Кинопанорама.
Однажды я проснулся очень рано.
Бессонница. Включаю телевизор.
И вдруг сюжет из «Кинопанорамы»
Показан был из прошлого сюрпризом.
Смотрел отрывки старой передачи,
И ностальгия охватила безудержно.
Ведущий там Рязанов, нет рекламы,
И обнимает Фараду Абдулов нежно.
Вот Горин молодой и безбородый,
А рядом с ним Миронов, бодр и весел.
Талантлив, в этом суть его природы,
Он так играл, что все вскочили с кресел.
Гафт с Остроумовой ещё не поженились,
Гердт много шутит и о прошлом не печётся,
И в студии все словно породнились,
Большой семьёй, как в песенке поётся.
Отдельным кадром Ширвиндт и Державин,
Их пара как всегда неразделима.
И восседает Табаков, как добрый барин,
И Лановой проходит бодро мимо.
Хазанов в этот вечер зажигает,
Караченцов заливисто смеётся,
Ерёменко о будущем мечтает,
А Харитонов — что успех вернётся.
Никитины прошли, какая пара!
Их песни всей страною овладели:
Я помню, каждый вечер под гитару
На улице про Александру пели.
Вот гордая осанка у Миледи —
Так Терехову часто величают, —
И Казаков ещё Израилем не бредит,
И Михалкова без кавычек уважают.
Высоцкого все дружно вспоминали —
Всего два года как его не стало, —
Сюжет о нём и песню показали:
Он столько сделал, хоть прожил так мало!
Вот Гурченко, ещё без изменений,
А Яковлев подтянут и любезен.
И Окуджава, безусловный гений,
Спел про войну. Ну, как же он без песен!
Они для всех казались эталоном —
Мы с ними веселились и грустили, —
Киношно-театральным эскадроном
Артисты весь народ с ума сводили.
Как много лет прошло! А может, мало…
И многих нет, иные уж далече,
Но вот под ложечкой тревожно засосало,
Хоть говорят о том, что время лечит.
Ушла, как в бездну, целая эпоха,
И времена другие наступили,
Но иногда, когда бывает плохо,
Пою о том, как молоды мы были…
Дядя Эмик считался позором семьи. В то время, когда мой папа, его двоюродный брат, старался выполнить пятилетку в три года, когда вся наша страна семимильными шагами шла к победе коммунизма, дядя Эмик имел наглость демонстративно хорошо жить. Он разъезжал по городу на новенькой Волге цвета «белая ночь», носил импортные джинсы и курил сигареты «Мальборо».
Когда-то дядя Эмик отсидел несколько лет за то, что купил доллары. Или продал. Я точно не знаю, я был маленький. С тех пор его стеснялись, как асоциального элемента, да еще и смеющего жить роскошнее, чем положено советскому гражданину. О нем в нашей семье практически не говорили. А если и говорили, то вполголоса и с таким видом, как будто рассказывают о какой-то нехорошей, но неизбежной болезни.
Тем ни менее, периодически кто-то из родственников к нему обращался.
Он приходил к дяде Эмику под покровом ночи так, чтоб никто не видел. Но все об этом все равно знали, но делали вид, что забыли.
-Эмик, ты же знаешь моего Мишу? Мальчик поступает в медицинский и очень волнуется.
-Миша поступит в медицинский, передайте ему, чтоб не волновался- улыбался дядя Эмик в тонкие пижонские усики.
-Эмик, Фирочка родила второго ребенка, а очередь на квартиру только в следующем году…
-Ой, я вас умоляю, передайте Фирочке мои поздравления, и что очередь на ее квартиру уже в июле…
-Эмик, если бы ты побывал у меня дома, ты бы увидел этот сервант! Это же стыдно кому показать! Говорят в мебельном есть румынские стенки…
-В мебельном есть не только румынские стенки, но и югославские диваны, завтра приезжайте к директору и скажите, что вы от меня…
Дядя Эмик никому из родственников никогда не отказывал. Его даже забавлял тот факт, что те, кто стеснялись его днем, приходили к нему поздно вечером с просьбами.
Единственным, кто никогда не обращался к дяде Эмику, был мой отец.
-Да я скорее умру от стыда, чем пойду к этому проходимцу! Вы только посмотрите, Волга у него! Джинсы! Говорят, что каждую субботу он ходит в ресторан! Откуда у него это все? Нет, вы задайте вопрос, откуда у него это все?! Мало он в тюрьме сидел, ох, мало! Проходимец и пройдоха!
Мама кивала в ответ и тяжело вздыхая, шла на кухню чистить картошку.
Однажды она намекнула папе на то, что была бы не против новых импортных сапог, которые привезли в универмаг, но уже через пять минут к прилавку стояла такая очередь, что купить их законным путем не представлялось возможным, но вот, если бы Эмик, он же наверняка может…
-Что?! -Папа взвился в воздух от негодования: — Что ты сказала? Эмик?! И это ты, моя законная жена? Ты мне говоришь, чтобы я пошел к жулику просить для тебя сапоги?!! Ты страшный человек, Клара! Боже мой! Боже мой! Я столько лет живу с тобой! Как ты можешь меня просить о таком?!
Одним словом, мой папа оставался непреклонным по отношению к дяде Эмику.
И вот однажды папа заболел. Заболел он не очень хорошей болезнью. Врач Шулькин долго качал головой, рассматривая его рентген и результаты анализов, а потом написал что-то на бумажке и протянув папе, сказал:
-Вот, Лев Борисович, хорошо бы вам достать это. Ситуация не очень хорошая, буду откровенен. Есть, конечно, и другие лекарства, но увы. Если мы хотим с вами разговаривать об излечении, а не оттягивании… хм…неизбежного, но я бы порекомендовал вам достать это лекарство.
-Что значит достать?!- спросил бледный, как мел, папа.
-То и значит. Лекарство импортное. Немецкое. Но не наше немецкое, а их немецкое…
-Что значит наше? Что значит их?- папа побледнел еще больше.
-Это значит, что лекарство производства ФРГ. Не ГДР.
-И где же я его найду?
-Я не знаю. В нашей советской аптеке его точно нет. Но может кто-то сможет… подумайте.
Дома впервые за много времени мама опять заговорила про дядю Эмика. Папа опять кричал о том, что он никогда не пойдет с поклоном к бывшему валютчику, и что лучше умрет от страшной болезни, чем примет из рук афериста хоть что-нибудь.
Вечером, когда папа, нанервничавшись за день, уснул, мама надела пальто, свои старые сапоги и вышла из дома.
А на следующий день нам позвонил доктор Шулькин:
-Лев Борисович, вам несказанно повезло! Надо же! Только мы с вами пообщались, и вот, пожалуйста. В нашу поликлинику по льготам выделили некоторое количество того самого лекарства, о котором я вам говорил.
-Что значит по льготам?- папа недоверчиво вслушивался в телефонную трубку.
-Это значит, что по льготам от Минздрава. И вот, можете приехать и забрать. Бесплатно! Как передовик и ветеран труда.
Папа стоял перед зеркалом, завязывал галстук и сиял:
-Видишь, Клара! Уважают! Думает страна о тех, кто верой и правдой! А? Каково?! Из самого Минздрава по льготам прислали! А ты говоришь Эмик! Не для того мы строим коммунизм, чтобы ждать помощи от всякого рода жуликов! Наша партия и без них думает о простых тружениках! И чтоб при мне ты про этого Эмика даже не заикалась!
-Хорошо, хорошо- сказала мама из кухни- Кстати, я тебе не сказала? Вчера чисто случайно все-таки сумела купить себе сапоги! Прямо повезло. Четвертой в очереди была! удивительное везение.
Через месяц папа пошел на поправку, мама не нарадовалась его чудесному выздоровлению и своим новым сапогам.
Наступил май, до каникул оставалось совсем ничего. Я шел со школы, за моей спиной висел ранец, в руках болталась сумка со сменной обувью.
-Здравствуй, мой юный родственник!- неожиданно услышал я знакомый голос.
У обочины притормозила Волга дяди Эмика, а сам он выглядывал в раскрытое окно, дымя сигаретой. Наверное Мальборо".
-Здравствуйте, дядя Эмик!- поприветствовал его я. В отличии от папы, я не испытывал к нему неприязни, скорее даже наоборот.
— Как здоровье папы?
-Все в порядке, уже лучше!
