«Ну почему мне так не везет? Что во мне не так?», шла по вечерней улице девушка в странном, нелепом платье в розовый горошек. Слеза скатилась по щеке, вытерев рукой, она старалась сдерживать надвигающиеся рыдания. Хоть и был уже поздний вечер, но идти заплаканной ей не хотелось.
Вчера ее пригласил на свидание новый друг из интернета. В свои двадцать с небольшим лет это было первое свидание, которое она очень ждала. Она была даже симпатичной, но полненькой и очень стеснялась своей фигуры. А потому старалась вести себя тихо, как мышка и почти ни с кем не общалась. В интернете ей показалось проще познакомиться. Подруга еле уговорила ее разместить свое фото на сайте знакомств. Почти месяц никто не писал. Этот парень был первым и единственным, а потому она согласилась на это свидание.
Одев свое лучшее платье, как ей казалось, она буквально летела на крыльях к нему.
Но молодой человек, увидев ее в этом смешном платье, посмеявшись пожелал ей удачи и попросил больше никогда так не одеваться, иначе так и останется старой девой.
Платье было совсем не по фигуре, это все, что осталось ей от мамы, которая умерла, когда ей было 12 лет. Отец раздал тогда всю одежду ее, только это платье маленькой девочке удалось спрятать. Теперь она его одевала только в торжественных случаях для нее. Но мама, наверное, была на размер меньше, вот и казалось оно на ней смешным.
Дома ждал ее очередной «сюрприз», отец был пьян. В такие моменты Мария его просто ненавидела. Он был просто невыносимым. Орал что-то, ходил по комнатам в бешеном состоянии. Чаще всего девушка в такие дни уходила к родной тете с ночевкой. Но именно сегодня ей так хотелось побыть одной, чтоб не задавали лишних вопросов.
Закрывшись у себя в комнате, она легла, укрывшись с головой, тихонько плакала.
«И почему мне так не везет? Как же хочется любви!», думала Маша. «И он, этот Сережа, такой классный!» Опять непослушные слезы потекли на подушку.
Наутро она решила все забыть. Но теперь уже заняться своей фигурой, чтобы никто не смел больше называть ее толстой. Диета составлена, в спортзал записана. Теперь к новой жизни, радостно думала Мария!
Отец, не понимая, что происходит с любимой дочерью, пытался ее накормить, но все попытки оставались безуспешными. Маша была упряма. Салатик из овощей и зеленый чай. Больше себе она ничего не позволяла.
Прошел месяц. Мария заметно похудела. На работе все восторженно смотрели на изменившийся облик своей сотрудницы. Длинные волосы сострижены в короткую прическу, цвет волос заменен на светло-рыжий, который ей шел намного больше ее русого.
Только сама Маша все равно еще считала себя толстой, ей хотелось большей победы.
И хотя теперь это странное, но любимое мамино платье на ней сидело великолепно, она хотела все же стать неузнаваемой и непременно покорить Сергея. Мысли о нем ее так и не покидали. Девушка тайно просматривала его фотографии. А по ночам мечтала о нем. Она мечтала, как непременно найдет его в их небольшом городке, подойдет смело сама первой и он ахнет, обязательно сказав «Неужели это ты теперь? Как в такую не влюбится!»
И она перестала есть. совсем…пила лишь компот. Два дня прошли нормально, голода совсем не ощущалось. На третий день, печатав отчет начальнику, Маша вдруг почувствовала себя плохо. Уже совсем без сознания ее увезли на скорой, доставив в реанимацию.
Желание похудеть оказалось опасным для ее жизни.
-Зачем так? Доченька моя! Ты у меня самая красивая, самая-самая! Я не могу тебя потерять! Ты слышишь? Прошу тебя Живи! Живи! Я брошу пить! Я тебе обещаю! И не надо худеть, ты же и так самая лучшая! А он, этот твой Сережа, просто дурак! -безутешный отец рыдал над неподвижной дочерью. Без сознания она была уже неделю.
Все это время он не отходил от нее никуда. Молча, корив себя, что не уделял дочери внимания, которого ей хотелось. Он буквально тонул в своем горе, оплакивая потерю любимой жены. Даже на выпускной дочери он не ходил, а просто пил. Маша закончила институт, а он все пил…
На работе его давно понизили и не увольняли просто из жалости.
Теперь, когда он чуть не потерял своей единственной дочери, осознал, что дальше так просто жить нельзя! У него есть только она, и ради нее ему нужно жить! И совсем не так как раньше.
-Папа, не плачь. И он не дурак.- еле слышно прошептала Мария.
-Доченька, милая моя! Нет, нет, не дурак, я не скажу больше так, и плакать не буду, обещаю, - но слезы упрямо катились и уже от радости, что его дочь очнулась.
- Машенька, прошу тебя прости меня, я тебя так сильно люблю!
- Папа, мы справимся, правда ведь? - она попыталась слабо улыбнуться.
Прошло время. Мария начинала свою жизнь по новому. Отец совсем бросил пить и его вернули на прежнюю должность. Внимания дочери стал уделять усиленное. Теперь с Машей занимался психолог, которая убедила ее, что нужно любить себя такой, какая ты есть! С сайта знакомств анкета была удалена. О Сереже она старалась не думать, мысленно пожелав ему счастья. Как-то она его видела издалека шедшего под руку с девушкой. Значит мешать она не будет. Кушать по началу ей удавалось с трудом. Долгое восстановление еще предстояло. Вес стал потихоньку прибавляться. Теперь она не боялась этого. Психолог убедила ее в том, что непременно найдется тот, кто полюбит ее такой, какая она есть. И Маша верила в это.
Однажды она шла с магазина и уронила пакет, все продукты рассыпались по асфальту. Проходящий мимо молодой человек вызвался помочь их собрать. Молодые люди быстро нашли общий язык. На прощание обменявшись телефонами.
- Папа! Я с таким парнем познакомилась! Он обещал мне позвонить!
- Как я раз за тебя доченька!-отец нежно поцеловал Машу в глаза.-Ты вскоре забудешь о своем Сергее.
- Прошу не напоминай мне о нем,-у Маши блеснула слеза в глазах.
- Не буду, прости, -отец заботливо накрыл на стол, -давай лучше пить чай!
- Давай! - заулыбалась дочь.
Отношения с Алексеем развивались стремительно. Он был совсем не симпатичен, но очень заботлив, и видно было, что он действительно полюбил Машу. Часто приглашал ее к себе в гости, стараясь, каждый раз угостить ее чем-нибудь вкусным, приготовленным его руками. И когда Маша начинала сопротивляться, что испортится фигура, он ругался, что глупо думать об этом, и в человеке главное его душа, а у нее она прекрасна! И что он будет любить ее любой!
В такие моменты Мария просто расцветала от его слов. Она была самой счастливой!
Назначен день свадьбы. Они решили пожениться в июльский жаркий день.
Выбирать свадебное платье она пришла с отцом. - Папа! Смотри, какие платья! Как я об этом мечтала! Я буду невестой! -от удовольствия Маша зажмурила глаза.
Отец не заметно смахнул накатившую слезу от радости за дочь.
Маша порхала по салону, рассматривая платья запутавшись какое же она все-таки хочет померить. Ей нравились абсолютно все!
И тут она услышала разговор пары, которые тоже выбирали платье, она даже сразу и не обратила на них внимания, но тут ей показался какой-то голос знакомый.
-Сереж ну что ты не говоришь, какое платье лучше? Я уже померила два, а ты все молчишь!
-Не знаю, это, а хотя нет… наверное то…
-Ты где витаешь? Сережаааа!!!-женский голос звучал уже истерично, пытаясь привлечь внимание своего жениха.
Молодой человек стоял и смотрел совсем на другую девушку, краснея и бледнея.
По залу порхала та самая Маша! Он дурак был, что обидел ее тогда. Да, она была такой смешной в том платье, да и полной, а такие девушки его просто раздражали. Прогнал ее грубо, посмеявшись над ней. Но что-то было в ней такое, что он не мог забыть. Сердце радостно билось, когда замечал ее в гостях в соц сетях. Но она молчала, он же даже не думал начать первым диалог. Однажды она больше не зашла, тогда Сергей стал сам ее искать в интернете, но найти не смог. Разозлившись на себя, что позволил своим мыслям думать о какой-то толстушке, он стал старательно пытаться ее забыть. Вскоре появилась Света, красивая, с обалденной фигурой, но про таких говорят «пустышка», думающая только о развлечениях и тряпках. Зато у нее был богатый папа, а это был самый весомый аргумент, чтобы жениться! И он согласился. Так как в приметы он не верил и плевать хотел на все разговоры, что нельзя невесту видеть в платье до свадьбы, он пришел с ней в свадебный салон. Никак не ожидал именно тут встретить ту девчонку - толстуху из его мечтаний. Да и не толстуха она теперь, такая красавица стала! Повезло же ее жениху, поймал себя на мысли он.
- Что? Я здесь. Прости, дорогая. Я просто устал. Тебе оба платья к лицу, ты в них потрясающая!
А глаза упорно искали Машу. Но ее уже не было.
Выскочив из салона, она сказала отцу, что ей стало плохо и хочется чего-нибудь купить попить, а потом уже вернутся в салон.
«Почему я его встретила именно сейчас? Ну почему я такая глупая думаю о нем? Нет!Нет! Я люблю Алексея и буду его женой! Запрещаю себе думать. запрещаю!!!" - нервно ходила Маша по комнате, мысли яростно носились в ее голове, обида, злость и нежность смешались с ней. Как он на нее смотрел сегодня! Такой взгляд не спутаешь ни с чем! Она ему нравится! Но он женится… а она выходит замуж… Теперь уж ни чего не изменить.
- Ты самая красивая невеста на свете! Мама бы гордилась тобой!
