Какой солдат не мечтает стать генералом?.. А какой, даже самый
заслуженный генерал не мечтает вернуть себе потенцию солдата?
- иz -
Если солдат боится своего командира больше, чем врага, тогда победа за врагами.
1
Наши надежды уносятся вдаль
Ветром безумия, ветром войны.
Мы изменились, былого не жаль.
В борьбе выплавляем души чистоту.
И будь я проклят, если вру,
Хребет сломаем любому врагу!
Отряд наш един и каждый солдат
Товарища выручит из огня.
Что будем пить, ведь у нас нет вина?
Доставай из заначек всё что найдёшь.
На завтра работа - сегодня гульба!
Как бы ни было сложно - мы сможем друзья!
Пусть страшный бой у нас впереди,
Мы вместе, а значит - мы победим!
2
Пуля свистит. Кто будет убит? Ты или я?
Сражённый лежит, у ног моих, умирая, друг.
Не могу ему руку пожать, прощаясь: «Братишка прости!
Оружие перезаряжаю, плотно наседает враг».
Он был прирождённый боец, не мне чета.
Я не встречал человека светлее и чище,
Но уходя в мир иной, удивил словами,
Всего семь слов: «Зачем?.. как холодно… ой мама, моя мама…»
Тише, торжественней становится песня.
Ночь темна и черна,
Перед самым рождением дня.
Скачет чёрная на тревожно-чёрном коне Смерть.
Смотрю в закалённые лица своих товарищей.
- Это путь настоящих мужчин -
жертвовать настоящим во имя будущего!
3
Жизнь солдата лишь миг,
Только молнии вспышка,
Озарившая подвигом мир,
Тихо дремлющий ночью
Мещанства порочно-сытого.
Слава дружбе солдатской, вовек!
Неподкупную, крепкую, верную дружбу
Испытаешь войной и нуждой.
Нет, я не забыл желания любить жизнь.
Чистоту, беззащитную, молящую о крохе времени.
Тишину, шепчущую о любви, ветерка дуновением.
Тот город белый, залитый солнцем,
Где я когда-то родился…
Как дивно звучит твоё имя, моя любимая!
На 2 года шинель, на 2 года мундир,
На 2 года отца заменил командир!
Но вдали от родных, от любимой в дали-
Ты теперь на виду у Родимой земли!
Раз доверил народ охранять свой покой,
Не гордиться нельзя такою судьбой!
Говорят тяжело, говорят далеко!
А кому щас и что достается легко?!
Если в этом и долг и высокая честь-
Ты всегда на приказе ответишь лишь -«ЕСТЬ!»
Потому что в серьез и на верность свою
И всерьез на любовь там экзамен сдаешь…
На 2 года шинель, на 2 года мундир,
Но зато на всю жизнь ты в ответе за мир!!!
Страна в которой тарзанов больше, чем солдат обречена на поражение.
а на войне в часы затишья
когда не видит политрук
солдаты потихоньку гладят
противотанковых ежей
Рожают матери детей, игрушки нынешних властей…
Помнишь как нас с тобою кружил выпускной?
На заре поцелуй самый первый…
Как рассвет разорвал, небеса обагрив,
Тот кровавый год сорок первый…
И ушел я на фронт, ты осталась одна
Только память о нашей весне…
Сколько жизней сгубила злодейка- война, -
не привидеться даже во сне.
Ты жила, ты ждала, - на заводе без сна-
все для фронта, все для победы…
За зимою- зима, за весною- весна
все цепочкой: то горе, то беды.
Я в холодных окопах и в дождь и в метель
и в атаку только вперед!
И земля, да шинель- вот, моя постель,
а лекарства бинты, да йод.
А в минуты затишья гармонь поет
и зовет мое сердце к тебе…
И несет меня песня в край родной,
К нашей самой красивой реке.
Снова бой! Все в атаку! Вперед, ура!
За победу, за отчий край!
Нам к любимым вернуться давно пора,
Так давай же, браток, давай!
Видно так предназначено было судьбой, -
Ты прости, родная, прости…
Так хотел я всю жизнь прожить с тобой…
Не сумел я себя спасти…
Прости…
Только звони… Оттуда, где темно…
Где эхом слышно грохот канонады,
Только звони, прошу я об одном,
И будь живым… Мне большего не надо…
Только пиши… По вечерам - пиши…
Не хочешь о любви? Хоть о погоде…
Мне ведь совсем нельзя согреть души,
Если молчишь. Я в плен сдаюсь тревоге…
Только живи, пожалуйста, живи!