-Ну и хорошо. Лови!- дядя Эмик что-то бросил мне.
Я поймал. Это была жвачка. Настоящая жвачка.
-Жуй, не кашляй!- подмигнул мне дядя Эмик, маме привет! Передай ей, что на следующей неделе будут чешские туфли, которые совершенно случайно можно приобрести в универмаге. Только так, чтоб папа не слышал, не отвлекай его от строительства светлого будущего…
-Хорошо. Спасибо, дядя Эмик.
Дядя Эмик улыбнулся и уехал.
Спартак был одним из столпов, на которых стояла культура СССР. Наше самосознание, понимание мира и нашего места в нём базировалось не на Рыбке, Дерипаске и Приходьке, а на Спартаке, Гагарине и Маресьеве.
Вообще, только со временем начинаешь осознавать большой, сакральный смысл, скрытый в родных улицах и простых, всю жизнь казавшихся тебе старыми, стенах родного города. Так, к примеру, в любимой Махачкале одна из борцовских школ все ещё носит, кажется, его имя. Впрочем, может, советские дети и не знали, кем он был. Не знали историю рудиария, бросившего вызов всесильному миру не ради денег, славы или власти — а ради миллионов несвободных вокруг. Возможно, не теряли они сон от банальной невозможности уснуть, не узнав, пройдет ли фракиец и его войско по долине смерти, усеянной трупами предшественников? Хватит ли им не только отваги — но и выучки, чтобы выстоять и одержать верх в противостоянии с Римом, чьи легионы сокрушили и стёрли в пыль десятки более храбрых армий, покорили сотни более свободолюбивых народов? Возможно, этого не было. В эпоху пигмеев сложно поверить в существование гигантов, понимаю.
Кто он? С какой стати в нем вообще должно было хватить силы, ума и мудрости, чтобы победить величайшую из всех когда-либо существовавших империй? Владыки Азии и Африки, властелины всего мира даже сейчас, спустя тысячи лет остающиеся примером для подражания. Pax Romana родила Pax Britannica и Pax Americana.
Осознавал ли жалкий раб, с кем он посмел скрестить клинки? Знал ли презренный, чьё господство решил оспорить?!
Знал. Знал, как мог знать только фракиец, не сумевший уже однажды отстоять своего дома.
Знал, как мог знать только бывший легионер, некогда сражавшийся в этих легионах.
Знал, как мог знать только гладиатор, в цирке проливавший кровь своих братьев на потеху покрытому струпьями, утопающему в пороках миру.
Однако за всем этим, за всеми страданиями, всей несправедливостью и ужасом было нечто большее — мечта. Он видел её в воспоминаниях о родной Фракии и в звездном небе Везувия. Видел её в любимой Валерии и маленькой Потумии. Видел её в сотнях тысячах глаз вокруг. Закованных в цепи, но… живых. Мог ли он не обнажить меча?
А вы — могли бы?
***
С течением веков менялось многое — культура и армия с развитием информационных технологий и ядерного синтеза соревновались в умении покорять народы, знаменитое построение «черепахой» сменилось беспилотными дронами, а «граждане» Цезаря заменила «кока-колонизация».
Осталось прежним только страстное каждой кучки новоявленных патрициев объявить свою вотчину «Третьим Римом».
Не изменилось только то, что под страстным желанием «мира по…» — которое витает в воздухе даже сейчас — скрывается банальное и простое желание освятить, обожествить грабеж.
Я знал, чем окончится история еще до того, как взял в руки книгу. В конце концов, «Рим жив, а Спартак — нет.» Да и сам Спартак допускал эту мысль:
Пример для подражания — вот лучшее наследство, которое мы можем оставить потомкам"
И он оставил. Бесконечно мчащийся куда-то мир, мириады каждую секунду пролетающих мимо событий или их имитаций с годами утягивают тебя в трясину. В этой трясине увязают и теряются твои мечты, твоя вера, твои идеалы. В пластмассовом мире пластмассовым становишься ты сам.
История Спартака — это одна из легенд, освещающих жизнь. Долгий ливень, смывающий — пусть на короткое время — с жизни всю грязь. Пример той самой веры и простой, но бесконечно яркой во тьме безвременья мечты. Веры в то, что внутри каждого из нас теплится пламя, способное сжечь мир рабовладения дотла. Мечты о том, что: «воссияет солнце свободы и исчезнет позор рабства на земле!»
Кажется, будто и сейчас, закрывая эту книгу, я слышу рев десятков тысяч гладиаторов, из темной пучины времен, из пылающего, охваченного жаждой свободы мира кричащих:
Свобода жива!"
Жива каждой секундой, когда ты сражаешься с её именем на устах.
В СССР учили учиться и любить… теперь учат бояться и ненавидеть…
Многие недалекие люди считают, что СССР это обязательно только Сталин, и больше никто… Почему? Потому что не грамотные люди забывают, что Советский союз жил дальше и были у него Хрущев, Брежнев и Горбачев. Я не перечисляю тех руководителей страны, кто был у власти не так много.
Возможно, высказывания людей, что СССР это И.В.Сталин связано с их незнанием истории Советского Союза, с теми фактами, что эти люди давно не жили в СССР до его разрушения, подлого разрушения предателями Горбачевым и Ельциным.
Уважаемые иностранцы, мы же не говорим Вам, что у вас всю жизнь один президент или только один руководитель вашей страны… Поэтому не путайте время и жизнь Советского союза в его человеческом развитии…
Уважайте нас… тогда и мы будем уважать ваши глупые высказывания о нашей жизни в СССР.
Я влюбляюсь в советские фильмы,
В атмосферу цензуры и чистой игры.
С таксофонами вместо мобильных,
И в бумажные письма ушедшей поры.
И в комедии с юмором добрым,
Где нет пошлости в шутках (умели ж тогда!)
Где поистине веришь актёрам,
И ещё пересмотришь не раз и не два.
Я влюбляюсь в советские фильмы,
В лошадей и чечётку железных подков.
В женщин — мудрых, красивых и сильных,
И в отважных советских трудяг-мужиков.
И в до боли знакомые сцены
С каждым разом влюбляюсь опять и опять.
В имена, что годами нетленны —
Потому, что без фальши умели играть.
Я влюбляюсь в советские фильмы —
Без крутых спецэффектов, но это им в плюс.
Где сюжеты просты, но любимы,
И таких уже больше не снимут, боюсь…
Среди тысячи произведений
Так немного сегодня достойных картин.
Где снимают кино ради денег,
Там нет места искусству — лишь бизнес один.
Из истории советской наркомафии
В Советском Союзе наркоманов было гораздо меньше, чем в нынешней России. А согласно официальной информации, наркозависимых в СССР вообще не существовало. Наркомания считалась «достижением» загнивающего Запада, которое просто не могло появиться в советском обществе. Но, несмотря на громкие заявления властей и строгую секретность, в Советском Союзе наркотиками торговали. Наживая на этом огромные деньги. Часть из которых оседала в карманах властей предержащих.
Нарком НКВД Ежов был кокаинистом?
Наркотики в том или ином виде в России стали широко распространяться в конце XIX века. После прихода к власти большевиков в СССР довольно долго не обращали внимания на распространение наркотиков. Впрочем, это неудивительно, потому что многие высшие партийные деятели (в том числе нарком НКВД Николай Ежов) сами были наркоманами со стажем и постоянно принимали кокаин. Который, как и опиум, продавался вполне свободно. Лишь в 30-х годах была запрещена свободная продажа наркосодержащих препаратов.
В 1956 году министр МВД Николай Дудоров отправил в Совмин СССР записку, в которой изложил свои выводы из статистики по поводу распространения наркотиков в стране. В ней, в частности, говорилось: «В районах Киргизской и Казахской ССР ряд колхозов занимается выращиванием опийного мака с целью получения из него опиума-сырца для нужд фармацевтической промышленности. Пользуясь тем, что некоторая часть населения среднеазиатских республик и Дальнего Востока занимается опиокурением, преступный элемент расхищает ценное лекарственное сырьё, используемое для получения морфина и других алкалоидов, и перепродает его опиокурильщикам. В 1954 году за эти преступления органы милиции Киргизской, Казахской, Туркменской, Узбекской и Таджикской ССР привлекли к уголовной ответственности 244 расхитителя и спекулянта и изъяли у них 352 килограмма опиума-сырца. В 1955 году привлечено к ответственности 290 расхитителей и спекулянтов, у которых изъято 680 килограммов опиума-сырца. Проведенные органами милиции расследования показали, что опиум похищается главным образом в колхозах, возделывающих культуру опийного мака, причем этим хищениям благоприятствует существующий в колхозах способ добывания опиума.
