Александру Сергеичу хорошо!
Ему прекрасно!
Гудит мельничное колесо,
боль угасла,
баба щурится из избы,
в небе -- жаворонки,
только десять минут езды
до ближней ярмарки.
У него ремесло -- первый сорт,
и перо остро…
Он губаст и учен, как черт,
и все ему просто:
жил в Одессе, бывал в Крыму,
ездил в карете,
деньги в долг давали ему
до самой смерти.
Очень вежливы и тихи,
делами замученные,
жандармы его стихи
на память заучивали!
Даже царь приглашал его в дом,
желая при этом
потрепаться о том о сем
с таким поэтом.
Он красивых женщин любил
любовью не чинной,
и даже убит он был
красивым мужчиной.
Он умел бумагу марать
под треск свечки!
Ему было за что умирать
у Черной речки.
1967
Через два поколения выйдут на свет…
Булат Окуджава
Через два поколения выйдут на свет
люди, которых сегодня нет.
Им будут странными страхи мои,
искаженный овал моего лица.
Ниточка неразделенной любви
вонзится пулею в их сердца.
Им будет робость моя чужда,
они раскованней будут и злей…
Зависть, ненависть и вражда
взойдут над просторами их полей.
…
«Арбатский романс»
Арбатского романса старинное шитьё,
к прогулкам в одиночестве пристрастье;
из чашки запотевшей счастливое питьё
и женщины рассеянное «здрасьте»…
Не мучьтесь понапрасну: она ко мне добра.
Светло иль грустно - век почти что прожит.
Поверьте, эта дама из моего ребра,
и без меня она уже не может.
Бывали дни такие - гулял я молодой,
глаза глядели в небо голубое,
ещё был не разменян мой первый золотой,
пылали розы, гордые собою.
Ещё моя походка мне не была смешна,
ещё подошвы не поотрывались,
за каждым поворотом, где музыка слышна,
какие мне удачи открывались!
Любовь такая штука: в ней так легко пропасть,
зарыться, закружиться, затеряться…
Нам всем знакома эта мучительная страсть,
поэтому нет смысла повторяться.
Не мучьтесь понапрасну: всему своя пора.
Траву взрастите - к осени сомнётся.
Вы начали прогулку с арбатского двора,
к нему-то всё, как видно, и вернётся.
Была бы нам удача всегда из первых рук,
и как бы там ни холило, ни било,
в один прекрасный полдень оглянетесь вокруг,
и всё при вас, целехонько, как было:
арбатского романса знакомое шитьё,
к прогулкам в одиночестве пристрастье,
из чашки запотевшей счастливое питьё
и женщины рассеянное «здрасьте»…
Заезжий музыкант целуется с трубою.
Пассажи по утрам, так просто, ни о чем…
Он любит не тебя, опомнись, Бог с тобой
Прижмись ко мне плечом. Прижмись ко мне плечом.
Живет он третий день в гостинице районной,
Где койка у окна - всего лишь по рублю,
И на своей трубе, как чайник, раскаленной,
Вздыхает тяжело… А я тебя люблю.
Дождусь я лучших дней и новый плащ надену,
Чтоб пред тобой проплыть, как поздний лист дрожа…
Не много ль хочу, всему давая цену?
Не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?
Тебя не соблазнить ни платьями, ни снедью:
Заезжий музыкант играет на трубе!
Что мир весь рядом с ним, с его горячей медью?..
Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе…
В.Аксенову
В склянке темного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
гордо и неторопливо.
Исторический роман
сочинял я понемногу,
пробиваясь как в туман
от пролога к эпилогу.
Каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить:
Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.
Были дали голубы,
было вымысла в избытке,
и из собственной судьбы
я выдергивал по нитке.
В путь героев снаряжал,
наводил о прошлом справки
и поручиком в отставке
сам себя воображал.
Каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить…
Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.
Вымысел - не есть обман.
Замысел - еще не точка.
Дайте дописать роман
до последнего листочка.
И пока еще жива
роза красная в бутылке,
дайте выкрикнуть слова,
что давно лежат в копилке:
каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить…
Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.
О Володе Высоцком я песню придумать решил:
вот еще одному не вернуться домой из похода.
Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил…
Как умел, так и жил, а безгрешных не знает природа.
Ненадолго разлука, всего лишь на миг, а потом
отправляться и нам по следам по его, по горячим.
Пусть кружит над Москвою охрипший его баритон,
ну, а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем.
О Володе Высоцком я песню придумать хотел,
но дрожала рука и мотив со стихом не сходился…
Белый аист московский на белое небо взлетел,
черный аист московский на черную землю спустился.