Пусть ангел твой хранитель будет сильным!
Пронизывают осень мне дожди,
Из рук не выпускаю я мобильный…
Только звони, пожалуйста, звони…
Мне нужен просто голос твой уставший,
Держись, солдат. Идут неспешно дни…
Мне без тебя - то холодно, то страшно…
Ночь была обычной. Такой, как и многие десятки ночей на переднем крае. Млечный путь нависал искристым одеялом.
Недосып стал давно каким-то привычным делом. Азербайджанские войска постоянно беспокоили передний край обороны стрельбой.
Снайперы постоянно вели наблюдение за армянскими солдатами и, при возможности, производили выстрел.
Ночью было относительно безопасно. Многие солдаты шутили, что азеры ночью стреляли, скорее всего, из-за страха. Боясь, что наша разведка проникнет к ним. Но, все равно, надо было быть осторожным. Тем более сейчас, когда на востоке уже просыпалось солнце. Плохое время.
- Осталось служить всего 9 месяцев и все… гражданка. Буду спать, сколько захочу, и никаких командиров, - подумал он и улыбнулся.
-Не спишь, солдат? - тихий голос командира прозвучал совсем рядом.
- Никак нет, командир! - прошептал он, продолжая вглядываться в отступающую темноту и прислушиваться к звукам ночи.
Тут, на переднем крае, вытягиваться в струнку перед командиром было как-то не принято. Постоянное напряжение и осторожность наносили свой отпечаток на взаимоотношения. Панибратства не было. Командир - он и есть командир. Все знали, что секундная оплошность могла стоить жизни
- Все спокойно? Ничего не слышно?
- Да, спокойно! Как всегда.
- Ну, я пошел дальше. Тебя скоро сменят.
Командир похлопал по плечу и исчез в темноте окопа.
С командиром ему повезло. Солдаты его уважали. Он никогда не повышал голос и мог долго объяснять и показывать, как надо действовать в тех или иных случаях. Заменял солдат, когда видел, что они не могут продолжать наблюдение.
Никто не знал, когда он спит. Все время на ногах. Ходит, смотрит, подбадривает.
Вот и сейчас, неслышно он двигался дальше по позиции и подбадривал солдат.
Свист… Взрыв…
Его отбросило в глубину окопа.
Скорее на автомате, чем понимая, что он делает, он схватил «калаш», спустил предохранитель и передернул затвор.
Оглянулся.
Справа уже бежал командир… кричал. Но сквозь звуки разрывов его невозможно было услышать.
Снаряды накрывали позицию. Один из них накрыл блиндаж. Слава Богу, солдаты успели выскочить из него.
Командир спокойно, словно на учениях, командовал солдатами.
- Всем занять позиции. Не высовываться. Противник будет атаковать. Огонь одиночными патронами. Доложить командованию о том, что мы под обстрелом.
Взрывы продолжали накрывать позицию. Страшно.
- Господи, спаси и сохрани!
Командир, улучив момент, выглянул из окопа.
- Атака! Мать вашу! Огонь!
Ноги не слушаются. Не хочется подниматься из окопа. Тут безопасней.
Взрывы. Их накрывает волной. Комьями земля. Вокруг пыль.
Сквозь пелену дыма и пыли он увидел лицо командира.
- Давай сынок. Они идут. Бояться будем потом.
- Какой я тебе сынок? Сам старше меня лет на 8. - успел подумать он, как рука командира подтолкнула его в ячейку.
Танки он увидел сразу. В предрассветной мгле они были какими-то чужеродными. Все было как в кино. Но это не кино…
- Огонь! Огонь!
Сквозь раскаты взрывов он слышал выстрелы автоматов и пулеметов.
- Почему мой автомат не стреляет?! - он продолжал нажимать на спусковой крючок, но выстрелов не было. - Черт! Магазин пуст.
За пару секунд он опустошил весь магазин. Забыл на одиночку поставить.
Быстро сменив магазин и передернув затвор, он перешел на одиночные выстрелы.
- Молодец, солдат! Мочи их! - командир перебегал от солдата к солдату и подбадривал их,
Танки выстрелили одновременно. Взрыв накрыл позиции.
