, и надоедали друг другу, конечно! Время от времени. Тогда на полдня устраивались по разным углам и занимались своими делами. Деликатничали.
Зато спали всегда рядом - Варвара и Маруся.
Старые подруги.
Возраст тяготил уже обеих. Варваре - исполнилось 78 недавно, а кошке ее Марусе - сравнялось 10 лет. Но дружбой своей превозмогали болезни и тяготы.
Одиноки они были давно и привычно.
Варвара - с тех пор, как похоронила мужа в шестьдесят один год. Детей им Бог не дал. А Маруся - с самого детства, когда ее выкинули в лесополосу между деревенскими полями. Так часто тогда делали. Никому не охота кормить лишние рты, вот щенков с котятами и выкидывали. Вроде для совести легче - не убили же.
А там уж у каждого судьба своя - кто выживет, а кто и нет. Маруся выжила. Правда, до встречи с Варварой исхудала до страшного. Стала настоящим скелетом с огромными зелеными глазами.
А с тех пор, как Варвара подобрала ее в той злосчастной посадке, они так и не разлучались больше. И в город вместе переехали.
Варвара тогда решила, что на старости лет в городе ей проще будет. Все же врачи-аптеки, младший брат с детьми рядом. Да и за квартирой не надо много присмотра. Не то, что дом с садом. А пенсии им с Марусей вполне хватало. В старости желания пропадают. Были бы хлеб с молоком - и довольно.
Иногда забегала к ним Анютка. Двоюродная племянница. Хорошая девчоночка, ласковая. То продукты принесет, то по дому поможет, то в аптеку сбегает.
Очень она Варваре с Марусей нравилась.
Дни, когда она приходила, они потом за праздники считали. Редко, конечно, они случались. Оно и понятно - у молодых свои дела, семьи, работа. Некогда им со стариками рассиживать. Варвара все понимала, каждому звонку, каждому приходу радовалась. Скрашивала им Анютка однообразные дни. Но иногда заводила Варвара разговоры о смерти, чем вгоняла племянницу в краску.
- Ты, Анюта, не бросай меня перед смертью-то. Боюсь я, что одна останусь. Да и век доживать одной тяжело. Болеть я стала часто. Слабая стала. Да ты не бойся, помру я скоро, надолго тебя не озабочу. А квартиру тебе отпишу. Будет память о тетке.
Анютка всегда смущалась, когда заходили такие разговоры, щеки полыхали.
- Да ты что, тетка Варя! Какая квартира! И вообще, тебе жить еще и жить! Люди вон до 100 лет доживают, а тебе всего-то 78! Рано о смерти думать!
- О ней никогда не поздно подумать, Анюта. Она никого не минует. Такова доля человеческая.
Но разговоры эти они быстро сворачивали. И оставалось у Анюты в памяти лишь то, что не любит Варвара своего одиночества. Вот и старалась она по мере сил разбавлять его. И то сказать - никого у Варвары с Марусей не осталось.
Дни долгие, ночи - того дольше.
С утра пойти в поликлинику рецепт выписать.
В середине дня свежий хлеб завозили в соседний магазин - пройтись за хлебом.
Марусю на обед кошачьим паштетом побаловать. Хоть и не каждый день, но из пенсии все же можно выкроить 30 рублей на баночку. В доме прибрать или супчик сварить.
Теперь одно дело у них на целый день растягивалось. Так и говорили себе вечером: «Сегодня суп сварили, завтра надо бы пыль протереть».
В молодости обе заводные были. Варвара сто дел успевала переделать. Да только с годами бойкость пропала. Сила в руках уже не та, ноги болят, сердце пошаливает. И работа, что раньше в руках спорилась, теперь из тех же самых рук валится.
Руки тоже меняются. Они, бедные, едва ли не первыми годы считать начинают.
Конечно, морщинки на лице в первую очередь замечаешь.
Но руки-то, они первыми утомляются. Пятнышки на них проступают, вены набухают, суставы воспаляются, пальцы становятся неловкими. Да что там говорить! Ну, а у Маруси шерсть раньше всего возраст отметила. Перестала быть такой шелковой да гладкой, как в юности.
В свои размеренные дни они много вспоминали. Да и что делать, если вынужден часто отдыхать? Не будешь же спать весь день! Только и остается, что старые фотографии перекладывать, старые воспоминания друг другу пересказывать.
И читать понемножку, пока глаза не устанут.
Маруся свернется клубочком на коленях и мурлыкает блаженно, запах книжки вдыхает, шелест страниц слушает. А Варваре приятно. Уронит руку на мягкий кошачий бок, и словно волна тепла ее окутает.
В своем одиночестве и старости были они друг для друга настоящей отрадой.
Варвара Марусю баловала. Маруся о Варваре заботилась. Так и жили.
Была у них только одна беда на двоих - Варварины сердечные приступы. Подступали они всегда внезапно и пугали обеих. Маруся, правда, заранее их чувствовала. Бежала к телефону и громко мяукала, требуя вызывать доктора. А потом сидела рядом, пока лекарство не начинало действовать, пока врачи не уходили.
