С видом на Кремль. История Дома на Берсеневской набережной
По адресу Берсеневская набережная, 20 стоит дом, у которого много имён и ещё больше необычных легенд.
«Дом на набережной»
На Берсеневской набережной над невысокой исторической застройкой Садовнического острова нависает серая громада «Дома Правительства». Этот комплекс был построен в начале 30-х годов прошлого века и теперь прочно ассоциируется со сталинскими репрессиями, обрушившимися на привилегированных жильцов Дома ЦИК и СНК. Не случайно москвичи между собой называли его ДОПР — Дом предварительного заключения. В этом доме провёл своё детство писатель Юрий Трифонов, сын видного революционера и государственного деятеля Валентина Трифонова. После выхода в свет романа «Дом на набережной» Дом ЦИК и СНК («Дом Правительства») обрёл ещё одно название.
Заказ правительства
11 марта 1918 года советское правительство переехало из Петрограда в Москву. Количество чиновников в новой старой столице выросло вдвое. Свободного жилья достойного качества в голодной растерзанной Москве было недостаточно, поэтому высоких руководителей расселили в Кремле, а чиновников рангом помельче — в московских гостиницах и особняках, которые в одночасье превратились в Дома Советов. Но жилья всё равно не хватало — было принято решение построить специальный дом для сотрудников ЦИК и СНК.
Никаких конкурсов на проект здания не проводилось, поскольку архитектор был известен заранее — Борис Иофан.
Дорогостоящий проект
Иофан спроектировал не просто жилой дом, а уникальный автономный комплекс, включавший, помимо 505 квартир (по две на каждом этаже), клуб, кинотеатр, библиотеку, амбулаторию, детский сад и ясли, столовую, парикмахерскую, магазин, спортивный зал и механическую прачечную. Здесь были воплощены новаторские архитектурные и инженерные решения, впервые стали применяться унифицированные сборные строительные материалы, оригинальные безбалочные перекрытия в форме усечённых пирамид (ими Иофан особенно гордился), а театральный зал клуба имени А. Рыкова имел самое большое на тот момент купольное перекрытие в нашей стране — его диаметр составлял 32 м, а толщина — всего 9 см.
Строительство продолжалось четыре года вместо запланированных двух и обошлось в 24 млн рублей, что в 4 раза превысило предполагавшиеся расходы.
С видом на Кремль
В 1931 году началось заселение. На 1 ноября 1932 года в Доме проживали 2745 человек. Счастливые жильцы оказывались в меблированных квартирах, оборудованных всем необходимым: газовые плиты и сантехника, телефон, светильники (правда, всё это с инвентарными номерами). Квартиры были в основном трёх- и четырёхкомнатные, площадью 150−170 кв. м, но для особенно ответственных руководителей предусмотрели и пяти-семикомнатные: прихожая, гостиная, кабинет, столовая, спальни, комната для прислуги, кухня — одним словом, всё, что нужно для достойного отдыха высоких чиновников и их домочадцев. Кухни были очень маленькими — но ведь никто и не собирался здесь готовить. Можно было взять прекрасный обед в столовой, находившейся на первом этаже клуба, и просто разогреть его. Зато, зная любовь русских к чаепитиям, предусмотрели в кухнях небольшие круглые отверстия в стене для самоварной трубы.
Некоторые квартиры имели огромные балконы площадью больше 100 кв. м — на них зимой заливали каток, строили снежные горки, а один из жильцов держал там медвежонка, привезённого из командировки в Хабаровск.
Самые лучшие квартиры, с видом на Кремль, находились в 1 и 12 подъездах. Формально подъездов в доме 25, хотя по факту — 24. В подъезде 11 нет квартир, только лестница, ведущая вникуда. Это одна из загадок «Дома на набережной».
Все корпуса Дома Правительства группировались вокруг трёх дворов. Одно время пройти из одного двора в другой можно было только по специальному пропуску. В центре каждого двора располагался фонтан — память об итальянском периоде творчества Иофана. После войны все фонтаны были забетонированы. Там же, во дворах, находились и снегоплавильные камеры. А вот мусорные контейнеры не были предусмотрены, чтобы не оскорблять обоняние жильцов запахами разлагающихся отходов. По дворам ходили уборщики с баками за спиной и собирали мусор, который потом уничтожали в мусоросжигательных камерах.
В Доме ЦИК и СНК в разное время проживали сын, дочь и родственники жены Сталина, Жуков, Хрущёв, Александров, Баграмян, Серафимович, в честь которого в 1933 году Всехсвятскую улицу переименовали в улицу Серафимовича.
Дом приговорённых к расстрелу
И, тем не менее, этот дом называли Этапом ГУЛАГа и Домом приговорённых к расстрелу. Около 800 его жильцов были репрессированы. В некоторых квартирах по 5−6 раз менялись постояльцы. Порой квартиры целого подъезда стояли опечатанными: одни жильцы были расстреляны, другие — отправлены в тюрьмы и лагеря, в лучшем случае — просто выселены на окраины Москвы. В таком подъезде жил и Юрий Трифонов. В 1938 году его отца расстреляли, а мать сослали в лагерь в Казахстане. Оставшиеся члены семьи переехали в коммунальную квартиру в доме 21 на Большой Калужской улице.
