Тело изменчиво и тленно, а душа вечна и неизменна!!!
Вечная память Сергею Солнечникову!!!
Низкий поклон родителям.
Соболезнуем.Скорбим.Помним.
Любовь не спит… она мертва…
Жизнь и смерть - две параллели.
Жизнь даём, чтоб умереть.
Изменить, как не хотели,
Мы не в праве что-то ведь.
Жизнь и смерть - как две сестрицы,
Спорят - кто из них главней.
Эй, подруги, мастерицы,
Вы, по-своему, важней.
Кто победу здесь одержит,
Так некстати выяснять.
Может, только лишь утешит
Самолюбие, как знать.
как же так получается - вроде ходили в одну школу, вроде слушали одинаковый «сплин». - ну там, «звезда допивает ром с колой…», мол, - «никто из нас не выйдет отсюда живым».
это может мода такая - умирать молодыми. как там в песне - «live fast». а ты на меня с гранита смотришь глазами живыми, и у меня - ком в горле из моих же фраз.
а я, представляешь, до сих пор не стираю твой номер. не стираю твоих смс, не выкидываю твоих dvd, не меняю заставку на мониторе, - словом, будь со мной хотя бы в этом, не уходи.
а то я здесь раскрошилась, раскололась, кровоточу - то внутренне, то наружно, а мое сердце не пробить ни одному ледоколу - я такой безумец-диктатор - стреляю по безоружным.
нет, я в принципе знаю - что все мы смертны, что Маклаудов в принципе нет. но мне до сих пор кажется, что ошиблись эксперты - я не верю, что умирают в восемнадцать лет.
и уже не спасает пресловутое «на все воля Божья», хочется биться об стенку и голосить. так не трожь меня, не тревожь меня - мне так больно вечную память любить.
ты мне снишься - такая худая, худей, чем при жизни, почему-то так жутко, что пробивает дрожь, оставайся в вещах, в смсках, в письмах. и не трожь меня, не тревожь.
я по прежнему слушаю «сплин», не люблю незнакомых женщин, я все так же остра на свой длинный язык, у меня, правда, парочка новых сердечных трещин, так, от голубоглазых интриг.
мне по прежнему так же плевать на тех, кто меня ненавидит, мне плевать у кого я вызвала жалость, а у кого - нервный тик, ты мне говоришь ночью - «keep bleeding. подтверждай дорогая, что ты -из живых.
так сиди в два ночи, печатай в рифму, - чтоб понятно было всем остальным. у тебя еще есть время вписать себя в титры. но - никто из нас не выйдет отсюда живым.
здесь тепло и уютно, родня шлет тебя приветы.
а недавно Джексона привезли.
понимаешь, Марин, на некоторые ответы
еще даже вопросов не произнесли.
ты потом поймешь - где и в чем раскаяться, и кому какие сказать слова»
Боже мой, как же так получается, её нет года два.
я - жива.
Быть нежной, бешеной и шумной,
- Так жаждать жить! -
Очаровательной и умной, -
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины…
- О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
- О, стать как лед! -
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной -
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке…
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи…
- Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются - так надо -
- О, пожалей! -
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей -
Мои опущенные веки.
- Ни для цветка! -
Моя земля, прости навеки,
На все века.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
смерть есть сон разума
ДЕНЬ СУРКА
Сквозь дол грядущих времен
Никто не прошел.
Пока из-под земли
Никто не вернулся.
Зато растаяли льды,
Пока ты спал.
Ты думал, это мультфильм,
Но от сладких снов
Осталась лишь пыль,
Пыль в твоих глазах.
Кораблик уплыл, уплыл,
А ты остался в дураках.
Доброе утро пришло,
Но никто не проснулся.
В настежь открытую дверь
Никто не вошел,
Зато нашлись ключи,
Пока ты спал.
Ты думал, это мультфильм,
Но от ее любви
Осталась лишь пыль,
Пыль в твоих глазах.
Кораблик уплыл, уплыл,
А ты остался в дураках.
В день Сурка
На фоне долгих лет,
Зажав в дряблой руке
Абонемент в Дисней-Лэнд.
Сизый мой брат, появились мы в мире,
громко свою скорлупу проломя,
но по утрам тебя первым кормили
мать и отец, а могли бы - меня.
Сизый мой брат, ты был чуточку синий,
небо похожестью дерзкой дразня.
Я был темней, и любили гусыни
больше - тебя, а могли бы - меня.
Сизый мой брат, мы и биты и гнуты,
вместе нас ливни хлестали хлестьмя,
только сходила вода почему-то
легче с тебя, а могла бы - с меня.
Сизый мой брат, истрепали мы перья.
Люди съедят нас двоих у огня
не потому ль, что стремленье быть первым
ело тебя, пожирало меня?
Сизый мой брат, мы клевались полжизни,
братства, и крыльев, и душ не ценя.
Разве нельзя было нам положиться:
мне - на тебя, а тебе - на меня?
Сизый мой брат, я прошу хоть дробины,
зависть мою запоздало кляня,
но в наказанье мне люди убили
первым - тебя, а могли бы - меня…"
Чувство, которое страшнее всех чувств вместе, которое не возможно забыть, которое при наступлении тихой ночи обостряется в тысячи раз. забирая сон, взамен выдаст град слез. Чувство, которое следует за тобой тенью даже там, где свет. и никакие советы не помогут его преодолеть. оно выгрызает с дикой болью душу. оставаясь один на один с ним, ты знаешь наперед что поражение-это всё, что у тебя есть. чувство вины… за гибель человека…
- Это жизнь и смерть. Это - величайшее благословение и величайшее проклятие Вселенной. Тебе незачем понимать. Твое понимание или непонимание, твое одобрение или неодобрение ничего не изменят.
Было бы просто нелепо отрицать ту простую истину, что именно смерть (пусть даже и неблизкая, пусть просто растворенная в воздухе) делает поцелуи острее и добавляет едва переносимой пикантности в каждую улыбку, в каждое пожатие руки.
Я умерла. Зашторь плотнее окна
И занавесь повсюду зеркала.
Я умерла - ведь Розы тоже сохнут
Без ласки. Без заботы. Без тепла.
Но к гибели моей, такой нежданной,
Твои глаза по-прежнему слепы!
От красоты, когда-то столь желанной,
Остались только острые шипы.
Мне странно жаль тебя, мой Ангел падший,
Бродящий неприкаянно в тиши.
И нежности, безвременно увядшей.
И собственной растраченной души.
Мне жаль, что умерла в хрустальном храме,
А не в объятьях нежных крепких рук.
Мне жаль любви, оставшейся не с нами.
И страсти, как свеча, угасшей вдруг.
И лепестков, когда-то буйно-красных,
И грустно облетающих теперь.
И глаз твоих, по-прежнему прекрасных,
Не знавших мне отпущенных потерь.
Я умерла - Рабыня Безразличия,
Украсившая некогда твой дом:
Сначала - красотою и величием,
Затем - на пол упавшим лепестком…