Это же так просто, - думал Маленький Ангел, разглядывая пробегающих где-то далеко внизу людей, - это так просто… Улыбнуться новому дню… Сказать тем, кого ты любишь сотни ничего не значащих - для других, далеких, практически чужих для тебя людей, не значащих - слов. Пожелать хорошего утра. Шепнуть о возможном.
Загадать - невероятное. Услышать ритм любви в четких и быстрых ударах сердца. Шагнуть вперед, сохраняя легкость.
Раскрасить настроение - радугой.
Увидеть в черно-белости - тысячи полутонов. Задуматься о вечном. Вернуться в настоящее.
Вдохнуть ветер. Забыть о призраках прошлого. Потерять покой. Насладиться мгновением.
Обернуться, услышав знакомый голос. Заглянуть в любимые глаза. Придумать счастье. Понять - счастье есть. Счастье рядом. Счастье - здесь. Что может быть проще?
- Я скучала, милый…
- Я скучал, милая…
Что может быть проще - быть счастливым в ежедневной суете?"
Я хочу рассказать вам, одну казалось бы обычную, но очень поучительную историю. Историю из своей жизни. Когда-то уже очень давно, я повстречал милую и прелестную девушку, и как это бывает в юном возрасте, влюбился. Да, да влюбился, казалось так глубоко и так бесповоротно, что больше ни о ком даже не думал. Я был молод, амбициозен и счастлив, счастлив по настоящему. Это счастье струилось из меня во все стороны. Это была любовь. Да, та самая любовь, о которой так много говорят, о которой пишут стихи и поют песни. И без которой страдают, и теряют друг друга.
Все началось как обычно, как у всех. Была свадьба, был счастливый жених и еще более счастливая невеста. И, как и все молодые пары, мы хотели жить в достатке, брать от жизни все то, что она могла нам дать. Мы начали работать, чтобы обеспечить свою будущую семью, построить дом, купить автомобиль, обставить дом мебелью и поселить в нём тот маленький комочек плода нашей любви, который уже зарождался и притягивал к себе все наше внимание все наши надежды и чаяния.
Когда любишь, то никакая работа не бывает в тягость, мы думали, что нам открыты все двери и море по колено. И с головой погрузились в суету бытовых проблем и стремление иметь все и сразу. Время пролетело как один миг. И вот появился этот крошечный комочек, теплый, беззащитный и такой любимый. Но вместе с ним пришли и дополнительные хлопоты. Работа отнимала много времени, а жене было тяжело одной после родов заниматься малышом.
И вот тут, наверное, и был сделан самый первый неверный шаг. Тогда казалось, что все проблемы лежат только в финансовой плоскости, тем более что «декретные» жены были гораздо меньше её зарплаты, и я начал еще усиленнее работать, выходил на подработки в дополнительные смены на заводе и даже подрабатывал дворником на треть ставки. И естественно ни о какой близости с женой не могло быть и речи. Мы начали потихоньку, очень медленно и незаметно отдаляться друг от друга. Все больше в привычку входило пропадать на работе и все меньше бывать с семьей. И даже те редкие выходные, которые я мог позволить себе, бездарно проводились у телевизора на диване или перед компьютером. Да именно БЕЗДАРНО и БЕССМЫСЛЕННО! Конечно, жена знала что я устаю на работе и с пониманием относилась к этому. Нет, дело не в постели. Хотя и тут все стало меняться, это было уже не так ярко, практически безо всяких прелюдий и романтических вечеров. Но мы, даже те недолгие выходные дни и её отпуска проводили порознь. А ведь, сколько было возможностей! Зимой катание на санках и лыжах, каток, снеговики, снежки и просто вечерние прогулки вдвоём. А летом!!! Это же невообразимое множество приключений и дополнительных эмоций, эмоций от того что мы ДЕЛАЕМ ВМЕСТЕ, эмоций поддерживающих то что когда-то связывало нас незримыми ниточками и не давало чувствовать усталость. Эмоции, которые сейчас так трудно даже вспомнить.
Теперь уже не важно когда и с чего все началось. Когда-то пытались понять это, разобраться, но все сводилось только к спорам, о том, кто виноват и в какой мере. Сейчас даже это не имеет значение. АБСОЛЮТНО НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ!!!
Понимаешь только одно - все потеряно, потеряно БЕЗВОЗВРАТНО! Постоянные ссоры и нежелания понимать и даже слушать друг друга, сделали свою черную работу. И как бы мы не пытались взять себя в руки, начать все сначала, единственной сильной эмоцией, до сих пор возникавшей между нами, стала НЕНАВИСТЬ! И как бы мы не старались, как бы ни проявляли терпимость и уважение, Любовь к нам, больше не возвращалась…
Эпилог.
Можно сколько угодно говорить о том, что любовь переходит на какой то другой, «новый» уровень, видоизменяется, становится какой то «особенной», но это будет всего лишь никому не нужным оправданием своей беспомощности и безответственности.
А любовь… Возможно, она у каждого своя. Я же считаю, что ОНА ЕДИНА, во всех её проявлениях. Потеряв любовь друг к другу, мы теряем любовь ко всему, нам больше не нужны те «вещи», которые были когда-то интересны когда мы были вместе. Уже не приносит удовольствие природа с её многообразием. Стихи и фильмы о любви вызывают какие то непонятные и неопределенные чувства от которых скорее хочется избавится. Мы становимся грубыми даже со своими детьми и как это не ужасно - со своими родителями. Мы перестаем дарить, окружающим, ту любовь, которая некогда переполняла нас и позволяла видеть прекрасное. Поэтому я уверен, что любовь ЕДИНА. Она зарождается в женщине хранится и защищается ОБОИМИ и распространяется от них как лучи, во все стороны, согревая и освещая все вокруг. И всегда нужно помнить о том, что, не сохранив её, мы лишаем любви не только себя, но и ВЕСЬ ОКРУЖАЮЩИЙ МИР. И он становится пустым. А потом «живем»… В этой пустоте…
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ, ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ.
Недалеко от безмятежной полянки, уютно расположившейся рядом с тихоструйной рекой, находилась ничем непримечательная избушка. Фасадом она была обращена к голубым водам заводи де-ла-Махоны, откуда легкий бриз приносил прохладный воздух на разогретое дневными лучами солнца побережье. Избушка была окружена густым, умело обихоженным садом, на границе которого высилась неприступная, увитая лианами стена.
Подгоняемая легким прибрежным ветром Анна впорхнула в гостиную. Она звонко, непринуждённо засмеялась.
- При входе никого не было; поэтому я и вошла без доклада!
Непобедимый Ёжик смотрел на нее внимательно и ласково.
- Как ты похорошела! Приключения явно пошли тебе на пользу!
- Да, на мне новое платье, парижское. Как ты его находишь? Красиво?
- Очаровательно, какая гармония! Надо сказать, что французы понимают толк в оттенках. У тебя и очки новые?
- Дольче Габано, честно! Теперь, ты можешь неотрывно смотреть в мои широко открытые глаза!
- Они такие красивые, все в зелени!
- Я чувствую себя королевой Монако!
Он ходил вокруг нее кругами, осторожно ощупывал ткань, поправлял кончиками пальцев расположение складок платья, как завзятый модельер или дамский портной, который знает толк в моде, хотя в моде он был полным профаном и сам одевался со вкусом, а точнее с полным отсутствием вкуса, солдата, выходящего на дембель.
Она позволяла любоваться собою, радуясь, что хороша и нравится любимому.
Невысокого роста, уже не молодая, но по-прежнему соблазнительно красивая, немного худощавая и энергичная, она блистала той живописной свежестью, которая придает сорокалетнему телу женщины сочную зрелость. Тёмная брюнетка, она сохранила резвую, юную грацию жительниц больших густых лесов, которые никогда не стареют, похожие на одну из тех роз, что распускаются все пышнее и пышнее, пока не расцветут, слишком роскошно своим поздним, густым цветом. Обладая поразительной жизненной силой, они остаются все такими же, сексуальными и ждущими от жизни праздника, ревностно заботясь о своем теле и оберегая здоровье.
Анна тихо проворковала:
- Что же, меня не поцелуют?
- Я только что ел курицу.
- Все равно! -- сказала она, поджимая губки.
И уста их встретились. Он крепко обнял её, подхватил на руки и отнёс в спальню, чтобы получше изучить все её новые наряды, включая кружевное, французское бельё!
Когда, наконец, с горизонта, повеяло свежестью; легкий трепет тронул подвижную водную гладь, уставшее светило опустилось раскалённым шаром, посылая миру прощальные лучи.
ДУЙСТВИЕ 3, ЯВЛЕНИЕ 2.