- Я знаю папа, мне ее очень не хватает, особенно сегодня.
- Ни каких слез! Обещай мне?! Все уже едут. С Богом моя девочка! Счастья тебе!-отец заботливо поправил фату на голове дочери и после уже крепко обнял ее.
- Мария вы согласны взять в мужья Алексея, быть ему верной женой в горе и радости?
Мария, прошу вас ответьте.
По залу пошло шушуканье, все стояли и смотрели на невесту, которая не отвечала уже долго.
Отец, понимая, что творится в ее душе, очень переживал сейчас. Тогда в салоне он сразу понял, что тот молодой человек тот самый Сергей. Только виду не подал. А через пару недель, наткнувшись в газете на статью о замужестве дочери известного депутата и узнав на фото Сергея, он незаметно подкинул ее дочери. Маша два дня ни куда не выходила из дома. Телефон не брала. И он к ней не лез, понимал, что это горе ей надо просто пережить!
Не легко дочке сказать «да», когда сердце отдано другому, но с которым она никогда не сможет быть.
- Мария! Прошу вас ответить. Если вы не согласны, скажите нам.
- Я? Согласна, конечно, простите…
- Мария и Алексей объявляю вас мужем и женой!
Улыбаясь всем гостям и принимая поздравления, Маше хотелось разрыдаться и убежать от всех по дальше. Хотя, нет, так нельзя, что же она делает? Это ее собственная свадьба! Она должна веселиться! И будет счастливой все равно! Вот родит сына и назовет его Сережей.
Такая мысль ее саму позабавила, но она решила больше не думать об этом сегодня, а наслаждаться праздником.
Молодые жили дружно. Отец не мог нарадоваться своей счастливой дочери. Беременность была ей просто к лицу. Она казалось самой очаровательной. И хотя Маша поправилась теперь очень сильно, саму Машу это ни капельки не смущало. Она наслаждалась своим положением. Муж был внимательным и исполнял все ее капризы.
Малыш родился ровно в срок, назвала она сына Сережей.
Конечно, Алексей даже ни о чем не догадывался и позволил жене назвать сына как она того хочет. Вообще он ей все позволял и любой каприз был готов исполнить, так сильно он ее любил.
-Мама! Там папе стало плохо! Дедушка, быстрей! - мальчик - подросток, запыхавшись просто влетел в квартиру.
- Что? Что случилось? Сережа, говори!
- Некогда! - схватив полотенце, он снова выскочил на улицу. Вслед за ним побежал дедушка, еще ничего не понимая. Маша была уже на пятом месяце беременности, и ходить быстро просто не удавалось. На второго ребенка они решились уже поздно. Старшему исполнилось пятнадцать. Ходить в этот раз ей было тяжело. Отекали сильно ноги, что затрудняло ходьбу, и она чаще сидела дома, только с Лешей могла выйти на улицу. Поэтому сейчас, когда сын принес такую страшную весть, она не побежала вслед за ними, а пошла на балкон, чтоб оттуда смотреть на происходящее на улице. Алексея сын переворачивал на спину, видно было, что отец находился без сознания. Скорая уже ехали, слышны были неподалеку ее сигналы. Что же могло произойти? Беспомощно Маша наблюдала, как его безжизненное тело погрузили в скорую помощь, и сын их поехал с ними.
- Пап, что с ним? Не молчи, прошу. Ну что же ты молчишь? -Мария ломала себе руки от ожидания новостей о муже.
- Инфаркт.
- Как так? Ты путаешь. не может быть такого!!! Он молодой! Ему лишь сорок лет! Ты что такое говоришь? Какой инфаркт?
- Успокойся.доченька.прошу тебя… тебе нельзя…
- Что мне нельзя? У моего молодого мужа инфаркт, а ты говоришь мне нельзя! Поехали к нему! Поехали!
- Доктор, скажите, что он не умрет, ведь он будет жить, а?-Маша скорее убеждала себя, чем хотела услышать правду от врача.
- Организм молодой, он борется. Мы надеемся и верим в это, а сейчас, извините, мне нужно идти.
Ей разрешили сидеть рядом с мужем. Она просто молча смотрела на него. Казалось будто он спит. Слегка касаясь его лица, она провела рукой по его щеке, прошептав: «Прости, прости меня»
Воспоминания проносились в голове как будто она смотрела какой-то фильм…
Вот она склонившись над грудным сыном шепчет, что имя любимого мужчины теперь рядом с ней всегда, она благодарна за это сыну. Леша тогда все слышал. Она поняла это, но ничего ей не сказал.
Однажды ночью ее разбудил муж, вид у него был тревожный. Оказалось она кричала во сне… просила Сережу не прогонять ее, твердила, как сильно она его любит. Что-то не понятное твердила она в свое оправдание, и муж сделал вид, что поверил ей.
А после встречи с подругами только раз она позволила себе прийти домой очень пьяной, и в таком состоянии сказала мужу, как любит другого, и что он ей просто надоел со своей любовью и заботой. Много неприятных слов в тот момент было сказано. Утром долго не хотела вставать, не зная, как же поступит Алексей и как она ему посмотрит в глаза после таких слов. Но Леша сделал вид, что ничего не было. Слишком сильно он ее любил и боялся потерять, предпочтя молча перенести обиду. Больше она не позволяла себе ни разу выпить даже чуть-чуть.
Но прожили они дружно, и, наверное, все же счастливо. Только сейчас она поняла это и стало так обидно, что может всего этого лишиться и ее ребенок, который тут внутри, лишиться такой дружной семьи. Она не может остаться одна! Не может и не будет этого! Она во всем виновата. .только она! Алексей знал, что она его не любит, но ничего не говорил да и не спрашивал любит ли она его. Он лишь повторял, что она его жизнь, его свет, его дыхание…
- Лешенька, пожалуйста, не оставляй меня! Прости меня! Слышишь? Я люблю тебя! Правда, люблю! Я только сейчас поняла, что о Сереже то ничего толком и не знаю. Я просто верила в эту любовь и не замечала какой у меня муж замечательный! Какое счастье у меня было! Это я виновата, я довела тебя, а ты и не жаловался, что сердце болит… И я не спрашивала. я же не прощу себя! - рыдания уже просто вырывались из ее груди, она не могла их сдерживать больше.-что это пищит? Лешенька! Ты меня слышишь? Ну, пожалуйста, дай мне знак, что ты меня слышишь… какой противный звук… что это… что!!!
- Отойдите! Женщина вы нам просто мешаете! Сестра, выведите ее!
- Лешенька! Леша!!!
- Мам, тебе нельзя так плакать, мам, прошу тебя.
- Он там? Понимаешь? Твой отец Там!!! Я хочу быть с ним, рядом с ним.
- Что доктор? Как он?
- Я сожалею…
- О чем? О чем вы сожалеете?
Только Сережа все понял сразу и опустив голову стал уговаривать мать отойти в сторону, но она вцепившись в рукав врача, требовала отвести ее к мужу. Алексея не стало. В этот же день Мария потеряла своего второго ребенка, от стресса случился поздний выкидыш.
Обезумевшая от горя, женщина хотела лишь выйти с больницы поскорее, чтоб попасть на похороны мужа. Ее не отпускали, поздний выкидыш дал много осложнений. И она сбежала. Не могла просто не проводить мужа в последний путь.
…Прошло десять лет. Как-то, гуляя в парке с маленькой внучкой, она увидела мужчину, сидевшего на скамейке закрыв лицо руками, опустив голову, будто плача.
Думая, что человеку возможно нужна помощь, она подошла.
Малышка в тот момент увлеклась собиранием желтых листьев, складывая их в букет.
- Что с вами? Вам помочь… Сережа??!
- Да. это я… здравствуй Маша.
На нее смотрел ее Сережа. Тот, о котором она думала столько лет, которого любила всю свою жизнь, из-за которого не дала любви своему мужу. В этот момент странные чувства накатили на нее, это была и радость от встречи и сожаление, что он ворвался вновь в ее жизнь, ведь как прежде точно уже не будет. Она только научилась почти не думать о нем.
- Что ты здесь делаешь? Я думала, ты давно уже живешь в другом городе.
-Я жил раньше, а теперь я как два месяца живу снова тут. После развода с женой пять лет ездил по заграницам. Желание увидеть тебя было сильнее, чем желание забыть. Я бы и сейчас не решился, но мне сказали, что ты вдова уже давно и я вот… тут…ждал вас…
- Зачем тебе эта встреча? Я ведь толстая и не красивая, в смешном платье.
- Ты самая прекрасная, лучше женщины я не встречал в жизни! А платье. подожди… -он дал ей пакетик, -открой его.
- Платье… как у меня… от куда оно у тебя?
- Я заказал в ателье, чтоб мне шили точно такое же, в каком ты была в то наше первое свидание…
- Ты помнил столько лет какого цвета было оно и как выглядело?
- Я люблю тебя.
- Сережа… я не знаю, что сказать…
А ты и не говори сейчас… давай не будем торопить время… а будем просто жить! Предлагаю завтра пойти на наше настоящее первое свидание! Жду тебя ровно в семь на этом самом месте! Ты придешь?
Маша задумчиво держала платье в руках.
Она столько лет мечтала об этих словах и любила. просто любила… облегченно вздохнув, она сказала:-Да! Я приду!
Загадка Моны Лизы
Я учусь в милицейском училище - на следователя. Скоро буду все преступления раскрывать.
Майор сказал: «Наша школа по раскрытию преступлений - лучшая в мире». А сейчас у нас в училище вообще такие ребята подобрались, что все преподаватели за головы хватаются.
Вчера на занятиях майор достаёт картину Леонардо да Винчи. Был такой художник, итальянский. Картина называется «Мона Лиза. Оригинал». Там женщина улыбается, но как-то странно. Пятьсот лет не могут разгадать, чего она улыбается.