Несколько раз скорая настаивала на том, чтобы забрать Варвару в больницу, но та каждый раз отказывалась: «На кого я Марусю оставлю?»
И ничего, Бог миловал. Каждый раз обходилось, начинало снова стучать сердечко. Не то, чтобы очень ровно, но все же.
Да и то сказать - притомилось оно за длинную жизнь. Чего только пережить не пришлось. И голод, и войну, и зиму в подвале, где они с братом прятались среди старых пустых ящиков. И страх был, и боль, и смерть вокруг. И отчаяние сколько раз тяжелым катком утюжило.
Да и любовь не миновала - рвалось сердце на части, пока мужа от соперницы домой ждала. Потом деток у Бога просила. Да видно грехи не пустили. Ведь не только любить, а и ненавидеть умела. Солдата, что отца-инвалида во дворе их дома расстрелял, ночью его же штыком заколола. Спасибо, добрые люди от расправы спрятали, уберегли.
А с мужем, плохо ли, хорошо, но полвека они вместе прожили. И как хоронила его, не помнила: темнота перед глазами стояла. Словно и ее сердце тогда остановилось. С тех пор и барахлило, острой болью мучило, удушьем по ночам будило.
Марусино мурлыканье тут хорошо помогало. Слушаешь ее, бывает, слушаешь, и боль отпускает. И вроде снова все неплохо. И одиночество как-то отступает.
Ведь у Варвары была Маруся. А у Маруси была Варвара.
____________
Однажды наступил новый день.
ТОТ САМЫЙ.
И начался он как обычно. Варвара сварила гречневую кашу на обед. Написала список, что в магазине купить, и прилегла отдохнуть. Проснулась от боли. Словно кинжал в грудь вонзили - ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пошла за лекарством - ноги отниматься стали. Не дошла до столика - рухнула на диван. Там и осталась.
Маруся заметалась, заплакала над ней. Помощи бы, да откуда взять ее?
Выскочила в окно, благо на первом этаже жили. Под ноги прохожим кидается, кричит, плачет, к окну зовет. Да только кто обратит внимание на кошку?
Орет, на людей кидается - шальная, что ли?
Один даже камень не поленился в нее бросить, лапу ушиб. Стара она уже стала, чтобы от чужой злобы уворачиваться.
Так и вернулась к Варваре ни с чем. Села рядом слушать дыхание. А его и нет почти. Грудь еле-еле поднимается, боль вдохнуть не дает.
Ткнулась Маруся ей лицо холодным носом. Варвара погладить ее хотела, да ладонь бессильно упала рядом, скользнув по боку.
Что ж тут поделаешь, раз беда пришла? Только и можно, что любовью своей поделиться.
Боль на себя перетянуть, страх забрать. А ведь и это немало, если так рассудить. Любовь, она границ не знает. Человек ли, кошка - любовь едина.
Маруся прилегла рядом, уткнувшись носом ей в шею, и замурлыкала. Словно теплое облако растекалось от этих звуков, уютно укутало Варвару.
«Ты не одна. Забудь страх. Отдай свою боль. Моя любовь с тобой.
Она бережно укрывает тебя золотым покрывалом.
Я с тобой, и мы вместе пройдем назначенный путь.
Я с тобой…»
____________________________
Анюта звонила весь день, трубку никто не брал. В предчувствии чего-то недоброго сжималось сердце. Но с работы уйти не получилось. Так и пришлось ждать вечера, нервничая и набирая номер телефона тетки.
Вечером сразу поехала к ней. Стучала, звонила - никто не ответил. Открыла дверь своим ключом, пытаясь усмирить стучащее сердце. Глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду.
Конечно, Варвара с Марусей могли пойти в гости к соседке, могли выйти за хлебом, но нервозность сворачивалась в желудке противным липким клубком.
Бросила сумку на тумбочку и на ватных ногах зашла в зал.
Варвара лежала на диване, неловко подогнув одну руку, словно упала, да так и осталась лежать. У нее на груди пристроилась Маруся, уткнувшись носом ей в шею.
Внутри все оборвалось. Даже и подходить не надо было, чтобы понять - на этот раз все. Не выдержало старое сердце.
Потом она с трудом могла вспомнить, как вызывала скорую, что ей говорил врач, как снимала мертвую Марусю с тела тетки. Кажется, ей объяснили, что у тетки остановилось сердце. И боль, если и была, то была кратковременной, долгих мучений ей не принесла. «Хорошая смерть, всем бы такую!» - сказал тогда врач.
Похороны - невеселые хлопоты. Забыть о них хочется поскорее. Если уж и вспоминать близкого человека, так живым и радостным.
А у Анюты перед глазами все стояла мордочка Маруси, прильнувшая к Варвариной груди, и почему-то звучала фраза: «Ты не одна. Я с тобой…»
Человек недалеко от Бога,
это трудно в суете понять,
но не нами выбрана дорога,
в жизнь войти,
а значит умирать,
всё пройдёт,
не вечны блага мира,
тело в тлен,
и ветер разметёт,
а душа застыла у порога,
слыша роковое:
- Суд идёт!