Было это давно, в конце 80-х, но как известно у классики возраста нет. Москва, технический ВУЗ, идет пара по вышке. Преподаватель - старый, заслуженный, вежливый, церемонный. И в силу своей галантности просит у прекрасной половины аудитории позволения снять пиджак. Ибо - весна, жарко. Естественно, дамы соглашаются, он (стоя лицом к аудитории - важно!) снимает вышеозначенный предмет одежды, вешает его аккуратно на спинку стула, поправляет… То есть, все происходит очень гламурненько. Под пиджаком обнаруживается хорошая рубашка с галстуком. Но вот торжественная часть заканчивается и препод решает продолжить то, за чем, собственно, он и пришел - читать лекцию дальше. С этим намерением он и поворачивается лицом к доске, к аудитории задом. И тут раздался стон, общий и дружный - на спине у него висел другой галстук! Народ рыдает, дышать и говорить никто не в состоянии, преподаватель же, не понимая причины внезапного изменения в поведении курса, начинает оборачиваться, демонстрируя галстук N1. При виде него способность сдерживаться пропадает начисто и студиозусы ржут в голос. Препод начинает живенько вертеться вокруг своей оси, подозревая, видимо, дырку на каком-нибудь месте, демонстрируя оба свои галстука в быстром темпе. Так продолжается какое-то время, пока кто-то не продышался и не объяснил ему, в чем, собственно дело. А надо сказать, что был он достаточно студентами уважаем. Он хлопает себя по лбу и рассказывает такую историю:
оделся это он с утра и будучи уже при полном параде вспомнил, что забыл побриться и, чтобы не испачкать галстук, передвинул его на спину. Ну, а побрившись, понял, что на работу без галстука не кутюрно, надел его и пошел. Эту историю помнят все наши!
Известный советский артист Андрей Миронов был известным шутником. Его не останавливало ни время, ни расстояние, если речь шла о розыгрыше. Безусловно, в первую очередь доставалось друзьям актёра. Не удалось избежать этой участи и Александру Ширвиндту.
Как-то раз Андрей Миронов и Марк Захаров усиленно провожали Александра Ширвиндта на очередные съёмки в Харьков. Уже после того, как Ширвинд сел в поезд, Миронову в голову пришла гениальная идея: отправиться в Харьков самолётом и на следующий день встретить Ширвинда уже на харьковском вокзале.
Добыть билет оказалось делом не простым, но Миронов воспользовался своей популярностью, рассказал администратору, что ему с ассистентом нужно срочно вылететь на съёмки и билет оказался у него в кармане.
Каково же было удивление Ширвинда, когда на следующий день на харьковском перроне он услыхал голоса своих друзей - Миронова и Захарова, которые весело напевали что-то из Нино Роты. Виду невозмутимый Ширвинд не подал, но, как признавался потом, про себя подумал: «Пить всё же нужно меньше!»
Несчастье многогранно. Многолико земное горе. Охватывая широкий горизонт подобно радуге, оно несет в себе столько же красок, как и эта небесная арка, - и столь же отличных друг от друга, и так же сливаюших воедино. Охватывая широкий горизонт подобно радуге! Почему в красоте усмотрел я воплощение безобразия, в залоге безмятежности - улыбку скорби? Но как в этике зло является следствием добра, так и в жизни из радости рождается скорбь: воспоминания о прошлом блаженстве становятся нынешним страданием, и муками оборачиваются несбывшиеся восторги.
Как-то раз один человек вернулся поздно домой с работы, как всегда
усталый и задерганный, и увидел, что в дверях его ждет пятилетный сын.
- Папа, можно у тебя кое-что спросить?
- Конечно, что случилось?
- Пап, а сколько ты получаешь?
- Это не твое дело! - возмутился отец. - И потом, зачем это тебе?
- Просто хочу знать. Пожалуйста, ну скажи, сколько ты получаешь в час?
- Ну, вообще-то, 500. А что?
- Пап, - сын посмотрел на него снизу вверх очень серьезными глазами. -
Пап, ты можешь занять мне 300?
- Ты спрашивал только для того, чтобы я тебе дал денег на какую-нибудь
дурацкую игрушку? - закричал тот. - Немедленно марш к себе в комнату и ложись спать!.. Нельзя же быть таким эгоистом! Я работаю целый день,
страшно устаю, а ты себя так глупо ведешь.
Малыш тихо ушел к себе в комнату и закрыл за собой дверь. А его отец
продолжал стоять в дверях и злиться на просьбы сына. Да как он смеет
спрашивать меня о зарплате, чтобы потом попросить денег?
Но спустя какое-то время он успокоился и начал рассуждать здраво: Может,
ему действительно что-то очень важное нужно купить. Да черт с ними, с тремя сотнями, он ведь еще вообще ни разу у меня не просил денег. Когда
он вошел в детскую, его сын уже был в постели.
- Ты не спишь, сынок? - спросил он.
- Нет, папа. Просто лежу, - ответил мальчик.
- Я, кажется, слишком грубо тебе ответил, - сказал отец. - У меня был
тяжелый день, и я просто сорвался. Прости меня. Вот, держи деньги,
которые ты просил.
Мальчик сел в кровати и улыбнулся.
- Ой, папка, спасибо! - радостно воскликнул он.
Затем он залез под подушку и достал еще несколько смятых банкнот. Его
отец, увидев, что у ребенка уже есть деньги, опять разозлился. А малыш
сложил все деньги вместе и тщательно пересчитал купюры, и затем снова
посмотрел на отца.
- Зачем ты просил денег, если они у тебя уже есть? - проворчал тот.
- Потому что у меня было недостаточно. Но теперь мне как раз хватит, -
ответил ребенок.
- Папа, здесь ровно пятьсот. Можно я куплю один час твого времени?
Знакомый художник по паркету прятал в трусы отдельные фрагменты своего творчества. Ему не разрешали ничего выносить с работы. Три года задница пылала от заноз. Зато теперь его личный паркет дороже всех квартир подъезда. Мозаика из редких пород дерева. Он в гостиной выложил готическими буквами имя жены и вокруг такие, как бриллианты из дерева.
Теперь он окон не открывает, чтоб не повело. Сквозняк паркету вреден. По углам градусники и гигрометры. Следит за температурой (должно быть 22 градуса) и за влажностью. Постоянно в напряжении. Мебель на войлочных подушечках.
А жена ушла, к таксисту. Ей в браке дороже оказалась возможность трахнуть об пол банку маринованных помидоров. Она неделю там уняться не могла. Роняла невзначай мокрое, режущее и горячие блины. И форточки открывала и закрывала хаотично, без всякой системы. Издевалась над линолеумом как могла.
Или наденет каблуки и ходит. Ей нравилось, какой таксист не нервный абсолютно.