В период уборки на поля опийного мака выходит около 25 тысяч сборщиков… Установлено, что хищения опиума совершаются, как правило, во время сбора, а также при транспортировке опиума-сырца с полей на приёмные пункты. Похищенный опиум-сырец расхитители сбывают приезжим спекулянтам по цене 800−1000 рублей за килограмм, а последние распродают его лицам, употребляющим наркотики, по 8000−25000 рублей за килограмм».
Дудоров предложил засевать не опиумный мак, а масличный. Из которого тоже можно извлекать необходимые в медицине элементы. Только вот технология была более дорогостоящая. Поэтому хоть решение о переходе на масличный мак вместо опиумного и было принято, но как-то в жизнь оно не воплотилось. Выполняя и перевыполняя план сбора урожая, колхозы сеяли всё больше мака, существенная
часть которого уходила не на фармакологические предприятия, а в кустарные лаборатории по производству наркотиков.
Во всем виноват Хрущёв!
По некоторым оценкам, число наркозависимых в СССР за период хрущёвской оттепели выросло в 10 раз. А количество опия-сырца, продаваемого на «чёрном рынке», — в 30 раз. В 50-х годах с незаконной торговлей наркотиками боролся ОБХСС. В 1957 году Дудоров направляет в Киргизию, на пост начальника республиканского ОБХСС, полковника милиции Алексея Фефилова. С приказом разобраться с хищениями опия-сырца. Фефилов довольно быстро вошёл в курс дела и уже через пару месяцев докладывал министру МВД Киргизской СССР: «В 1956 году план посева опийного мака составлял 6700 гектаров, предусматривалось собрать 107 тонн опия-сырца, фактически собрано 151,7 тонны, или план выполнен на 141%. В 1957 году планом предусмотрено и фактически засеяно 7942 га, предусмотрено собрать 121,6 тонны опия-сырца… Во многих колхозах опий на заготовительные пункты перевозится в чём попало: в бочках, ведрах, тазах, горшках
Впечатление о том, что поведение руководителей колхозов и массовые хищения — только одно звено большой преступной цепи, усиливалось от описания обширной сети скупки и сбыта опия-сырца, которое сделал в своём докладе полковник Фефилов. В качестве примера приводилась семья Гайворонских, разоблачить которую милиционерам не удавалось годами: «Все родственники Гайворонских являются спекулянтами опием, полезным трудом не занимаются, ведут паразитический образ жизни, наиболее активные из них — два брата (Фёдор и Михаил) и жена меньшего брата (Эльмира) разрабатывались по агентурному делу „Остатки“. В течение длительного времени мы не могли подвести агентуру для разработки этой семьи, так как, кроме родственников, никому они не доверяли…»
В конце концов Гайворонских (с помощью внедрённого агента, сотрудника МУРа) всё-таки арестовали и упрятали за решётку. Но на ситуацию это никак не повлияло. На место Гайворонских пришли другие скупщики, объемы неучтенного (ворованного) опия-сырца продолжали расти. Фефилов настаивал на том, что о ситуации с наркотиками необходимо поставить в известность Москву, но республиканские власти воспротивились. Во-первых, многие партийные и милицейские начальники сами имели процент от подпольной торговли опиумом. А во-вторых, пристальное внимание Москвы всегда чревато тем, что москвичи полезут туда, куда им соваться совсем не следует. И раскопают что-то такое, что в ЦК знать совсем необязательно. Фефилову приказали заткнуться, и он… заткнулся.
Им и не снилось…
Почему Фефилов сразу не обратился напрямую к Дудорову, так и остается загадкой. Вполне возможно, что он и сам был не прочь поиметь собственный гешефт с наркоденег. Как бы то ни было, но его доклад до Дудорова так и не дошел. В Москве с ним ознакомились лишь через 20 лет, когда бороться с торговлей наркотиками решил другой министр МВД — Николай Щелоков.
К тому времени (середина 70-х) советские наркоманы тесно познакомились с другими наркотиками — марихуаной (анашой) и гашишем. В Москве 70-х существовали две мощные группировки, которые торговали наркотиками. Одну возглавлял Амин Бабаев, и специализировалась она на опиуме, вторую — Юрий Шиков, который «толкал» анашу и гашиш. Некоторое время коммерческие интересы наркобаронов почти не пересекались: клиентуры хватало на обоих, да и поставщики были из разных регионов. Но в 1975 году Бабаев, с помощью сотрудников Института химии при Академии наук СССР, наладил в подпольной лаборатории выпуск синтезированного перветина. Этот препарат был широко распространен в немецкой армии в 30−40-х годах XX века. Таблетки перветина входили в «боевой рацион» летчиков и танкистов. Также он широко использовался американскими военными во времена войн в Корее и Вьетнаме, как «таблетки бодрости». Позже его запретили, признав весьма опасным наркотиком из-за почти моментального привыкания. Перветин в наркоманской среде был принят «на ура», несмотря на дороговизну (Бабаев продавал одну дозу по 45−50 рублей). «Приход» (наркотическое воздействие) от перветина превышал не только опий и марихуану, но и гашиш. А требовалось его гораздо меньше. У Шикова стал падать уровень продаж, и он решил избавиться от конкурента. Для чего обратился к своим давним клиентам, кавказским ворам в законе.
Здесь стоит кое-что пояснить. Несмотря на то что на Бабаева и Шикова работало по несколько десятков человек, в криминальном мире у них не было никакого авторитета. В преступном сообществе их считали обычными барыгами, и уважаемые бандиты никогда бы не позволили наркоторговцам командовать собой. Именно поэтому, несмотря на то что Бабаев и Шиков ворочали миллионами, своей собственной силовой структуры у них не было. Для решения «силовых вопросов» они обращались к криминальным авторитетам.
Шикову удалось убедить своих клиентов, что у Бабаева есть чем поживиться, а нормальной «крыши» у него нет. Бандиты наведались к наркобарону в тот момент, когда он собирался ехать с любовницей в ресторан обедать. Бабаева сильно избили, забрали всю имеющуюся в квартире наличность (около 100 тысяч рублей), золотые изделия примерно на такую же сумму и около 5 кг наркотиков, на общую сумму около 200 тысяч рублей. Перед самым уходом Бабаеву настоятельно посоветовали покинуть Москву. Наркобарон решил последовать совету, но перед отъездом решил продать весь товар, хранившийся в тайниках. Именно с этим товаром его и задержали сотрудники милиции, которые уже давно следили за Бабаевым. Шиков радовался недолго, всего через пару месяцев после ареста конкурента пришли и за ним. Существует легенда, что обоих наркобаронов допрашивал лично Щелоков. Которому Шиков и Бабаев рассказывали, кому и сколько они засылали денег, чтобы на их «бизнес» милиция закрывала глаза. Что именно они рассказали, какие фамилии своих покровителей из властных структур назвали, история умалчивает. Вот только после этих допросов Щелоков потерял всякий интерес к борьбе с наркоторговлей.
Пройдет всего три-четыре года после ареста Бабаева и Шикова, и Советский Союз познакомится с новым наркотиком под названием героин. Его начнут массово ввозить в страну из Афганистана, где разгоралась война и были введены советские войска, и за этим бизнесом будут стоять высокопоставленные генералы. Наркоторговцы начнут объединяться в мощные кланы, с собственными армиями, разведкой и контрразведкой, современнейшими техническими средствами, высокопоставленными покровителями. У Юрия Андропова руки до наркомафии так и не успеют дойти, и созданные еще в советские времена наркоструктуры после развала СССР развернутся вовсю…
«Игровая мафия» под крышей КГБ
Катраны, подпольные игорные заведения в СССР, появились в 1970-х годах. В сталинские времена карточные игры считались прерогативой закоренелых уголовников. Обычным советским людям, не говоря уж о чиновниках, играть в карты не то чтобы запрещалось, но сильно не одобрялось. А тем более на деньги! После прихода к власти Леонида Брежнева и наступления эпохи «застоя» в Советском Союзе многое изменилось. В том числе и отношение к карточным играм. Некоторые наиболее известные катраны собирали всего за сутки миллионы (!) рублей, но власти старательно закрывали глаза на эти проявления загнивающего капитализма в стране победившего социализма.