Майор говорит:
- Вот вам сорок пять минут. Кто не разгадает, тот не милиционер.
У нас все разгадали! Восемь человек. Восемь разгадок получилось.
Ну, первый вариант самый простой. Даже странно, что столько лет не могли догадаться. Леонардо да Винчи запретил ей улыбаться, а сам начал строить рожи, кривляться. Она смотрит на него… Конечно, улыбка получилась ненормальная.
Второй вариант. На улице весна! Видно по картине. То есть Мона Лиза перезимовала, выжила. Скоро зелень пойдёт, молодая крапива, со своего огорода что-нибудь, всякий овощ. А сейчас у неё сил мало осталось - не поймёшь, улыбается она или плачет.
Третий вариант. Все хранили деньги в банках. И тут дефолт. А Мона Лиза хранила в чулке. Теперь сидит улыбается.
Четвёртый вариант. Муж Моны Лизы вот-вот должен прийти с работы. Может быть, даже пришёл, стоит за спиной у Леонардо да Винчи и думает: «Чего она улыбается как-то странно?» А всё очень просто - она нашла у него загашник и все монеты перепрятала. Сидит, смотрит на мужа, улыбается. Он смотрит на неё - тоже улыбается. Но чего он улыбается - вообще никогда никто не разгадает.
Пятый вариант. Мону Лизу пригласили на бал, где все будут много танцевать. Но Моне Лизе в этот день нельзя много танцевать, у неё не танцевальный день. Но тут!.. Мона Лиза сообразила, чем надо воспользоваться, чтобы весь вечер быть свободной в своих движениях, и загадочно улыбнулась.
Шестой вариант. Мужу Моны Лизы увеличили оклад в десять раз, чтобы он перестал брать взятки. И другим увеличили, но Мона Лиза живёт лучше других: и вилла побольше, и дети учатся за границей. Все спрашивают её: «Откуда у вас деньги? Муж же теперь взяток не берёт». Она никому ни слова, только один раз - достали уже «не берёт, не берёт» - один раз только улыбнулась, а Леонардо да Винчи был тут как тут.
Седьмой вариант. Мона Лиза так смотрит, как будто знает чего-то, чего другие не знают. Как будто она не с нами, а где-то. Кайф поймала, улетела куда-то и там балдеет. Колется она, однозначно.
Восьмой вариант. Муж у неё не пьёт, не курит, не бьёт её, дети учатся на пятёрки и четвёрки, соседка - не сволочь, сосед - не пристаёт, квартира трёхкомнатная. Чего ещё? Просто мы никогда таких женщин не видели, у которых всё в порядке, вот нам и кажется, что у неё улыбка какая-то странная.
Это мы все странные, а у неё улыбка нормальная.
Вектор развития
ПОДРАЖАНИЯ
(Михаил Задорнов)
Эти американцы - ну тупые!.. Извините, это чужой текст… Вот. Недавно был в Иерусалиме. Ну тупые… Тоже не мой…
Ага, вот! Эти русские, ну тупые! Учат английский язык. А чего его учить? Весь английский язык придумали наши чукчи! Две тысячи лет назад чукчи жили между Адлером и Сочи и ездили в Сухуми за мандаринами. На собаках! И пока стояли в очереди за мандаринами, придумали английский язык.
Это знаменитое «о'кей!», которым гордятся все американцы! Ещё за три тысячи лет до них… Чукчи! Когда пытались переходить Чёрное море… По льду… В августе… На лыжах. Первым пускали самого больного охотника… И если охотник тонул, чукчи говорили: «О'кей!» Что дословно значит: «Фиг с ним!» То есть он утонул целиком. Всё утонуло! О’кей!
А знаменитый Макдоналдс? Давайте разбирать вместе. «Мак» по-чукотски «желудок». «Мак-до-налдс». Налдс - на льду. «Мак-до-налдс». Упал желудком на лёд. Объелся этой гадости и упал! Вот он, вектор!
А самое знаменитое американское слово «плейбой»? Давайте разбирать! «Бой» - понятно. Бой, битва. А «плей»? Подсказываю: чукча… на пляже… Поел мандаринов и поехал на собаках - «плей». К женщинам… «Плей». Размножаться. Плей-бой - размножаться с боем.
Вот он, вектор цивилизации! Американцы взяли чукотские слова и сделали их своими именами. Дженнифер Лопес. Когда чукчи в древности покупали в Сухуми мандарины, покупатель говорил продавцу:
- Лопес! Хочу есть! Лопать! Лопес! А денег нет! Но лопес - хочу!
А продавцы отвечали:
- Хочешь лопать - приведи красавицу. Чтобы у неё была вот такая дженнифер… Что вы такое подумали? Дженнифер - это не то. Так чукчи называли символ плодородия!
Вот так, задолго до Карла Маркса, была придумана формула капитализма: «Привёл дженнифер - мандарины лопес!»
И последнее. Итальянцы думают, что итальянский язык они изобрели сами. Итальянцев в зале нет?.. Слава богу! Эти итальянцы… Ну тупые! «Ариведерчи» по-итальянски «до свидания». Итальянцы до сих пор думают, что это они изобрели это слово! На самом деле четыре тысячи лет назад монголы уже говорили друг другу: «Ариведерчи!» «Ари» по-монгольски - «макароны» - ари-ведер. Ведер - ведро. Ведро тебе макарон. То есть желаю, чтобы ты был сыт!
Или другими словами:
- Лапшу вам на уши!
Дядя Боря
14 февраля каждого года весь так называемый цивилизованный мир празднует День святого Валентина - покровителя влюблённых.
Праздник этот существует примерно с середины XV века, хотя сам Валентин (простите, не знаем отчества) погиб в Риме примерно в 270-м году нашей эры, после чего и был приобщён к лику святых. Что его дёрнуло покровительствовать именно влюблённым, толком до сих пор никто не знает. Однако праздник устаканился, постепенно (вслед за восточным календарём) получил права гражданства и у нас. Так же как в других странах, российские влюблённые дарят другу валентинки, то есть вырезанные из бумаги сердечки. Правда, вполне возможно, что в этом году мы празднуем его в последний раз. По просочившимся из достоверных источников слухам, готовится наш ответ Чемберлену: ликование влюблённых россиян некоторые высокопоставленные чиновники мечтают перенести на 8 июля, то бишь на День памяти Петра и Февронии.
Два слова о них. Супруги Пётр и Феврония (простите, не знаем отчеств) давным-давно княжили в Муроме, прожили долго и умерли в один день 1228 года. Сейчас чиновники мечтают ввести новый праздник, чтобы отвадить наших людей от католического Валентина. Но они плохо знают наш народ. Новый праздник все с удовольствием примут, но и от прежнего не откажутся. В результате влюблённые будут ликовать два раза в году. В феврале станут дарить друг другу валентинки, а в июле - петрушку.
Все произведения сегодняшнего выпуска посвящены любви и семейному счастью. Если случайно затесались произведения по другой тематике, это означает, что авторы посвятили их своим любимым.
- Миша, такое дело, я буду жениться на твоей мамаше-вдове. Она мне нравится.
- Правильно, дядя Боря. Она всем нравится.
- Ну не всем, Миша, а вот мне нравится.
- Всем моя мамочка нравится!
- Не всем, Миша, не спорь. Соседям не нравится, трудный у неё характер, жалуются на неё.
- Кто? Эта сволочь из сто седьмой квартиры? Она сама себе цветочный горшок на голову надела и так неделю ходила, клеветала.
- Сосед из двенадцатой жаловался, что она его овчарку удавила.
- Правильно сделала - не будет гадить на общественном асфальте, где люди и так, превозмогая себя, на работу идут, да ещё вынуждены обо что попало обувь вытирать!
- Первому мужу она не нравилась.
- Да мама его чуть подтолкнула с балкона, но он сам не захотел цепляться по пути за бельевые верёвки нижних соседей. Мама сверху ему это настойчиво предлагала, а он только рукой махнул. Мол, уже неохота, мол, душа не просит.
- Второму она не нравилась.
- Тому пьянице?! Было-то как: сядут они вдвоём выпивать. Мама ему двести даст, остальное сама выпьет, потому что после трёхсот он каждый раз брал дрель с большим сверлом, включал её - и на маму. Так она сама всё допивала, а дрель держала на своих коленях, и так они могли культурно досидеть вечерок.
- Ладно, чёрт с ними. Пусть она многим не нравится, зато мне нравится, этим я для неё и буду ценен. А с тобой мы поладим, да, Мишка?
- Конечно, поладим, дядя Боря. Только моя мама всем нравится.
- Да как же это, к чёрту, всем, когда племянник её Родион приехал погостить и уехал, даже разуться не дала!
- Так она предположила у него грибок и тапок не дала. В Родионовых краях этот грибок страшной силы и непривычных к нему в наших местах насмерть заедает. А Родион не знал этого. Он благодарить должен маму за открытие ему глаз на это явление.
- А брат её с женой?! Двадцать лет не виделись, а она им подсунула под дверь адрес ближайшей гостиницы. Те пришли туда, а там давно не отель, а бордель. Брат кинул чемоданы и хотел там остаться. Жена его еле оттащила… А на работе склоки от неё, десять мест сменила.
- А почему она должна нравиться плохим людям? Хорошим надо нравиться. Вот дяде Пете она очень нравится, часто к ней ходит.
- Эта сволочь из сто седьмой?!
- Дяде Жоре, офицеру безопасности, нравится, дяде Серёже, участковому, дяде Абраму, путеобходчику…
- А жёнам их это очень не нравится.
- Так за что же она вам-то нравится?
- Честно говоря, я уже и не помню, за что. Помню, что очень нравилась. Ещё недавно. Ещё минут двадцать назад нравилась, помню. Очень.
