Как жаль, что Вас осталось очень мало.
Вам всем, деды, от нас земной поклон.
Обнять хочу, Вас всех, я ветераны,
За то, что нечисть, не взошла на трон.
Разбили вы врага под Сталинградом
И отстояли, матушку, Москву.
Спасибо, что в блокаду Ленинграда
Не дали, фрицам, перейти Неву.
Спасибо вам, что вы стояли насмерть.
И подарили нам, земной покой.
Иначе, нам идти бы, всем на паперть
И там стоять, с протянутой рукой.
Спасибо, вам родные за победу!
Ваш подвиг, будем помнить мы всегда.
И внукам скажем всем, что наши деды,
Разбили цепи рабства навсегда.
Нет. Не врач и не снайпер, а женщина… мать.
Для неё ведь венец с белым небом пода’н.
Боже, дай веления ей… фату не снимать.
Не сменить рушники на посмертный саван.
И не стрелы, а пули скользили по сердцу.
Там накрыты столы. Не отстирана скатерть.
А зависит судьба от силы инерций,
Вместо свадьбы поминки и слезы на паперть.
Так война вынимала из женщины слабость.
И смотря в тишину, когда уши в крови.
Ей немногого надо, ей самую малость.
Лишь бы с милым остаться вдвоем и в любви.
На минорном ладу от молчания терций.
Вены кровь принимают как мокрую глину.
По ней пули войны скользили на сердце.
Когда собственный клапан простреливал спину.
Война не учит человечество ничему, в том числе, быть человечными.
Добровольно люди идут на войну потому, что искренне верят, что их смерть обойдёт стороной.
- Пошли как-то ковбойцы да прям на индейцев, думают - захватим их земли. Вдруг смотрят - а индейцы меж собою воюют, дурачье этакое. Ах как интересно. Присмотрелись - совсем красота - один вождь, самого сильного племени, убедил свое племя, что чем больше они других племен истребят и захватят их земли - тем им жить там лучше станет, и ковбойцы от такого ужаса никогда к ним не сунутся… Но ковбойцы поняли тему, и давай помогать слабым племенам, чтоб те не ссали сражаться, и чтобы быстрее индейцы истребили друг друга. Все индейцы хорошо понимали, что война их всех уничтожит, но не могли не воевать против главного индейца - все его ненавидели, он всегда коварно и подло нападал, и лжец был такой, что все в его племени даже верили, что так нужно… Все другие племена знали, что он мог бы оставить их в покое и решать свои проблемы в племени не с помощью войн. Но также и знали, что этот упырь никогда этого не сделает… И никто не хотел с ним дружить. Но это мало волновало спятившего безумца - он готов был истреблять всех, до последнего индейца, лишь бы не сунулись амер… эээ, ковбойцы
С черных небес падает снег,
Последний закат, последний рассвет.
Еще минут пять и нас больше нет,
Людским прахом укроет обугленный лес.
Рваными ранами покроет планету,
Лишь тень, высота и домов силуэты.
Под небом свинцовым замедляется жизнь,
Постепенно все мы превращаемся в пыль.
Мертвыми трупами покрыта земля,
Царит на планете вечная тьма.
Не будем забывать давайте годы
Воронежских неслыханных боёв.
Мы милости не ждали от природы,
Фашистских прогоняя холуёв.
Румыны, немцы, венгры, итальянцы
Разрушили Воронеж до руин.
Вели себя как звери иностранцы,
Им истреблять нас позволял Берлин!
Воронеж - город той солдатской славы,
Далёких тех сороковых годов,
Российский град достойнейшей державы,
Где отступать никто был не готов.
Две сотни и двенадцать дней осады.
И тут враг слабину-то всё же дал.
Фашисту больше не видать пощады!
Час правды для истории настал!
Джон Маккейн и Владимир Жириновский, очень хотят войны
, так пускай между собой и воюют… дули друг другу крутят!!!
Как сохранить правоту давно написанной истории, если безумствует свобода слова?
Я давно уж не верю в слова.
Так смешно, вроде юная вовсе…
Только кружит от них голова,
Погружая меня в эту осень.
Там где грусть без причины видна,
И слезам нету сил, чтоб простится,
Где сквозь сон слышно слово «Война»,
Что опять в наши двери стучится.
Я давно уж не верю в слова,
Много стало пустых и нелепых,
В них так мало души и тепла,
Чтобы верить, как прежде им слепо.
Я давно уж не верю в слова…
Не по зубам врагу захват был Тулы,
Не удалось занять Москву к обеду.
Не смог фашист повадкою акулы
Свершить гудерианову победу.
А раз нет больше сил идти в атаку,
Тогда изволь отведать контрмеры,
Почувствуй русских на себе отвагу,
Всю нашу мощь славянской древней веры.
Их было сорок три - тех дней тяжёлых.
Дракон войны встал близко от столицы,
Но Тула сорвала его оковы.
Мы научились наступать на фрица.
И то, что Тульский кремль смог германца
Остановить и выгнать за пределы,
Приучит пусть любого иностранца
Не направлять на нас свои аферы.
Войны не закончатся, пока люди готовы убивать за мир.
Какое счастье утром просыпаться
Под музыку бодрящего звонка.
Какое счастье просто не бояться,
Ни бомб, ни мин, ни пули у виска.
Какое счастье чай со вкусом мяты
И ясный день, и многого не знать.
Не знать, как бьется сердце автомата,
Как смерть живых способна целовать.
Какое счастье шумный, людный город.
Живой, задорный, чистый детский смех.
Когда не знаешь, что такое голод,
Не ищешь в бомбоубежищах ночлег.
Какое счастье слезы лишь от счастья,
А не от боли траурной души,
Когда в сердцах кричишь одни проклятья
На судьбы тех, кто бомбами грешит.
Какое счастье встречи у камина,
Бокал сухого красного вина,
Вокруг друзья, любимые, родные
И тост за мир, чтоб кончилась война!
Какое счастье…
Вот «Пантера», «Тигр», и «Фердинанд», -
У нацистов танков лучше нет.
А у нас КВ-1 стоят
И Т-34 им в ответ.
С ними пушки, самолеты здесь,
Миллион солдат приказа ждут.
Воинская доблесть, слава, честь
Ожидают каждая свой суд.
Техники сгорит полно вокруг,
Павших в этой битве будет тьма.
Не унять слёз женских от разлук.
Весть хорошая у нас одна:
-Белгород, Орёл и Харьков тож
Не смогли фашисты удержать.
Как бы не был воин их хорош,
Но и мы умеем воевать
Согласованно и с навыком, когда
Лётчик, пехотинец и танкист
Слаженно ведут свои дела,
Помогает им артиллерист.
Курская дуга, что тетива,
Натянувшись, не разорвалась.
Красная летит вперёд стрела
На Берлин, свергая вражью рать.
Как бы мирно не беседовали между собой полководцы, война штука грязная. Но самая грязная - гражданская, между своими.