Гостиная замка Кобургберг. Портьеры на окнах плотно прикрыты. Конкордия Браниславовна (Ко Бра) величаво расположилась в «вольтеровском» кожаном кресле с высокой спинкой со сфинковской закаменелой неподвижностью на время всего действия. На её лице читалось одно: «Я - владычица!», но при более пристальном взгляде опытного физиономиста можно было разглядеть еле уловимые трещинки на губах и густо высыпавшую россыпь лёгких прыщиков на «царственном» носу, говорящие о мучительно-изматывающей застарелой болезни нервов и судорожных кишечных коликах, парализовавших в величественно-созерцательной позе их «полноправную властелину».
Её дочь, Лесная Фея, сидя у стола, воспользовавшись подслеповатостью, дремлющей в полузабытьи, Кобры, вызывающе открывает книжку со стихами, строго настрого запрещённого в их доме, автора Реликтового Гоминида и начинает демонстративно декламировать свои избранные строки, написанные в её честь, уверенная, не только в незрячести, но и в полной глухоте старушки:
Ты ищешь оправдания любви,
Уже живущей в твоём нежном сердце?
Я продиктую тысячу причин,
Но все они заранее известны
Тебе уже давно, кроме одной:
Поверь в себя и будь самой собой.
Не нужно романтизма напускного,
Желанье вспыхнет, загорится и уйдёт,
Как в зеркале бесценный облик тает,
Доступен только внутреннему оку,
Тот образ, что любимым назовёшь,
Когда сольёмся мы уста с устами,
Его полюбишь ты одним дыханьем!
Порывисто, распахивая дверные цветастые драпри, в зал торопливыми шагами вторгается, всё это время подслушивавший из соседней комнаты Юлий Штар. Он вырывает книгу и швыряет её в пламя горящего камина.
Желая выслужиться, изображает всем своим видом совершенное истощение сил и рьяную озабоченность.
- Ох! Только отдышусь… нет больше сил…
Спешил к вам с новостью… мы погибаем…
- Не слышу, батюшка, не слышу!
Ты, милый, громче говори!
- По лесу бродит вольтерьянец,
Непобедимый Страшный Ёж
Стихи, куплеты, манифесты,
Клеймящие ваш славный строй,
Теперь найдёте вы везде.
Сей выскочка - писака гнусный
(хотя, не спорю, он талантлив)
Вот это всунул мне в дупло.
- Что скажут звери - вот афронт!
- Я вам прочту, а вы судите.
Шепнула Фея: «Ну, завистник!
Чужою славой уязвлён,
Пернатый Филин-садомит!»
- Ты, ангел мой, читай погромче!
Кричит в ответ: «Не много ль чести?
Да не для вас, а для Ежа
Ведь он совсем не Чернышевский!»
- Я, милый мой, совсем глуха!
В полголоса: - Проклятье… нам!
Ты и в маразм ещё впадаешь.
Не слышишь старая карга.
- Я на-чи-наю фель-е-тон!
- Моей самой пылкой и преданной поклоннице - Кобре!
- Мон шер, но это уже слишком!
- Так называется сей труд.
Прошу, не прерывайте больше.
МОЕЙ САМОЙ ПЫЛКОЙ И ПРЕДАННОЙ ПОКЛОННИЦЕ - КОБРЕ!
Она панически пугается подошв,
Которые не раз ей хвост давили,
И в каждом проходящем господине
Ей чудится подбойка с каблуком.
Спасите! Слышу гулкие шаги!
Подошва где-то рядом! Ближе, ближе!
Зигзагами ползёт по грязной жиже,
Спасая шкуру ядовитая змея.
Вдогонку побежите вы, друзья?
Брезгливый ужас отражён на лицах.
Я буду к Кобре добр, великодушен,
Позволив край ботинка прикусить!
Она имеет слабость к стелькам, каблукам, шнуркам…
Возможно это давний психо-комплекс,
Доставшийся из нищенского детства,
С мечтой прошедшего о паре обувной?!
Довольно, не вгрызайся! - Береги свой яд!
Нужда в твоих услугах будет скоро,
Когда из пресмыкающейся кобры
Преобразишься силой дивных чар
В Царевну-Скоропею - мне лишь верной!
И преданно искристой чешуёй
Ты виться будешь рядышком со мной
Готовая по первому веленmю
Мгновенно жалить всех моих врагов.
А посему, я повторюсь:
Побереги свой яд и злость.
Я обещаю вспоминать тебя.
Утри слезу, и думай о хорошем.
Подошв не бойся - ползай не таясь!
(О бедная моя, какой испуг! -
Такое пережить и не сломаться).
Пиши и думай непрестанно обо мне,
В стихах эпических и в прозе жития,
Храня любовь и преданность к кумиру.
Смиренный во Христе,
Твой Ёж Непобедимый.
Воцарилась драматическая пауза.
Лесная Фея подошла к ближайшему окну и отдёрнула занавесь.
Дневной свет хлынул в просторный полусумрачный зал, через открытую брешь - поток яркого голубого сияния, просвет в бесконечную лазурную даль, где мелькали быстро пролетающие птицы. Но едва проникнув в строгую, готическую, увешанную картинами старых мастеров, комнату, радостное сияние дня тотчас же ослабевало, угасало, потухало в портьерах, меркло в темных углах, где лишь столовое серебро и драгоценности, украшавшие разъярённых дам, загорались яркими бликами. Из-за могучих каменных стен раздавался глухой хохот потерявшей почтительность к господам народной толпы и раскатистое необузданно-жеребячье ржание, разрывающихся от издевательского рёва тысяч солдатских глоток - пойдут ли они на смерть за того над кем потешались с глумливой издёвкой?
Он передал пергаментный свиток хозяйке. Та ещё раз внимательно его перечитала, не догадываясь, что этот хрупкий листок, исписанный Непобедимым Ёжиком, походя, между более важными по его твёрдому мнению делами, и вставленный Старому Филину в дупло накануне ночью, может стоить ей самого дорогого, что она так трепетно ценила - власти!
Все было неподвижно, только время от времени уносилось к потолку облачко голубого дыма: вальяжно развалившись в кресле, во главе стола, Конкордия Браниславовна (Ко бра) жадно курила тоненькую дамскую трубку «миньон». Юлий Штар не переносивший запаха табака надрывно покашливал и покрякивал, нервно переминаясь в ожидании.
Наконец раздался голос Кобры:
- Вы предлагали ему денег, вы с ним говорили, баронет?
- Я назвал его «дворнягой», моя королева. Это должно было ошеломить проклятого наглеца и подавить его волю - не всякий способен прийти в себя после подобного! - с кичливым высокомерием выпалил он.
- Ежа - дворнягой? Великолепно!
- Вы не уловили тонкую иронию и скрытый полунамёк, ясновельможная пани. Он происходит из славного дворянского рода, отсюда игра слов: дворянин - дворняга… дворняжка - бедняжка… хе-хе… Вам не смешно?
Кобра внимательно испытующе смерила его ледяным презрительным взглядом и прошипела:
- Возьми себя в руки, старый болван! Не думаю, чтобы быдло на рыночной площади разбиралось в изысканном сарказме твоих неуклюжих ужимок!
Лесная Фея восторженно зааплодировала стоя за спиной своей матери.
Растерянный Штар, отворачивая суетливо-бегающий взгляд, пробубнил сбивчивой скороговоркой:
- Наш прямой долг найти проклятого негодяя и обрушить карающую десницу закона на его трепещущую голову. К нам попала тайная переписка вольнодумца с его возлюбленной. Она у меня в руках!
Прочтя её, она насмешливо произнесла:
- Хитрец, он искусно обвёл вас вокруг пальца! Вероятно, почуяв вашу нерасторопную слежку, Ёжик дал вам знать только то, во что сам желал вас посвятить! Ничего компрометирующего. Он невинен, как семинарист, откушавший курятинки в постный день.
- Тогда у нас нет выбора, моя госпожа. Нам нужен последний резерв для физического решения операции. Раз мы бессильны обратимся к Вольному Падальщику.
Его глаза выкатились из орбит, а рот оскалился в мстительно-хищной полуулыбке в предчувствие скорой расправы над грозным гонителем его кровавых авантюр и хитроумных махинаций, несущих горе и беспросветную обездоленность лесным зверушкам!
- Как я устала от вас! Действуйте, как задумано!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ, ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ.
НАСЛЕДНИЦА ВАВЕЛЬСКИХ СОКРОВИЩ.
Собор св. Станислава и Вацлава своей эклектичной архитектурой, чем-то поразительно напоминал собор Василия Блаженного в Москве. Те же плотно прилегающие и соперничающие между собой сёстры-часовенки, сгрудившиеся вокруг возвышающейся над ними девятой столпообразной церкви. Никакой строгой симметрии и упорядоченности, отчего можно было бесконечно долго любоваться этим творением, не опасаясь, что оно надоест или ты сможешь разгадать сокрытый символизм.
Наши искатели сокровищ потратили несколько недель на подготовку к своему рейду, прежде чем решились, наконец, приступить к задуманному делу.
