ветер в окна задувает. сушит мокрые ресницы.
как тебя мне не хватает! на плече твоём забыться,
невозвратная потеря. словно душу надломили…
до сих пор ещё не верю, что ты где-то в звёздной пыли.
в сердце боль воспоминаний. а сиреневые тени
в равнодушии касанья мне ложатся на колени.
задувает в окна ветер. от тебя он прилетает.
а тебя на этом свете не хватает… не хватает…
Любите матерей пока они живые. Звоните, приезжайте иногда. Они вас ждут любимые, родные. И будут рады вам всегда. Любите матерей пока они живые. Ведь, если поздно-значит, НИКОГДА!
Могила неизвестного солдата,
того, кто обречён быть молодым.
На мраморе сухая смерти дата,
как память… всем оставшимся живым.
Как память, что бессонной тёмной ночью,
приходит на свиданье сквозь года.
И раны матерей всех кровоточат
о тех, кто не вернётся никогда.
О том, кто был на свете всех дороже,
о том, кого отчаянно ждала…
Молилась и надеялась «быть может»…
и по кому звонят колокола.
Могила неизвестного солдата
букетами усыпана из роз…
Рассветом, и рубиновым закатом,
венками материнских горьких слёз…
А Я… Жалею…Я Зову… Я Плачу!!!
Я впитаю тебя сетчаткой,
До остывшего лба рукой.
Вроде в норме всё, всё в порядке,
Только свечи за упокой.
Я оставила память взглядов,
На прощанье, махнув рукой.
Лишь церковное масло в лампадах,
Только свечи за упокой.
Я забыла про все обиды,
Затерялась на полпути.
Отслужившему панихиду:
Отпусти. Пойми и прости.
Рассекая весенний воздух,
Над погостом кружит воронье.
Я скажу, только слишком поздно:
ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ.
Помолись обо мне, сынок,
Расскажи про иной покой.
Я от скорби совсем продрог,
Помолись обо мне, родной.
Я с утра разгоняю тьму,
Из души выметаю сор.
Я живу еще потому,
Что с тобой веду разговор.
Снова плачу. И плачет мать.
Поминальный едим обед.
Расскажи, как же нам понять,
Что тебя с нами больше нет.
Может, спустишься с высоты,
На минутку зайдешь домой?..
Я так верю, что слышишь ты.
Я так верю, что ты живой.
Твои глаза… я помню их,
Я помню голос и улыбку,
Твой почерк и в тетради стих,
И руки те, и ту походку.
Ты больше жизни, больше неба,
Ты дорог мне как белый мир,
И не найти мне человека,
Который был бы так любим.
Люблю всем сердцем, ты же знаешь,
Я верю помнишь ты меня,
И ты приходишь, обнимаешь,
Но я не чувствую тебя.
Ушёл из жизни очень рано,
И не найти больше покой,
А сердцу больно, сердце в ранах,
От расставания с тобой.
Я верю в то, что ты на небе,
Что Бог простил и ты в раю,
Нашёл покой, а где-то в сердце,
Сама себя не узнаю.
Ты приходи, я буду рада,
Во сне явись, поговорим,
Не забывай, прошу, не надо,
Мы ЛЮБИМ… ПОМНИМ…и СКОРБИМ!
Мы помним тех, кто нас покинул, Мы любим тех, кто навсегда, закрыл любимые глаза.
Увы, но не дано пройти. Чрез скорбь, что правит миром. Успеем ли? сказать прости … была ли жизнь? как отнесут в могилу. Там колыбель небытия, забвение. на океан? на сон похоже? Узнаем времени изъян. и скажем, может быть. Помилуй, ты нас боже.
С тех пор прошло уж много лет,
Но в памяти останутся моменты.
И сердце громко крикнет «НЕТ»!
И все поймут… Не надо аргументы.
Я подниму глаза на небо,
Тихонько что-то прошепчу.
Порой не надо мне ни воздуха, ни хлеба
И что же надо мне? - сама узнать хочу!
Наверно, хочется вернуть кусочек детства -
Где были я ребенком, ты - отцом.
Но нет такого зелья, нету средства,
Тебе не вышлешь сообщение гонцом.
