Память - это банк, в который мы вкладываем прожитое нами, снять и воспользоваться - не можем, лишь скупые проценты воспоминаний.
Космодром… Тишина да покой…
Уйма дней остается до старта.
Нет тебя… А здесь дышат тобой
Книги, стулья, полетные карты.
Нет тебя… Но ты все же во всем -
В каждом шаге, в полете, в задумках.
Ты идешь под весенним дождем,
Ты ступаешь упрямо и гулко.
И тобою гордится весь свет,
Твое имя гремит на планете…
В кабинете моем твой портрет,
А тебя нет давно уж на свете.
И грустят по тебе журавли
И трава, что проклюнулась робко.
Нет тебя на тропинках Земли,
Но тебя все ж запомнили тропки.
Ты когда-то по ним проходил,
Собирая цветы полевые,
И всем сердцем открытым любил
Бесконечно родную Россию.
Космодром… Тишина да покой.
Время есть у ребят до полета…
Рвет цветы полевые другой,
Твое имя прошепчет вновь кто-то.
Сидели дедушка и внук в кафешке на углу,
был теплый день, цвела сирень в заброшенном саду.
Душистый чай и аромат звучали в унисон…
мальчишка видел то, что есть, а дед вдруг вспомнил сон
был яркий май и во дворе, любимой школы, бал,
звоночек школьный уж давно, прощаясь, прозвучал
девчонка с русою косою, что тайно был влюблён,
стояла с ленточкой в руке… шумел ветвистый клен.
Глаза сияли и щека зарделась от тепла,
а он смотрел и от любви кружилась голова…
но, стало вдруг темным-темно, сирены, крики, боль
и голос Левитана строг - «Германия войной,
пошла на наш родной союз, на родину, на нас»
и так хотелось сон прогнать от тех любимых глаз.
Кружило в небе вороньё, сгустились тучи вдруг
и стало ясно с первых дней кто враг тебе, кто друг…
ну как же РОДИНУ отдать и как врага впустить,
и как потом любить, дышать, как верить и как жить…
Мальчишки юные за миг взрослее стали и…
и закружила их война, санбаты, гарь, бои.
Как выжил знал наверное Бог и мамина душа,
что так молилась каждый день и верила… ждала!
А та девчонка… полегла на третий день войны,
бойца спасла… ну, а сама… теперь вот, только сны,
в которых теплый майский день, ветвистый клен, звонок
и самый главный на всю жизнь, далёкий тот, урок.
Сидели дедушка и внук… весенняя гроза…
«Дождинка это, слышишь внук… дождинка… не слеза»
Мы- это принятые нами решения.
Сегодня ровно девять дней,
Как птицей самолёт разбился.
Ростов чтит память тех людей,
С которыми навек простился…
И снова - слёзы на глазах
По всем погибшим на орбите…
Хоть вы теперь в других мирах -
Мы помним вас… спокойно спите…
За что стоял в углу не помнил, но всем, кто загонял, припомнил.
Вдруг вспомнилось лето, когда мы впервые увидели колорадского жука на картошке и всей семьей вышли на его сбор. То есть на моей памяти этой дряни в России не было. Какая же я старая! - я помню Россию без колорадского жука!!!
Не надо споров. Жизнь - такая малость!
Прожив, уходим в дальние края,
оставив здесь всё то, что нам досталось:
обыденность земного бытия.
С собой возьмём любовь свою большую,
и радость встреч, и горести потерь,
знакомый голос, нежность поцелуя.
И, уходя, прикроем тихо дверь.
Пусть не тревожат прошлого обиды,
внемля душевной искренней мольбе.
Мы таем. Только нежные флюиды
на память оставляем о себе.
Они уходят, с нами не прощаясь,
И не сказав, последнее люблю.
Но иногда, мы к фото обращаясь,
Кричим - Ты мама помоги, тебя молю.
Они нам помогают, зная точно,
Что мы их слышим, любим и скорбим.
Что иногда бывает больно очень,
Без глаз, без губ, без слов их дорогих.
Ведь память наша возвращает снова,
В года, где были вместе мы с тобой.