Я падаю. Иногда стремительно и быстро, иногда кубарем качусь по невидимому склону. Падаю в бездну. В неизвестность. Но это падение - падение вверх. Порой оно радует: мне нравится эта сладостная боль от ушибов, растяжений. Штопаю ранки, оставшиеся от прежних падений, а сама смотрю в прорехи между стежками, не вполне осознанно перебирая в памяти самые яркие моменты моей жизни, когда было одновременно и больно, и грустно, и радостно, и печально-одиноко, когда счастье переполняло настолько, что хотелось кричать на каждом углу, на каждой улице, а к концу дня болели губы… от улыбок…
Да, целый спектр ощущений! Таких разных, плохо сочетающихся между собой, но таких близких, слившихся воедино.
Сопротивление бесполезно. Я знала это с самого начала, но всё равно пыталась устоять, выдержать испытание. Мне ещё казалось, что всё в моих руках, что в любой момент я всё могу исправить.
И продолжала падать. И сейчас - падаю.
Правда, теперь я уже не боюсь разбиться. Сомнения - в щепки! К чему все эти страхи, если падать на удивление приятно? Если падение доставляет истинное удовольствие? И, возможно, не только мне?
А вдруг, к тому времени, когда до столкновения останется каких-нибудь девять метров, вырастут крылья? Настоящие крылья, которые я однажды уже имела честь носить? Что, если регенерация - не сказка, и на месте прежних обрубков всё же могут волшебно появиться новые?
Я хочу верить.
И я верю.
В чудо.
Еще ничего не успело начаться, а я уже должна уйти. Уйти, пока ты не привязался ко мне, чтобы потом тебе не было больно. Ты спросишь: «А тебе, тебе разве не будет больно?». А что я? Я сильная, я переживу. Я не буду снова курить, я не буду каждый день напиваться, чтобы только заглушить боль. Мне нужно будет только время, чтобы рана затянулась. Я не знаю, сколько времени мне понадобиться, но почему-то кажется, что тебе нужно много больше. Ты ведь еще не успел оправиться от своей последней влюбленности или любви… не знаю. Ты до сих пор переживаешь, страдаешь…
Я толком не знаю, что у вас произошло, но я вижу результат. Не знаю, как себя чувствует сейчас твоя бывшая девушка (впрочем, я вообще ее не знаю), но твое эмоциональное состояние меня настораживает. Я хочу тебе помочь, хочу, чтобы тебе было лучше, легче, а ты мне говоришь, что никто тебе не может помочь, кроме тебя самого, но и сам себе ты помогать не хочешь. По крайней мере, пока…
Ну что мне с тобой делать, как мне быть? Я сейчас ругаю себя, но ничего с собой сделать у меня пока не получается. Желание быть с тобой у меня же самой вызывает негодование… Это подло, низко с моей стороны. Но, с другой стороны, разве не страшно отказываться от своего счастья?
Прости. Умоляю, прости меня!
Мне так не хватает мужского внимания, но это и понятно: природа требует свое… А тут появился ты, обратил на меня внимание, выделил из толпы…
Каждые пять-семь часов во мне совершаются революции: борется совесть с природой, мнение меняется на полностью противоположное…
Ты, наверно, не представляешь, как это мучительно больно.
Я хочу быть с тобой. Хочу сейчас. Но я-то понимаю, что это не на всю жизнь. Если мы будем встречаться, ты ведь привыкнешь ко мне: ты однолюб, ты привыкаешь к одному человеку и долго переживаешь разрыв.
Нет, я не хочу, чтобы тебе было больно! Не хочу! Наплевать на свои интересы, на свои чувства и желания… Я заглушу, нет, я попытаюсь заглушить свою страсть, моя влюбленность скоро уйдет, улетит, как будто ее и не было.
Я оставлю тебя в покое, я не принесу тебе новую порцию переживаний, тебе не будет больно, слышишь, не будет!
Все будет хорошо…
Я должна уйти…
Ух, что-то я забегался. Странно, но я так незаметно влился в этот круговорот событий! С утра до вечера почти всегда одно и то же: пары, работа, общежитие, ужин, долгожданный сон… Бывает, между парами и работой перекусить не успеваю, все надо куда-то бежать, торопиться. Учусь я на пятом курсе в университете, сами понимаете, какая это ответственность. В общем, передохнуть некогда. Да еще нужно найти время на домашние дела, время, чтобы глянуть, о чем завтра на занятиях будет идти речь…
Вот кручусь я, кажется, хуже, чем белка в колесе. Некогда даже поинтересоваться, что в мире происходит. Заметишь случайно какие-нибудь изменения и удивляешься, когда все успело поменяться?
С друзьями общаюсь преимущественно по ночам: у них ведь тоже днем свои заботы, хлопоты, дела… Приходится жертвовать драгоценными часами сна.
Как-то вечером заскочил я к другу на чай. Сидим, обсуждаем очередной проект. Медленно до моего сознания начинает доходить, что в комнате кроме нас присутствует кто-то еще. Смотрю: три веселые девчонки, жизнерадостные такие, что-то бурно обсуждают, шумят, смеются. И как я их раньше не заметил?!
Познакомились, стали присматриваться друг к другу. Одна из них, кажется, не замолкала ни на минуту, все что-то весело чирикала. Ее лицо ни на миг не покидала улыбка, создавалось впечатление, что ничто в жизни не может огорчить этого человека. Вторая - рассудительная, уверенная в себе девушка. Ее душа открыта для всех, у нее нет секретов. И, наконец, третья. Я сразу назвал ее тихоней: скромная девушка, говорит редко, все больше слушает. Она улыбается, но глаза выдают ее тайную грусть.
Мы допили чай, но расходиться никто не собирался.
- Все, народ. Лимит моих сил исчерпан. Я - спать.
Через несколько дней мне снова пришлось зайти к товарищу по делам. Я застал у него ту же компанию за тем же занятием: будто никто и не расходился с тех пор, как мы виделись в последний раз.
И снова улыбки, смех, радость… Вот уж славная компания подобралась! С ними нельзя соскучиться. В каком бы ты настроении не был изначально, покинуть эту компанию ты сможешь при одном обязательном условии: со счастливой улыбкой на лице.
О своих делах я совсем забыл: заболтался. Когда опомнился, было уже пять часов утра. Все, пора баиньки. Еще на пары надо к восьми подняться.
Я в очередной раз возвращался с работы. Поздно, и вымотался так, что сил больше нет. От усталости сознание просто отключилось, а ноги сами несли меня куда-то.
- О, здорово! Ты только с работы? - на меня смотрели четыре пары глаз. - Бедненький, так заработался, что уже и не понимает, что вокруг происходит. Присаживайся, сейчас мы тебя накормим, - девчонки засуетились, забегали вокруг меня
Странно, ноги почему-то занесли меня не к себе, а к другу, где, как всегда, уже заседала «веселая компания».