На крутом берегу Вислы, величественно возвышался, каменным исполином, краснокаменный Вавель. В темноте его башенки и зубцы на стенах чудились безмолвными стражами, охранявшими польскую казну, столетиями стекавшуюся, подобно водам Вислы, им под ноги.
Лучи фонарей выхватывали из мрака нависающие, каменные стены, уходящие вниз… Компаньоны, проникли в замок не через главные, королевские ворота, а через южный плохо охраняемый портал.
- Мы идём дорогой польских королей! - прошептала, улыбаясь, пани Похитительница Сокровищ, - они входили в собор именно этим путём, во время коронационных торжеств.
- Значит нам с ними по пути, дорогая!
Они были практически в шаге от цели, стоя на пороге Пресвитерия, сумев обойти все караулы и посты охраны, как вдруг раздался оглушающий звон колокола Сигизмунда, самого большого в Польше и уж точно самого громкого во всей Европе!
Пробравшись по узкому подземному лазу в саркофаг, удачливые авантюристы оказались в просторном, сводчатом помещении, сплошь уставленном коваными сундуками с драгоценностями, огромными бочками со злотыми и дукатами, глиняными амфорами с золотыми кронами и цехинами. Нашим друзьям стоило немалого труда, чтобы взять себя в руки, отобрать только самое ценное и ровно столько, сколько они могли унести.
Выходя из замка, знакомым путём они услышали за спиной прощальный рёв колокола с башни Сигизмунда. Компаньоны переглянулись и, уже ничего не опасаясь, громко расхохотались, а потом не в силах сдерживаться наградили себя жадным поцелуем!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ, ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.
НЕ НОЙ, ТОСКУЯ ПО МЕКСИКЕ!
Они были в полной безопасности.
Голубая Висла, окаймлённая изумрудными, высокими берегами, плавно стремила свои воды вдаль, между гор, оседланных средневековыми, белокаменными замками.
- Мы счастливы вместе и мы богаты! Весь мир призывно раскинулся перед нами! Куда теперь?
- Куда угодно, только подальше от Москвы. А не махнуть ли нам в Мексику, милый?!
Он мечтательно устремил свой взгляд, куда-то в туманную даль, как будто бы силясь рассмотреть за горизонтом мексиканские густые пампасы и расслышать нарастающий, ритмичный гул маракасов.
Прекрасная Анна обхватила сзади, за горло Вольного Падальщика левой рукой и с силой хватила его по затылку рукояткой пистолета. Столь же острая, сколь и внезапная, мучительная боль огненным облаком окутала взоры ошеломлённого Падальщика, и, когда он снова получил возможность владеть своими чувствами, Анна уже стояла над ним, связанным по рукам и ногам, торжествующая и великолепная в своей нескрываемой, циничной наглости.
- А как же Мексика…
- Не плачь, как женщина над тем, что не смог отстоять, как мужчина! Adieu!
- Князь!
- А?
- Беда!
- Чего там?
- Оказывается Пересвет был под допингом!
- И чего теперь?
- Ну, победу присудили Челубею!
- Мда…
- Князь!
- Ну?
- Опять беда!
- Какая?
- Оказывается вся дружина была под допингом!
- Итить-колотить и чего?
- Им теперь запрещено воевать под вашим флагом, только под нейтральным!
- Однако…
- Князь!
- Божечки-кошечки, что там опять?!
- Опубликованы доказательства того, что и вы были под допингом.
- Хм…
- В общем теперь победу присудили Мамаю! А вас отстранили!
- От чего?
- Даже не знаю…
- Князь!
- Да что за день-то такой?!
- Беда!
- Я догадался, что теперь-то?
- Ягайло на пресс-конференции сказал, что это он победил иго!
- Так он же за них был!
- Ну, теперь нет…
- Князь!
- Не подходи! Зарублю к писюнам собачьим!
- Там письмо от Мамая.
- Даже читать не хочу!
- Ну он в общем обвиняет вас в сексуальных домогательствах. Мировая общественность возмущена…
- Ой, все! Я спать пошел!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ, ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ.
НОЧЬ И УТРО У ПОСТЕЛИ АННЫ.
Вольный Падальщик долго стоял под окнами Прекрасной Анны. Ночь, словно готический алтарь Мариацкого костёла, росла над Краковом, где звезды картинно раскинулись, как красные, синие и белые отблески на цветных барельефах алтаря - росла и, поколебавшись перед высоким, открытым окном, медленно входила и застывала там, в глубине комнаты. Вместе с ней росло в душе Вольного Падальщика томительное нетерпение и, как холодная, тонкая струя воды, разрушало плотину его самообладания, разрастаясь в бурлящий, всепожирающий, неудержимый поток водного цунами, захлёстывало спокойный огонь его внутреннего, душевного уклада.
Редкие, запоздавшие прохожие спешили побыстрее добежать и скрыться в уютных норках своих жилищ. Он дождался, когда на улице стало совсем безлюдно, а соседские окна погасли.
Раздался осторожный, но вместе с тем нетерпеливый, условленный стук в дверь.
- Войдите.
Вольный Падальщик открыл дверь и увидел молодую даму в грациозной позе на подушках; раздеваясь, на ходу, подошел к постели. Он прочёл в её взгляде: «Войди в меня с силой, сорви весь букет чувств, и я паду к твоим ногам!»
Как-то особенно развратно улыбаясь, она смерила оценивающим взглядом его крепкую фигуру и мясистые, сочные ляжки. Затем, приподнимая ажурное одеяло, которое покрывало и прятало все её соблазнительные прелести, приказала строго:
- На меня!
Падальщик был старателен и исполнителен, пока не утолил все ее желания, какие только смог прочесть в ее глазах.
Светила большая бледно-голубая луна, освещавшая разгорячённые, обнажённые тела. Им было дивно хорошо вдвоём.
- Скажи, а каким ветром тебя занесло сюда, в Галицию?
- Каким ветром? - она загадочно улыбнулась. - Скорее, по чьим следам?
- Так, по чьим же?
- Прежде чем ответить на твой вопрос, позволь мне задать тебе встречный. Ты хотел бы разбогатеть?.. сказочно разбогатеть?!
- Давай отложим все разговоры на потом! - и он снова увлёк её в свои объятья.
Светало, когда влюблённые, счастливые и обессиленные от взаимных ласк, наконец-то приняли милосердный сон, закрывший их очи.
Анна разложила старинный, потёртый лист бумаги на столе, перед Вольным Падальщиком.
- Клад здесь в Вавеле! - и она уверено, ткнула пальцем в самый центр карты.
- Я всё продумала и уже давно добралась бы до своих родовых сокровищ, принадлежащих мне по праву, если бы я была не слабой женщиной, а мужчиной. Ты мне нужен! Ты силён и храбр - вместе у нас получится!
- Но ведь и поляки не простаки. Это же сердце всей Польши, как наш Кремль! Там лежат все их герои и короли, хранятся все сокровища нации. Ты думаешь, всё пройдёт так гладко, как ты замыслила?
- Я уверена и ты согласишься со мной, когда узнаешь подробности моего плана.
- Смотри, собор неоднократно разрушался, достраивался и перестраивался, за последние семьсот лет. Ты правильно заметил, что именно здесь гордые поляки хоронили свою знать, а так же накопленные богатства и награбленные у своих соседей трофеи, не забывай, когда-то Речь Посполитая простиралась от Балтики до Крыма и подмяла под себя всех славян. Всё золото они свозили сюда! - и она снова указала на красный крестик, обозначенный на карте, - между часовней Конарских и часовней короля Сигизмунда находилась и наша родовая часовенка. Вот там и надо копать! Пока нас не опередили другие, охочие до чужого добра, авантюристы. Ну, что по рукам?
- Согласен. Добычу пополам!
- Между жёлтым, каменным домом с зелёной крышей стоящим левее, с западной стороны, и собором есть подземный переход, ведущий как раз таки, точнёхонько в каменный саркофаг нашего рода. Не многие знают, что когда-то в этом доме находился Пресвитерий. Один из моих предков и был вавельским пресвитером, ещё во времена Ягеллонов.
- Ягеллонов говоришь? - Вольный Падальщик насуплено-недоверчиво, исподлобья взирал на Прекрасную Анну, - а ты меня случаем не дуришь?! Что же твой муженёк не пошёл к тебе в помощнички?
- Он в командировке. - Кратко ответила она.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ, ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.
ВСТРЕЧА ДВУХ СЕРДЕЦ.
Составы тяжело текли, среди вокзальной толчеи и удалялись, в мареве горизонта. «Последние звонки» начинали звонить по всем платформам. Толчея и суматоха нарастали. Раздавалось зычное: «Поезд 666 подходит!» Люди в апокалипсическом угаре мчались на встречу с неизбежностью. Через пару минут разносилось окончательное и бесповоротное предупреждение: «Встречающие на перрон! На перрон!» Толпа в крайнем возбуждении, опрокидывая встречных, замешкавшихся ротозеев и их поклажу, неслась тёмным беспощадным стадом обезумевших бизонов, сметающим всё на своём пути! Железнодорожный ажиотаж достигал своего апогея, с приходом долгожданного поезда!