Монополия на карты
В России первое упоминание карт и карточных игр относится к Уложению царя Алексея Михайловича от 1649 года (свод законов Российской империи, действовавший, с незначительными изменениями, вплоть до 1832 года). В этом Уложении за карточные игры полагалось клеймение раскалённым железом и вырывание ноздрей. Во времена Петра I отношение к картам сильно изменилось, и в карты стали играть не только иностранцы, но и русские. Во времена правления Александра I (1801−1825 гг.) была введена государственная монополия на изготовление и продажу карт, которая приносила в казну немалый доход. При довольно низком качестве бумаги, из которой изготавливались карты, они стоили 45 копеек за колоду. Для сравнения: в 1803 году на 10 копеек можно было крепко выпить и неплохо закусить в трактире.
После 1917 года карты были признаны «отрыжкой царского режима», и играть в карточные игры стало сильно неприличным и подозрительным. Карты считались уделом уголовников. Отношение к картам стало меняться во время Великой Отечественной войны. В войсковых частях стали появляться бывшие уголовники, прошедшие через штрафбаты и полностью реабилитированные. Они-то и распространили карточные игры среди других солдат и офицеров. Но всё равно игры в карты считались непристойными для членов КПСС и госслужащих. С приходом к власти Леонида Брежнева многое в стране изменилось. Появилась прослойка богатых людей («цеховики»), партийные работники стали чувствовать себя намного более уверенно и многие пустились во все тяжкие. Крышуя подпольных бизнесменов, облачая жен и любовниц в драгоценности и дорогие шубы, оставляя три-четыре месячных зарплаты за один вечер в ресторане, покупая более высокие должности и пр. И именно на тот период приходится становление «игорной мафии» в СССР.
Выгодное знакомство
Подпольным миллионерам тратить свои миллионы было особо некуда. Большинство «цеховиков» вкладывали деньги в драгоценности и прятали до лучших времён. Либо пытались купить валюту и вывезти её за границу. Но операции с валютой были слишком опасны, а каналы вывода денег за рубеж строго контролировались КГБ. Потому многие миллионеры просто складывали деньги в банки и бидоны из-под молока да зарывали на приусадебном участке. Где у многих из них бумажные купюры просто сгнивали.
И вдруг появились почти настоящие подпольные казино. Большинство «цеховиков» приходили туда не для того, чтобы что-то выиграть (свои деньги девать было некуда), а чтобы поблистать, побудоражить кровь, да и познакомиться с нужными людьми. Среди которых встречались не только подпольные предприниматели, но и весьма высокопоставленные чиновники.
В 1973 году в один из самых знаменитых катранов Москвы, где была даже рулетка установлена, каким-то образом забрёл заместитель Генерального прокурора СССР. То ли любовница его туда затащила, то ли друг пригласил, ну, в общем, оказался он там. А стоит сказать, что прокурорский работник был большим любителем покера. До сих пор он играл в основном на интерес. Например, если из четверых игроков кто-то набирал наименьший банк, то должен был достать дефицитный коньяк для всех игравших. Но в катране играли на реальные деньги, и это «прокурорского» сильно возбудило. Он подсел к одной из игравших компаний и включился в игру. А стоит сказать, что в советских катранах редко играли на реальные деньги. Постоянные клиенты предпочитали не носить с собой крупных сумм. Играли на фишки, ну, а позже рассчитывались. Хозяин катрана, известный московский шулер того времени Игорь Салеев, по кличке Гоша Индия, узнал «прокурорского». А скорее всего, сам и организовал его посещение катрана. И устроил зампрокурора сногсшибательную игру. Три профессиональных шулера (каталы) то обчищали «прокурорского» как липку, то давали ему снять весьма солидный куш. Гость провёл в катране более полутора суток и вышел оттуда абсолютно счастливым. И неимоверное удовольствие от игры получил, да ещё и карман потяжелел на пять тысяч рублей «честно» выигранных денег.
С того дня Гоша Индия стал стремительно развиваться. Имея в друзьях-клиентах заместителя Генпрокурора, можно было почти ничего не опасаться. Катраны заработали не только в квартирах жилых домов, но и в задних комнатах кафе, ресторанов, в загородных домах отдыха. А затем Гоша Индия распространил свой бизнес и на гостиницы. В том числе и на те, где селились иностранцы. А вот это уже не могло пройти мимо внимания КГБ, который отслеживал контакты гостей с Запада с советскими гражданами.
Салеев моментально попал в разработку, и вскоре вскрылась его тесная связь с заместителем Генпрокурора. Информация была доложена Председателю КГБ СССР Юрию Андропову. Но тот решил не ссориться с прокуратурой. Просто приватно поговорил с Генпрокурором Романом Руденко и перспективный зам, которого рассматривали как возможного преемника стареющего Руденко, был понижен в должности, отправлен прокурором Новосибирской области, где через год у него пошатнулось здоровье и игрок был отправлен на пенсию.
Месть «стукачу»
Салееву повезло гораздо меньше: во время обыска в его квартире сотрудники КГБ нашли 48 тысяч долларов США. А подобная сумма означала либо высшую меру наказания, либо весьма длительный срок заключения. И когда Гоше Индии предложили выход из щекотливой ситуации, он ухватился за него обейми руками. Хотя не мог не понимать, что этот «выход» может привести к смерти гораздо быстрее, чем приговор суда. В каждом катране, подконтрольном Салееву, «поселились» сотрудники КГБ. Игрой они не увлекались, зато внимательно слушали, о чём говорят за столом игроки. А во время азартной игры, да ещё подкреплённой качественной выпивкой, языки развязывались даже у закоренелых молчунов. В КГБ потекла ценная информация о подпольных производствах, продажных чиновниках и сотрудниках МВД, о «цеховиках» и партийных деятелях, их крышующих.
В конце концов в криминально-теневом мире поняли, что некто из их среды активно сливает информацию в КГБ. В 1976 году Салеева нашли повесившимся в Сандуновских банях, где он зарезервировал отдельный кабинет на шесть часов и ждал гостью. Гостья так и не пришла, зато, видимо, пришли гости…
подпольные игорные заведения в СССР
Не успел уехать…
Потеря Салеева и утраченная возможность посещать подпольные казино не очень смутили сотрудников КГБ. К тому времени в спецслужбе было уже много информации об «игорной» мафии в СССР. И они прекрасно знали, что Москва и Ленинград некая периферия в игорном бизнесе. Настоящей же игровой зоной, где проигрывались миллионы, где собирались самые богатые и влиятельные люди страны, где можно было получить наиболее ценную информацию о подпольной жизни страны, этаким «советским Лас-Вегасом» был Крым. И наиболее влиятельной фигурой в игорном бизнесе юга страны был Евгений Хавич (кличка Жид). Хавич был игроком, и не просто банальным «каталой», а специалистом высочайшего класса, каких на территории СССР было не больше десятка. Его искусство «кидать лохов» было не просто доведено до совершенства, оно работало как конвейер. Шулерство, обработка легковерных клиентов, в основном отдыхающих, были поставлены на поток. К работе была подключена целая сеть «специалистов», имеющих от этого бизнеса свою долю. Лоха встречали в аэропорту, определяя его кредитоспособность по размеру чемодана, сажали в такси, где были уже Женя с напарником. Они начинали игру на заднем сиденье автомобиля, предлагая включиться в неё «клиенту». При этом никто на него не давил — добровольность была главным принципом. Если турист соглашался поиграть, то пока он доезжал до места отдыха, отдыхать ему было уже не на что. Но «благородные» победители всегда давали ему денег на обратную дорогу — это было вторым принципом Хавича. Он иногда устраивал выездные гастроли в Сочи, Одессу, где собирались на настоящую игру сильные игроки. Говорят, Женя почти всегда выигрывал, унося в своём кармане не один десяток тысяч долларов. А если фортуна отворачивалась, был достаточно хладнокровным, чтобы вовремя остановиться.
Вот именно эти «гастроли» и интересовали сотрудников КГБ, подсадивших Хавича на жёсткий крючок. Ему позволялось безнаказанно «обувать» отдыхающих, но взамен он был обязан поставлять информацию о том, кто приезжает на «большую игру», о чём там ведутся разговоры, кто с кем уединяется для приватных бесед и пр. Из этой информации сотрудники КГБ получали картину подпольного бизнеса в разных регионах СССР.