Как-то так само вышло, что мы каждый вечер стали собираться вместе, пить чай, обсуждать дела, смотреть фильмы, иногда играть в карты… словом, хорошо проводить время. Самое удивительное, что никто не договаривается о встрече, просто вечером все заканчивают дела и стекаются в одно место. Хм, тут невольно вспоминается название фильма «Место встречи изменить нельзя».
Однажды я вернулся к себе в комнату после очередного «заседания». Решил сразу лечь спать, ведь пары еще никто не отменял.
К моему великому удивлению уснуть не удавалось.
То ли мне показалось, то ли в дверь постучали. Прислушался. Откуда-то доносился громкий монотонный стук: тук-тук, тук-тук, тук-тук… С каждой минутой удары все учащались.
Вдруг у меня в груди защемило сердце. Ах, так это оно не дает мне отправиться в царство Морфея! Я почувствовал, как кто-то сжал мое сердце в тисках, не желая отпускать. Было невыносимо больно, но вместе с тем как-то сладостно-приятно.
«Переутомился» - мелькнула мысль в голове. - «Надо на время оставить наши „посиделки“ и восстановить силы».
С самого утра я ждал вечера, как будто сегодня должно было произойти что-то необычное. Мне еще никогда так не хотелось, чтобы наступило определенное время суток. Я даже подумал, что мое желание столь велико от того, что я решил пока не ходить туда, где меня всегда ждут. И решения своего менять не стал.
Вот и вечер. Он для меня начинается в конце рабочего дня, когда я иду домой с работы.
Ничего особенного не происходило. Я поужинал и вместо обычного похода в гости сел за учебу. Потом стал укладываться спать.
Сон не шел. Я долго лежал, ворочался. В голове роились разные мысли. И сердце, оно снова не давало мне покоя, будто пыталось вырваться, отказывалось оставаться в моем теле. Что-то его беспокоило.
Наконец я понял, что уснуть мне сейчас не суждено. Включил свет, поднялся. Весь материал, который мне нужно было выучить на сегодня, я изучил. «Значит, буду учить что-нибудь на завтра» - решил я и взял учебник.
Прочитав несколько страниц, я оторвался от книги, попытался осмыслить прочитанное. Мысли сбивались, путались, было трудно сосредоточиться. В моем воображении всплывали знакомые лица, наше веселое времяпрепровождение.
«Не виделись всего один день, а я уже соскучился», - с грустью подумалось мне, но тут же на эту мысль с упреком набросилась другая: «Ты думаешь не о том, о чем надо».
И снова я направил свой взгляд в учебник. Неожиданно строчки запрыгали перед глазами, а слова стали сливаться с соседними.
«Редач» - что это за слово такое? Кто мог это написать?!
Я протер глаза. На несколько минут написанное вернулось на свое место, но вскоре все повторилось.
Желания учиться у меня не осталось. Я отложил книгу в сторону. Но и желание спать после нудного обучения ко мне не пришло.
«Пойду, посмотрю, чем народ занимается" - подумал я, и ноги в очередной раз понесли меня по «натоптанной тропе».
Иду. Сердце рвется на части, душа уходит в пятки: «А вдруг сегодня не пришли? Может, тоже решили сделать выходной?».
Из-за двери послышался веселый смех.
Захожу. Все в сборе.
«Ну, слава Богу». Через несколько минут я успокоился. Только в груди изредка покалывало сердце и трепетало, словно рыбка без воды.
Так, надо взять себя в руки. Я как мальчишка потерял над собой контроль. Это чувство никто не звал, никому оно не надо. По крайней мере мне - нет. Особенно сейчас. Скоро я закончу пятый курс, быть может, уеду из этого города… Даже не знаю, куда меня может занести жизнь. И что же тогда?..
Нет. Надо это остановить, пока не поздно. Во что бы то ни стало, надо прекратить, подавить в себе чувство, которое вскружило голову, из-за которого у меня вдруг выросли крылья, и я чуть было не взлетел.
Необходимо остановиться, пока я не причинил боль человеку, пока сам еще не погрузился в эту болезнь под таким странным названием.
Темно. Лестница. Жду.
Шаги. Свет карманного фонарика. Мысль в голове: «Он!».
Спускаюсь. Стараюсь сохранить ровное дыхание.
Он идет метра на два впереди меня. Я иду за ним, улыбаюсь. Иду молча, не окликаю его.
Наверно, он почувствовал на себе мой взгляд, сначала наклонил голову набок, а потом обернулся. Увидел меня, остановился.
- Привет, - расплылся в улыбке.
В его глазах читалось: «А ты пунктуальная».
Я всегда с нетерпением жду нашей встречи, поэтому так получается, что прихожу раньше. Вот и в этот раз я пришла, а Саши еще не было. Тогда я вернулась на один лестничный пролет назад, чтобы не смутить его и не подчеркнуть, что он опять опоздал. Сейчас я готова простить ему почти все, даже постоянные опоздания.
С самого утра мои мысли были только о нем. Чем бы я ни занималась, куда бы ни шла, я думала о Саньке. Может, он забыл о нашем договоре? Может, будет занят? Я размышляла о том, что будет, если все получится так, как я планировала, и сильно ли я обижусь на Сашу (и вообще, обижусь ли), если у него все-таки будут какие-то дела и он не сможет уделить мне внимания.
Я стояла на кухне, помогала сестре справляться с домашними делами. Наташа возилась рядом. Мы разговаривали.
Неожиданно зазвонил мобильный. Звучала моя любимая мелодия. Я еще не посмотрела на экран телефона, но уже знала, что это звонит Саша. Я бросила все дела и вышла в коридор.
- Алло!
- Привет, - прозвучало в трубке вместо обычного «Добрый».
- Привет, Саша, - отозвалась я безразличным, но довольно милым голосом.
- А ты где?
- Я сейчас в гостях у сестры.
- Где это?
- Если это тебе что-нибудь скажет, то на Лазо.
- Просто я думал, что ты здесь. Сегодня же суббота, ты собираешься ко мне на фильм?
Мне кажется, что я лучше всех на свете помнила, что сегодня суббота, а завтра - воскресенье, ведь на этих выходных должны были произойти очень важные для меня события: сегодня мы должны были вместе смотреть фильм, а завтра собирались в кофейню.
- Если ты сможешь, то я обязательно буду!
- Ну, мы же договаривались, - Саша произнес это таким тоном, будто еще хотел добавить: «Я же выполняю свои обещания».
- Значит, я скоро приеду.
- Хорошо, Кира, когда будешь готова, звони.
Это был один из немногих случаев, когда я даже не бежала, а просто летела в общежитие.