Из стен краковского, вокзального дворца выпорхнула невысокая, с фигуркой, словно выточенной из слоновой кости, брюнетка. Её изящное тело элегантно облегало лёгкое, подчёркивающее соблазнительные изгибы тела, платье. Вокруг шеи, у незнакомки был повязан шёлковый кашне. С безмятежно-отстранённым видом она стала прогуливаться по залитой знойным солнцем, привокзальной площади.
Стая птиц вспорхнула и поднялась в яркое, ликующее в своей праздничности и голубизне небо. Красотка проводила их взглядом, высоко запрокинув хорошенькую головку. Отброшенные назад волосы чуть пошевеливал легонький, теплый ветерочек, развевалось также её платье, оголяя стройные ножки. Лицо светилось радостью и вакхической безмятежностью! Или это солнце отсвечивало от её нежной, бархатистой кожи?.. Да какая, в общем, разница! Весна!
Несколько скучающих обывателей, прохаживались по площади, с еле скрываемым вожделением, глазея на очаровательную путешественницу. Воздух был пропитан чем-то сладострастно-тягучим, располагающим к лени и к откровенным разговорам.
- Урода!
- Что вы сказали? - женщина всем корпусом повернулась на голос.
- Урода - это красота по-польски, - услышала она в ответ, по-русски.
Перед ней стоял высокий, спортивного вида мужчина. Его черные, до блеска начищенные туфли сияли на мраморной ступеньке, ведущей внутрь вокзала. Вольный Падальщик даже снял шляпу, обнажив свою голову, и склонился в лёгком, почтительном полупоклоне, перед дамой.
- Приятно услышать русскую речь, - сказала она. - Вы где учились? В Москве? У вас московский выговор.
Мужчина ответил утвердительно, держа под мышкой небольшую сумку.
- Эх, я бы все отдала, - сказала женщина, - чтобы никогда там больше не очутиться! - И опасливо, заговорщически прошептала: - У вас случайно не найдется в вашей сумочке чего-нибудь выпить? Страсть, как хочется глотку промочить!
Всем своим видом и манерами она демонстрировала изысканную утончённость и хорошее воспитание (воспитание по-московски).
Красотка кокетливо улыбнулась, взглянув, через плечо, на незнакомца. Что-то магически-привлекательное читалось в её серо-зелёных, игривых, с прищуром глазах, сулящих многое или только насмехающихся над доверчивым простаком.
Они расположились за столиком, в кафе. Мужчина заказал даме вина.
- Здесь мило! Вы встречаете или сами уезжаете? - спросила она.
- Проездом в Седлицу, по делам, - кратко и неопределённо ответил он.
- А вы не очень словоохотлив. К сожалению, с этим городом, у меня связаны не лучшие воспоминания. Мне было там, плохо! Реально плохо, от бурления в организме, от усталости.
- Пейте, - и он услужливо протянул ей, принесённый бокал вина.
Вышла пауза. Было слышно, как за соседними столиками перемешивают ложечками кофе, в чашках.
Женщина внимательно изучала лицо своего собеседника. Нос прямой, чуть заострённый; губы тонкие и плотно сжатые: признак сконцентрированной воли и непрерывно устремленной на что-нибудь мысли. Та же живая мысль светилась в цепком, зорком, подмечающем малейшие подробности взгляде тёмно-голубых глаз. Брови подчёркивали их красоту. Это были две русые, густые, почти прямые полоски, которые лежали несимметрично: левая на линию была выше другой, отчего черты лица как будто бы давали какой-то знак. Ничто не ускользнуло от её внимания.
Он глядел прямо в ее серо-зелёные, ласковые глаза.
- Мне кажется, своим взглядом вы узнаёте во мне всё то, что не хочется, чтоб знали другие, милая панна! Или пани?
- Пани - я замужем, - грустно произнесла она.
- А кажется радости-то у вас к мужу немного?
«С ума сойти, какая она хорошенькая! Как мне повезло, что я её встретил! - думал он, глядя на нее почти с нескрываемым желанием. - Этот овал лица, эти глаза, где, как в омуте, темно и вместе сверкает что-то… страсть, наверное! Улыбкой можно любоваться бесконечно. Какое счастье смотреть на неё. Даже дыхание перехватывает!»
- Вы любите путешествовать? - продолжила она, переходя на другую тему: - Странно, я люблю дорогу! Я люблю ее ожидания на вокзалах задержанных рейсов, люблю ее пыль, осевшую на тебя. И никогда не чувствую какого-то раздражения. Если была бы возможность, я бы так и жила. Иногда я ощущаю себя некой душой цыганки, идущей в таборе по дорогам. Даже, будучи, в пыльной, тесной, до скуки изученной и предсказуемой Москве, сидя в душном офисе - продолжаю свои вояжи и открытия новых городов, новых людей, но уже в интернете, - и она звонко засмеялась: - Вот послушайте! Однажды, я сидела в инете и скучала, переворачивая одну страницу за другой, не ожидая, что встречу свою судьбу…
- Я зашла на один из тех сайтов, куда я обычно заглядываю, когда хочу отдохнуть от работы, и вместе с тем искусно симулировать видимость хоть какой-то деятельности, перед своим начальником, благо, что он не может видеть в это время монитор и будет уверен в моём трудолюбии. И заметила интересный ответ, ранее не встречаемого мной человека. Мы вступили в диалог, переросший в тесное общение, но уже не на форуме, а в личной переписке, позже условились о личной встрече.
- От него я и узнала подробную историю своего древнего и очень знатного, польского рода. Он, как ты догадываешься, оказался историком. С его же помощью я смогла расшифровать и разобраться во множестве легенд и преданий нашей семьи. Одно из них меня привело в Краков.
- Интересно. Люблю послушать «про дела давно минувших дней, преданья старины глубокой».
- Мой далёкий предок был когда-то наместником славного города Мценска, во время очередной, русско-польской войны, в городе хранилась походная казна Войска Польского. Наместник полюбил прекрасную, местную девушку, которая не соглашалась ответить ему взаимностью, не поддавалась на его уговоры и не прельстилась ни его знатностью, ни высоким положением. Тогда, придя в полное отчаяние, польский вельможа пошёл на крайний шаг: видя неминуемую сдачу города русским, он решился похитить польскую казну, доверенную его попечению, списав всё это на неразбериху военного времени, надеясь купить любовь красавицы ценою предательства и огромных денег! Так ясновельможный пан и поступил - вместе с похищенным богатством и новой женой он бежал сюда в Краков, где его никто не мог достать. Защиту местной знати он приобрёл с помощью своего свежеиспеченного состояния.
- Так значит, ваша прабабушка стала причиной, по которой Польша проиграла войну России?
- Выходит, что так!
Они долго беседовали на самые разные темы, чувствуя взаимный интерес и находя много нового и полезного в обоюдном общении. Незаметно для обоих наступил вечер. Привокзальные часы восьмикратно пробили. В воздухе повеяло долгожданной прохладой. Пара встала из-за столика и направилась через площадь. Фонари и лучи заходящего солнца освещали им путь.
Было назначено рандеву.
САТИРИЧЕСКАЯ ДРАМА В ШЕСТИ ДЕЙСТВИЯХ, С ПРОЛОГОМ И ЭПИЛОГОМ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Конкордия Браниславовна (попросту Ко бра), 63 года, женщина со следами былой красоты, манеры заносчивые с претензией на аристократизм, урождённая мещанка, не гнушается ни одним из доступных ей видов порока. Взгляды отсталые, колеблются в зависимости от перемены атмосферного давления: с вялотекущей ксенофобии до рьяного антикоммунизма.
Её дочка Лесная Фея - чистая девушка, глубоко страдающая из-за своей матери. Бледна и прекрасна.
Непобедимый Ёжик, 38 лет, вечный студент - благородный поборник справедливости, бескорыстно навязывает свою помощь всем, кто в ней нуждается и не нуждается, за что не вылезает из драк и реанимации.
Старый Филин Юлий Стар, медиамагнат - умён, богат и развратен (скрытный… очень скрытный содомит - боготворит свой собственный пол, но иногда уступает домогательствам противоположного). Недавно приобрёл ценою целого состояния титул лесного баронета, вследствие чего настаивает, чтобы теперь его называли не иначе, как Гай Юлий Стар фон Ротвейлер-Блох, но никто из лесной братии не утруждает себя таким надругательством над языком и зовут по-прежнему Старый Филин, а «особо приближённые», так и вовсе Юленька.
Гном-алхимик Авигдор, состоит в интимных отношениях с Конкордией Браниславовной (Ко брой), нечист на руку, хромает на левую ногу.
Реликтовый Гоминид 25 лет, рыбак - пьяница и шарлатан, но в целом человек порядочный.
