Этого года неяркое лето.
В маленьких елках бревенчатый дом.
Август, а сердце еще не согрето.
Минуло лето… Но дело не в том.
Рощу знобит по осенней погоде.
Тонут макушки в тумане густом.
Третий десяток уже на исходе.
Минула юность… Но дело не в том.
Старше ли на год, моложе ли на год,
дело не в том, закадычный дружок.
Вот на рябине зардевшихся ягод
первая горсточка, словно ожог.
Жаркая, терпкая, горькая ярость
в ночь овладела невзрачным кустом.
Смелая зрелость и сильная старость —
верность природе… Но дело не в том.
Сердце мое, ты давно научилось
крепко держать неприметную нить.
Все бы не страшно, да что-то случилось.
В мире чего-то нельзя изменить.
Что-то случилось и врезалось в души
всем, кому было с тобой по пути.
Не обойти, не забыть, не разрушить,
как ни старайся и как ни верти.
Спутники, нам не грозит неизвестность.
Дожили мы до желанной поры.
Круче дорога и шире окрестность.
Мы высоко, на вершине горы.
Мы в непрестанном живем озаренье,
дышим глубоко, с равниной не в лад.
На высоте обостряется зренье,
пристальней и безошибочней взгляд.
Но на родные предметы и лица,
на августовский безветренный день
неотвратимо и строго ложится
трудной горы непреклонная тень.
Что же, товарищ, пройдем и сквозь это,
тень разгоняя упрямым трудом,
песней, которая кем-то не спета,
верой в грядущее, словом привета…
Этого года неяркое лето.
В маленьких елках бревенчатый дом.
С тобой мы встретились сейчас,
Прошёл ты мимо отчужденно,
И, как в бреду, пустились впляс
Дома, деревья и газоны…
Иду средь уличного гула,
Кого-то не узнала вдруг,
Кого-то, кажется, толкнула…
А сердце мечется, любя,
Стучит с неистовою силой…
А мне-то думалось, забыла,
Давно забыла я тебя.
Маргарита Алигер
С тобой мы встретились сейчас,
Прошёл ты мимо отчужденно,
И, как в бреду, пустились впляс
Дома, деревья и газоны…
Иду средь уличного гула,
Кого-то не узнала вдруг,
Кого-то, кажется, толкнула…
А сердце мечется, любя,
Стучит с неистовою силой…
А мне-то думалось, забыла,
Давно забыла я тебя.
Родины себе не выбирают.
Начиная видеть и дышать,
Родину на свете получают
Непреложно, как отца и мать.
Дни стояли сизые, косые…
Непогода улица мела…
Родилась я осенью в России,
И меня Россия приняла.
Родина! И радости и горе
Неразрывно слиты были в ней.
Родина! В любви. В бою и споре
Ты была союзницей моей.
Родина! Нежнее первой ласки
Научила ты меня беречь
Золотые пушкинские сказки.
Гоголя пленительную речь,
Ясную, просторную природу,
Кругозор на сотни вёрст окрест,
Истинную вольность и свободу,
Заботливой руки раздольный жест.
Напоила беспокойной кровью,
Водами живого родника,
Как морозом, обожгла любовью
Русского шального мужика.
Я люблю раскатистые грозы,
Хрусткий и накатанный мороз,
Клейкие живительные слёзы
Утренних сияющих берёз,
Безымянных реченек излуки.
Тихие вечерние поля;
Я к тебе протягиваю руки,
Родина единая моя.
Мне новый день -
как новый человек,
с другим характером, другой судьбою.
Он вышел рано.
Гор, морей и рек
препятствия он видит пред собою.
Есть люди - праздники, когда с утра
такая легкость в жизни и в природе,
цветут цветы, смеется детвора…
Их долго ждут, они как миг проходят.
А я хочу прожить, как этот день,
в котором солнце с непогодой спорит,
последних листьев трепетная тень,
тревожный запах северного моря;
в котором очень мало тишины
и смелые вершатся перемены.
В нем все задачи будут решены,
и все решенья будут неизменны.
И будут листья в гаснущем огне,
и будет солнце стынуть на дорожках.
и будут люди помнить обо мне,
как о хрустальном и прозрачном дне,
в который были счастливы немножко.
И ты поймешь:
светла твоя тоска,
любовь ко мне упорна и упряма.
И победят народные войска
У трудных гор Сиерра-Гвадаррама.
Чего же больше?
Время!
На людей
родных и сильных наглядеться вдосталь
и умереть, как умер этот день,
не торопясь,
торжественно и просто.
В беспросветные дни осенние
и в дремучий лютый мороз,
после грозного потрясения,
злых обид и черных угроз
вдруг почувствуешь: легче дышится,
и внезапно в душе твоей
ни с того, ни с сего послышится
танец маленьких лебедей.
Дали дальние в добром лепете,
клёкот близится и растет.
И на что тебе эти лебеди?
И дался тебе их полет!
Хоть и маленькие, а смелые…
Слушай жадно и молодей,
думу думая, дело делая,
танец маленьких лебедей.