В 1941 году дом опустел, все жильцы были переселены или эвакуированы. Многие ушли на фронт. В доме отключили отопление, газ, электричество. Жизнь вернулась сюда только в 1942 году, когда смертельная опасность для Москвы миновала.
После войны дом вновь зажил своей «жизнью с привилегиями»: спецснабжение, спецмедицина, спецобслуживание.
Память о прошлом
Всё изменила Перестройка: теперь квартиры можно было продавать и покупать, новые хозяева начали делать евроремонт и перепланировки, в помещениях Гастронома 21, бывшего когда-то и спецраспределителем, расположился современный супермаркет, а кинотеатр «Ударник» стал одной из площадок современного искусства.
Память о прошлом дома — в мемориальных досках, густо покрывающих его фасады, и в краеведческом музее «Дом на набережной», входящем в Музейное объединение «Музей Москвы». Этот мемориальный музей занимает бывшую квартиру начальника охраны первого подъезда.
Эх, хорошо. Воскресным утром выпив чаю, и завернувшись в мягкий плед. Приятно в руки взять вязание, и пусть весь мир подождет.
Осенью под тремя пледами, в носках с начесом понимаешь, что самый приятный звук на свете - это звук журчания воды запускаемых батарей. Но до этого заветного звука ещё домерзнуть…
Чем меньше тут, тем больше там
Дома… могут впитывать в себя состояние души, эмоции, так что со временем стены начинают излучать чувства людей, которые там живут…
Ах, эти новые дома, где незнакомые соседи,
Когда ты вечером одна, а за окном составы едут
Куда-то очень далеко, тебя с собою не увозят,
Когда торчат из плинтусов неловко вогнанные гвозди.
И в гости вряд ли кто зайдёт, ты ничего сама не можешь,
А за окном состав идёт, воспоминания тревожа.
С балкона дышится легко, но в кухне вкривь прибита полка,
А ты затеяла ремонт, и до сих пор не видно толку.
Ах, эти новые дома - тюрьма для одиноких женщин.
И если не сойти с ума, то хоть бы взять да и поджечь их.
Да так, чтоб видно далеко, чтобы сбежались все мужчины,
Мне дружно сделали ремонт! Ну, так… хотя бы половину…
Сама себя уговорю, сама тихонько пожалею.
Я своего не уступлю, я всё до осени успею.
А за окошком в никуда уходят длинные составы.
Ах, эти новые дома… Уж понастроили бы старых.
Ударим дружным пофигизмом по жизни друг друга! А Вам слабо?)…Разрешили…ФИГАСЕ!!!
Если хочешь узнать человека,
То не слушай заученных фраз,
Рассмотри отражение света
В глубине неизведанных глаз.
Посмотри, как с детьми он играет,
На бродячую кошку глядит,
Что улыбку его вызывает
И на что он бывает сердит.
Как подходит к калекам и нищим,
Как взирает на стариков
И какими глазами он ищет
Пчёлку малую в море цветов.
Присмотрись, как свой взгляд
поднимает
В небо звёздное тёмной порой
И каков он без маски бывает
Дома, дверь затворив за собой…
Слово лживо от века до века,
Тишина чаще правду хранит.
Если хочешь узнать человека,
То послушай, о чём он молчит.
Реакция людей на большой красивый дом: вау, я хочу тут жить! Моя реакция: …Боже, как много убираться. - -Реакция моей мамы: «Господи, это ж сколько денег надо выкинуть на отопление и электричество для этой домины…»
Уютный дом и запах сдобы,
Гостеприимство у крыльца,
Души распахнутые своды,
И добрые черты лица.
Тепло, спокойно - так бывает,
Как будто здесь, когда-то жил,
Беспечность с легкостью витает-
И ты проблемы отпустил…
Все близко, искренне, по духу,
Приятно говорить, молчать.
И голоса приятны слуху-
Мир, безмятежность, благодать.
Уютный дом. Хозяйка - щедрость!
Так хочется остаться в нём!
Где доброта хранит безмерность,
И запах сдобы за столом.
Бегая по квартире и в очередной раз упав на пол; -
дочь (5 лет) выдала - какая же я сегодня Сногсшибательная!
…Мы заняты, дорогой реальный мир, завари нам чаю, положи в буфет пирожки, а теперь, пожалуйста, закрой дверь с той стороны, оставь нас в покое.
не уходи -
с твоим уходом
дома у меня не все…
не уходи
мне будет не с кем
помолчать…
Что чувствуешь ты, когда бываешь на тех местах, где был с близким человеком?
Ты помнишь, что было на этих улочках? Помнишь ли ты те морозные вечера,
когда вы грели друг другу руки своим горячим дыханием? Эти старые дома
и асфальт точно помнят эту нежность! Хранят ли твои простыни тепло тел?
Помнишь, как было хорошо вам вдвоем? Ты не сможешь забыть этого! И что
в твоей душе происходит, когда с другой ты проходишь по тем местам?
Жжет ли что-то твою душу? Чувствует ли что-то твое сердце?
Даже если ты будешь успешно забывать тепло город не сможет.
Он помнит каждую историю каждую любовь каждую встречу и разлуку… город помнит!
Тут от блинов раздует, пока эту Зиму проводишь…