Я поравнялась с Саней. Дальше по коридору мы шли рядом. Дошли до его двери. Он достал ключ, открыл, немного отступил назад:
- Прошу.
Я вошла, окинула комнату беглым взглядом. Я была здесь до этого дня всего один раз и совсем недолго, поэтому хотела оглядеться получше. Несмотря на то, что в комнате живут два парня, здесь было убрано, все лежало на своих местах.
«Готовился», - мелькнула в голове мысль.
Я присела на стул. Саша подошел к компьютеру, наклонился над ним. Он не опустился в стоящее рядом кресло. Я поняла, что он собирается куда-то уйти.
Алекс включил для меня фильм, стал объяснять, куда нужно нажимать, чтобы сделать тише или громче, чтобы свернуть или развернуть изображение…
- Надеюсь, у тебя не возникнет проблем. Ты не глупая, разберешься.
- Ты куда-то уходишь?
- Да, я там нужен, меня там очень хотят видеть.
- Уже есть одна проблема…
- Какая? - заинтересованно спросил Саша, приготовился слушать.
Я хотела сказать, что он и здесь нужен, возможно, даже больше, чем там, но вслух произнесла:
- Я думаю, мне не стоит ее озвучивать.
Саша только пожал плечами: дал понять, что если я не хочу ему что-то говорить, то могу оставить это при себе.
- Да, и в кофейню мы завтра не пойдем. Мне в понедельник нужно сдать важный проект…
Видимо, выражение моего лица сильно изменилось, потому что Саша попросил:
- Ты только не обижайся, это на самом деле для меня очень важно. Я, конечно, могу все бросить и пойти в кофейню, но тогда я «получу по шапке».
- Я постараюсь понять, - выдавила я из себя, едва сдерживая слезы.
- Ну, тогда вроде все. Смотри только, не усни здесь, - пошутил Алекс и добавил:
- Если станет скучно, приходи к нам.
Я знала, куда и к кому он уходит, чем будет там заниматься, поэтому мне стало грустно и даже немного обидно.
Я позвонила своим подругам, и они пришли, чтобы разбавить мое одиночество. Вот только я была совсем не рада.
Девчонки не захотели смотреть фильм, который включил для меня Саша. И действительно, что им смотреть фильм без начала и конца, не интересно же! Они включили музыку. Веселую музыку, и настроение у них было хорошее. Их голоса напоминали мне сейчас щебет беззаботных птиц. Меня это стало раздражать: ведь у меня на душе полностью противоположные эмоции. Чтобы не мешать Дане и Лене, чтобы не портить им настроение, я ушла вглубь комнаты.
Там не оказалось ничего особо интересного. И присесть оказалось негде: рядом были две кровати и стул, на котором лежало что-то большое и тяжелое. Я чувствовала себя не очень хорошо, решила прилечь.
Стала рассматривать комнату: довольно уютно, мне нравится.
Мой любопытный взгляд стал изучать потолок. У себя в комнате я его уже наизусть знаю, выучила за полтора года, а здесь… Над кроватью то появлялись, то исчезали точки-звездочки голубовато-синего цвета. Интересно, на что они реагируют, от чего вдруг пропадают? И вообще, откуда они здесь? Я подумала, что, когда Саша вернется, я спрошу у него об этом. Светящиеся огоньки снова пропали, по потолку запрыгали причудливые тени. Довольно долго я наблюдала за их движениями, а потом…
Я не помню, что было потом, я случайно уснула.
Первой мыслью, когда я проснулась, была: «Где я нахожусь?». Полежала, огляделась. В комнате приглушенный свет, компьютер работает, но, ни подруг, ни Саши нет. Посмотрела на часы: почти три часа ночи.
Я поднялась с постели, заправила ее, причесалась. Решила дождаться Сашу: я не хотела оставлять комнату открытой. Снова решила посмотреть фильм, который включал для меня Санька.
Не прошло и десяти минут, как в коридоре послышались неторопливые шаги и тихий шепот. Дверь тихонько отворилась: в комнату заглянул Сергей, за ним стоял Саша.
Сергей продолжил разговор, он что-то рассказывал Сане.
Санька остановился у двери, не слушая Сергея, улыбнулся мне:
- Ну что, вы выспались?
Я виновато потупила глаза, но ничего не ответила. Саша повторил вопрос:
- Ты выспалась?
- Ну, извини, - смущенно улыбнулась я.
Сережа попрощался и вышел из комнаты.
- Да ладно, не волнуйся, все в порядке.
- Но как ты узнал, что я спала? Я же не слышала, чтобы кто-то заходил…
- Это удивительно.
- А девчонки-то были здесь?
- Нет. Я пришел, увидел, что ты спишь, и ушел. Потом еще раз заходил: проверял.
- Саш, можно я тебе все объясню?
Он взял книгу, устроился на кровати.
- Ага-а.
Как мне нравится это его «ага-а»!
Я стала рассказывать, что здесь происходило в его отсутствие, он внимательно слушал. Когда я закончила, Санька сказал:
- Не беспокойся, ничего плохого не произошло. Все остались живы-здоровы, да и я вроде не такой страшный…
- Ты будешь занят? Пойду, не буду тебе мешать.
- Оставайся, Кира, ты мне не мешаешь. Или ты хочешь спать?
- Нет, спать я не хочу. Мне не хотелось бы быть тебе помехой. И если я буду смотреть фильм, тебе будет мешать звук…
- А я говорю, не будет.
- Хорошо, я останусь. Только если что, ты мне скажи, ладно?
- Ага-а.
Я нажала кнопку «воспроизвести», сделала звук тише. Саша читал, но недолго.
- Сделай громче.
- Не, так тоже нормально.
- Но звук мне совсем не мешает!
Я сделала чуть громче. Санька поднялся с постели:
- Чай будешь?
- Буду.
Алекс засуетился вокруг меня.
- Я тебе не мешаю?
- Нет, Кира, что ты.
Он сделал чай, подал мне чашку, а сам сел на кровать, укутался в одеяло.
Саша шевелил руками, поднося ко рту свою чашку. Из-за этого одеяло потихоньку сползало с его плеч, приоткрывая обнаженную спину. Мне так захотелось подойти и обнять возлюбленного, что казалось, я не выдержу и сделаю это. Сдерживало меня только то, что он мог неправильно понять меня, мы ведь не встречаемся. Мы сейчас даже не друзья, а просто знакомые.
Знакомые… А я уже успела по уши влюбиться; когда он рядом, меня бросает в дрожь. Иногда я даже слов найти не могу, просто смотрю на него и улыбаюсь, наслаждаясь каждой минутой, проведенной с ним рядом.
И сейчас мне так захотелось ласки, нежности, заботы…
- У тебя такой вкусный чай, как называется?