Впрочем, достоверно неизвестно, действительно ли Хавич работал на КГБ, но то, что он почти 20 лет, в условиях социалистической действительности, совершенно безнаказанно оперировал миллионами рублей и сотнями тысяч долларов (причем умудрялся даже завести номерные счета в иностранных банках), говорит о том, что «крыша» у Хавича была более чем серьёзной. От внимания КГБ его могло спасти лишь одно: тесное сотрудничество.
Когда Михаил Горбачёв устроил перестройку и разрешил частное предпринимательство, Хавич понял, что его время пришло. Обладая огромным авторитетом в криминальном мире (хотя вором в законе Хавич не был), Жид активно включается в передел советской собственности, становясь смотрящим в Крыму. В апреле 1995 года на него было совершено покушение, и Хавич понял, что пора «завязывать». Он громогласно объявил, что отходит от дел, и отправился в Москву, где решал проблемы с переводом своих капиталов за рубеж. В декабре он возвращается в Крым, чтобы закончить кое-какие дела, будучи уверенным, что раз он уже не в игре, его не тронут. Матёрый игрок ошибся в раскладе: 12 декабря 1995 года он был убит по заказу тех, кого Хавич оставил вместо себя «смотреть» за Крымом…
Все сми и тв сейчас пытаются нам внушить, что мы жили плохо… что СССР это плохо… Все фильмы нам показывают подобное чуждое мнение… А сейчас разве хорошо? Мы не знали в СССР, что такое насилие и криминал, не знали, кто такие воры в законе, не слышали о наркотиках… Мы не знали, как можно по всем программам тв показывать продажность ментов и вооруженные разборки между людьми, пастельные сцены и интрижки, дележка денег… Мы росли счастливыми людьми, способными учиться и жить в родной стране… А сейчас нас пытаются убедить, что мы жили плохо… Кто так решил? На каком основании нам внушают ложь, что СССР это было плохо…
С видом на Кремль. История Дома на Берсеневской набережной
По адресу Берсеневская набережная, 20 стоит дом, у которого много имён и ещё больше необычных легенд.
«Дом на набережной»
На Берсеневской набережной над невысокой исторической застройкой Садовнического острова нависает серая громада «Дома Правительства». Этот комплекс был построен в начале 30-х годов прошлого века и теперь прочно ассоциируется со сталинскими репрессиями, обрушившимися на привилегированных жильцов Дома ЦИК и СНК. Не случайно москвичи между собой называли его ДОПР — Дом предварительного заключения. В этом доме провёл своё детство писатель Юрий Трифонов, сын видного революционера и государственного деятеля Валентина Трифонова. После выхода в свет романа «Дом на набережной» Дом ЦИК и СНК («Дом Правительства») обрёл ещё одно название.
Заказ правительства
11 марта 1918 года советское правительство переехало из Петрограда в Москву. Количество чиновников в новой старой столице выросло вдвое. Свободного жилья достойного качества в голодной растерзанной Москве было недостаточно, поэтому высоких руководителей расселили в Кремле, а чиновников рангом помельче — в московских гостиницах и особняках, которые в одночасье превратились в Дома Советов. Но жилья всё равно не хватало — было принято решение построить специальный дом для сотрудников ЦИК и СНК.
Никаких конкурсов на проект здания не проводилось, поскольку архитектор был известен заранее — Борис Иофан.
Дорогостоящий проект
Иофан спроектировал не просто жилой дом, а уникальный автономный комплекс, включавший, помимо 505 квартир (по две на каждом этаже), клуб, кинотеатр, библиотеку, амбулаторию, детский сад и ясли, столовую, парикмахерскую, магазин, спортивный зал и механическую прачечную. Здесь были воплощены новаторские архитектурные и инженерные решения, впервые стали применяться унифицированные сборные строительные материалы, оригинальные безбалочные перекрытия в форме усечённых пирамид (ими Иофан особенно гордился), а театральный зал клуба имени А. Рыкова имел самое большое на тот момент купольное перекрытие в нашей стране — его диаметр составлял 32 м, а толщина — всего 9 см.
Строительство продолжалось четыре года вместо запланированных двух и обошлось в 24 млн рублей, что в 4 раза превысило предполагавшиеся расходы.
С видом на Кремль
В 1931 году началось заселение. На 1 ноября 1932 года в Доме проживали 2745 человек. Счастливые жильцы оказывались в меблированных квартирах, оборудованных всем необходимым: газовые плиты и сантехника, телефон, светильники (правда, всё это с инвентарными номерами). Квартиры были в основном трёх- и четырёхкомнатные, площадью 150−170 кв. м, но для особенно ответственных руководителей предусмотрели и пяти-семикомнатные: прихожая, гостиная, кабинет, столовая, спальни, комната для прислуги, кухня — одним словом, всё, что нужно для достойного отдыха высоких чиновников и их домочадцев. Кухни были очень маленькими — но ведь никто и не собирался здесь готовить. Можно было взять прекрасный обед в столовой, находившейся на первом этаже клуба, и просто разогреть его. Зато, зная любовь русских к чаепитиям, предусмотрели в кухнях небольшие круглые отверстия в стене для самоварной трубы.
Некоторые квартиры имели огромные балконы площадью больше 100 кв. м — на них зимой заливали каток, строили снежные горки, а один из жильцов держал там медвежонка, привезённого из командировки в Хабаровск.
Самые лучшие квартиры, с видом на Кремль, находились в 1 и 12 подъездах. Формально подъездов в доме 25, хотя по факту — 24. В подъезде 11 нет квартир, только лестница, ведущая вникуда. Это одна из загадок «Дома на набережной».
Все корпуса Дома Правительства группировались вокруг трёх дворов. Одно время пройти из одного двора в другой можно было только по специальному пропуску. В центре каждого двора располагался фонтан — память об итальянском периоде творчества Иофана. После войны все фонтаны были забетонированы. Там же, во дворах, находились и снегоплавильные камеры. А вот мусорные контейнеры не были предусмотрены, чтобы не оскорблять обоняние жильцов запахами разлагающихся отходов. По дворам ходили уборщики с баками за спиной и собирали мусор, который потом уничтожали в мусоросжигательных камерах.
В Доме ЦИК и СНК в разное время проживали сын, дочь и родственники жены Сталина, Жуков, Хрущёв, Александров, Баграмян, Серафимович, в честь которого в 1933 году Всехсвятскую улицу переименовали в улицу Серафимовича.
Дом приговорённых к расстрелу
И, тем не менее, этот дом называли Этапом ГУЛАГа и Домом приговорённых к расстрелу. Около 800 его жильцов были репрессированы. В некоторых квартирах по 5−6 раз менялись постояльцы. Порой квартиры целого подъезда стояли опечатанными: одни жильцы были расстреляны, другие — отправлены в тюрьмы и лагеря, в лучшем случае — просто выселены на окраины Москвы. В таком подъезде жил и Юрий Трифонов. В 1938 году его отца расстреляли, а мать сослали в лагерь в Казахстане. Оставшиеся члены семьи переехали в коммунальную квартиру в доме 21 на Большой Калужской улице.
В 1941 году дом опустел, все жильцы были переселены или эвакуированы. Многие ушли на фронт. В доме отключили отопление, газ, электричество. Жизнь вернулась сюда только в 1942 году, когда смертельная опасность для Москвы миновала.
После войны дом вновь зажил своей «жизнью с привилегиями»: спецснабжение, спецмедицина, спецобслуживание.
Память о прошлом
Всё изменила Перестройка: теперь квартиры можно было продавать и покупать, новые хозяева начали делать евроремонт и перепланировки, в помещениях Гастронома 21, бывшего когда-то и спецраспределителем, расположился современный супермаркет, а кинотеатр «Ударник» стал одной из площадок современного искусства.
Память о прошлом дома — в мемориальных досках, густо покрывающих его фасады, и в краеведческом музее «Дом на набережной», входящем в Музейное объединение «Музей Москвы». Этот мемориальный музей занимает бывшую квартиру начальника охраны первого подъезда.
Беззаботности бы, как в детстве
И беспечности юных лет,
И той веры, живущей в сердце,
Что избавит от разных бед;
Повернуть бы шальное время
Лет на тридцать тому назад,
Где от ран и разбитых коленей
Подорожник меня спасал.