…Неожиданное спасение,
белый плеск лебединых крыл.
Зашумели ключи весенние
драгоценных душевных сил.
Дело доброе не забудется
и наказан будет злодей,
до поры пока сердцу чудится
танец маленьких лебедей.
Несчетный счет минувших дней
неужто не оплачен?
…Мы были во сто крат бедней
и во сто крат богаче.
Мы были молоды, горды,
взыскательны и строги.
И не было такой беды,
чтоб нас свернуть с дороги.
И не было такой войны,
чтоб мы не победили.
И нет теперь такой вины,
чтоб нам не предъявили.
Уж раз мы выжили.
Ну, что ж!
Судите, виноваты!
Все наше:
истина и ложь,
победы и утраты,
и стыд, и горечь, и почет,
и мрак, и свет из мрака.
…Вся жизнь моя - мой вечный счет,
с лихвой, без скидок и без льгот,
на круг, - назад и наперед, -
оплачен и оплакан.
Я хочу быть твоею милой.
Я хочу быть твоею силой,
Свежим ветром,
Насущным хлебом,
Над тобою летящим небом.
Если ты собьешься с дороги,
Брошусь тропкой тебе под ноги
Без оглядки иди по ней.
Я узнала тебя из многих,
Нераздельны наши дороги,
Понимаешь, мой человек?
Где б ты ни был, меня ты встретишь
Все равно ты меня заметишь
И полюбишь меня навек.
Мне жалко радостей ребячьих,
которых больше в мире нет, -
одесских бубликов горячих,
дешевых маковых конфет.
Того волшебного напитка,
что ударял внезапно в нос.
Того целебного избытка
недоумений, сил и слез.
Мне жалко первых вдохновений,
идущих штормом на причал,
необратимости мгновений,
неповторимости начал.
Я буду жить, светло жалея
свой каждый миг, свой каждый путь.
Но если бы явилась фея
и предложила все вернуть…
За сполох чистый, сполох ранний
далеких радостей моих
я не отдам очарований
туманной памяти о них.
Девочка, а что такое счастье?
Разве разобрались мы с тобой?
Может, это значит - двери настежь,
в ветер окунуться с головой,
чтобы хвойный мир колол на ощупь
и горчил на вкус
и чтобы ты в небо поднялась -
чего уж проще б! -
а потом спустилась с высоты.
Чтоб перед тобой вилась дорога,
ни конца, ни краю не видать.
Нам для счастья нужно очень много.
Столько, что и в сказке не сказать.
Прошли года, затягивая шрамы,
как след в песке - касание волны,
и пряничные вяземские храмы
стоят, как будто не было войны.
И незачем сворачивать с дороги
по рытвинам, - проедем ли, бог весть?!
чтоб увидать раненья и ожоги,
которых там, наверное, не счесть.
Прошли года. Легендой стали были.
Цветет земля на сотни верст окрест.
Здесь все пылало. Здесь тебя убили.
И вот я еду мимо этих мест.
И добрый ветер мне ресницы студит,
и дали так открыты и ясны,
как будто вправду никогда не будет
войны…
1955
.
Приснилось мне, что я люблю другого,
что мне легко и весело, но ты `
моей судьбой распорядился снова
с упрямым ощущением правоты.
Опять решил ты - этого не будет,
и прикоснулся к моему плечу.
И снова ветер мне ресницы студит,
И снова я, как по ветру, лечу.
Опять смешались праздники и будни,
и сон и явь, и радость и беда…
И снова мы на сумасшедшем судне,
а за кормою - тёмная вода.
И снова треплет нас меж берегами!
Мы лёгкие. Из трюмов сброшен груз.
И не имеет почвы под ногами
наш диковатый праздничный союз.
А ночь дрожит от молнии и грома!
И я во тьме твоих не вижу глаз.
И не имеет имени и дома
то, что навеки связывает нас.
И даль всё неоглядней и темнее…
В чужих домах погашены огни.
Остановись! Ты старше и умнее.
Помедли… Погоди… Повремени.
Вели причалить к берегу крутому
и не спеши по сходням вслед за мной.
Прости меня! Пусти меня к другому!
Он здешний, он весёлый, он земной!
Он - человек, он сухопутных правил!
Он ждёт меня давно. Но где же он?
Он не дождался. отступил… оставил…
Как хорошо, что это только сон!
Подживает рана ножевая.
Поболит нет-нет, а всё не так.
Подживает, подавая знак: -
Подымайся! Время! Ты - живая!
Обращаюсь к ране ножевой,
в долготу моих ночей и дней:
- Что мне делать на земле, живой?
А она в ответ: - Тебе видней.
Слезу из глаз, как искру из кремня,
хорошим словом высечь - что за диво!
Не в этом дело. Слово - не огниво,
и не слезой людское сердце живо.
Совсем не это мучает меня.
Встать на рассвете, на пороге дня,
сказать вперед шагающим:
«Счастливо!»
Отдать им песню, полную порыва,
хранящую, как верная броня,
от слов, звучащих праздно и фальшиво.
Спросить с людей не искры, а огня.