- Да я и не знаю. Я всегда покупаю его в одном магазине. Просто прихожу и прошу самый вкусный чай. А этот уже закончился, и коробку я выбросил.
Я сидела у компьютера, пила чай, смотрела на Санечку и улыбалась. По телу разливалось приятное тепло.
Неожиданно дверь в комнату открылась, вошел наш общий знакомый Миша.
- Кирочка, привет! Как жизнь? - он ничуть не удивился моему присутствию здесь в столь поздний час.
- Спасибо, у меня все отлично!
- Завидую тебе, - грустно отозвался Миша и добавил, только уже не мне:
- Пойдем, Саня, покурим.
Саша поставил на стол чашку, поднялся и вышел.
- Спокойной ночи, - бросил напоследок Миханя и скрылся за дверью.
Я снова приступила к просмотру фильма. Минут через пятнадцать Саша вернулся.
- Что, помог другу в трудной ситуации, излил он тебе душу?
- Да-а, - устало протянул мой собеседник, направляясь к постели.
Он стал ее расстилать, а я в это время выключила фильм и собиралась сделать то же самое и с компьютером.
- Что же ты делаешь? Зачем?
- Тебе отдыхать надо…
- Включай кино и смотри дальше.
- Ты же должен выспаться!..
- Я все равно еще около часа не усну.
Я не могла уйти от него сама, не находила сил, чтобы отказаться побыть рядом с Санечкой еще хотя бы пять минут. К тому же он был совсем не против, чтобы я осталась.
Я снова, уже в который раз за эту ночь, включила фильм. Сижу, смотрю. Саша лежит в постели.
- У нас есть несколько вариантов дальнейших действий, - неожиданно заговорил он. - Вариант а) мы можем пообщаться; б) можешь смотреть фильм; в) можем спать.
- Раз ты хочешь спать, я лучше пойду.
- Нет, я совсем не то имел в виду. Я говорю о том, что если ты не хочешь идти к себе, если тебе лень, то можешь оставаться.
- Знаешь, мне нравится больше вариант «а».
- Хорошо. Тогда я думаю, что компьютер мы можем выключить и… - Санька поднялся с постели и направился к двери, - чтобы нам не мешали…
Он повернул ключ в замочной скважине.
«Для чего он это сделал?» - мелькнула мысль в голове. Не успела она достичь логического конца, как Саша ее прервал:
- О чем бы ты хотела поговорить?
Больше всего меня сейчас интересовало его представление об идеальной девушке, я хотела узнать, какая она должна быть, какими качествами обладать… Кое-что я уже знала, что-то Санечка начинал рассказывать, но не закончил.
Я начала атаку вопросами. Мне было интересно все. Потом Алекс взял инициативу в свои руки, сам стал задавать вопросы. Разговор плавно перетекал от обсуждения одной темы к другой.
Саша лежал в постели, а я сидела в кресле у компьютера в противоположном углу комнаты. Я не могла видеть его лицо: мне мешал стол.
- Ты не против, если я пересяду поближе к тебе? Просто отсюда не вижу твоего лица.
- Тебе надо видеть мое лицо?! - слегка удивился Алекс.
- Да, не люблю разговаривать с человеком, которого не вижу.
- Конечно, я не против, Кира. Устраивайся поудобней, где хочешь. Можешь присесть сюда, - Саша указал на стул, - можешь лечь на соседнюю кровать или сюда, - он похлопал рукой по своей кровати и подвинулся к стене.
Я пересела на стул. Беседа продолжилась.
Мы заговорили про зрение. Я рассказывала, что у меня оно плохое по наследственности, что почти все мои родные носили, а некоторые и до сих пор носят очки; говорила о том, как одна из моих сестер пыталась избавиться от них…
Внезапно что-то щелкнуло, свет погас. От неожиданности я замолчала.
- Ну-у-у, - протянул Саня, - что же ты молчишь?
- Я не поняла, что произошло.
- Ничего особенного. Я просто выключил свет. У меня с некоторых пор развилась светобоязнь.
Я немного смутилась, но продолжила свой рассказ. Саша внимательно слушал, иногда вставлял свои реплики или что-нибудь спрашивал.
- У тебя очень красивые глаза, - сказала я, когда закончила.
- Спасибо.
- Это не комплимент, это - констатация факта.
- Все равно спасибо. Приятно. Самое интересное то, что они меняют цвет в зависимости от времени суток и качества освещения. Днем при нормальном освещении они серые, а сейчас должны быть зеленого цвета.
- Ничего себе! Любопытно: ты прав или ошибся. Можно, я посмотрю?
- Ну, посмотри.
Саша включил свет, я заметила на его лице смущенную улыбку. Подошла, села на край кровати возле него.
Я стала всматриваться в его глаза: надо же, зеленые! Санечка в то же время рассматривал мои. Я уже давно определила цвет его выразительно-ярких, похожих на девчачьи, глаз, а мы все никак не могли оторвать друг от друга взгляд.
Мне ужасно захотелось взять Алекса за руку, но, наверно к счастью, его руки оказались под одеялом.
Наконец я пересилила себя, отвела взгляд, поднялась с кровати и сделала шаг в сторону.
- Дай-ка посмотреть твои очки.
Я обычно никому не даю свои очки ни посмотреть, ни померить. А сейчас, не задумываясь, сняла их и протянула Саше. Он покрутил очки в руках, понимающе хмыкнул, делая для себя какие-то выводы, мне вернуть их не пожелал и перевел разговор на другую тему.
Между тем стал заниматься рассвет. Я обожаю смотреть, как рождается новый день, для меня это равнозначно чуду. А сейчас я получаю двойное удовольствие: рядом со мной человек, который мне не безразличен, с которым мне приятно проводить время.
Окно было закрыто шторами, я не могла видеть, как на улице постепенно светлеет.
Я коленками стала на кровать Саши, чуть-чуть отдернула штору, положила локти на подоконник, а на них, в свою очередь, голову.
Все стекло было в капельках росы, от света фонарей по окну вниз сбегали оранжево-желтые дорожки. На мгновение мне показалось, что я стою на берегу ночного озера, а в воде отражается луна.
Время от времени я смотрела на Сашу, потом снова в окошко и опять на Сашу. Я, наверно, вся светилась от радости, мне было так хорошо!
Мы вышли в кухню курить. Саша достал сигарету, я только вздохнула.
- Да, много я курю. Вот такая я бяка!
Я села на подоконник у открытого окна седьмого этажа, свесилась вниз. В лицо повеяло утренней прохладой. Я напевала про себя: «На седьмом этаже за семь часов счастья спасибо тебе…».
- Как же мало человеку надо для счастья!
- Смотря, что им называть, - возразил Алекс.