Где играем с друзьями в салки,
Вместе лепим снеговика,
Делим яблоки и «сосалки»,
И все просто, как дважды два.
Мне б туда на недельку только,
В легкость тех самых сладких лет,
Где катаемся мы на горке
И не знаем про интернет;
Где кумач реет красным цветом
На параде среди шаров,
Процветает страна советов,
И где каждый к труду готов.
Как хочу я вернуться в детство,
В самый лучший из всех миров,
Где семьей мы месили тесто
Для пельменей и пирогов,
Где читали газету «Правда»,
Чтили память, погибших в войне,
И где верили в светлое завтра.
Вот в какой я жила стране!
Мои дети живут в России,
В самой сильной из всех держав.
Где под небом лазурно-синим
Зеленеют поля из трав.
Моя память - мое наследство,
Она делает их сильней.
Я хочу, чтоб счастливое детство
Было и у моих детей!
Светлана Чеколаева, 2018
«Хлебное дело»: первый коррупционный скандал после великой победы
Главный фигурант нашумевшего «хлебного дела» Михаил Исаев сколотил первоначальный капитал во время Великой Отечественной войны. Он работал в Росглавхлебе, который занимался распределением продуктов первой необходимости по всей стране. И хотя Исаев занимал там не самую высокую должность, но именно он умудрился создать целую структуру, работавшую во многих городах страны и воровавшую продукты даже при поставках в блокадный Ленинград. Ну, а после войны «хлебная» мафия развернулась на полную катушку, воруя продукты тоннами.
До мошенников не доходили руки
Когда именно Михаил Исаев пришел на работу в Росглавхлеб, история умалчивает. Еще во время следствия дело было секретным, ну, а после приговора всем фигурантам в 1947 году материалы уголовного дела были засекречены. После смерти Иосифа Сталина это дело вообще исчезло в неизвестном направлении.
Так что о деятельности «хлебной» мафии сейчас можно судить по публикациям в газетах того времени. А стоит сказать, что о «хлебном деле» в то время писали все газеты. Подавая его как крупную победу партии и Сталина над преступностью, которая в послевоенные годы расцвела пышным цветом.
Современные россияне о послевоенной преступности знают в основном по фильму «Место встречи изменить нельзя». И хотя реальная и киношная истории банды «Черная кошка» ОЧЕНЬ сильно отличаются, братьям Вайнерам все-таки удалось в своей книге «Эра милосердия» (по который и был снят фильм Станиславом Говорухиным) передать сам дух послевоенной криминализации страны. Что, в общем-то, неудивительно: оружия в стране было навалом; с фронта возвращались закоренелые уголовники, прошедшие через штрафбаты и полностью реабилитированные, но вот работать почему-то не желавшие; да и среди ранее не судимых фронтовиков встречались те, кому работать не хотелось.
Милиция захлебывалась от вала бытовых преступлений. Любая ссора в пивной могла вылиться в перестрелку с применением чуть ли не автоматов и пулеметов. Ссора с женой и соседями тоже могла обернуться кровавой вооруженной разборкой. Нападения на магазины (ради пары бутылок водки и закуски) с применением оружия случались по нескольку раз на дню. Тут уж было не до тщательных расследований хозяйственных преступлений.
А Исаев с подельниками, чувствуя полную безнаказанность, наглели все больше. И даже перестали стесняться своего богатства, ежедневно устраивая кутежи в лучших ресторанах Москвы, а также громкие посиделки на даче Исаева. Хотя в начале своей преступной деятельности фигуранты «хлебного дела» предпочитали вести себя тихо. Потому что, если бы обычные граждане узнали, на ЧЕМ зиждется их богатство, вполне возможно, что подозреваемые могли и не дожить до суда. Население в основном снабжалось продуктами по карточкам (их отменили в декабре 1947 года), а на черном рынке буханка хлеба стоила 500 рублей при зарплате, например, уборщицы или грузчика в 150−200 рублей в месяц. Но Исаев с «партнерами» зарабатывали колоссальные деньги не на торговле украденным хлебом.
Кому война, а кому - мать родна…
Снабжение в Советском Союзе было особой (и весьма специфической) сферой деятельности. На любом предприятии существовали снабженцы, которые «добывали» для своих фабрик и заводов необходимые для бесперебойной деятельности ресурсы и изделия. Ведь из-за нехватки каких-нибудь гаек мог фактически остановиться какой-нибудь вагоностроительный комбинат! А это грозило срывом плана, оргвыводами вплоть до лишения партбилета и даже лагерями. Для того чтобы «добывать» и «выбивать», требовался определенный талант, нужно было иметь обширные связи, уметь очаровывать собеседника и пр. Хороший снабженец такими талантами обладал в полной мере. А еще больше трети советских снабженцев имели судимости и могли пользоваться еще и криминальными связями.
В пищевой промышленности снабженцы «добывали» не гайки или трубы, а муку, сахар, масло, яйца и пр. Распределением продуктов, как уже упоминалось, занимался Росглавхлеб, ну, а поставками в регионы заведовал отдел снабжения, которым и руководил Исаев.
Как позже установит следствие, мафиозная структура во главе с Исаевым стала складываться еще в годы войны. Уже тогда будущий начальник отдела снабжения Росглавхлеба был довольно богат. Потому что сумел купить себе «бронь» (освобождение от воинской службы) за баснословные деньги. И то, что он не попал на фронт, позволило сделать ему довольно быструю карьеру: всего за полтора года из рядовых снабженцев одного из региональных трестов он дорос до начальника отдела снабжения всесоюзного учреждения. Другие же сотрудники «брони» не имели и ушли на фронт, вот кадров и не хватало.
Несомненно, без высокопоставленных знакомств здесь не обошлось. Но главным фактором были все-таки деньги. Для тех, кто занимался снабжением продовольствием воинских частей, воровать продукты были слишком рискованно: поймав за руку, таких расстреливали на месте. В лучшем случае отправляли в штрафбат. Но кроме воинских частей и военных предприятий существовала масса гражданских структур, снабжавшихся продовольствием из государственных источников. Те же детские дома, пекарни, снабжавшие магазины и рестораны (которые действовали и во времена войны), наконец, поставки продовольствия в блокадный Ленинград. Существует масса возможностей отгрузить не тонну муки, а, например, 980 кг, не тысячу яиц, а 990
Сгнившие деньги
Кроме обширной сети снабженцев из региональных продовольственных трестов (география раскинулась на полстраны, начиная от Узбекистана и заканчивая Восточной Сибирью и Крайним Севером), по сути работавших на Исаева, в его структуре имелись и люди, не имевшие прямого отношения к поставкам продовольствия. Одним из таких людей был вор в законе Андрей Горелов.
После войны дельцы типа Исаева были лакомой добычей для банд уголовников и бывших фронтовиков. Но Горелов умел «решать вопросы» с криминальными авторитетами, в большинстве возглавлявшими подобные банды. Для того чтобы и бандиты не остались в обиде, и структуры Исаева (как и он сам) не страдали, была придумана довольно простая схема.
В СССР в довоенное время и так была не очень разветвленная система железных дорог. Которая пострадала еще и во время войны: ведь «рельсовая война» велась партизанами на территории европейской части страны. Так что проходимость железнодорожных составов оставляла желать лучшего. Составы с продовольствием частенько простаивали неделями на каком-нибудь полустанке. Исаев, к которому стекалась информация о задержках продовольственных составов, передавал информацию Горелову. Ну, а тот наводил на такие застрявшие составы бандитов. Чаще всего за половину награбленного, но бывало и такое, что бандитов использовали втемную. Когда они грабили вагоны, в которых было загружено меньше половины от того, что указывалось в накладных. Конечно, после прибытия к месту назначения недостача моментально бы вскрылась. Но после нападения все списывалось на бандитов.
Исаев и его структура ворочали тоннами продуктов, деньги к ним текли рекой. Но куда их тратить? Построить шикарный дом или купить дорогую машину было слишком опасно: это могло привлечь внимание правоохранительных органов. Оставалось скупать ювелирные украшения (а с этим в СССР было сложно, новые украшения почти не выпускались), одаривать жен или любовниц меховыми изделиями и импортной одеждой, купленной на черном рынке, затевать кутежи в ресторанах. Ну и складывать деньги в банки да закапывать их на приусадебном участке.
