Мой мальчик, нанося обиды,
о чем заботятся враги?
Чтоб ты не выполз недобитый,
на их нарвавшись кулаки.
Мой мальчик, но - верны и строги -
о чем заботятся друзья?
Чтоб не нашел ты к ним дороги,
свои тревоги пронося.
И все-таки, людьми ученый,
еще задолго до седин,
рванешь рубаху обреченно,
едва останешься один.
И вот тогда-то, одинокий,
как в зоне вечной мерзлоты,
поймешь, что все, как ты, двуноги,
и все изранены, как ты.
А мы с тобой, брат, из пехоты,
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты,
Бери шинель, пошли домой.
Война нас гнула и косила,
Пришел конец и ей самой.
Четыре года мать без сына,
Бери шинель, пошли домой.
К золе и пеплу наших улиц
Опять, опять товарищ мой!
Скворцы пропавшие вернулись,
Бери шинель, пошли домой.
А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Бери шинель, пошли домой.
Что я скажу твоим домашним,
Как встану я перед вдовой,
Неужто клясться днем вчерашним?
Бери шинель, пошли домой.
Мы все войны шальные дети,
И генерал и рядовой.
Опять весна на белом свете,
Бери шинель, пошли домой.
Моцарт на старенькой скрипке играет.
Моцарт играет, а скрипка поет.
Моцарт отечества не выбирает -
просто играет всю жизнь напролет.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
наша судьба - то гульба, то пальба…
Не оставляйте стараний, маэстро,
не убирайте ладони со лба.
Где-нибудь на остановке конечной
скажем спасибо и этой судьбе,
но из грехов своей родины вечной
не сотворить бы кумира себе.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
наша судьба - то гульба, то пальба…
Не расставайтесь с надеждой, маэстро,
не убирайте ладони со лба.
Коротки наши лета молодые:
миг -
и развеются, как на кострах,
красный камзол, башмаки золотые,
белый парик, рукава в кружевах.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
наша судьба - то гульба, то пальба…
Не обращайте вниманья, маэстро,
не убирайте ладони со лба.
1969
И. Шварцу
Музыкант играл на скрипке -- я в глаза ему глядел.
Я не то чтоб любопытствовал -- я по небу летел.
Я не то чтобы от скуки -- я надеялся понять,
как умеют эти руки эти звуки извлекать
из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил,
из какой-то там фантазии, которой он служил?
Да еще ведь надо пальцы знать, к чему прижать когда,
чтоб во тьме не затерялась гордых звуков череда.
Да еще ведь надо в душу к нам проникнуть и зажечь…
А чего с ней церемониться? Чего ее беречь?
Счастлив дом, где звуки скрипки наставляют нас на путь
и вселяют в нас надежды… Остальное как-нибудь.
Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу,
по чьему благословенью я по небу лечу.
Счастлив он, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер,
музыкант, соорудивший из души моей костер.
А душа, уж это точно, ежели обожжена,
справедливей, милосерднее и праведней она.
1983
Мы столько всего ожидали вначале…
От каждой минуты, от каждого дня.
А жизнь так богата была на печали,
И щедро дарила тебя и меня…
То школьные годы с тобой торопили,
То время в разлуке, то будние дни…
И только впоследствии мы ощутили,
Что мчатся и так очень быстро они.
Плывём по реке меж святым и беспутным…
И то ль чертыхайся, а то ли - божись…
Мы вовсе ещё и не жили, как будто,
Ещё не вкусили, не поняли жизнь.
Мы столько всего ожидали вначале,
Когда нам сказали: вертись и кружись!
И вот мы стоим на пустынном причале
Отчалил кораблик с названием «Жизнь».
Все хотят, что бы что-нибудь произошло и все боятся, как бы чего-нибудь не случилось
Ах, какие удивительные ночи!
Только мама моя в грусти и в тревоге:
- Что же ты гуляешь, мой сыночек,
одинокий, одинокий?
Из конца в конец апреля путь держу я.
Стали звёзды и круглее и добрее.
- Мама, мама, это я дежурю,
я - дежурный по апрелю!
- Мой сыночек, вспоминаю всё, что было,
стали грустными глаза твои, сыночек.
Может быть, она тебя забыла,
знать не хочет? Знать не хочет? -
Из конца в конец апреля путь держу я.
Стали звёзды и круглее и добрее.
- Что ты, мама! Просто я дежурю,
я - дежурный по апрелю…
Давайте восклицать, друг другом восхищаться.
Высокопарных слов не стоит опасаться.
Давайте говорить друг другу комплименты --
ведь это все любви счастливые моменты.
Давайте понимать друг друга с полуслова,
чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова.
Давайте жить, во всем друг другу потакая, --
тем более, что жизнь короткая такая.
Девочка плачет: шарик улетел.
Ее утешают, а шарик летит.
Девушка плачет: жениха все нет.
Ее утешают, а шарик летит.
Женщина плачет: муж ушел к другой.
Ее утешают, а шарик летит.
Плачет старушка: мало пожила…
А шарик вернулся, а он голубой.
МОЛИТВА (Булат Окуджава.)
Пока Земля еще вертится,
пока еще ярок свет,
Господи, дай же ты каждому,
чего у него нет:
мудрому дай голову,
трусливому дай коня,
дай счастливому денег…
И не забудь про меня.
Пока Земля еще вертится -
Господи, твоя власть! -
дай рвущемуся к власти
навластвоваться всласть,
дай передышку щедрому,
хоть до исхода дня.
Каину дай раскаяние…
И не забудь про меня.
Не пробуй этот мед: в нем ложка дегтя.
Чего не заработал - не проси.
Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя
всего вершок - попробуй укуси.
Час утренний - делам, любви - вечерний,
раздумьям - осень, бодрости - зима…
Весь мир устроен из ограничений,
чтобы от счастья не сойти с ума.
Разлука - вот какая штука:
не ожидая ничего,
мы вздрагиваем не от стука,
а от надежды на него.