- Знаешь, говорят, что счастья как такового нет. Есть только мимолетные мгновения счастья, которые надо уметь ловить. Мне кажется, что я, может и не в полной мере, но все-таки научилась это делать.
- Это, наверно, здорово…
Саша докурил и, как всегда, первым направился к двери. Я спрыгнула с подоконника, медленно поплелась за ним.
Было уже восемь часов утра. У Саши был такой сонный вид, а мне, напротив, совсем не хотелось спать. Но я понимала, что я просто обязана дать человеку отдохнуть: выходные быстротечны, скоро ему снова придется влиться в привычный ритм нелегких будней. Поэтому я решила уйти сейчас.
- Спасибо тебе за приятные выходные…
- Пожалуйста, - с улыбкой ответил Санька. Он понял ход моих мыслей и не стал ничего уточнять.
Возвращаясь к себе, я напевала песню Maksim «Я не знаю, как рассказать, что это лучшая ночь…».
Поздней ночью, когда город затихал в ожидании нового дня, она любила поговорить с ним. У них не было запретных тем, и это нравилось обоим: никогда не знаешь, чем закончится разговор.
Он уже погружался в царство Морфея, когда она прошептала в глубокой задумчивости:
- Я отдала тебе всю себя.
- Знаю, - он потянулся и чмокнул её в щёку.
- Я не об этом, - улыбнулась.
- Откуда ты знаешь, что я подумал?
- Я многое знаю… Или чувствую… Даже не знаю, каким словом это назвать. Бывает, появляется случайная мысль в голове, но я успеваю зацепить её, приостановить. Я почему-то уверена, что эта мысль окажется правдивой. А бывает, что интуиция нашёптывает мне правильное развитие событий. Даже не нашёптывает, а кричит…
- Ладно, расскажи, что ты имела в виду?
- Знаешь, когда я была маленькой, я мечтала о большой любви. Мне казалось, что она будет такой сильной, что для своего любимого я сделаю всё, что угодно.
- Прямо-таки всё? - усомнился он.
- Всё. В разумных пределах, конечно. Всё понять, всё простить, всё вытерпеть…
- Теперь тебе так не кажется?
- Нет. Я, наверно, переболела этим. Вообще, я часто болею.
- Ты что-то перепутала. Это я часто болею.
- Ты болеешь физически, а я духовно.
- Что же это за болезни у тебя такие?
- Болею мыслями, предметами, делами. Тобой болела.
- Уже выздоровела?
- Да. Сейчас я могу думать о тебе спокойно, ровно. Всё погрязло в будничности. Серые дни сожрали душевный трепет, нежность, теплоту. Сначала их было много, и они выплёскивались наружу, на тебя. А теперь ничего этого не осталось. Мне грустно это осознавать. Я бы хотела вернуться в прошлое. Не во временном плане, а в плане ощущений, эмоций, чувств. Смешно, наверно, но я хочу влюбиться снова.
- Ты бросишь меня?
- Нет.
- Будешь изменять? - допытывался он.
- Да нет же. Я хочу влюбиться в тебя. Понимаешь, я люблю тебя, но мне не хватает эмоций, которые человек переживает во время влюблённости. Я снова хочу летать, хочу, чтобы у меня горели глаза, чтобы сердце трепетало от каждой мысли о тебе…
- Разве так бывает?
- Я не знаю, - она прижалась к нему. - Но я оочень этого хочу.
Он обнял её крепче.
- Маленькая моя, ты сейчас такая милая! Вот был бы я Дедом Морозом, исполнил бы все твои желания!
Эти слова воодушевили её:
- Так стань же им.
- Как?
- Не знаю. - Ею снова овладела грусть.
Она замолчала, размышляя над тем, как стать тем, кто исполняет желания. И не важно, как его называть - Дед Мороз, Волшебник или ещё кто-то. Просто этот Кто-то был ей очень нужен. И не было времени ждать. Надо действовать, пока она не заболела хандрой.
А пока она искала возможность исполнить своё желание, в этой напряжённой тишине мирно посапывал он, забыв про Деда Мороза, про её болезни и интуиции.
Я лежу и улыбаюсь. А улыбаться-то совсем нечему. Сердце бешено стучит, каждый его удар отзывается неистовой болью. Тук-тук-тук… Больно-больно-больно…
Самое неприятное, что эта боль не физическая, а душевная. Физическую боль унять можно: выпил таблетку и ты в порядке, а эту…
В голове сыр-бор, я в замешательстве.
Туман в глазах, а в ушах такой пронзительный звук, как будто тысячи машин вдруг стали сбрасывать скорость, стали резко тормозить.
Я слышу что-то похожее на человеческий голос. Не могу разобрать слов, слышу только монотонное «шу-шу-шу»…
Я не могу и не хочу слышать этих слов. Я не знаю их формы, их звукового состава, но знаю содержание: эти слова хотят забрать последнее, что у меня осталось - надежду…
Внезапно все стихло, настала удручающая тишина.
Сердце, которое качает кровь, чтобы я только жила, причиняет невыносимую, страшную боль. Тело стала охватывать дрожь. От кончиков пальцев ног она стала разливаться по всему телу. Вот я уже вся дрожу и не могу остановиться.
Но я улыбаюсь.
Вот уже почти два года я мечтала о смерти. Каждый вечер я любовалась последним закатом и ложилась в постель с мыслями, что больше не проснусь… Но всё продолжалось снова и снова.
Моя душа долгое время терзалась ужасной неотступной болью, которой нельзя поделиться ни с друзьями, ни с врагами, ни даже со священником. А как подчас хотелось открыться хоть кому, чтобы только избавиться от этого тяжкого бремя, от камня, который растёт в моём сердце, не давая ему исправно работать.
Надвигались новогодние праздники. Люди потихоньку разъезжались, здание пустело на глазах.
«Самое время» - подумала я, некому остановить судьбу, некому помочь…
Всё началось внезапно. Я стояла на кухне, смотрела в окно, следила за передвижениями людей. Одна женщина даже заставила меня улыбнуться: на улице сугробы, а она идёт под ярко-розовым зонтом.
Без всякой на то причины у меня закружилась голова. Сначала слегка, как от малого количества алкоголя. Потом всё больше и больше. Тело сделалось непослушным, будто фигурка из ваты, которая не может даже устоять на месте. Глаза стал застилать густой туман. Ноги перестали меня держать, и я по стене сползла на пол. Сил не было даже пошевелиться.
Где-то далеко в коридоре хлопнула дверь.
«Сюда, пожалуйста, зайди сюда…» - стала я молить невидимку про себя.
Но никто не вошёл. Я потеряла всякую надежду на помощь со стороны.
Неожиданно зашипели краны, их зловещее шипение вывело меня из оцепенения. Мой рот превратился в пустыню, я просто изнывала от охватившей меня жажды. Пол стал уплывать из-под ног. Невыносимая дрожь охватила всё моё существо, а вместе с ней пришёл страх. Страх одиночества, неизбежности и неизвестности.
