В склянке темного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
гордо и неторопливо.
Исторический роман
сочинял я понемногу,
пробиваясь, как в туман,
от пролога к эпилогу.
Каждый пишет, как он слышит,
каждый слышит, как он дышит,
как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить…
Так природа захотела,
почему -- не наше дело,
для чего -- не нам судить.
Были дали голубы,
было вымысла в избытке.
И из собственной судьбы
я выдергивал по нитке.
В путь героя снаряжал,
наводил о прошлом справки
и поручиком в отставке
сам себя воображал.
Каждый пишет, как он слышит,
каждый слышит, как он дышит,
как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить…
Так природа захотела,
почему -- не наше дело,
для чего -- не нам судить.
Вымысел не есть обман.
Замысел -- еще не точка.
Дайте написать роман
до последнего листочка.
И пока еще жива
роза красная в бутылке,
дайте выкрикнуть слова,
что давно лежат в копилке.
Каждый пишет, как он слышит,
каждый слышит, как он дышит,
как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить…
Так природа захотела,
почему -- не наше дело,
для чего -- не нам судить.
1975
По какой реке твой корабль плывет
до последних дней из последних сил?
Когда главный час мою жизнь прервет,
вы же спросите: для чего я жил?
Буду я стоять перед тем судом -
голова в огне, а душа в дыму…
Моя родина - мой последний дом,
все грехи твои на себя приму.
Средь стерни и роз, среди войн и слез
все твои грехи на себе я нес.
Может, жизнь моя и была смешна,
но кому-нибудь и она нужна.
Пока Земля еще веpтится,
Пока еще яpок свет,
Господи, дай же ты каждому
Чего у него нет.
Мудpому дай голову,
Тpусливому дай коня,
Дай счастливому денег
И не забудь пpо меня.
Пока Земля еще веpтится,
Господи, твоя власть,
Дай pвущемуся к власти
Навластвоваться власть.
Дай пеpедышку щедpому
Хоть до исхода дня,
Каину дай pаскаянье
И не забудь пpо меня.
Я знаю ты все умеешь,
Я веpую в мудpость твою,
Как веpит солдат убитый,
Что он пpоживает в pаю.
Как веpит каждое ухо
Тихим pечам твоим,
Как веpуем и мы сами,
Не ведая что твоpим.
Господи мой, Боже,
Зеленоглазый мой,
Пока Земля еще веpтится
И это ей стpанно самой,
Пока ей еще хватает
Вpемени и огня,
Дай же ты всем понемногу,
И не забудь пpо меня.
Дай же ты всем понемногу,
И не забудь пpо меня.
Бессмертье
Поэта сраженного не излечить.
Лекарства - пустая затея.
И руки по швам опустили врачи,
со смертью схватиться не смея.
Пощады не жди в поединке таком.
Придворные были довольны.
И царь повелел, схоронивши тайком,
Забыть о поэте крамольном.
Конец? Но, резцы и палитры неся,
тропой незаросшей, знакомой
к могиле поэта сходились друзья,
как в прошлом сходились к живому.
Гранит под упрямой рукой оживал,
был мрамор податлив и розов,
и снова поэт над землею вставал
то в краске, то в камне, то в бронзе.
Но годы - что волны: упрям их прилив;
те старые минули сроки,
и книги тонули в архивной пыли,
теряя за строками строки.
И бронза тускнела, под ветром звеня,
холсты угасали, прогнивши…
Но годы - что волны, и не было дня,
чтоб их охватило затишье.
Тот край, где поэт похороненный спит,
за многие годы не раз он снарядами был обожжен и изрыт,
и цепью траншей опоясан.
И в злобе враги искрошили гранит,
осколками землю усеяв;
и бронзу, смеясь, отправляли они
грустить в чужеземных музеях.
Но жизнь не сдалась, не пропала в ды весна не поникла в потемках…
А как же поэт? Неужели ему
теперь не дойти до потомков?
И вот я Москвой на рассвете иду.
Пора, тишиной налитая.
Но кто это там у весны на виду
знакомое что-то читает?
Совсем еще дети, еще не успев
за партой узнать о поэте,
мальчишки читали стихи нараспев…
А это и было бессмертье.
1956
И всё-таки я жду из тишины
(как тот актер, который знает цену
чужим словам, что он несет на сцену)
каких-то слов, которым нет цены…
(Б.Окуджава)
…Речь интересна тогда, когда она как музыка. Я люблю голоса любимых мною людей не за слова, которые они произносят, а за их мелодии. За самые простые слова, за которыми я слышу любовь и понимание. Я больше никогда не услышу маминого звонка с вопросом: «Что ты сегодня кушала, детка?», а они для меня много важнее, чем целая речь какого-нибудь нобелевского лауреата…
На новый лад судьбу не перешить. Самодовольство - горькое блаженство. Искусство все простить и жажда жить- недосягаемое совершенство.
Лучшие времена - это те времена, которые могут наступить, но почему-то никогда не наступают.
Можно построить из вымысла дом, можно устроить праздники в нем, но не построится и не устроится счастье твое на несчастье чужом
Шел троллейбус по улице. Женщина шла впереди. И все мужчины в троллейбусе глаз не сводили с нее. Троллейбус промчался мимо. Женщину он обогнал. Но все мужчины в троллейбусе долго смотрели ей вслед. И только водитель троллейбуса он головой не вертел. Ведь должен хотя бы кто-нибудь все время смотреть вперед!!! Булат Окуджава
Я обнимаю всех живых,
и плачу над умершими,
но вижу замершими их,
глаза их чуть померкшими.
Их души вечные летят
над злом и над соблазнами.
Я верю, что они следят,
как плачем мы и празднуем.
Дураком быть выгодно, да очень не хочется,
Умным - очень хочется, да кончится битьем…
Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги - та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит.
Эта женщина в окне в платье розового цвета
утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,
потому что перед ней две дороги - та и эта,
та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.
Хоть разбейся, хоть умри - не найти верней ответа,
и куда бы наши страсти нас с тобой не завели,
неизменно впереди две дороги - та и эта,
без которых невозможно, как без неба и земли.
Булат Окуджава.
/Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не оттого, что труден быт
Или страшны мытарства.
А погибают оттого,
И тем больней, чем дольше,
Что люди царства своего
Не уважают больше./
ФОТОГРАФИИ ДРУЗЕЙ
Деньги тратятся и рвутся,
забываются слова,
приминается трава,
только лица остаются
и знакомые глаза…
Плачут ли они, смеются -
не слышны их голоса.
Льются с этих фотографий
океаны биографий,
жизнь в которых вся, до дна,
с нашей переплетена.
И не муки в не слезы
остаются на виду,
и не зависть и беду
выражают эти позы,
не случайный интерес
и не сожаленья снова…
Свет - и ничего другого,
век - к никаких чудес.
Мы живых их обнимаем,
любим их в пьем за них…
…только жаль, что понимаем
с опозданием на миг!