Осёл Дильмон - задирает свой хвост в самое неожиданное время, в любом неподходящем для этого месте, удивляя тем самым окружающих. Жаль, что сам не осознаёт собственное скотство, ввиду привитой Коброй мысли о якобы свойственных ему сладострастной непревзойдённости и великолепии самца. Неплохо поёт и бренчит на гитаре (после стычки с Реликтовым Гоминидом, поёт только звонким фальцетом, и это заставляет его глубоко страдать).
Владлена Кобринская - штатное замковое привидение. Неприкаянная душа сестры-близнеца хозяйки замка, погубленная Коброй в борьбе за владетельные права. Неупокоенный дух Влады взывает о мщении, распугивая редких гостей Кобургберга и погружая постояльцев в суеверный страх и уныние, неспособных привыкнуть к еле слышно скользящему, время от времени, по каменным залам туманному белому силуэту…
Вольный Падальщик - беспрекословно предан Кобре. Не отличается здравомыслием, но обязанности выполняет исправно, со знанием дела. Пару раз сбегал в монастырь, мучимый укорами совести и донимающими его по ночам явлениями призраков безвинно загубленных людей, но оба раза был изгнан тамошней монашеской братией, несогласной мириться с обществом «взывающих о прощении» проституток, их жеманных сутенёров и «почти раскаявшихся» наркодиллеров, густо поваливших вслед за своим вожаком, из-за чего Святая Обитель стала походить больше на разбойничий вертеп. Ущемлённый в своих искренних побуждениях на пути к нравственному перерождению, подумывает о переходе в католицизм.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ, ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.
Кабинет издателя газеты «Задрипанец Заполярья». Старый Филин Юлий Стар и Конкордия Браниславовна (Ко бра) обговаривают совместные действия против Непобедимого Ёжика. Стар подкупает Кобру.
- Пять тысяч - вот моя цена!
Как видите я не дешёвка!
- В «зелёных»? В евро?
- Нет в рублях!
Платите Стар, не прогадаете.
Учтите, я за этот гонорар
Так расстараюсь, вам в угоду,
Что удивится весь лесной народ.
Наш Филин в сторону. Смущён, опешил.
Бубнит под нос:
- Как низко пали нравы.
Былых любовников сдаёт за грош!
- Вы просто прелесть! -
Я согласен!
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ.
СОБЛАЗН ДЛЯ ГОРДЫХ И БЕЗУМИЕ ДЛЯ ЧУВСТВЕННЫХ.
После поздравлений победителю турнира Непобедимый Ёжик вместе с Конкордией Браниславовной, прогуливаясь среди аллей и наслаждаясь свежим воздухом предгорий Священной Горы, подходят к дверям гостиницы, в которой поселилась Кобра.
- Ты не останешься на ночь. Уже поздно возвращаться домой?
- Мы должны быть сильными,
Храня неприкосновенность и целомудрие,
До вступления в законный брак.
- Ты издеваешься?
Или ты и в правду такой болван?
В таком случае всё кончено!
Иди к чёрту!
- Спи спокойно, моя Кобра.
Хорошего тебе настроения.
Я же до того переполнен оптимизмом,
Что больше не вмещу ни капли лишней.
Ёж удаляется.
Слыша близкое похотливое ржание, Кобра оборачивается.
Осёл Дильмон выходит из сумрака тени, со словами:
- Моя госпожа, не кручиньтесь по своему рыцарю-монаху. Он не вернётся. И пусть вместе с ним свою песню завоют метели и лавины. Я готов буду с радостью заменить Вам его.
- Да, я никудышный поэт, но непревзойдённый, в своей неутомимости, любовник!
Кобра делает приглашающий жест.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ.
НАГРАДА ПОБЕДИТЕЛЯ.
Светлая лунная ночь.
Время испытаний закончилось и вот уже влюблённые Реликтовый Гоминид и Лесная Фея снова вместе.
Автор сам не раз бывал свидетелем таких свиданий, и каждый раз находил подобное зрелище самым приятным и прекрасным для наблюдателя, а тем паче для самих счастливых избранников судьбы.
- Как насчёт исполнения моего желания, Фея?
- И каково же будет желание победителя?
- Из всех сокровищ, что подарены судьбой
Вручи любовь и верность обещай.
Как роза лепестки хранит шипами.
Другую роскошь ты оставишь за собой.
Печатью любви, этого договора двух преданных сердец, стал первый поцелуй, соединивший их союз.
- Не сомневаюсь, что твои «скрытые» таланты
Превосходят видимые.
Меня охватила тревога:
А не в кущах ли мы райских?
Благодаря тебе, Дорогая.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ.
«КОАЦАКОАЛЬКОССКИЕ СКАЗИТЕЛИ».
Поскольку автор пьесы ничего не знает о законах сочинительства настоящей драматургии, это освобождает меня от соблюдения каких-либо правил и условностей, поэтому мы с вами, дорогой мой читатель, с легкостью вольного ветра, слетающего с гор, устремляемся на поиски новых эмоций и переживаний, и оказываемся в салоне литературного общества «Коацакоалькосские Сказители», проводящего конкурс «Поэт года». Наш незваный приход сильно удивил Непобедимого Ёжика и его собеседницу Конкордию Браниславовну (зовите её Ко бра - это имя ей ближе и привычнее).
- Непобедимый Ёжик… ваше имя звучит очень эротично!
- Эротоманка только высшей марки
Желанное способна разглядеть,
Лишь в имени, условностях, декоре,
Ведь эротизм, как всякое искусство
Бежит толпы и ярмарочной давки,
Туда, где ждёт беспечный страстный Ёж.
Не будем увлекаться - конкурс ждёт!
- Я сделала ставку на своего любимца - Осла Дильмона. Что вы думаете по поводу участников? Кто из них победит?
- Что я думаю?
Думаю, вы проиграете
Лидер носит ботфорты
И серьгу в ухе.
Вам это важно было знать,
Кобра?
- Кто же он?
- Рыбак Гоми!
Поэтический турнир приблизился к финалу. Наступил последний этап борьбы.
Реликтовый Гоминид обращается к жюри и публике:
- Эту песню до вас, господа,
Я любил напевать перед стадом баранов,
Когда гнал его поутру
На зелёный лужок, среди скал и обрывов.
Баранам нравилось - оцените ли вы?
В горах фиалочка цветёт.
Орайда-райда, орайда!
Одна на горной круче.
Орайда-райда, орайда-райда,
Орайда-райда, орайда!
Во льду под небом голубым.
Орайда-райда, орайда!
Среди ветров и стужи.
Орайда-райда, орайда-райда,
Орайда-райда, орайда!
Налюбоваться не могу.
Орайда-райда, орайда!
Сорву и милой подарю!
Орайда-райда, орайда-райда,
Орайда-райда, орайда!
К груди цветок она прижмёт.
Орайда-райда, орайда!
На миг, на миг - прекрасный миг!..
Орайда-райда, орайда-райда,
Орайда-райда, орайда!
- За Гоми! - рявкнул пьяный хор.
Он гордость был Юловских гор!..
Показав удивительный стиль стихосложения, Гоми определяет исход поэтического соревнования.
Кобра, видя феерический успех рыбака Гоми, упаднически произносит:
- Ну что, продолжим наши трели?
Увы, «продул» турнир Дильмон!
Одно лишь скрасит пораженье
Мы снова вместе… здесь, сейчас
Желаю страстно, вожделенно
Свой проигрыш воздать любовью.
- Кобра, это будет твой тяжкий крест
Слушать мои любовные трели
От заката до ясного утра.
Обещаю совершать еженощные подвиги в постели.
Только после вступления в законный брак.
Чтобы ты была спокойна и не теряла аппетит.
- Ты сбегаешь от Кобры?
Но ведь я не гоню!
Наши прежние узы
Я с любовью храню
Злилась часто, не скрою,
Но в объятиях Муз
Я вязала порою
Продолжение уз…
- Ты прекрасна
И близка,
Это особенно радует…
и всё равно я так себя люблю…
но не такую как теперь…
а ту
ты что? застыл в оцепененье?
ещё скажи, что ты не знал меня…
- Вижу, настроение на подъёме,
Как у Евы после «яблочного» обеда.
Я же предупреждал,
Что буду радовать тебя не хуже Адама!
лишь только смерть всему решенье
ещё чуть-чуть продлится жизнь…
уходит жизнь!!!
- Ну, наконец-то мы столковались.
Хватит грешить.
Ты созрела для тихого благонравия
Семейной жизни.
я не хочу тихого,
во мне вулкан страстей,
ты видел мои глаза?
в них таится погибель…
они как у ведьмы,
прекрасной и свободной…
в них столько грусти,
если бы ты знал.
- Я королевой называю Вас,
За сердце устремлённое лишь ввысь.
И за отличие не видеть пошлость, низость
Со всех сторон кружащуюся роем.