Родную душу я не забываю,
Тебе свои слова я буду посвящать.
Меня на небе слышно - я то знаю!
Тебя мне будет вечно нехватать…
Я люблю небо, там много хороших людей…
- Конечно, я верю в ад! Как же может быть иначе, если я верю в небо? Если есть верх, то должен быть и низ. Если есть свет, то также должна быть тьма! И… относительно Архиврага человечества: если половина историй, рассказываемых о нем, верны, то он должен быть самым жалким и достойным сожаления существом в мире! Что были бы скорби тысячи миллионов миров в сравнении со скорбями Сатаны!
- Скорби! - повторил я. - Предполагается, что он чувствует радость, делая зло!
- Ни ангел, ни дьявол не могут этого чувствовать, - сказал он медленно. - Радоваться, делая зло, - это временная мания, которая интересует только человека; чтобы зло вызывало настоящую радость, должен снова возобновиться Хаос.
- И я опять скажу: скорби Сатаны! Скорби неизмеримые, как сама вечность. Вообразите их! Быть изгнанным с небес! Слышать сквозь бесконечные сферы отдаленные голоса ангелов, которых однажды он знал и любил! Блуждать среди пустынь темноты и тосковать о небесном свете, который был раньше воздухом и пищей для его существа, - и знать, что человеческая глупость, человеческая жестокость, человеческий эгоизм держат его таким образом в изгнании, отверженным от прощения и мира! Человеческое благородство могло бы поднять заблудщего духа к пределам его потерянных радостей, но человеческая подлость тянет его опять вниз. Муки Сизифа легки по сравнению с муками Сатаны! Неудивительно, что он ненавидит человечество! Мало порицания ему, если он вечно старается уничтожить жалкий род; не диво, что он оспаривает их участие в бессмертии! Думайте об этом, как о легенде.
- Христос искупил человека и своим учением показал, как может человек искупить дьявола!
- Вы не понимаете? Однако моя мысль едва ли нелепа! Если бы люди были верны своим бессмертным инстинктам и Богу, который сотворил их; если б они были великодушны, честны, бесстрашны, бескорыстны, правдивы; если б женщины были чисты, мужественны, нежны и любящи - разве вы не можете себе представить, что красоту и силу такого света Люцифер, Сын Утра, любил бы - вместо того, чтобы ненавидеть? Что закрытые двери Рая были бы отперты, и что он, поднявшись к Создателю по молитве чистых существ, опять бы стал носить Ангельский венец? Разве вы не можете понять это, даже путем легендарной истории?
- Ну да, для легендарной истории идея очень красива, - согласился я. - И для меня, как я вам уже сказал раньше, совершенно нова. А так как мужчины никогда не будут честными, или женщины - чистыми, то я боюсь, что у бедного дьявола плохи шансы когда-нибудь достичь искупления!
- Я также боюсь этого! - И он посмотрел на меня со странной усмешкой. - Я очень боюсь, что это так! И, хотя его шансы весьма слабые, я скорее уважаю его за то, что он Архивраг такой недостойной расы!
«Если позволить скорби перерости в гнев, она не пройдет.»
Ну, здравствуй, папа. . .вот, пришла к тебе пораньше.
Прости, что долго так не виделись с тобой.
Я так запуталась, не знаю, как жить дальше.
Беда опять приходит следом за бедой.
А помнишь, папа, как встречали Дни рожденья ?!
Как, вместе радуясь, шутили веселясь.
Как, все ненастья нам казались наважденьем.
Как, вместе к чёрту посылали ТУ напасть.
Твои советы, как же кстати пригодились -
Чтобы была я в этом мире всех сильней.
По ним, поверь, я как по азбуке училась.
Смогла по ним же, научить своих детей.
Ещё, ты, папа, научил меня не плакать.
Судьбе своей, не поддаваться ни за что.
И если - трудно, никогда не надо падать.
И в жизни этой, не бояться ничего.
Эххх. . .если б знал бы, как тебя мне не хватает!
Слеза упала!(обещала ж я без слёз).
Из сердца в землю, через душу протекая.
К тебе, родной мой, сквозь ромашковый погост. ..