Секундная пауза и вновь зазвучали выстрелы.
- Давайте ребята! Помощь идет! Огонь! Огонь!
Уже не страшно. Нет - вру! Страшно! Но им страшнее! Они боятся!
Пехоты противника уже не видно. Они лежат. Вокруг танков поднимаются столбики взрывов.
Ура! Боги войны! Артиллерия стала бить по врагу!
Артиллерия врага не смолкает, бьет по позиции Танки продолжают идти вперед…
Да подбейте хоть бы один!
Словно услышав его мысли, к одному из танков потянулся дымовой след.
- Промах! -успел подумать он и тут же увидел, как башня танка отлетела в сторону.
- УУУУРРРАААААА!!! - пронеслось над окопами. И, словно присоединившись к этому крику, второй танк остановился и задымил.
Враг продолжал бить из всех орудий. Несмотря на потери, двигался вперед.
Автоматы и пулеметы раскалились. Тысячи смертоносных ос летели к врагу. Летали вокруг, впивались в бруствер и фонтанчиками взлетали перед лицом.
- Давай к пулемету, пулеметчик убит! - командир крикнул ему в ухо и занял его место.
Согнувшись, солдат бросился к пулеметной ячейке. Увидев погибшего пулеметчика, он остановился.
- Вай! - страх снова накрыл его с головой. - Я тоже могу погибнуть?! Как тогда мама и папа?
- Солдат, не бойся! Нам надо остановить врага. А то могут погибнуть все! Давай! Цавыт танем! Лох лява иннян! - командир, словно угадав его мысли, оказался рядом, - Давай! Останови их!
Враг, заметив, что пулемет замолк, перенес огонь на другие участки обороны.
Проверив магазин, солдат погладил РПК, посмотрел на погибшего пулеметчика
- Лох лява иннян! Я отомщу за тебя, брат!
Пули понеслись к врагу, который вновь поднялся в атаку.
Снаряд ударил прям перед ним. Взрывная волна отбросила его.
В голове мешанина. Тишина.
Кто-то теребит его за плечо.
К нему наклоняется человек. Взрослый мужчина, небритое лицо. Форма, какая та странная. У них в полку нет таких.
- Неужели азеры прорвались. - подумал он и со страхом посмотрел на мужчину.
Мужчина улыбался. Что-то знакомое было в этой улыбке. Не может быть?!
- Дядь Армен!?- неуверенно подумал он.
- Да, сынок! Это я! - улыбнулся мужчина и прикоснулся к его щеке.
- Но как? Ты ж погиб 24 года назад. Я тоже умер?! - с ужасом подумал он и вновь вспомнил о маме и папе.
- Нет, сынок! Ты жив!
- А как тогда?! Как же ты тут?
- Вставай! - дядя Армен поднял его. - Смотри!
Вокруг поднимались облака разрывов, слышался свист мин и снарядов. Пули, словно сумасшедшие, носились вокруг. Три танка горели перед окопами. Солдаты, без лишней суеты и как-то, спокойно оборонялись. Такое чувство, что это не призывники, а мужчины, которые прошли не одно боестолкновение.
Он словно видел врагов совсем рядом. Он их чувствовал. Им было страшно!
- Смотри!
Он оглянулся.
Сквозь пелену взрывов…
Сквозь дым и пламя…
Десятки мужчин в непонятной форме, в гражданке, обросшие, с уставшими глазами занимали позиции рядом с призывниками.
Ух ты! Когда это успела помощь подойти?!
- Дядя Армен, это же… это же - наш сосед?! Он погиб, когда освобождали Шуши.
- Да, сынок! Это он! Все тут! Все пришли! Все кто погиб тогда, все тут! Рядом со своими сыновьями, внуками. Рядом с теми, ради кого они погибали тогда! Пока о нас помнят, Мы с вами! Пока наши сыновья и дочери живут и сражаются за Родину, Мы с вами, Мы не умрем! Помнишь, что сказал Монте? - «Если мы потеряем Арцах, то перевернем последнюю страницу нашей истории». Там, на небесах, я хочу гордиться тобой и всеми вами. Как вы гордитесь нами! Так что, в бой! Ничего не бойся. Я рядом, сынок!
Еще взрыв…
Солдат бросился к пулемету. Пули, как заколдованные, косили врага. Рядом с ним, ведя прицельный огонь, лежал его дядя.