- Сама я та же пошлость…
ты не знаешь…
и низкое не чуждо мне, поверь…
С богинями меня отождествляешь…
Но даже и не женщина теперь…
Я нагрешила в этот день пресветлый…
теперь скорблю о верности своей…
тебя любить пыталась…
безответно…
Но не вернуть той святости моей…
- Не извиняйтесь, Моя Кобра,
Ведь в том отличие мужчин
Стократно просим мы прощенья
И получаем каждый раз.
себя убила, а точнее душу…
не обелить её мне до конца…
хотя…
желаю смерти я Дильмона…
чтобы вторично мне не согрешить!
- Не женщина и сильно согрешила?
Боюсь продолжить рассужденья нить.
Надеюсь, Кобра, никого ты не убила.
Всё остальное сможем отмолить!
я уйду в монастырь…
насовсем, навсегда…
и надену свой чёрный наряд…
- Хватит мямлить, Кобра!
То монастырь, то полная свобода.
Знавал я ведьму высшей пробы.
От зла её предостерёг.
Тебя я не оставлю тоже.
Мы вместе - помогай нам Бог!
один и тот же человек вызывает противоречивые чувства…
точнее их совсем нет…
послечувствие странное…
редко так бывает дурно…
есть лишь одно оправдание - сама того хотела, вернее не совсем того…
желала торжества победы, но мой Дильмон меня подвёл…
Ах, почему так мается душа?
грешила телом, нагрешило тело, а платит цену покаянная душа.
- Умница, моя Кобра!
Мне всегда нравились уравновешенные,
Трезвомыслящие дамы,
Со здоровым чувством аппетита!
Кушай, не отвлекаясь, не о чём не думая.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ.
ТАНЕЦ У ПОДНОЖЬЯ СВЯЩЕННОЙ ГОРЫ.
Ты в любви неуязвим,
Сердцем груб и чёрств душой -
Терминатор!
Обманувшись в ласках милой,
Совершенства ищешь с новой.
Это верно.
Подпевай мне, улыбнись,
В ритме жиги закружись -
Бранль-бурре!
Жар в крови, истома чувств
Словом нежности звенит,
В виреле!
Не желаю перемен -
Молод, весел и силён!
Слава Богу!
Братья, нашей жизни суть -
Будь беспечен - счастлив будь!
Йо-хо-хо!
Среди моих доброжелателей и знакомых развернулась нешуточная борьба за право быть узнанными в героях пьесы. Дабы не разочаровывать никого из моих читателей я проявлю максимум изощрённой дипломатичности и неистребимой галантности, доставшихся мне от пращуров, непрестанно подвязавшихся в этих качествах, сказав уклончиво: люди, послужившие прообразами героев постановки, учтиво просят не принимать прочитанное вами за художественный вымысел автора, все описанные события имели место быть в жизни.
А поскольку я ещё слишком молод и не успел поседеть, испытывая сразу и всё на собственном опыте - многое было записано со слов людей далёких от Парнаса, чьи благодатные склоны, вытаптываются густо толкущимся в его округе стадом лукавых сатиров.
Лесная Фея, наделённая даром творить чудеса и менять по своему капризу собственный облик, являет танец своего желания.
Там где скалы гранитные
Круто срываются
В пену прибоя,
Её дом соткан ветрами
Дикого леса,
Необъятного Моря.
Забвенье, безумье, мечтание, жизнь -
В кружении танца.
В нём вся её страсть,
Трепет бурной души,
Тоска по любимому.
Он виделся ей: покоритель, герой,
Свободный от страха.
Взошедший на пик
Высочайшей из гор.
И пророчество сбылось!
Яркий свет слепит глаза, Фея не может угадать, кто тот человек поравнявшийся с ней. Взгляд синих глаз незнакомца подобно блеснувшей молнии обжигает девушку: она смущается, дыхание от волнения прерывается, но такое состояние нельзя показывать.
Кожа её щёк была прозрачно-бледной. В лучах же рассвета она играла тонким розовым румянцем, как и ясное утреннее небо над их головами.
- Вы видели мой танец? И что вам понравилось больше всего?
- Вкусив нектар жасмина,
Ароматы мяты,
Во славу праздника,
И в честь любви к тебе,
Пьян без вина,
Блаженство, испытавши,
Ты подарила мне глоток веселья, счастья!
Тобой я не устану восхищаться.
И вторя в хоровом многоголосье,
Твоих поклонников бесчисленного войска
Я громче всех воскликну: «Фея, ты прекрасна»!
- Вы спустились сюда сверху. Должно быть там, высоко в горах восхитительно. И что же Вы ищете среди сияния льда и безмолвия белых как саван облаков?
- Путь к самому себе.
- И только то?
- Вы говорите с уверенностью девушки, знающей ответ на вопрос, мучающий мудрецов всего мира. А сами что ищете здесь среди голубых гор?
- Всё наделённое красотой и талантом. Сегодня, я встретила Вас.
- И только то?
- Признайтесь, Вы проделали весь этот долгий и опасный путь ради меня, а не ради поиска святых истин.
- Несравненная Фея Леса,
(может уместнее - Фея Гор?)
Не устану, выражать Вам своё восхищение
Женщину можно ввести в смущение, сказав ей в лицо только чистую правду.
Я люблю Вас и люблю давно.
Вижу краску румян у Вас на щеках - подтверждающую моих слов правоту!
- Стихию и человека нельзя поженить. Почему же природа кажется нам столь прекрасной? Потому что мы вкладываем в неё наши собственные души. И ты тоже для меня как природа. Вот за это ты мне так дорог.
- Бесценная, моих стихов изысканную вязь
Сподобишься лишь только ты услышать,
Под шёпот звёздный я шепну в ушко:
«Моя навеки, как тебя люблю я»!
- Возвращайся с победой, и я исполню одно твоё желание.
Весеннее ликование природы возносится к белоснежным вершинам, вбирая в свой восторженный круг всю неисчерпаемость мира, подобно Чаше Святого Грааля, наполняемого животворящим пламенем Святого Духа, невидимо пронизывающего горы, ручьи, цветы - всё естество, и Фея растворяется в нём.
- До свидания, Фея, до скорого свидания!
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ.
ФАБУЛОВСКИЙ ПЛАЦДАРМ.
После своего безотрадного бегства из осаждённого Кобургберга Конкордия Браниславовна (Ко бра) назначила прощальный военный совет в селе Фабуловка.
В избу, выделенную под штаб, битком набилось служивого люду. Сильный одуряющий дух пороха, конского пота и скипидара, пропитавший ковры, развешенные на стенах, и витавший в воздухе, неприятно бил в нос резким запахом. В комнате царила напряжённая тишина, все ждали гневного разноса со стороны атаманши заговорщиков, готовой обвинить кого угодно в неудаче кроме себя самой. И это случилось:
- Но почему Реликтовый Гоминид не пожелал признавать, что он связан тройственным союзом со мной и баронетом?! - вполне ожидаемо остервенела Кобра, найдя хоть кокой-то мало-мальски сносный аргумент своему поражению.
После нескончаемой тирады, отведя уязвлённую душу на подчинённых, она предалась горестным раздумьям:
«За что же судьба отвернулось от меня, позволив растоптать моим врагам все мечты о короне»?
Не кажется ли Вам, дорогой мой читатель, что судьба - самая развесёлая из всех фантазёрок, способная посулить многое одним, с тем, чтобы после позволить превзойти их более искусным и достойным, превосходя дольнее хитроумие и предусмотрительность собственной прозорливостью, отбрасывающей все прочие планы? Так, что же она ответила, оцепеневшей в ожидании, словно испуганная кобра, раздувающая свой капюшончик, неутешной Конкордии Браниславовне?
Вдохновляемый не низменными мыслями о грядущем богатстве и власти, а красотой самого благородного подвига во благо народа и свободы Родины, благодаря Бога за испытание, ниспосланное на пути к этой цели, Непобедимый Ёжик одерживал победу за победой, ведомый гением стратегии к блистательному триумфу!
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ОДИНАДЦАТОЕ.
ПРАЗДНИК В ОСВОБОЖДЁННОМ КОБУРГБЕРГЕ.
После восстановления законной власти Непобедимый Ёжик провел несколько мероприятий в интересах беднейшего населения, больше других пострадавшего от потрясений произошедшего, после чего, укрепив свой дух благороднейшей любовью к сынам Отечества, простил врагов, даровав им амнистию и разрешая вернуться всем изгнанникам.
Узнав о прощении, Кобра и Старый Филин немедля возвращаются из ссылки, с надеждой сохранить остатки собственного имущества (бордели, наркопритоны и прочие злачные местечки, дававшие баснословную прибыль их владельцам и сеявшие плевелы порока и греха, растлевающие малодушных, неспособных отличить добро от зла и добродетельное от низменного, притупляя их разум и разлагая тело).
Перехворала страна коммунизма недугом,
Силы народа с горячностью юной спалив.
С запада новым поветрием веет зараза -
Англо-саксонской бациллой роящийся либерализм.