«Нет, не об этом я мечтала» - была последняя мысль перед тем, как сознание покинуло меня.
Сначала мне казалось, будто я еду в ужасных погодных условиях в никуда, на огромной скорости, потому что в машине, раньше управлять которой мне не доводилось, отказали тормоза. Потом это видение сменилось другим. Я шла по берегу моря, горячий песок обжигал мне ноги. Волны одна за другой обрушивались передо мной, грозя вот-вот накинуться и затянуть меня в холодную пасть морской пучины.
Влажный туман чуть тронул глаза. Из груди вырвался протяжный стон, но через секунду оборвался.
Я знаю одного человека… Хотя, в его существовании я сама не вполне уверена, но действительность не дает мне себя обманывать. Я сомневаюсь от того, что не знаю, как можно жить на этой земле с такими душевными качествами.
Если бы мне кто-нибудь стал рассказывать про такого землянина, я бы, скорее всего, ответила, что этот «кто-нибудь» лжет. Но, как ни странно, я сама убедилась в том, что это возможно.
Это здорово, что мне выпала честь познакомиться с ним. Мы просто оказались в одном месте в одно время. Встретились. А ведь этого могло и не произойти, но… мне просто повезло. А может, эта встреча - вознаграждение за то, что мне пришлось пережить?
Этот человек всегда готов помочь всем и каждому. Просто люди не всегда могут принять его помощь. И если он это делает, то лишь для того, чтобы кому-то стало легче жить, стало лучше.
Этот человек никогда не унывает, постоянно улыбается и светится от счастья. Глядя на него, самому хочется улыбаться во весь рот. Он не читает лекций на тему «Как надо жить», а своим примером показывает это.
Мне кажется, что я встретила своего ангела-хранителя на земле. Если он рядом, я спокойна, я знаю, что все будет хорошо.
Вы любите театр? Люди надевают разные маски, вживаются в роли…
А я не люблю. Не умею. У меня никогда не получалось скрывать свои чувства, эмоции, играть, как того требует зритель. Зрителями в моем случае выступают люди, которые меня окружают.
Когда у меня все хорошо, я могу идти и улыбаться. Всем подряд. Люди, наверно, думают: «Хм, странная какая-то».
Но вот если меня что-то беспокоит, если что-нибудь не так, как мне хотелось бы… Близкие мне люди говорят, что в такие моменты со мной просто невозможно находиться рядом. Да, наверно, они правы, если я одним только взглядом могу заставить человека покраснеть или подумать, что я злюсь именно на него. Бывало, не желая того, я обижала друзей…
Я не умею улыбаться «на заказ»! Я не кукла, которой можно управлять, как хочется. А меня все чаще стали с ней сравнивать. Кто-то пытается играть мной, как куклой: завладел новой игрушкой, подчинил своей власти и, когда она стала полностью доступной, отставил в дальний угол - наигрался. Кто-то хочет манипулировать, словно марионеткой: улыбнись, открой глаза, скажи «мама»…
Но я же живой человек! Я привыкаю к тем, с кем мне хорошо, кто позволяет мне находиться с собой рядом. Еще Экзюпери говорил: «Мы в ответе за тех, кого приручили». И я не могу действовать только по приказаниям: получила распоряжение - выполняй.
Я не кукла. Я живой человек.
Он оставил меня совсем неожиданно. Тот вечер, казалось, не предвещал ничего плохого. Я просто шла на свидание. На свидание с ним, которое он сам и назначил.
Я шла, окрыленная ожиданием предстоящей встречи. Мы не видели друг друга всего пару дней, но я безумно соскучилась и очень хотела увидеть ещё не ставшего моим парня.
Он встретил меня с какой-то еле уловимой усталой улыбкой, будто давно хотел сказать мне что-то важное, но никак не решался.
Мой друг пригласил меня к себе для обсуждения наших выходных. Ещё совсем недавно мы планировали провести их вместе, и вот теперь нам нужно было обсудить детали.
Когда я вошла, он был не один. И медлил, будто не решаясь начать серьёзный разговор.
В дверь постучали. Вздохнув с явным облегчением, что разговор придётся отложить ещё хотя бы на пару минут, хозяин комнаты громко сказал:
- Войдите.
Дверь открылась.
- Катька, привет! Заходи. Кофе будешь?
Он поднялся и стал заваривать нам кофе.
- Ну-у, - вопросительно протянул парень, глядя на гостью, - рассказывай, куда пропала?
Он всё время улыбался, но эта улыбка была какой-то неестественной, напряженной, даже нервной.
После некоторого молчания Катя ответила:
- Никуда. Ты же…
Она многозначительно замолчала и, слегка покраснев, бросила быстрый обжигающий, словно молния, взгляд на меня. Её собеседник растерялся от таких слов. Видимо, он не ожидал, что Катерина решится намекать ему о чём-то, известном им двоим, при мне. Он посмотрел мне в глаза так, будто я должна была провозгласить приговор.
Мне стало не по себе, и я, отведя глаза, сделала глоток кофе и тут же сморщилась.
- Да, сахара нет, - с ноткой злорадства в голосе промолвил мой знакомый, радуясь, наверно, что есть возможность перевести разговор на другую тему. На его лице появилась какая-то злая, чужая его губам, ухмылка. Мне показалось, что он подумал: «Сейчас тебе ещё не так противно станет».
Я постаралась оправдать для себя его поведение тем, что Катя завела неприятный разговор, что он и без того был чем-то раздражён, и вот теперь его злость выплёскивается наружу.
Катя прервала мои мысли:
- Пойдём, покурим.
Она пристально посмотрела на хозяина комнаты. Это предложение прозвучало слишком категорично, и произнёсшая его девушка никак не ждала возражений. В её взгляде угадывалось некое внушение, мол «пойдём, ты же понимаешь, что нам надо поговорить».
Девушка заметила, что я за ней наблюдаю, и тотчас на её лице появилась невинная улыбка. А мой друг, видно, предугадав недовольство Катерины и взяв на себя роль непослушного мальчика, обратился ко мне:
- Пойдём с нами.
Желая помочь ему избежать объяснений с Катей, я отказалась:
- Ты же не долго? Я лучше подожду тебя здесь.
Он знал, что я не курю и редко присутствую там, где курят.
Неожиданно за меня вступился до сих пор молчавший тихоня Серёжка, ставший невольным зрителем нашего спектакля.
- Пусть она останется здесь, мы с ней пообщаемся.
Но парень проявил настойчивость. От неожиданности я слегка растерялась. Он медленно, но решительно подошёл ко мне, взял мою руку в свою и повёл за собой.
В его душе уже произошёл переворот, он принял решение.