Мартынко с артелью матросов в море ходил, и ему жира была хорошая. Хоть
на работу не горазден, а песни петь да сказки врать мастер, дак все
прошщали. С англичанами, с норвежанами на пристанях толь круто лекочет, не узнать, что русский. Годы подошли, взели на военную службу. Послали
караульным в стару морску крепость. Место невесело, начальство строго,
навеку бедной парень эдак не подчинялся, не покорялся.
Вон оногды на часах у складов и видит: подъехали конпания лодкой и учали в футбол играть. Мартына и раззадорило:
- Нате-ко меня!
Ружье бросил и давай с ребятами кубарем летать.
В это время комендантова супруга на балкон сели воздухом подышать. Ей от Мартынова пинка мяч в зубы прилетел и толь плотно сел, дак фельшер до вечера бился, добывал.
Мартынку утром суд. Перва вина, что благородной дамы в рот грезной
футбол положил, втора вина - с поста убежал. На ночь замкнули в башню. Башня
заброшена - хлам, пыль, крысы, паутина. Бедной арестант поплакал, полежал у порога, и захотелось ему исть. В углу стол. Не завалялось ли хоть сухаря в ящике? Дернул вытяжку, есть что-то в тряпице. Развернул, - как огнем
осветило - карт колода золотых, на них нельзя насмотреться. А в каземат
часовой лезет:
- Тебе с огнем играть!!!
Тут на карты обзадорился, тут сели играть. И видит Мартынко - карты
сами ходят, сами на хозяина играют. Часовой арестанту в минуту все гроши
продул.
Нас бы с вами на ум, Мартына на дело: «Я этими картами жить зачну».
Часовому долг простил, выгонил его, в потеменки раму вынял, железно прутье
вышатал да окном и выпал.
Утром арестанта хватились, а он уже в городе, в порту похаживат. В портерной иностранного кептена присмотрел, ему карты показал. Кептен ум потерял, сел с Мартыном, - не то что деньги, с себя мундир проиграл.
Мартынко говорит:
- За проигрыш перепехни меня за море на своем пароходе.
Вот Мартынко в заграничном городе разгуливат по трактирам да по пивным.
Где карты явит, там люди одичают. Мартынко один с барышом. Денег стало черту
на печь не закинуть. Тогда загрустил: «Мне это низко, желаю по своим
капиталам в высшее общество». Заказал брюки клеш, портянки сатиновы, нанял
такси:
- Вези в трактир, куда первостатейны господа ездят.
Ну, завезли в самолучшей ресторан. Зеркала до потолку, посуда,
самовары, публика ослепительно одета.
«А что тако, - думат Мартын, - нисколько не совестно за свои деньги…»
- Эй, молодцы, бутылку водки!
Чтобы ловкость показать - и штопору не взел, а по-мужицки о долонь
половинкой как хватит. Пробка соседке в плеш, водка соседу во что ешь…
Тотчас вся зала заверешшала, налетели господа с орденами в лентах:
- Вон отсюда, невежа! Твое место под забором с бродягами распивать…
- На свои пью, не на ваши!
- Ты понимаешь, куда забрался? Этта генералитет, а которы есть и министры, чай пить соизволяют.
Король приворачиват. Этта рюмка водки рублем пахнет.
Потащили бажоного вон за шиворот. Бажоный затужил:
- Вот как! Вот как! Набывался в высшем свете.
За прилавок зачалился, карты из-за пазухи вывернул:
- Предлагаю сразиться в картишки.
Эких карт на веку никто не видывал. Льзя ли отказаться? И проиграла
почтенна публика и коней и кореты, и одежду и штиблеты. Мартынко икни брюки
да сертуки нафталином посыпат да в ломбард отправлят. Далее удоволился,
говорит:
- Содвигай столы! Угощаю пострадавших за свой счет!
Этим генералам да профессорам все одно делать нечего. Голой домой не побежишь. У кого дома телефон, позвонили, чтобы костюм послали, у кого
телефона нет, - с запиской лакея турнули, а сами сели закусить. Мартынко
выпил и отмяк:
- Друзья! Наша игра не более как милая штука. На фига мне ваши клячи да кареты. Получай обратно ламбардны квитанции. Пущай всяк при своем!
Тут хмель сборол Мартынка. Он поговорил, песенку еще спел да и растянулся на полу.
Дежурной генерал с докладом к королю:
- Явился в ресторане субъект, с первого взгляду малостоющий. Выкинул на прилавок необыкновенные карты и этими картами всех до копейки обыграл. Но проигрыши не токмо простил, а и всех собравшихся самолучшим питьем и закусками удоволил.
Король говорит:
- Эта личность где сейчас?
- Где гулял, тамотки и повалился.
Король туда лично пальнул в легковом автомобиле, спрашиват лакеев:
- Где-ка гостя-то положили?
- Они сами под стол удалились.
Мартына рострясли, душетырного спирту дали понюхать, в сознание
привели. Король с им за ручку поздоровался:
- Мимо ехал - и вдруг жажда одолила, не иначе с редьки. К счастью,
вспомнил про этот лесторан.
Мартынко осмелел:
- Ваше королевское величие, окажите монаршее внимание с выпитием
рюмочки при надлежашшей закуске.
- Ха-ха-ха! Вы в состоянии короля угошшать?
Мартын сидельцу мигнул, лакеи полон стол наносили. Король сколько сам
уписыват, боле в чемодан складыват:
- Деточкам свезу гостинчика.
- Не загружайте тары эким хламом, ваше величие. Есть у нас кока с соком
в чемодан ложить.
- Это вы не про карты ли?
- Имеются и карты.
Король колоду позадевал:
- Этих картов я и на всемирной выставки не видел.
Сели за зелено сукно. И проиграл король Мартыну деньги, часы, пальто,
автомобиль с шофером. Тогда расстроился:
- Тошнехонько машины жалко. Летось на именины ото всей инперии
поднесена…
- Ваше величие! Папаша всенародной! Это все была детская забава. Велите
посторонним оставить помещение.
Король выпнул публику, заложил двери на крюк, подъехал к Мартынку. Нас
бы с вами на ум, Мартына на дело. Говорит:
- Ваше велико! Держава у вас - место самое проходное. В силу вашего
географического положения пароходов заграничных через вас плывет, поездов
бежит, еропланов с дипломатами летит ужасти сколько. Никакому главному
бухгалтеру не сосчитать, сколько через вас иностранного купечества со своима
капиталами даром пролетит и проплывет… Ваше велико! Надеюсь, вы убедились,
кака сила в моих картах… Поручите мне осударственну печать, посадите меня
в главно место и объявите, что без пропуска и штенпеля нету через вашу
границу ни пароходу проходу, ни ероплану пролету, ни на машине проезду…
Увидаете, что будет.
Король троекратно прокричал ура и объявил:
- Министром финанцевым быть хошь?
- Велите, состоим-с!
- Завтра в обед приходи должность примать.
Отвели под Мартына семиэтажной дом, наголо окна без простенков. По всем
заборам наклеили, что «через нашу державу без пропуска и министерской печати
нет ни пароходу проходу, ни на ероплане пролету, ни на машине проезду».
Вот Мартын сидит в кабинете за столом, печати ставит, а ко столу
очередь даже во всю лестницу.
Иностранно купечество, дипломаты - все тут. Новый министр пока штемпель
ставит, свои карты будто ненароком и покажет. Какой капиталист эти карты
увидал, тот и ум потерял. Не только что наличность у Мартына оставит -
сколько дома есть денег, все телеграфом сюда выпишет.
Ну, Мартынкино королевство разбогатело. Сотрудникам пища пошла скусна.
Ежедень четыре выти, у каждой перемены по стакану вина. В каком прежде сукне
генералы на парад сподоблялись, то сукно теперь служащи завседенно треплют.
Однако соседним государствам ужасно не понравилось, что Мартынко у них
все деньги выманил. Взяли подослали тайных агентов - какой бы хитростью его
потушить.
Тут приходит вот како дело рассказать. У короля была дочерь Раиска. И она с первого взгляду влюбилась в нашего прохвоста. Где Мартынко речь
говорит или доклад делат, она в первом ряду сидит, мигает ему, не может
налюбоваться. Из газет, из журналов Мартынкины портреты вырезат да в альбом
клеит. Уж так его абажат. А она Мартыну ни на глаза. Он ей видеть не может,
бегом от ей бегат. Однажды при публике выразился:
- Эту Раиску увижу, меня так блевать и кинет!
Которые неосторожные слова прекрасно слышали тайны агенты других держав
и довели до сведения Раиски… Любовь всегда слепа. Несчастна девица думала,
что ейна симпатия из-за скромности на нее не глядит. А тут, как ужасну
истину узнала, нахлопала агентов по харе, также отдула неповинных фрелин и упала в обморок.
Как в себя пришла, агенты говорят:
- Вот до чего довел вас этот тиран. Конешно, дело не наше, и мы этим не антиресуимся, а только напрасно ваш тятенька этого бродягу в главно место
посадил. Вот дак министр с ветру наскочил! И вас своими секретами присушил.
Такого бы без суда в нужнике давно надо утопить. Но мы вас научим…
Утром получат Мартынко записку:
«Дорогой министр финанцев! Пожалуте выпить и закусить к нам на квартеру
антиресуимсе каки таки у вас карты известная вам рая».
Мартынко этой Раи боитсе, а не идти неможно, - что он у ней с визитом
не бывал.
Только гость созвонился, агенты за ширмы, а Мартын заходит и от угошшения вежливо отказывается. Заговорили про войну, про погоду. А Раиска
речь пересекла:
- Я слыхала, у вас карты есь бутто бы золоты? Я смала охвоча карты
мешать.