* * *
Мгновенно слово. Короток век.
Где ж умещается человек?
Как, и когда, и в какой глуши
распускаются розы его души?
Как умудряется он успеть
свое промолчать и свое пропеть,
по планете просеменить,
гнев на милость переменить?
Как умудряется он, чудак,
на ярмарке
поцелуев и драк,
в славословии и пальбе
выбрать только любовь себе?
Осколок выплеснет его кровь:
«Вот тебе за твою любовь!»
Пощечины перепадут в раю:
«Вот тебе за любовь твою!»
И все ж умудряется он, чудак,
на ярмарке
поцелуев и драк,
в славословии и гульбе
выбрать только любовь себе!
Я вновь повстречался с Надеждой -
приятная встреча.
Она проживает все там же -
то я был далече.
Все то же на ней из поплина
счастливое платье,
все так же горяч ее взор,
устемленный в века…
Ты наша сестра,
мы твои непутевые братья,
и трудно поверить,
что жизнь коротка.
А разве ты нам обещала
чертоги златые?
Мы сами себе их рисуем,
пока молодые,
мы сами себе сочиняем
и песни и судьбы,
и горе тому, кто одернет
не вовремя нас…
Ты наша сестра,
мы твои торопливые судьи,
нам выпало счастье,
да скрылось из глаз.
Когда бы любовь и надежду
связать воедино,
какая бы (трудно поверить)
возникла картина!
Какие бы нас миновали
напрасные муки,
и только прекрасные муки
глядели б с чела…
Ты наша сестра.
Что ж так долго мы были в разлуке?
Нас юность сводила,
да старость свела.
1976
Не пробуй этот мед: в нем ложка дегтя.
Чего не заработал - не проси.
Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя
всего вершок - попробуй укуси.
Час утренний - делам, любви - вечерний,
раздумьям - осень, бодрости - зима…
Весь мир устроен из ограничений,
чтобы от счастья не сойти с ума.
Ваше благородие, госпожа Разлука,
Мы с тобой родня давно, вот какая штука.
Письмецо в конверте погоди не рви,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
Письмецо в конверте погоди не рви,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
Ваше благородие, госпожа Удача,
Для кого ты добрая, а кому иначе.
Девять граммов в сердце постой не зови,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
Девять граммов в сердце постой не зови,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
Ваше благородие, госпожа Чужбина,
Жарко обнимала ты, да только не любила.
В ласковые сети постой не лови,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
В ласковые сети постой не лови,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
Ваше благородие, госпожа Победа,
Значит, моя песенка до конца не спета.
Перестаньте черти клясться на крови,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
Перестаньте черти клясться на крови,
Hе везет мне в смерти - повезет в любви.
Умереть -
тоже надо уметь,
на свидание к небесам
паруса выбирая тугие.
Хорошо, если выберешь сам,
хуже, если помогут другие.
Умереть -
тоже надо уметь,
как прожить
от признанья до сплетни,
и успеть
предпоследний мазок положить,
сколотить табурет предпоследний.
Умереть -
тоже надо уметь,
как бы жизнь ни ломала
упрямо и часто…
Отпущенье грехов заиметь!
Ах, как этого мало
для вечного счастья!
Что - грехи?
Остаются стихи,
Продолжают бесчинства по свету,
не прося снисхожденья…
Кабы вправду - грехи,
а грехов-то ведь нету…
Есть просто движенье!
Дышит воздухом, дышит первой травой,
камышом, пока он колышется,
всякой песенкой, пока она слышится,
теплой женской ладонью над головой.
Дышит, дышит - никак не надышится.
Дышит матерью - она у него одна,
дышит родиной - она у него единственная,
плачет, мучается, смеется, посвистывает,
и молчит у окна, и поет дотемна,
и влюбленно недолгий свой век перелистывает.
Славная компания… Что же мне решить?
Сам я непьющий, - друзья подливают.
Умирать не страшно - страшно не жить.
Вот какие мысли меня одолевают.
Впрочем, эти мысли высказал Вольтер.
Надо иногда почитывать Вольтера.
Запад, конечно, для нас не пример.
Впрочем, я не вижу лучшего примера.
.
Глаза, словно неба осеннего свод,
Но нет в этом небе огня,
И давит меня это небо, и гнет -
Вот так она любит меня…
Прощай, расстаемся, пощады не жди,
Все явственней день ото дня,
Что пусто в груди, что темно впереди -
Вот так она любит меня…
Ах, мне бы уйти на дорогу свою,
Достоинство, молча храня,
Но старый солдат, я стою, как в строю -
Вот так она любит меня.