С закапыванием денег у Исаева вышел конфуз. Когда после ареста сотрудники милиции стали перелопачивать огород на даче Исаева, они достали несколько десятков банок со… сгнившими деньгами, которые испортились от негерметичности крышек. Оставались рестораны и кутежи на даче: в Москве Исаев все-таки побаивался слишком уж шумно гулять, но зато на даче в небольшой подмосковной деревушке отрывался вовсю. Не давая спать по ночам местным жителям. Те пытались жаловаться участковому, но тот фактически состоял на довольствии у Исаева, а потому всячески прикрывал его.
Слишком много внимания…
Сгубила «хлебную» мафию целая цепочка событий, случившаяся летом 1947 года. К тому времени Исаев обзавелся связями на самом верху контролирующих и проверяющих органов. А потому чувствовал себя защищенным со всех сторон. Посиделки в ресторанах, которые Исаев ранее проводил 1−2 раза в неделю, стали ежевечерним мероприятием. И каждую ночь жители деревни, где у Исаева была дача, имели возможность «наслаждаться» женскими визгами, громкой музыкой, пьяными «ансамблями» гостей Исаева. А наутро еще и лицезреть последствия ночных гулянок в виде разбитых или просто пустых бутылок на улице, следы опорожнений желудков, поломанных заборов. И хотя, протрезвев, Исаев обычно устранял последствия оргий, местные жители все равно были недовольны.
Плюс в милицию и Министерство государственной безопасности постоянно поступали сигналы о том, что некий советский служащий ведет жизнь не по средствам. Это были сообщения от информаторов правоохранительных органов. Как мы уже писали, почти все сотрудники ресторанов в СССР были штатными «стукачами» КГБ/МГБ или МВД. До некоторых пор на эти сообщения особого внимания не обращали, но в конце концов сигналов стало слишком много, и сотрудники МГБ установили за Исаевым слежку.
Они еще только стали накапливать кое-какую информацию, когда у Исаева… повесилась жена. Начальник отдела снабжения Росглавхлеба и раньше был весьма груб с женой, третировал ее даже при посторонних, а уж когда пустился во все тяжкие, так вообще стал спать с любовницами чуть ли не на глазах у жены. В конце концов та не выдержала. А самоубийство жены госслужащего очень специфическое дело, которое привлекало слишком пристальное внимание.
Это понимал и Исаев, а потому задействовал все свои связи, заплатил кучу денег, но в свидетельстве о смерти причиной стоял инфаркт. Однако за всеми этими телодвижениями продолжали следить сотрудники МГБ. Пока Исаев менял причину смерти своей жены, они зафиксировали большинство его связей. А потом приватно побеседовали с его подчиненными.
Следствие было довольно быстрым, а суд скорым. Исаев, главный бухгалтер Росглавхлеба Давид Розенбаум (который в «хлебной» мафии занимался всей документацией) и еще трое участников махинаций с продуктами были приговорены к 25 годам лишения свободы. Остальные члены «хлебной» мафии получили от 10 до 20 лет лагерей. Горелова сотрудникам МГБ и МВД найти не удалось. А также за кадром остались покровители Исаева из более высоких кабинетов, которые, несомненно, были, но фамилии которых так и не были названы.
На клич «Слава Украине!» нужно отвечать так: «Слава Украине, которая в единстве с Россией, Белоруссией, Казахстаном и другими братскими республиками и народами СССР разгромила нацистскую Гитлеровскую Германию и одержала общую Великую Победу!». Голос должен быть таким громким, твёрдым и звонким, чтобы у нацистов и их приспешников стыла кровь, подгибались коленки и лопались в ушах перепонки!
Оставляющая вдов. История самой известной подводной лодки СССР
Легендарная лодка К-19 пережила несколько страшных аварий, однако её экипаж никогда не отрекался от своего корабля.
Первый советский подводный атомный ракетоносец К-19 стал известен всему миру благодаря нашумевшему голливудскому блокбастеру «К-19. Оставляющая вдов» режиссёра Кэтрин Бигелоу с Харрисоном Фордом в главной роли.
Нужно заметить, что американские кинодеятели к ветеранам лодки отнеслись с уважением. Так, первый вариант сценария, вызвавший нарекания у советских моряков, был серьёзно изменён. Кстати, финальная сцена картины снята на московском Кузьминском кладбище, где действительно похоронены погибшие моряки с К-19.
На волосок от Третьей Мировой
Но американский фильм рассказывает только об одном эпизоде из биографии лодки, находившейся в составе ВМФ СССР более 30 лет. А подлинная история К-19 значительно более драматична.
Первый советский подводный атомный ракетоносец «проекта 658» был заложен на Северном машиностроительном предприятии в Северодвинске 17 октября 1958 года. Принципиально новое боевое судно вступило в строй в ноябре 1960 года, а в состав Северного флота было включено в июне 1961 года.
К-19 располагала тремя баллистическими ракетами с ядерными боеголовками и стала ответом США, которые уже имели в составе своего флота подводный ракетоносец «Джордж Вашингтон».
Новейшая лодка сразу после включения в состав Северного флота стала участницей учений «Полярный круг», проводившихся ВМФ СССР в Атлантическом океане. Лодка под командованием капитана 1-го ранга Николая Затеева на учениях должна была сыграть роль «вероятного противника», а затем провести учебные ракетные стрельбы.
4 июля 1961 года, когда К-19 находилась в Атлантическом океане в 70 милях от острова Ян-Майен, произошла авария правого реактора. В результате утечки воды из контура охлаждения кормового реактора стал происходить перегрев топливных стержней, что могло привести к ядерному взрыву. Такой взрыв в непосредственной близости от зоны действия ВМФ США мог спровоцировать начало Третьей Мировой войны. О гибели экипажа и масштабной экологической катастрофе и говорить не приходится.
Идущие на смерть
Экипаж принял решение смонтировать аварийный контур охлаждения реактора, что могло предотвратить самый страшный исход. Однако драма была в том, что для этого нескольким членам экипажа предстояло работать в радиоактивной зоне в непосредственной близости от реактора. Это была верная смерть, но моряки, понимая всю серьёзность ситуации, пожертвовали собой.
После устранения аварии от сверхвысокой дозы радиации умерли старший аварийной группы лейтенант Борис Корчилов, главный старшина Борис Рыжиков, старшина 1-й статьи Юрий Ордочкин, старшина 2-й статьи Юрий Кошенков, капитан-лейтенант Юрий Повстьев, матросы Семен Пеньков, Николай Савкин и Валерий Харитонов.
Остальные члены экипажа также были облучены, но медикам удалось их спасти. После подхода помощи экипаж был эвакуирован, а аварийную К-19 доставили на базу. Действия экипажа в аварийной ситуации были признаны верными.
По возвращении К-19 на базу у командования были планы вывести лодку из состава флота, однако её отстоял экипаж, сумевший своими силами провести работу по дезактивации корабля.
После этого К-19 была направлена в Северодвинск, где прошла ремонт и вновь заступила на боевое дежурство.
Пожар под водой
Модернизированная К-19 вернулась в состав флота в конце 1963 года и в течение нескольких лет несла службу без происшествий.
Однако 15 ноября 1969 года, при выполнении манёвра, К-19 столкнулась с американской подлодкой USS Gato и получила серьёзные повреждения. Тем не менее, жертв среди членов экипажа не было, и подлодка добралась до базы своим ходом.
Позже выяснились, что наиболее драматичные события разыгрались на борту американской подлодки, где командир торпедного отсека, принявший манёвр русских за таран, собирался произвести торпедную атаку. По счастью, капитан USS Gato, человек более опытный и уравновешенный, правильно разобрался в ситуации, что позволило избежать трагедии.
Авария с наибольшим числом жертв произошла на К-19 24 февраля 1972 года, во время боевого патрулирования в Северной Атлантике. За 10 дней до возвращения на базу на лодке возник мощный пожар, охвативший восьмой и девятый отсеки.
Лодка находилась в этот момент в подводном положении, и чтобы обеспечить ей всплытие, офицеры восьмого, электротехнического отсека, до последнего были на своих рабочих местах. Они погибли от отравления угарным газом. Не успевшие эвакуироваться члены экипажа, чьи боевые посты находились в девятом отсеке, сгорели заживо.
Угарный газ проник и в другие отсеки лодки, члены экипажа стали погибать от отравления.