И зачала она проигрывать деньжонки, кольца, брошки, браслетки, часики с цепочкой - все продула гостю.
Тут он домой сторопился:
- Однако поздно. На прошшанье дарю вам обратно ваши уборы. Мне-ка не нать, а вам от папы трепка.
А Раиска нахальне:
- Я бы все одно в суд подала, что у тебя карты фальшивы.
- Как это фальшивы?
Она искусственно захохотала:
- А вот эк!
Выхватила колоду да к себе под карсет.
- Докуль у меня рюмку-другу не выпьете, дотуль не отдам.
Делать нечего. Дорогой гость две-три рюмочки выкушал и и пал на ковер.
В графине было усыпаюшшее зелье. Шпионы выскочили из-за ширмов, раздели
сонного догола и кошелек нашли. Тело на худой кляче вывезли далеко в лес и хвоснули в овраг, куда из помойных ям вываливают.
На холоду под утром Мартын очнулся. Все вспомнил:
- О, будь ты проклята, королевнина гостьба! Куда теперь подамся, нагой,
без копейки?
Како-то лохмотье вырыл, завесился и побрел лесом. Думат: «Плох я сокол,
что ворона с места сбила».
И видит: яблоки растут белого цвету.
- Ах, как пить охота!
Сорвал пару и съел. И заболела голова. За лоб схватился, под рукой два
волдыря. И поднялись от этих волдырей два рога самосильных.
Вот дак приужахнулся бедный парень! Скакал, скакал, обломить рогов не может. Дале заплакал:
- Что на меня за беды, что на меня за напасти! Та шкура разорила,
пристрамила, разболокла, яблоком объелся, рога явились, как у вепря у дикого. О, задавиться ли, утопиться?! Разве я кому надоел? Уйду от вас
навеки, буду жить лучче с хичныма хехенами и со львами.
Во слезах пути-дороженьки не видит и наткнулся опять на яблоню. Тут
яблочки красненьки, красивы.
- Объистись разве да умереть во младых летах…
Сгрыз яблоко, счавкал друго, - головы-то ловко стало. Рукой схватился и рога, как шапочку, сронил. Все тело согрелось, сердце звеселилось и напахнула така молодось, дак Мартын на голове ходить годен.
Нас бы с вами на ум, Мартына на дело: этих красных молодильных яблоков
нарвал, воротился на старо место, рогатых яблоков натряс, склал за пазуху и побежал из лесу.
Дорога в город повела, а Мартынко раздумался:
«В эдаких трепках мне там нельзя показаться. В полицу заберут».
А по пути деревня, с краю домик небольшой - и старуха кривобока крыльцо
пашет. Мартынко так умильно:
- Бабушка, дозвольте в ызбу затти обогреться. Не бойтесь этих ремков,
меня бродяги ночесь раздели.
Старуха видит: парень хоть рваной, а на мазурика не похож - и запустила
в кухню. Мартынко подает ей молодильного яблока:
- Баба, на-ко съешь!
Баба доверилась и съела.
- Парень, чем ты меня накормил, будто я вина испила?
Она была худа, морщевата, рот ямой; стала хороша, гладка, румяна.
- Эта я ли? Молодец, как ты меня эку сделал? Мне ведь вам нечем
платить-то!
- Любезна моя, денег не надо. А нет ли костюма на мой рост - мужнева
ли, братнева ли? Видишь, я наг сижу.
- Есь, дитетко, есь!
Отомкнула сундук.
- Это сынишка моего одежонка. Хоть все понеси, андел мой,
благодетель… Оболокайся, я самоварчик согрею.
Мартыну гостить некогда. Оделся в простеньку троечку и в худеньки
щиблеты, написал на губы усы, склал свои бесценны яблоки в коробок и пошел в город.
У Раискиных ворот увидал ейну стару фрелину:
- Яблочков не прикажете-с?
- Верно, кисляшши.
- Разрешите вас угостить.
Подал молодильного. Старой девки лестно с кавалером постоять. Яблоко на обе шшоки лижот. И кряду стала толста, красна, красива. Забыла спасибо
сказать, полетела к королевны:
- Раичка, я-та кака!
- Машка, ты ли? Почто эка?
- Мушшина черноусой яблочком угостили. Верно, с этого… У их полна
коробка.
- Бежи, ростыка, догоняй. Я куплю, скажи: королевна дорого даст!
Мартынка того и ждал. Завернул пару рогатых, подает этой Машки:
- Это для барыни. Высший сорт. Пушшай едят на здоровье. За деньжонками
потом зайду.
Раиска у себя в опальны зеркалов наставила, хедричество зажгла, стала
яблоки хряпать:
- Вот чичас буду моложе ставать, вот чичас сделаюсь тельна, да румяна,
да красавица…
Ест яблоко и в зеркало здрит и видит - на лбу поднелись две россохи и стали матеры, и выросли у королевны рога долги, кривы, кабыть оленьи.
Ну, уж эту ночку в дому не спали. Рога те и пилой пилили, и в стену она
бодалась - все без пользы.
Как в зеркало зглянет, так ей в омморок и бросат.
Утром отправили телеграмму папаше, переимали всех яблочных торговцев,
послали по лекарей.
Нас бы с вами на ум, Мартына на дело: наклеил бороду, написал морщины,
наложил очки. Срядился эким профессором и с узелочком звонится у королевиной
квартеры:
- Не здесь ли больная?
- Здесь, здесь!
Раиска лежит на постели, рошшеперя лапы, и рога на лямках подвешаны.
Наш дохтур пошшупал пуп - на месте ли, спросил, сколько раз до ветру ходила,
и были ле дети, и были ле родители, и не сумашеччи ле были, и папа пьюшшой
ле, и кака пинтература?
Также потребовал молоток, полчаса в пятки и в темя колотил и дышать не велел. Тогда говорит:
- Это вполне научное явление с рогами. Дайте больной съись два куска
мыла и ташшыте в баню на снимок.
Она ела- ела, тогда заревела:
- О, беда, беда! Не хочу боле лечицца-а! Лучче бы меня на меленки
смололи-и, на глину сожгали, на мыло сварили-и!
Тут Мартын выгонил всех вон и приступил накоротки:
- Я по своей практике вижу, что за некотору подлось вам эта болесь!
- Знать ницего не знаю, ведать не ведаю.
Тогда добрый лекарь, за рога ухватя, зачал ей драть ремнем:
- Признавайся, дура, не обидела ле кого, не обокрала ле кого?!
- О, виновата, тепере виновата!
- В чем виновата?
- У тятенькиного министра карты высадила.
- Куда запехала?
- Под комод.
Мартын нашел карты. Достал молодильные яблоки:
- Ешь эти яблоки!
- О, боюсь, боюсь!
- Ешь, тигра рогатая!
Она яблоко съела, - рога обмякли и отпали; друго съела - красавица
стала.
Была черна, суха, стала больша, красна, налита!
Мартынко взглянул, и сердце у него задрожало. Конешно, против экой
красоты кто же устоит! Глядел, глядел, дале выговорил:
- Соблаговолите шайку воды.
Подала. Он бороду и краску смыл. Раиса узнала, - где стояла, тут и села. Мартынко ей:
- Рая, понапрасну вы на меня гору каменну несли. Это я из-за многих
хлопот не поспел вас тогда высмотреть, а тепериче страстно абажаю.
Дальше нечего и сказывать. Свадьба пошла у Мартынка да у Раиски. Песни
запели, в гармонь заиграли.
Вот и живут. Мартынко всех в карты обыгрыват, докуль этих карт не украдут. Ну, а украдут, опять и выпнут Мартына.
Когда у Марины появился первый домашний питомец, она довольно быстро пришла к выводу, что ей необходимо родить… Питомец был большим и достаточно самостоятельным. Все его обычно звали Лёхой, но она, перебрав различные варианты его имени, остановилась на Лёша. Так вот из-за самостоятельности этого Лёши существовала опасность, что он захочет сменить хозяйку. Марине этого не хотелось, и поэтому через год она стала счастливой молодой мамой.
Прошло время. Её дочь подросла… стала большой и достаточно самостоятельной. Конечно не такой как её первый питомец, но всё же… Марина загрустила и, чтобы как-то справиться со своей тоской, принесла домой котёнка. Он стал её вторым домашним питомцем. Она назвала его Лёлик- такое имя было созвучно с прозвищем её первого питомца и ей это нравилось. Новый питомец был игрив и очень симпатичен, но он быстро рос и довольно быстро стал проявлять свою самостоятельность… И через год Марина вновь стала мамой.
Прошли годы. Подросла и вторая дочь и тоже стала вполне самостоятельной. Первые два питомца постарели и перестали радовать её своей игривостью и жизнелюбием. Марина стала задумываться о приобретении третьего питомца. Им стал молодой кобель со смешным именем Урмас Удивительный, а звали его попросту Сёма. С его появлением в доме стало шумно и хлопотно, но ожидаемой радости он не принёс… и Марина вновь решила стать мамой…
И мы пахали на бьеннале
Не верите - спросите у Петьки. Он, козёл, вместо того, чтобы мусор на свалку отвезти, привёз на выставку.
Ну там, на бывшем заводе, какая-то выставка: сломанные стулья, арматура, и он кучу мусора - туда! На свалку далеко везти, так он здесь свалил. А тут мужик какой-то кричит: «Это что?!» А Петька показывает вокруг и говорит: «А это что?» Мужик: «Это экспонаты!» Петька ему: «И у меня тоже экспонат!»
Ну, а у Петьки вид - небритый, злой с похмелья - вылитый художник. Мужик спрашивает: «А как называется?» Петька подумал и говорит: «Голос разума!»
После таких умных слов мужик сразу вежливее стал. «А как ваша фамилия?» - интересуется. Петька, подлец, чувствует, что-то наклёвывается, и говорит: «Сыров-Голландский!» Мужик ему: «Ждём вас завтра на открытие, господин Сыров-Голландский!»