Сонм доморощенных лейдэров, даунов, штаров
Мнит будто формулу мироустройства страны
Расшифровали, накинув лекала и схемы.
В чём же искус здесь, а в чём здравомыслья зерно?
Дух либеральный основан на принципах права,
Разуме твёрдом в свободе, где доллар царит.
Нищего грош или Ротшильда тучные вклады,
Равно хранимы чиновником честным до слёз.
Как, разве вы не узнали Отечество в речи?
Нет? Вот и я параллели не счёл ни одной!
Цель, что рассудком избрали - ясна, благородна.
Будет ли с жизнью народа созвучна она - вот вопрос?
- Прекрасная речь, господин Ёжик! - произносит, стоящий рядом, среди праздничного народного собрания, Реликтовый Гоминид.
- Друг, вы достойны счастливой жизни. Для этого у вас есть всё в избытке, пожалуй, кроме наглости и плохих манер. Желаю вам удачи в любви с Лесной Феей, - отвечает Непобедимый Ёжик.
- Любовь - это вечное бескрайнее блаженство!
- Я надеюсь, что ваша взаимная влюблённость с Феей перерастёт в нечто более серьезное, и вы оба будете счастливы.
Народ ликует в восторженной неистовости.
Через толпу с трудом пробивается к трибуне хрупкая женщина, держащая в руках конверт, перевязанный голубой ленточкой:
- Господин Ёжик!..
- Пустите! Да пустите же!
- У меня к нему прошение.
- Господин, во имя памяти убитого аббата де Ниссюка, прошу, выслушайте меня!
Ёжик оборачивается:
- Что у вас ко мне? Вы знали погибшего? Кто вы?
- Я Хельга… я жена аббата… я жду от него ребёнка. Прочтя содержимое этого конверта, вы узнаете тайну, поведанную мне перед гибелью аббатом де Ниссюком. Она касается судьбы нашей страны и моего будущего ребёнка - всё здесь.
Она передаёт ему послание де Ниссюка.
- Я обязательно с этим ознакомлюсь. Хорошо зная вашего бывшего… возлюбленного, безвременно отошедшего в мир иной, поверьте, я уже заранее на вашей стороне.
Он читает прошение вдовы.
- Вы удивительная женщина, Хельга. Потеряв аббата де Ниссюка, вы написали много добрых слов обо всех и не единого дурного слова о врагах! Обещаю, что не оставлю своим попечением семью верного де Ниссюка. Примите вот это на похороны и отпевание, - передаёт кошелёк звонкого серебра.
- Вы так великодушны, господин Ёжик!
- Его смерть не была напрасна. Посмотрите, как счастлив народ, избавленный от тирании изгнанных им узурпаторов. Утешьте своё горе мыслью об этом.
- Если вы того желаете, я последую вашему совету. Благодарю за заботу!
Ёжик обращается к прекрасной Анне:
- Жизнь солдата лишь миг,
Только молнии вспышка,
Озарившая подвигом мир,
Тихо дремлющий ночью
Мещанства порочно-сытого.
Слава дружбе солдатской, вовек!
Неподкупную, крепкую, верную дружбу
Испытаешь войной и нуждой.
Нет, я не забыл желания любить жизнь.
Чистоту, беззащитную, молящую о крохе времени.
Тишину, шепчущую о любви, ветерка дуновением.
Тот город белый, залитый солнцем,
Где я когда-то родился…
Как дивно звучит твоё имя, любимая Анна!
- А сейчас, налейте-ка мне пунша! Да, побольше! Надеюсь, его хорошо остудили?
- Люди, с праздником светлым всех вас!
Славить будем родной Каганат -
Кобургбергщину нашу святую
Где бы мы ни скитались сейчас!
В Ингерманландии ли дождливой,
В Папуасии Новогвинейской
Или дома, на Родине -
В Коацакоалькоссе!..
Леди Анне, вполголоса:
- Любимая, ты вспоминай в своих молитвах обо мне,
Перед иконою Казанской Богоматери…
Прошу…
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ.
НАБЛЮДЕНИЯ СЕРПЕНТОЛОГА.
Накануне решающей битвы за революционные идеалы и свободы, их главные вдохновители и меценаты Юлий Штар и Конкордия Браниславовна (Ко бра), предвидя неминуемую сдачу цитадели, передали командование храброму, но неискушённому в политических интригах, Реликтовому Гоминиду всю полноту власти, а сами, воспользовавшись подземным ходом, ведущим от городской ратуши за пределы Кобургберга на противоположенный берег реки Зуши, бежали, спасая собственные жизни и бросая, увлечённый их обольстительными иезуитскими речами, народ на мучительную гибель.
Отряхивая с себя пыль и грязь Кобра, а вслед за ней и Юлик выползают наружу из затхлого подземелья.
Конкордия бросает прощальный взгляд на охваченную пожаром столицу своих грёз - Кобургберг.
- Эта марионеточная челядь оказалась недостойной нас! Будь проклята вся эта баррикадная чернь! - прошипела в бессильной злобе, отверженная и безутешная в нелепых попытках отвергнуть отвергших её ранее, Кобра. Её неизменная воинственность скорее вызывала жалость, чем испуг.
- Не горячитесь так, Серпентативная моя! В нашем возрасте это непозволительная роскошь.
Ей всё сразу ударило в голову: и вино, употребляемое в неумеренных количествах, и обида на Ёжика, отдавшего предпочтение прекрасной Анне, разбив тем самым все мечты на личное счастье самой Конкордии (что и явилось первейшим побуждающим порывом к организованной ей «революции»), и досада на собственное бессилие в проигранной битве, победа в которой сулила так многое в будущем и казалась столь осязаемой и легкой.
- Кибернетика, сударь вы мой! Супротив кибернетики не попрёшь, тудыть её в дышло! - смачно гаркнула Кобра, - правда одного терминатора мы таки грохнули - аббата де Ниссюка! Нужно было заниматься кибернетикой, а не собачек разводить на вашей вонючей псарне, старый вы ишак!
- Генетикой, - робко поправил её несостоявшийся последователь профессора Преображенского.
- Один чёрт - дело тухлое!
Незрячим старушкам простительна глупость.
Бредёт по ухабам злосчастная Кобра.
Змея не опасна, становится людям,
Лишившись зубов ядовитых и жала!
Неудачливые вояки отходили в сторону Фабуловки, надеясь найти там поддержку и организовать собственное гнездовище, из которого впоследствии будут совершать дерзкие набеги на окрестности Кобургбергщины и растлевать мирных жителей ядом революционных манифестов и воззваний.
Напряжённо обдумывая по дороге,
Весь ужас,
Всю трагичность произошедшего с ними:
Рухнувшие планы,
Амбиций бездарно погубленных горы,
Одна только мысль, неотвязно крутилась, у Штара:
«Предварительных ласок отныне не будет,
Моя драгоценная Кобра»!
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.
КОБУРГБЕРГ В ОГНЕ!
Потянулись тоскливые дни осады, то печальные и задумчивые, как филины, живущие в бойницах замка, то ядовитые и чёрные, как змеи, гнездящиеся в его подвалах и главном штабе.
Спустя несколько дней планомерной подготовки воевода Ёжик отдал войскам приказ штурмовать. Основные силы он благоразумно направил в самое слабое место обороны крепости на Старицкую гору.
Наши надежды уносятся вдаль
Ветром безумия, ветром войны.
Мы изменились, былого не жаль.
В борьбе выплавляем души чистоту.
И будь я проклят, если вру,
Хребет сломаем любому врагу!
Отряд наш един и каждый солдат
Товарища выручит из огня.
Что будем пить, ведь у нас нет вина?
Доставай из заначек всё что найдёшь.
На завтра работа - сегодня гульба!
Как бы ни было сложно - мы сможем друзья!
Пусть страшный бой у нас впереди,
Мы вместе, а значит - мы победим!
Подкатив вплотную к величественным стенам, заранее подготовленные и напичканные мощными стенобитными орудиями, туры, его воины устроили громоподобную, раскатистую канонаду, длившуюся весь день и сливавшуюся с ответным возмущённым рёвом вражеских пушек.
По окончании этой дикой феерии огня и разрушения вся восточная стена крепости была испещрена рваными ранами проломов, от прежде высившихся гордыми исполинами, башен оставались зубчатые развалины. Сюда были собраны все лучшие силы армии.
Именно в этот переломный момент битвы случилось невероятное. Во время осмотра позиций на крепостной стене шальным ядром был убит командир мятежников, назначенный лично Юлием Штаром - Максимилиан Лейдэр.
- Максимилиан Лейдэр сражён огнём нашей меткой артиллерии, - восторженно-громогласно отрапортовал ближайший помощник Ёжика князь Русин-Галицкий.