Где к дому мамочки вела всегда дорога,
Где были счастье, радость и покой.
Оттуда нет возврата, понимаю,
Но образ твой храню в душе всегда.
И в светлый праздник женщин, посылаю,
Тебе любви своей чудесные слова.
Тебя люблю всегда, люблю и помню,
Твой каждый в этой светлой жизни миг.
Лишь память обнимаю я ладонью,
И рвётся из души протяжный крик.
Лучше поесть и забыть, чем забыть поесть.
Я снова заготовлю сотни фраз,
И наберу букет тебе на славу…
А дождь, как слёзы синих майских глаз,
Слегка намочит полевые травы.
И будет вновь в дурмане голова,
Да облака уйдут от нас гурьбою.
Я вновь забуду главные слова,
И просто молча посижу с тобою…
А ветер робко в красных лепестках
Уснёт на час, чтоб не мешать дыханьем.
На фото ты с искринками в глазах,
Как будто рада нашему свиданью…
Ну, мне пора… Скрывать не стану грусть.
Хотя от глаз чужих укрыта драма.
И я с пригорка только обернусь:
Как хорошо, что повидались, мама…
Огни Ростова под крылом…
Ремни пристёгнуты давно…
Где-то внизу родимый дом…
И встречей светиться окно…
В салоне тихо, полумрак…
Перед посадкой пятый круг…
Не сесть сегодня им никак…
Но каждый думает-а вдруг…
Мама сыночка обнимает…
Молясь за то что б ему жить…
Отец в низу там понимает…
Ему семью не защитить…
И оборвАлась жизни нить…
Смерть не планировал никто…
Им очень всем хотелось жить…
Перед ударом крик-ЗА ЧТО???
Упал букет из рук мужчины…
Словно услышав этот крик…
Он пожалел что был не с ними…
Состарившись душой за миг…
Глаза - ресниц прикрыты занавескою,
Но взгляда горечь не скрывает грим.
С экрана смотрит дивная Раневская
И низким голосом поёт грудным.
Остались фразы, меткие, как выстрелы,
И на цитаты растащив судьбу,
Народ и не подумал, сколько выстрадал
Ваш гордый гений в «каменном гробу».
Все дни однообразно одинаковы,
Вокруг цинизм, халтура и бедлам.
И трудно жить, и трудно Вам оплакивать
Талант растраченный по мелким пустякам.
Вы быть могли с обидчиками дерзкою,
Не спать ночами из-за пустяка.
Но нужно быть Фаиною Раневскою,
Чтобы в сердцах остаться на века.
Долги и сплетни! Сколько в них тонули!
На Вас иссякнет изобилья рог…
И ненавистной Вами ролью Мули
Отплатит Вам любимый Таганрог.
.
«Сюда подходите, синьоры, -
здесь продаются письма.
Самые настоящие -
видите штемпеля?
Прошу не отклеивать марок, -
читайте, не торопитесь…
Писем на всех достаточно -
целые штабеля.
Пожалуйста, век восемнадцатый:
„…Я буду вас ждать хоть вечность“.
Пожалуйста, век девятнадцатый:
„…Я буду вас ждать хоть сто лет“.
А вот и двадцатый, синьоры:
„…Чего ты всё крутишь и вертишь?
Уже я потратил два вечера,
а результата нет“.
Вот первая мировая,
а это уже вторая…
(К несчастью, цензурные вымарки
временем не сняло.)
А если третья случится, -
синьоры, я представляю,
и вы представляете, думаю, -
не будет писем с неё.
Синьоры, по-моему, письма
дороже всяких реликвий,
но продают их дёшево,
а я покупаю, старик.
Письма - странички разрозненные
книги, быть может, великой,
но нету такого клея,
чтоб склеить все вместе их».
«Синьор, вам не кажется странным,
что вы - продавец писем?»
«Странным? А что тут странного?
Ага, угадал - вы поэт…
А вам не кажется странным,
что вы продавец песен?
В мире так много странного,
а, в сущности, странного нет…»
Всегда помни о том, что к тому времени, когда тебя все позабудут, ты их давно помнить не будешь. Так что - квиты.