Мы переместились из комнаты в кухню. Катя устроилась на подоконнике, я остановилась у плиты, а единственный среди нас мужчина медленно ходил туда-сюда, будто выбирал, рядом с кем ему остановиться. «Место под солнцем» он так и не выбрал и остановился посреди кухни.
Они снова с Катей заговорили о делах, в которых я ничего не понимала и потому поневоле скучала. Я недоумевала, для чего наш знакомый пригласил меня сюда, но видела, что их словесный обмен с Катей его интересует мало, что в его голове идёт свой мыслительный процесс. Казалось, он подбирал подходящие слова для основного, более важного разговора.
Мой друг уже успокоился и не нервничал, только курил сигарету за сигаретой. Теперь он говорил не торопясь, его голос звучал ровно и уверенно. К этому времени Катя уже докурила и, верно, поняв, что она теперь лишняя, ушла по-английски, не прощаясь.
И вот начался серьёзный разговор. Хотя это лучше было бы назвать монологом, потому что за полтора часа, что мы провели наедине, я произнесла три-четыре фразы.
Переговоры шли тяжело. Но не только из-за своего содержания, а ещё из-за того, что нас постоянно прерывали. Место дислокации было выбрано не очень удачно.
Удивительное дело: со мной говорил человек, говорил о неприятных мне, но важных вещах, а я почти не слышала его. Как будто издалека, приглушённый голос всё пытался меня в чём-то убедить. Это наверно, была защитная реакция моего мозга, потому что я «отключалась» от внешнего мира, часто отвлекалась и, не сознавая того, старалась думать только о хорошем.
Потом я словно очнулась после глубокого сна и чётко услышала только такие слова:
- Вот и всё.
Я посмотрела перед собой и увидела улыбку, только до того грустную, что мне ужасно захотелось плакать. Но слёзы не появились.
Так и не ставший моим парень с неизвестно откуда взявшейся нежностью провёл пальцем, остро пахнущим табаком, снизу вверх по кончику моего носа:
- Не вешай нос. И постарайся понять меня.
Всё было сказано, но ни он, ни я не решались сделать первый шаг, повернувшись спиной к другому. Мы постояли молча ещё минут пять, и вот он не выдержал:
- А теперь пойдём.
- Куда? - недоумевающее уточнила я.
- Теперь - каждый к себе.
Мы не виделись около двух недель, а не разговаривали больше четырёх месяцев. У меня уже было распределение: я, наверно, везунчик, потому что меня не отправили в глубинку, как многих других студентов, а оставили работать в университете, где учится моя любимая девушка. Я теперь ничего не боялся и страстно желал объясниться с ней. И вот Господь предоставил мне такую возможность.
Мы столкнулись в кухне, как всегда, абсолютно случайно. Она была погружена в свои мысли: напряжённо думала о чём-то. Я не хотел упускать подвернувшуюся возможность и поэтому решился отвлечь её от размышлений, которыми она была так занята.
- Добрый! Давно не виделись. Как жизнь?
Девушка слегка встрепенулась от неожиданности, но быстро пришла в себя и попыталась изобразить счастливую улыбку.
- Спасибо, у меня всё отлично. А у тебя как? Распределение уже было? - она старалась не смотреть на меня и продолжала сосредоточенно чистить картошку, так что мне на мгновение показалось, что от картофелины уже ничего не осталось.
- Тоже всё в порядке, и «судный день» уже позади.
Я видел, как она напряглась, в один момент вся выпрямилась, её коленки чуть дрогнули. Но моя любимая всеми силами старалась сохранить спокойствие.
- И что же? - протянула она после некоторого молчания.
- Что?
- Не строй из себя Иванушку, тебе это не идёт. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, - от нетерпения и страха она стала раздражаться.
Нас разделяли всего три шага. Она стояла передо мной такая серьёзная, смелая и самоуверенная, что я невольно пожалел о начатом разговоре: ей удалось взять себя в руки, и теперь мне казалось, что в её сердце никогда не было совершенно никаких чувств по отношению ко мне.
- Иди сюда, - голос дрогнул, и мои слова прозвучали словно просьба, которой стоило бы стесняться.
Она, конечно, уловила эти изменения, но, несмотря на это, спокойно повернулась и стала медленно приближаться.
Я не стал скрывать своё волнение, а мои руки помимо воли обвили её талию.
Совершенно спокойным, просто ледяным тоном она выдавила из себя:
- Убери.
Я успел заметить, как скулы на её лице дрогнули, потом она быстро отвернулась, закрыла лицо руками и, словно лист осины на ветру, затрепетала в рыданиях.
Мне вдруг стало невыносимо стыдно, что я осмелился причинить боль этому милому созданию. Захотелось как можно скорее исправить положение, вымолить прощение, да и просто объяснить причину столь резких изменений в моём поведении тогда, четыре месяца назад.
Я заключил это дрожащее существо в свои объятия. Несколько раз девушка пыталась вырваться, но вскоре выбилась из сил. Я ещё крепче прижал её к себе. Впервые в жизни я так остро чувствовал свою вину.
Дрожащими губами, боясь сделать неверное движение, я стал вытирать её слёзы. Вдруг кто-то резко толкнул дверь, глухо ойкнул и быстро исчез в дверном проёме. Это маленькое происшествие вывело девушку из оцепенения.
- Всё? - с извиняющеёся улыбкой на губах прошептал я.
- Угу, - глотая слёзы, выдавило из себя моё маленькое чудо, но тут же сорвалось и разразилось новым потоком слёз.
Вскоре источник слёз иссяк. Девушка только тихонько всхлипывала, то ли уже по привычке, то ли от той боли и обиды, которую я ей причинил.
Я усадил её на подоконник, который, наверно, с тех пор был ей ненавистен, а сам пристроился рядом, взял её дрожащие руки в свои и посмотрел в опухшие от слёз глаза. Я увидел в них столько горя, грусти, печали, что невольно подумал: «Как же она всё это время могла скрывать от меня своё состояние?!». А ещё я увидел доброту, нежность и понимание.
Я рассказал моей любимой о том, что мне пришлось её оставить, так как я боялся, что меня по распределению отправят куда-нибудь далеко от неё, что из-за этого мы не смогли бы встречаться, и что расстояние помешало бы нашим отношениям. Рассказал, что так уже было в моей жизни, и мне было страшно пережить это во второй раз. Я поведал и о том, что мне казалось, так будет лучше, пока мы ещё не привыкли друг к другу, пока ещё каждый из нас свободен. А Катька? Катька просто, как и все друзья, уверяла меня, что так будет правильно.
- Я ошибался. Но я хочу исправить свою ошибку. Ты мне поможешь?
Моя девушка улыбнулась в знак согласия и подарила мне первый поцелуй.