Ну Петька приехал, смотрит - куча на месте, а рядом табличка: «Голос разума». Люди разные ходят туда-сюда. Остановятся у кучи, подбородок вздёрнут, прищурятся, губу подожмут, головой понимающе покивают.
Петька рядом с кучей гарцует, наслаждается. Корреспондент какой-то спрашивает: «Что значит для вас творчество?» Петька говорит: «Всё!» Телевизионщики подкатились, в глаза светят, в нос микрофон тычут: «Что вы этим хотели сказать?» Петька говорит: «Я хотел сказать, что искусство не должно отрываться от помойки… то есть от народа!»
Какая-то тётка баламутная с диктофоном: «Как вы относитесь к нетрадиционным отношениям в сексе?» Петька говорит: «Я б их всех!..» Она говорит: «Браво!»
А тут - банкет! Петька упился дармовой водки, к женщинам полез, в глаз получил… Короче, в репортажах с выставки современного искусства он на фотографиях и на экране везде в центре: в порванной рубахе, с синяком, на полу на карачках… То есть пока мы честно трудились - он знаменитым стал!
Через два дня приехал на автобазу, мы тут на мусорных машинах, он - на джипе! Говорит: «Со своей кучей скоро в Берлин поеду, на бьеннале!»
Мы говорим: «А джип откуда?» Он нам: «Это спонсорская поддержка!» А из этой поддержки - три тёлки пялятся, хихикают. «Голландский! - кричат. - Иди к нам! Нам скучно!»
Ну, блин, не приедь он на джипе с бабами - не было б ничего, а так!.. Наутро все наши козлы мусор вместо свалки на эту выставку поволокли!
Сашка - мебель поломатую, ну там комод, этажерка, диван-клоповник, назвал: «Светлое прошлое»; Васька остатки двух «Запорожцев» - обозвал: «Запорожцы пишут письмо турецкому султану на пляже Антальи». Генка вообще нечто эротическое: старая никелированная кровать, а на ней бревно! Юрка в политику ударился - ржавые батареи парового отопления, стеариновая свеча, коробок спичек и надпись: «Заседание совета министров в отопительный сезон»! Да всё и не перечислить!
Хлипкие интеллигентные художники в панике - что они против наших мусорщиков! Выставка трещит от экспонатов, а их везут и везут отовсюду. Торопятся! В городе тоже паника! Лично мэр, не буду называть его фамилию, надел кепку и поехал разбираться. А там хрен разберёшься, где мусор, где инсталляция, где хлам, а где перформанс ихний!
Короче, закончилось всё тем, что выставку закрыли, а на ворота повесили объявление: «Свалка мусора запрещена! Штраф 1000 рублей!»
А во всём Петька виноват. Отвёз бы свой мусор куда положено, и люди могли бы спокойно наслаждаться на этой самой бьеннале современным искусством!
Ложки
РЕТРО
Сейчас у нас сильный напор на общественное питание пошёл.
По плану напирают.
И декреты, и газеты пишут, отдельные деятели по поводу высказываются, и профактивисты по сути выражаются.
Поэты стихи про общественное питание слагают, писатели про героев огуречного фронта романы строгают.
Кроликов уже не только в школах, а даже и в детских садиках начали разводить.
У нас уже есть и дошкольные кролики, и кролики средней школы, и кролики высшей школы.
Недалеко то время, когда за кроликов возьмутся в Академии наук, у нас будут, очевидно, и академические кролики.
А что вы думаете? Раз надо - надо.
Однако не одни кролики и поэты решают судьбу общественного питания.
Есть ещё много вещей, которые решают.
Примером, ложка.
Она тоже решает. Она тоже играет функцию. Ложка тоже не абы какое орудие производства на столовском фронте.
Мы ж не какая-нибудь там буржуазная Австралия. Пускай уж там ложка служит предметом роскоши, а у нас это один из факторов улучшения благосостояния трудящихся.
Без ложки, как видим, довольно трудно стоять в первых рядах и вообще неудобно.
Итак, кролики кроликами, а ложку на задний план загонять не следует, наоборот, надо выдвигать ложку.
Вот почему приятно бывает зафиксировать, что кое-кто обратил на ложку внимание. И не какой-нибудь там одиночный ложечный энтузиаст, а целый коллектив.
Масса обратила.
В одной столовке ложки были. Много было, а стало ещё больше. Собственно, не сразу стало больше, а постепенно. Сначала их стало значительно меньше, а потом уже стало больше. Это после того, когда ложки стали центром внимания, когда ложками заинтересовались широкие массы.
События разворачивались так.
Стала администрация столовки замечать - ложки исчезают.
Исчезают - и всё.
К примеру, начинается обед. Пустят в оборот, ну, скажем, восемьсот ложек, а после обеда соберут только пятьсот.
Триста, значит, тю-тю! Скрылись.
Выдадут пятьсот, соберут - четыреста. Снова недостача.
Что за чёрт? Где причина и социальный корень?
Зав на обеде выступил с речью.
- Это ж ненормально, - говорит. - Это ж не почта, - говорит, - и ложки не бандероли, чтоб им пропадать. Я, - говорит, - этот вопрос просто на ребро ставлю: где ложки? Это не литеpaтypa. Это ж ложка! Реальное явление современности. Где ложки? Отвечайте в порядке самокритики.
Масса, конечнo, молчит.
Тогда зав на крик перешёл.
Кричит:
- Это ж позор и пятно! Это несознательность - ложки красть! Если такими темпами пойдём и дальше - придётся забыть про технику и на кустарщину переходить - горстями борщ есть. Это сдача позиций. Мы идём к бесклассовому обществу, а не к безложечному. Такого декрета не было. Предлагаю откликнуться!
Тут народ, который обедал, и в самом деле на призыв зава откликнулся - всего тридцать четыре ложки пропало.
Тем не менее резолюцию одобрили:
«Ударить по отрыжкам и положить конец».
Прежде всего по отрыжкам плакатами ударили. По всем стенам развесили плакаты:
«Я - ложка твоя. Береги меня», «Ложка в массе - как врубовка в Донбассе», «Украденная ложка - к казённому дому дорожка»
Однако не помогло.
Какой-то ложечный враг в первом плакате буквы ег зачеркнул и вместо береги вышло бери меня. За два дня снова сто пятнадцать ложек исчезло.
У зава уже нервная горячка началась: сам себя на чёрную доску занёс и заявление подал: «В связи со стремлением широких масс утопить меня в ложке прошу меня уволить, иначе придётся констатировать моё тело на верёвке».
Заву отказали.
Тогда он адский способ придумал.
Всюду собственноручно объявления порасклеивал:
«Ложки будут отпускаться только под залог в 1 рубль».
И что б вы думали? Как по маслу пошло!
В первый день выдали семьсот ложек, после обеда собрали восемьсот.
Зав от радости в этот день даже дома нe обедал. Говорит, пообедаю в столовке, риск - благородное дело!
На другой день дело ещё лучше.
Выдали семьсот пятьдесят, собрали девятьсот пятьдесят. Двести штук наросло!
Зав козырем ходит! На пиджак вместо хризантемы ложку пришил.
А третий день уже не день, а феерия.
Ливень! Да, да. Ложечный ливень. Ничего не видно - одни ложки. На столах, под столами, полные буфеты, кухня… Ложки, ложки, ложки…
С завом обморок.
С кассиршей истерика.
А публика у кассы ложками воздух сотрясает.
- Го-го-го! Га-га-га!
- Возвращай наши рубли!
- Возвращай наши залоги!
- Жулики! Честный народ обманывают!
Люди сбегались. Милиция. Пожарники помпы приготовили.
Зава насилу водою отлили. Очнулся - заплакал.
- Граждане! Виноват! Каюсь! Порицание мне общественное выносите. Заадминистрировался я на свою голову. Бейте меня…
- Да нечем тебя бить.
- Перегнул я палицу - ею и бейте!
Тут вбегает какой-то товарищ. Кричит:
- Стойте! Я вам всю ситуацию выложу. Я завмаг. Тут рядом. У меня в магазине именно такие ложки по шестьдесят пять копеек продаются. Без талонов и без нормы. Я за три дня пять тысяч штук продал.
Тут зав не своим матом как закричит:
- Спасайте! Это ж я на каждой ложке по тридцать пять копеек переплатил. Спасайте!
Тут всё стало ясно.
Дебаты начались: кто ж виноват?
Кое-кто говорит - зав, кое-кто говорит - масса. Кое-кто твердит - оба хороши. Два сапога пара.
Кто же в самом деле виноват, можно узнать. Когда будете обедать в стационарной столовой, спросите. Там знают.
Театр
В гримёрную, только что раскланявшись публике, входят трагик Орлов и комик Мухин. Комик смотрит на приятеля восхищёнными глазами. Восхищение столь велико, что в нём тонет даже зависть:
- Ну, Пётр! Ну, ты махина! Такой успех!
- Обычный, - скромничает Орлов.
- Так достоверно сыграть! - восклицает Мухин. - Как будто ты всю жизнь был продавцом. Ей-богу, я в очереди стою, знаю, что на сцене, а на тебя взгляну и думаю: сейчас обвесит!
- Вжился в образ, - продолжает скромничать Орлов. - Главное - вжиться. Было бы где подсмотреть. У меня шурин - продавец, две судимости, сосед продавец, ещё не вышел, сам каждый день по магазинам. Вот и весь секрет.
- Не-ет, - льстит Мухин. - А как же Отелло? До сих пор говорят о твоём Отелло. Я играл статут во дворце, помню: ты близко подойдёшь, у меня мурашки по коже. Думаю, сейчас задушит. Женщины в первых рядах сидели, за шеи держались.