Враг, побросав убитых и раненых, стал отступать. А в окопы уже спрыгивали солдаты и добровольцы, прибывшие по тревоге.
Тишина. Все, кто был на войне, знают, как дорога эта тишина. Даже жужжание мух, или стрекот кузнечиков воспринимается как что-то непонятное. Радостно-тревожное…
Тишина.
Он отложил пулемет и прислонился к брустверу. Руки дрожали. Под ногами перекатывались, еще не остывшие, гильзы.
Никого рядом не было. У соседней ячейке сидел командир.
Солдат подошел к нему.
Командир словно постарел лет на 20. Смотрел в никуда и курил сигарету.
Устало присел рядом.
- Молодец, солдат… Вы все молодцы. Горжусь Вами всеми.
- Товарищ командир… хочу сказать… я видел… видел!
Командир, как-то странно, посмотрел на него. Обнял его.
- Я знаю! Все мы видели… и Мой Погибший Отец сражался рядом со мной!
Пулемет, калаш, базука:
Думал армии - наука?
Швабра, веник и лопата -
Участь русского солдата!
Наш водитель рассказал такую историю. Служил он в советское время в армии, в Молдавии. Далее с его слов.
Воинская часть располагалась возле большого села, так что в увольнение ходить было довольно скучно. Но не в этом суть дела. Идем мы с другом утром по селу, в магазин сходить решили. Тут подходят к нам два мужика (с похмелья болеют, сразу видно) и просят:
- Солдатики, купите нам вина! Нам тут местные уже не продают, а вам продадут. Вот вам банка трехлитровая и деньги. - Суют три рубля. - Вон, - говорят, - в том доме купить можно!
Ну, мы с другом во двор заходим.
- Хозяин, - говорим, - вина нам не продашь? - И банку с деньгами показываем.
Мужик жене что-то сказал, выносит она вина кувшин и три кружки здоровых. Мужик этот банку велел спрятать, нам вина в кружки налил, сам с нами выпил и денег не взял. Выходим мы с пустой банкой.
- Не продали тут! - говорим.
- Ну, тогда в этот дом зайдите! Там можно купить. - трясутся мужики с бодуна. Заходим во второй дом. Там женщина лет сорока, стирает во дворе. Увидела нас с банкой, расплакалась:
- Ой, мальчики, мой сынок тоже в армии, да что вы стоите, давайте за стол! - накормила нас, вином напоила бесплатно. Выходим оттуда… Морды красные уже у обоих…
- Не продают тут вина! - говорим. Мужики аж в лице переменились…
- Вы ж пьяные! - кричат - Мы видим!
- Ну, так наливать - наливают! А продавать - не продают!
Отдали им банку, три рубля и пошли дальше…
Мир стоит у расстрельной стены
И прощается с жизнью покорно.
Но у ангелов нашей страны
Превращаются крылья в погоны.
И встают они в воинский строй.
И воюют с солдатом на равных.
Так же смотрят на небо порой.
Так же - швы остаются на ранах.
Так же делят на всех сухпаёк.
Та же выправка, если хотите.
Даже Богу, порой, невдомёк:
Кто - солдат, а кто - ангел-хранитель.
Но, когда наш военный успех
Тонет в лаве кровавой по горло,
В атакующем крике у всех
Превращаются в крылья погоны…
И, придя на победный парад,
Вы увидите, если хотите:
В русской армии каждый солдат
По призванию Ангел-Хранитель.
Куда ведём мы пятачка,
большой большой секрет,
узнает, громко закричит, конечно:
- БОЙНЕ НЕТ!
Нам чьё-то горе - не беда,
увы, жестокий свет,
готовят на людской крови,
правителям - обед!
Я на счёт четыре проснусь живым, -
я уверен в этом на сто процентов.
И бегу босой по волнам травы,
перечёркнут болью, как красной лентой.
А другим труднее продраться сквозь,
а они - не в силах проснуться в лете.
Я в войну не верил, но вот - сбылось.
И никто не думал, и даже эти,
что стреляют в Бога с лицом старух
и глазами детскими голубыми, -
И они не верят, что можно вдруг
перестать дышать и ходить живыми.
Вот, один упал и глаза сомкнуть
не успел, и вряд ли успеет ротный.
Я под грохот града прилёг уснуть,
чтоб на счёт четыре проснуться мёртвым.