Когда всё же удалось всплыть, несмотря на сильнейший шторм на поверхности, пострадавших членов экипажа стали выносить на палубу. Спасти удалось далеко не всех - жертвами аварии стали 28 моряков и два спасателя из числа тех, кто прибыл на подмогу с других кораблей.
Пожар удалось ликвидировать, но лодка потеряла ход, и на базу К-19 повели на буксире.
В течение 23 дней в десятом отсеке, находившемся за теми, в которых произошёл пожар, были изолированы 12 моряков. Эвакуировать их сразу не представлялось возможным из-за высокой концентрации угарного газа в аварийных отсеках, а другого способа вывести людей из ловушки не было. Тем не менее, командиру отсека Борису Полякову удалось сохранить жизнь всем своим подчинённым.
Триста тысяч миль под водой
Несмотря на новую масштабную трагедию, лодку вернули в строй. Более всего добивался этого экипаж, который не отрекался от крейсера, хотя к этому времени за К-19 уже закрепилось прозвище «Хиросима» из-за её высокой аварийности.
В 1979 году К-19 как устаревшая была переоборудована в лодку связи, получив наименование КС-19.
Окончательно из боевого состава флота К-19 была выведена в 1990 году.
За свою службу К-19 прошла 332396 миль за 20223 ходовых часа, выполнила 6 боевых служб общей длительностью 310 суток, осуществила пуск 22 баллистических ракет и провела 60 торпедных стрельб.
Последнее пристанище
В начале 2000-х годов, когда встал вопрос об утилизации подлодки, её ветераны обращались с просьбой превратить К-19 в музей.
Однако их пожелания услышаны не были - первый советский подводный атомный ракетоносец был разрезан на части в 2003 году. Уцелела только часть рубки, теперь установленная в качестве мемориала у проходных судоремонтного завода «Нерпа», где К-19 в годы своей службы много раз проходила ремонт и обслуживание.
Несмотря ни на что, К-19 с честью выполнила ту миссию, ради которой создавалась, обеспечив безопасность граждан своей страны. Это заслуга членов её экипажа, погибших и живых, которые вспоминают свою лодку не с ужасом, как многие обыватели, узнавшие о ней из голливудского фильма, а с любовью. Ведь у моряков не принято отрекаться от своего корабля, как нельзя отречься от своей Родины.
Я еще раз, теперь уже в последний, призываю Вас, генерал, к честному благоразумию и искреннему отказу от той жестокой роли, которую чужая воля навязала Вам в последней кровавой затее интервентов и чужеземных капиталистов.
Вы не ответили на мое первое письмо, потому ли, что Ваши руки разучились писать искренние русские слова без диктовки закулисных суфлеров, или потому, что Вы еще верите в торжество реакционной приморской кривды над русской революционной правдой, меня это интересует мало.
Но любовь к моему великому народу, поднявшемуся, как один, за свою Республику, и нежелание проливать его драгоценную кровь властно диктуют мне обязанность, как революционера и гражданина великой революционной России, сделать еще попытку обратиться к Вашим уже разбитым нами рядам с братским напоминанием Ваших обязанностей перед Родиной.
Попытайтесь, генерал, воскресить в своей душе действительную любовь к своей Родине, найти солдатское мужество сознаться в ошибках перед русским делом Дальнего Востока и сделать из этого честный вывод.
В своем письме, отправленном Вам перед боем под Волочаевкой, я указывал Вам на закулисную дипломатическую работу интервентов, которая идет теперь за Вашей спиной, на ненужность Вашего сопротивления.
Теперь боями под Волочаевкой и Казакевичево Народнореволюционная армия доказала Вам безумие дальнейшей борьбы против народной воли.
Сделайте из этого честный вывод и покоритесь воле трудового русского народа без дальнейшей упорной игры человеческими головами, которые доверили Вам свою судьбу.
Вся Ваша авантюра - марионеточная затея тех чужих, продающих Россию рук, о которых Вы осведомлены не хуже меня и которые продадут Вас в ту минуту, когда им понадобится уходить под крыло японских и других империалистов.
Как всякая Марионеточная авантюра, она обречена на скорый крах, и Вы уже почувствовали это по тем могучим ударам, которые нанесла Вам, кадровому офицерству, Рабоче-Крестьянская, сермяжная Народно-революционная сила. Не пора ли подумать о дальнейшем?
Мне хотелось бы знать, какое же количество жертв, какое число русских трупов необходимо еще, чтобы убедить Вас в бесполезности и бесплодности Вашей последней попытки бороться с силою революционного русского народа, на пепле хозяйственной разрухи воздвигающего свою новую государственность?
Какое число русских мучеников приказано Вам бросить к подножию японского и другого чужеземного капитала?
Сколько русских страдальческих костей необходимо, чтобы устроить мостовую для более удобного проезда интервентских автомобилей по русскому Дальнему Востоку?
Нет, генерал, мы этого не позволим. Мы, мужики, защищающие свое родное достояние, свою родную революционную русскую землю, впервые в течение столетий увидевшие свою истинно народную власть.
Понятно ли Вам теперь то упорство, с которым бьются под Красным знаменем наши стойкие революционные полки за свою великую новую Красную Русь? Мы победим, ибо мы боремся за прогрессивные начала в истории, за новую в мире государственность, за право русского народа строить свою жизнь так, как подсказывают ему его пробужденные от векового оцепенения силы.
Вы погибнете, ибо Вы продали шпагу для защиты чужеземных интересов кучке глупых и жадных коммерсантов, на чужие деньги купившей ваши русские души для достижения целей, не имеющих ничего общего с историческими задачами национального возрождения, но зато имеющих тесную связь с интересами иностранного кошелька, пытающегося за дешевую цену по вашим телам проникнуть к использованию наших русских богатств на Дальнем Востоке.
Оглянитесь назад, и Вы увидите наглые физиономии этих торгашей народной кровью, этих людей, потерявших всякое национальное чувство и срамящих низкопоклонством перед чужеземцами самое имя русского человека ради ничтожных подачек и животного страха. Неужели Вы будете продолжать помогать им в их вредной для великого русского дела продажной работе? Среди ваших рядов во время боев под Волочаевкой и Казакевичево я заметил много дельных людей, необходимых в настоящую минуту для государственной работы в России и Дальневосточной республике. Не губите их в угоду чужеземному золоту, и грядущая история нашей страны скажет Вам за это спасибо.
Их технические знания необходимы для дела возрождения хозяйственной жизни нашей Родины - не делайте из них наемных кондотьеров иностранного капитала, а возвратите их родине, которая их ждет, как заблудших сыновей.
Единственный выход для Вас, и выход почетный, при теперешнем Вашем положении - это сложить братоубийственное оружие и закончить последнюю вспышку гражданской войны честным солдатским признанием в своем
заблуждении и отказом от дальнейшей службы чужеземным штабам.
Наши силы и наши исторические цели слишком велики для того, чтобы в данный момент заниматься мелкою местью по отношению к Вам и к тем, кто идет за Вами.
Слова: «Свободный народ не мстит» - есть голая историческая правда, и Ваши офицеры, которые находятся у нас в плену, могут Вам засвидетельствовать ее, равно как и те многочисленные колчаковцы, которые доблестно бьются в наших рядах за свое родное русское дело, свою молодую Дальневосточную республику.
А что они честно и доблестно бьются, в этом Вы, генерал, уже имели не один случай убедиться!
Еще раз подтверждаю Вам мое твердое решение не дать Вас в обиду в случае добровольной сдачи оружия, но прошу не обижаться, если при продолжении борьбы это оружие будет вырвано из Ваших рук тем жестоким способом, который диктуется всей исторической обстановкой.
Для того чтобы облегчить Ваше положение, я предлагаю Вам следующее:
1.Не допуская каких-либо обид и оскорблений, я гарантирую полную неприкосновенность личности и свободное возвращение на родину всем подчиненным вам войскам.
2.Командному составу я предлагаю в случае нежелания возвратиться в Советскую Россию занять соответствующие места в рядах Народно-революционной армии.
3.Вам лично с группой лучших ваших офицеров предлагаю соответствующую должность в рядах Народно-революционной армии, так как такие люди нам необходимы.
4.Ваш ответ будет ожидаться мною в срочном порядке через подателя этого письма.
Председатель Военного совета и Военный министр,
Главнокомандующий БЛЮХЕР.