- Ну да, неплохой был спектаклишко, - вяло соглашается Орлов. - Да то же самое - вжился. В доме напротив жил эфиоп. Мать его родила после Фестиваля молодёжи и студентов в Москве. Тётки родной муж кочегар, не мылся никогда. Сам, бывало, напьёшься до чертей. Было, где подсмотреть, зацепиться.
- Нет, нет, нет, - протестует Мухин, - тут не подсмотреть, тут Бог поцеловал. Вспомни «На дне». Сатин твой. Так сыграть! Из публики несли деньги, вещи, еду. Где ты мог подсмотреть самое дно жизни?
- Как где? - в свою очередь, удивляется Орлов. - У меня зять учитель, тесть - инженер, дядя - физик-теоретик. Дно же - ни украсть ни унести.
Мухин досадливо машет рукой:
- Это в тебе скромность говорит. Вот ты Святого играешь. Я стою за кулисами, на тебя смотрю, Петя! Верь не верь - я креститься устал. Публика тебе детей выносит, чтобы ты благословил. Забывают, что они не в храме, а в театре.
- Я тебе ещё раз говорю, - бурчит Орлов, - всё можно сыграть. Даже Святого, если есть, где подсмотреть. У меня двоюродный брат в ГИБДД.
- И что? - не понимает комик.
- А то! - Орлов почему-то переходит на шёпот. - Не берёт!
Мухин бледнеет:
- Святой!
- Есть за что зацепиться. И хватит об этом.
Оба поворачиваются к зеркалам, начинают снимать грим, потом закуривают. Мухин с наслаждением затягивается и говорит:
- Вроде главный взял для постановки новую пьесу. Не слыхал?
- Взял.
- Роли ещё не распределял?
- Распределял.
- Мне есть?
- Есть.
- Серьёзно? Кого?
- Олигарха.
- Как же я его подсмотрю?
- Запишись на приём.
- Разве что так. А тебе что предложил?
- Пенсионера. Такой жизнерадостный, весёлый человек, всем очень доволен, только не знает, кого благодарить.
- Представляю, как здорово ты сыграешь!
- Я отказался.
- Почему?
- Почему? А ты не знаешь, почему?! - Лицо трагика наливается кровью. - А где подсмотреть? За что зацепиться? Как вжиться-то?!
Мухин в оторопи смотрит на приятеля, беззвучно шевелит губами, часто моргает…
После вчерашнего
В марте у нас погода хреновая. Даже хуже, чем в апреле. Хотя про апрель много хорошего тоже трудно сказать. Первое апреля выдалось холодным, ветреным, а тут ещё эта дурацкая демонстрация. Я несу портрет Гоголя. Вокруг мелькают портреты других сатириков: Зощенко, Аверченко, Бухова, Ласкина. Две близняшки несут Ильфа и Петрова. Дуры, не надели перчаток, руки у них красные, но несут. Какой-то идиот пытался рассказать анекдот, так его чуть не убили. У многих работа такая - вычитывать анекдоты. У меня тоже такая работа. Я оцениваю анекдоты по пятибалльной системе. Люди более высокой квалификации оценивают по десятибалльной. Они выставляют девятки и десятки, а я - четвёрки и пятёрки. Считается, что плохим анекдот быть не может. Может быть только хорошим и отличным. Мы выходим на центральную площадь, повсюду знакомые до боли плакаты и транспаранты:
«СМЕШНОЕ ПРОБУЖДАЕТ В НАС ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА. Чернышевский».
«ЛУЧШЕ БЕЙТЕ МЕНЯ, НО ДАЙТЕ СМЕЯТЬСЯ. Мольер».
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕХ - ЦЕЛИТЕЛЬ И ЧАРОДЕЙ!»
Про «целителя» и «чародея» не подписано, все и так знают, что эти слова принадлежат нашему главному хохмачу. Вот он - на трибуне. Рядом его соратники по смешному делу. Мордатый дядька кричит надорванным голосом: «Пусть громче звучит смех - основа нашего здоровья!» «Ха-ха-ха!» - заученно отвечаем мы. «Шутить всегда - шутить везде!» - доносится из матюгальника. «Ура!» - кричит толпа, но нестройно, без настроения. Какое к чёрту настроение, если всё это в печёнках сидит…
Наконец мы проходим площадь, и люди быстро рассеиваются. Я со всех ног переулками бегу домой. Дома тепло и можно погрустить сколько угодно. Не то что на работе. Там могут спросить: «Почему у тебя такая рожа траурная? Тебе наши анекдоты не нравятся?» Дома в книгах я нашёл ещё отцом отчёркнутые слова: «В остроумии, как и в игре, нужно уметь вовремя остановиться». В нынешних книгах таких мудрых слов нет. Сомневаться в них нельзя.
…Кажется, вчера я всё-таки простыл. Зато заработал два отгула: один - за явку на первоапрельскую демонстрацию, другой - за Гоголя.
Женитьба
- Ну надо, надо! Ну сколько можно?! Возраст предельный. Находился в холостяках. Нагулялся!
- Да ну тебя! - Коркин замахал руками и одновременно жеманно зажмурился.
- Ничего не «ну»! Ничего не «ну»! Ради тебя, дурака, стараюсь! Баба - во! Полный отпад.
- Ну уж, полный! - Коркин посучил как-то ногами. Откинулся на диване. Запыхтел, как бы уже негодуя на бесстыдных посягателей на забрезжившую ему одному красоту. - Так уж, верно, хороша?
- Да ты такой не стоишь! Странно, что никто её не увёл ещё. Как тебя дожидалась. Ладно, собирайся, поехали. Нас ждут.
- Чего, прям вот так сейчас?
- Нет! Подождём с годик-другой, пока у тебя последние зубы выпадут. Вставай!
Коркин встал. Огладил себя со всех сторон, глянул в зеркало и фыркнул: «Жених!»
Приятели уже через полчаса звонили у подъезда. По домофону им позволили войти.
- Какой-то голос у неё… неинтеллигентный, - промямлил Коркин.
- Скажи спасибо, что такая рязань на тебя соглашается!
- А она из Рязани?
- Заткнись! - Пороховщиков лучезарно заулыбался открывшей на этаже дверь женщине и пропихнул вперёд себя Коркина. - Давай, давай, чувырло! - прошипел он уже озорно. Явно предвиделось угощение, выпивка, а главное, не ему, Пороховщикову, предстоит жениться, - вот что читалось в его счастливом лице и улыбке.
Хозяйка провела друзей через переднюю, где они сменили свои видавшие виды штиблеты на домашние тапочки, в комнату, обставленную несколько по-казарменному: на стенах картинки мускулистых мужчин и знойных дам. Из мебели - нары и трёхпрограммный громкоговоритель.
- Как добрались? - спросила хозяйка, и когда гости ответили, разговор прервался, так как разговаривать было абсолютно не о чем.
- А что, - нашёлся Пороховщиков, - может, сразу к делу? То есть, если стороны согласны, пьём за дружбу, называемую браком, и дело в шляпе. Запишетесь завтра, потому что сегодня воскресенье, а ночевать можете уже на супружеском ложе сегодня! Супружеское ложе, надеюсь, имеется? - Пороховщиков покосился на нары. Его несло, он не мог остановиться, так как дело оборачивалось весёлой стороной: выпивкой и закуской. Ради такого Пороховщиков был готов на многое. - А если нет, можно вот на этой этажерке залечь! Меняться этажами по ходу пьесы. Влюблённым не тесно на острие кинжала, как говорят на востоке! Вперёд! Или как?
И тут вдруг невеста подала голос. Причём совершенно неожиданно густой, низкий и весьма решительный.
- Я согласна, - заявила она. - Только я согласна не за этого, в очках, - она метнула взгляд на Коркина, - а за вас, мужчина! - Она ткнула пальцем в Пороховщикова. - Вы - хорошенький. А такой плюгавый, как этот, у меня уже был.
- За меня, так за меня! - махнул рукой Пороховщиков. - Где наша не пропадала?!
- Вообще-то это нечестно, - промямлил Коркин. - Мне было обещано.
- А! Забудь.
Женитьба состоялась. Коркин походил в свидетелях. Очень переживал и надеялся до последнего.
Потом выяснилось, что невеста оказалась с сюрпризом - двуполой. Трансвестит по-нынешнему.
И тут Коркин по-настоящему расстроился. Такое упустил - раз в жизни бывает!
Анна на рельсах
Ну и чего ты тут разлеглась, как барыня?
- Уйдите, сударыня, прошу вас, не мешайте мне!
- Как же это я уйду, коли это мой участок, и я его должна осмотреть.
- Мне до вас нет дела, проходите дальше.
- Зато мне есть. Здесь не должны находиться посторонние предметы. А тем более тела!
- О боже! Тело, тело… Да, скоро здесь будет обезображенное тело.
- Так ты ещё кого-то ждёшь? Бомжа какого безобразного, что ли? А с виду вроде ничего женщина, трезвая и вон как прилично одета. Ну вставай давай. Ещё простынешь, по женской-то части. Мучениев потом не оберёшься. Да и супруг будет недоволен. Кто у нас муж-то?
- Он очень богатый, известный человек. Хотя, судя по вашей странной одежде, вы не из нашего круга и, скорее всего, не знаете моего супруга.
- А, так он у тебя из этих, из олигофренов, или как их там, олиграфов, что ли? Развелось их нынче, разве всех упомнишь.
- Нет, он не граф. Он очень высокий сановник. А граф тот, кого я люблю. И он ко мне остыл. И в этом моё несчастье! Скажите мне, сударыня, когда же будет скорый поезд?
- Сановник какой-то, граф… Да нонче какое хошь звание купить можно, были бы деньги. Так это, выходит, ты из-за каких-то двоих козлов с дутыми званиями лежишь тут, на рельсах? И скорого ждёшь? Так я тебе скажу, что скорые здесь не ходят.