- Это был храбрый солдат и он погиб достойной солдата смертью, - при этих словах командующий пристально и укоризненно взглянул в лицо развесёлому Русину-Галицкому, от чего у того немедленно слетела улыбка с уст, - отдайте приказ войскам: прекратить обстрел крепости и не атаковать бунтовщиков, пока не будет предано земле тело их великого полководца!
- Глаза мне говорят - прощай,
Тебя живым я не увижу.
- Прощай, прощай, моя любовь,
Уже не встретимся мы снова.
- В прицеле ясно цель видна.
Прощай, мой враг, прощай!
Плечом к плечу, суровый строй
В атаку вновь идёт вперёд.
Смелей, за ратной славою
Без отдыха, без сна, друзья!
Испуганных врагов разит
Прекраснейшей из войн клинок.
- Дай, расставаясь, обниму.
Последний поцелуй.
- Прощай, прощай, моя любовь,
Не встретиться нам вновь.
Перед началом последней решительной атаки Непобедимый Ёжик прибыл лично под стены замка, чтобы ознакомиться с готовностью войск к бою и отдать необходимые приказы.
Ёжик, въезжает на лошади на вершину скифского кургана, осматривая крепость в подзорную трубу - её бастионы и валы, за которыми упирались в небо остроконечные башни, виднелись красные крыши ратуши и домов знати:
- Да, крепость перворазрядная! Второй такой - равной ей не знаю!
- Слабых мест не вижу!
Штурм города начали с трёх сторон одновременно тремя колоннами. В самый мощный, западный бастион упёрлась колонна, во главе с князем Русиным-Галицким.
До этого в течение пяти дней цитадель подвергалась мощному обстрелу и в нескольких местах, оказалась разрушена. Упорный бой продолжался всю первую половину дня.
По реке Зуше подошла флотилия кораблей, высадившая на берег бойцов, сумевших пробиться от порта к воротам первой линии стен с тыла и захватить надвратные укрепления - открывая дорогу главным силам штурмующих.
Юловские казаки во главе с атаманом Меликовым нанесли смелый и сокрушительный удар в самое средоточие войск обороняющейся крепости, смяв их и сломив сопротивление. Бой перекинулся в центр непокорной твердыни.
Поток войск широко разлился по улицам захватываемого города.
Оставалось овладеть последним рубежом обороны - внутренней крепостью.
Ёжик собрал поредевшие войска, пополнил и укрепил их свежими резервами, сплотил в единый крепкий кулак и двинул в бой, по-отечески тепло, напутствуя словами:
- Я пристрелю любого из вас, в ком увижу хоть каплю жалости к врагу!
- Вперёд, мои головорезы!
- Убийцы! Сукины дети!
- На штурм!
Адъютанту же в полголоса добавил:
- Отстающим, мародёрам и трусам - стрелять в спину!
На мосту перед воротами главной башни кобурбержцы установили кульверины и ожесточенно, прямой наводкой палили шрапнелью по противникам, не позволяя им прорваться внутрь.
Подняться и решиться взойти на мост не были способны заставить ни призывы к выполнению воинского долга, ни обещанное золото, ни зловещие угрозы - солдаты могли довериться только личному авторитету командира и идти на верную гибель, увлекаемые его мужеством.
Пуля свистит. Кто будет убит? Ты или я?
Сражённый лежит, у ног моих, умирая, друг.
Не могу руку пожать, прощаясь: «Братишка прости!
Оружие перезаряжаю, плотно наседает враг".
Он был прирождённый боец, не мне чета.
Я не встречал человека светлее и чище,
Но уходя в мир иной, удивил словами,
Всего семь слов: «Зачем?.. как холодно… ой мама, моя мама…»
Тише, торжественней становится песня.
Ночь темна и черна,
Перед самым рождением дня.
Скачет чёрная на тревожно-чёрном коне Смерть.
Смотрю в закалённые лица своих товарищей.
- Это путь настоящих мужчин -
жертвовать настоящим во имя будущего!
Ёжик понял, что исход сражения, а значит и самой компании, и всей этой войны решается именно здесь, на усеянном трупами, мосту, именно сейчас, в роковую минуту!
Медлить было нельзя. Вместе со своими гвардейцами, из личной охраны, он бросается в гущу сражения, направив коня к злосчастному мосту. Раздаётся залп революционеров - половина его окружения падает, иссечённая иголками смертоносной шрапнели. Под ним спотыкается и тяжело валится на бок боевой конь.
Непобедимый Ёжик ясно осознаёт, что у него всего несколько секунд, пока враги перезаряжаёт раскалённые кульверины для нового выстрела. Он выхватывает знамя, зажатое в руках погибшего стрельца и с криком:
- Братцы, кто не трус - за мной! - пересекает гибельный мост.
Врываясь в гущу врагов, он начинает рубить направо и налево, не давая сделать очередной, сеющий смерть, залп из орудий.
Увидев своего храброго командира в отчаянном положении всё воинство, повинуясь, зову сердца, а не приказу устремляется вперёд, ему на выручку.
Через несколько часов жаркого рукопашного боя остатки бунтовщиков, проигравшие, но не сдающиеся и не сломленные, отбиваясь, отошли к последнему оплоту - Костёлу Христа Спасителя. Запершись внутри храма, изнемогающие от пережитого ужаса, бойцы стали творить молитву и готовиться принять смерть, не нарушив свою клятву революционным идеалам, произнесённую накануне.
- Они сдаются? - спросил Ёжик подоспевшего вестового.
- Нет, командир, эти фанатики заперлись в храме, молятся стоя на коленях и причащаются из рук их ксёндза. Мой человек только что вскарабкался по стене и наблюдал за ними через щель в ставнях окна. Большинство из них очень сильно изранены. Они занесли бочки с порохом внутрь и, судя по всему, готовы взлететь прямо на небеса!
- Кто их командир? Вы заметили?
- Реликтовый Гоминид.
Ёжик ждал совсем другого ответа. Его лазутчики сумели доподлинно выяснить, кто именно стоял за организацией бунта - это были Кобра и Старый Филин, толкнувшие народ на кровавую бойню. Поэтому ответ офицера так удивил его теперь.
Причиной побудившей Реликтового Гоминида примкнуть к заговорщикам, а после убийства Максимилиана Лейдэра возглавить армию, стало обнадёживающее обещание, данное Коброй, в случае успеха выдать за него замуж свою дочку - Лесную Фею, в которую он был влюблён.
- Человек способен вынести, что угодно, когда он находится в безвыходном положении. У них был выбор - я предлагал им свободу в обмен на сдачу и, тем не менее, они предпочли погибнуть, исполнив долг, значит, их мужество заслуживает ещё большего восхищения!
- Слушайте приказ:
«Оставшихся в костёле выпустить. Условия почётной сдачи остаются в силе. Раненым оказать помощь. Живых распустить по домам».
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ, ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ.
ТРИУМФ ЁЖИКА.
Готовя загодя восстание, Штар и Кобра завезли массу оружия и прочей амуниции в Кобургберг. Всё это теперь по праву досталось победителям.
Необычайно богатыми оказались завоёванные трофеи. Здесь были лучшие клинки и мушкеты, привезённые со всей Европы кобургбергскими рыцарями, и породистые скакуны, любой масти, и разнокалиберная артиллерия. Не считая оружия, город ломился от добра награбленного и свезённого сюда со всего юго-востока Коацакоалькосского Каганата - всё это теперь досталось Непобедимому Ёжику и его славным соратникам.
Проходя сквозь строй своих недавних врагов, колонна помилованных храбрецов, по выходе из Костела Христа Спасителя, поравнялась с их командующим, сидевшим на белогривом, горячем, арабском жеребце.
Реликтовый Гоминид, шедший во главе строя, в забрызганных вражеской и собственной кровью доспехах, подошёл к всаднику, со словами:
- Благодарю, за то, что сохранили моим людям жизни. Вот, возьмите, - и он протянул Ёжику перстень, сняв его с мизинца своей левой руки.
Непобедимый Ёжик взял в руки подарок и стал внимательно его рассматривать. На чёрном фоне, инкрустированном в серебряную основу кольца, были изображены два парящих Феникса, сходящихся в любовном кружении. Края рисунка окаймляла тонкая лента чередующихся рубинов и сердоликов.
- Этот заговорённый перстень защитит вас от плена и врагов, как хранил меня прежде. Он был на руке моего деда-пилигрима, во времена крестовых походов. Кольцо нельзя купить или продать. Оно никогда не должно попасть в руки того, кто не имеет права держать его. Носите это кольцо с честью!
- Я не ищу людей, которые не ошибаются и не лгут - их не бывает. Я ищу тех, кто обманывает, лжёт, но не предаёт меня - с такими можно иметь дело! Гоминид, вы прощены!
Ёжик торжественно надел подарок, соблюдая правила ношения геральдических знаков - как глава семьи на левый безымянный палец, верхней частью гравировки обратив его к ногтям, а затем повернув его изображением внутрь ладони. Он выпрямился в седле и отдал честь недавнему противнику, приставив ладонь к забралу своего шлема.