- Как это не ходят? Всегда ходили, а теперь - нет?
- Ты не на ту ветку легла, девонька! Здесь только грузовые шлёндают. И то в час по чайной ложке… Ну, вставай, вставай, когда ещё состав пройдёт… Может, только под утро. Да такой…
- Какой такой, голубушка?
- Да цистерны с нефте-продуктами! И вот представь: пройдёт он, а ты останешься тут лежать - чёрная, липкая, вся в солярке, бензине и мазуте! Бр-р-р! Да на тебя никто и смотреть не захочет. Ни первый твой козёл, ни второй, ни вообще какие другие.
- О боже! Нет, такого конца мне не надо!
- И правильно, девонька! Время придёт, и достойный конец тебя сам найдёт. Вставай, пошли ко мне в дежурку. Чаю попьём, по душам поговорим. Ты мне про своих козлов подробнее расскажешь, я тебе - про своих! Ну пошли, милая. Да шляпку, шляпку подними!
- Подождите, подождите! А как же быть с Толстым? С его романом?
- Да ладно! Заведёт себе новый роман твой толстый.
Голос свыше
В середине дня с соседнего балкона раздался громкий мужской голос:
- Эй вы там, внизу, а ну, отошли от машины! …Да, да, я вам говорю: отошли от машины. …И тебе тоже! …Все трое отошли от машины! …Потому! Отошли, и всё! …Я сказал: это вам не пивбар, а личная собственность! Пиво в другом месте попьёте. …Ну, я к кому обращаюсь-то? Я вам или не вам сказал, чтобы отошли от машины? Отошли быстро! Чтобы через минуту я вас тут больше не видел. …Я тебе сказал: чтобы через минуту я твоей рожи наглой близко от машины не видел! …И твоей тоже! …Да, у тебя наглая рожа! …И у тебя тоже, и у третьего вашего. Наглая и пьяная! …Конечно, а какая же? Ты себя в зеркало-то когда видел?
Сам - козёл! …Я тебе сказал: отойди от машины. Отойди и ори там сколько влезет, а здесь чтобы я тебя не видел и не слышал! …Ты мне матом здесь не ори, а давай ноги в руки, пиво подмышку - и марш отсюда! …Я сказал: не ори матом, дурак ты некультурный, тут в доме дети есть! Пиво подмышку и двигай! …Да, ты - дурак!
Ты что делаешь? …Ты что - с ума сошёл? Не трогай машину! …Не трогайте машину, я вам говорю! Вы знаете, сколько она стоит? Вы за год столько не пропьёте! …Ну отойдите от машины, ну хватит… …Ты что делаешь? А ну положи палку! Ну положи же ты палку, идиот! …Что вы делаете? Ведь почти новая машина! …Эй, а ты куда полез? Эй! А ну слезь с крыши! Слезай с крыши, я тебе говорю! …Что вы делаете, вы же нормальные люди! Или вы ненормальные?
Точно ненормальные. Ну что вы делаете? …Эй, ты зачем кирпич взял? …А - это ты в неё опять, а я думал - в меня. …Ну что - порезвились? Что-нибудь новенькое бы уже придумали - и так уже всю машину раскурочили. …Молодцы, ничего не скажешь! Вот придёт хозяин машины, он вам покажет!
Конечно - не моя. …Я вам и не говорил, что это моя машина. …Стану я тут свою машину ставить, когда тут столько идиотов пьяных лазит, что я - чокнутый? …Конечно, идиотов, а кто же вы? Смотрите, что наделали, кто же вы ещё? … Давайте убирайтесь отсюда, может, кто уже милицию вызвал. Я вам сразу говорил, чтобы вы отсюда двигали, а вы всё никак. …Давай, давай, без разговоров, шагом марш. Давай, передвигай конечностями! …Да, ну вы и дураки…
Прошло полчаса. Тот же голос с того же балкона:
- Эй, сосед, это ты? …Я так сразу и подумал. Слышу, кто-то матом орёт, ну, думаю, сосед вернулся. Видал, что с твоей машиной сделали? …Да не знаю кто. Идиоты какие-то пьяные. …Конечно, видел, а как же. Я как увидел, я сразу вмешался. Тут весь дом, наверное, слышал, как я твою машину отстаивал. Если бы не я, вообще не знаю, что было бы… …Нет, наверно, с полчаса… Трое… Да как выглядели - по-разному выглядели. Один был поменьше, другой побольше, тот, который по крыше скакал, тот то-олстый был… …Откуда я знаю - чего. Они совсем невменяемые какие-то были. Сначала пива тут напились, а потом и давай чудить. …Это тебе ещё повезло, что тебя не было, а то бы ещё и тебе досталось от этих психов.
Да ладно, успокойся, машина - дело наживное, накопишь на новую… Да ладно, не убьёт тебя жена, она у тебя маленькая, куда ей. У вас разная весовая категория… Да не надо так убиваться-то, мало ли ещё машин на свете? …Конечно, можно починить. Раз сломать можно, значит, и починить… Хорошо ещё, что я тут был, было хоть кому вступиться. Я их хоть вразумил немного. Это просто твоё счастье, что я попался! …О чём ты говоришь! Ты же знаешь - я всегда готов помочь! …Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Для чего же ещё нужны соседи!
А всё-таки она плоская!
Я расположился на веранде. Пахло дымом - где-то горел костёр. Рядом со мной лежали кандидат биологических наук Копылов, лаборантка Тимофеева, слесарь-механик 6-го разряда Матвеев, заместитель начальника доктор физико-математических наук Трофимов, сам начальник профессор Разумовский и Карасюк.
Стояла душная летняя ночь. Во дворе от лёгкого ветерка шумели тополя, лаяли собаки. Прошла молочница, позвякивая пустыми бидонами.
Звёзд не было, и только в правой части небосклона светилась одна голубоватая точка.
Первым нарушил молчание профессор Разумовский.
- Так вы продолжаете утверждать, что наша планета плоская? - Он сел на кровать и хмуро посмотрел на меня поверх очков.
- Плоская, - грустно ответил я. - В форме диска.
- Может, вы скажете, что она стоит на трёх китах? - спросил Копылов.
- Или на трёх слонах? - подала голос Тимофеева.
- Возможно, этого я точно не знаю…
- Позвольте, - вставил слово Трофимов, - как же быть тогда с теоремой Иванова-Джеймса? С формулой Карра? Наконец, с постулатом Сидорова? Я уже не говорю про аберрацию.
- Профанация! - сказал Карасюк. - Объявить выговор с предупреждением к чертям собачьим! Учёный! - Он гневно посмотрел на меня и на присутствующих.
И только Матвеев молчал, уставившись в одинокую звёздочку на небе.
Тогда встал профессор Разумовский. Он встал во весь свой средний рост, потянулся, зевнул, слегка почесался и начал.
Профессор говорил долго и очень убедительно. Иногда он подходил к доске и быстро писал формулы, брал двойные и тройные интегралы, раскладывал кое-что в ряд Фурье, чертил планетарные модели, вычислял векторы, использовал матрицу и комплексные переменные. Наконец, когда он взялся за проблему чисел близнецов, я не выдержал и сказал, что вчера сам дошёл до края и увидел бездну и что вообще пора прекращать всю эту бодягу, так как очень хочется спать.
Что тут началось! Ничего нельзя было разобрать, кроме отдельных выкриков: «Может, вы и в чертей верите?!», «Джордано Бруно выискался…», «…аспирантуру с отличием…», «…а на закон Ньютона начихать?!», «…выговор с занесением к чертям собачьим!», «…аксиома Барского…», «…длина окружности равна два пи эр, и мы не позволим…», «…уволить по собственному желанию к чертям собачьим!».
После этого вдруг наступила тишина. Тогда встал Карасюк и гневно сказал:
- За истекший световой квартал мы добились целого ряда успехов. Начиная с Евклида и даже до него и кончая Лобачевским с его неевклидовой геометрией, и даже позже, вплоть до вас, товарищ Разумовский, никаких претензий у нас быть не может.
Да, сумма углов треугольника равна 180 градусов! Да, температура кипения воды равна ста градусам! - Карасюк сделал паузу и торжественно обвёл всех взглядом. - Но вот вы говорите: «Теорема Ферма, теорема Ферма!» А про человека забыли.
Евклид сказал: «Через одну точку нельзя провести две параллельные прямые», и это правильно. Лобачевский сказал: «Можно!», и это тоже правильно. А вот товарищ Пальцев (это я) никак не может понять, что совесть тоже надо иметь!
Возьмём, наконец, третье действие арифметики - умножение. Как говорится, от перемены мест сомножителей… - Карасюк сделал паузу. - Как там дальше, профессор?
- Произведение не меняется! - хором заорали присутствующие.
- Теперь возьмём вас, товарищ Пальцев, - продолжал Карасюк, - ведь вы что же утверждаете? Вы утверждаете, что планета плоская, а этого не может быть в силу вышеизложенного.
- Боже мой! - раздался стон доктора физико-математических наук Трофимова.
- Бога нет! - резко оборвал его докладчик, и Трофимов затих.
И тут мне приснилось, что я засыпаю…
…На меня надели грубую жёлтую рубаху, тряпичные туфли и ввели в большой зал с высоким потолком. Я шёл по каменным плитам, держа в руке модель атома из папье-маше. В конце зала возвышалась кафедра, на которой стояли литой серебряный стол и тёмная деревянная скамья. На столе горели свечи.
Из маленькой резной двери сбоку от кафедры вышли люди в чёрных одеждах и медленно опустились на скамью. Один из них, среднего роста, вынул свиток и в полной тишине торжественно принялся читать таблицу умножения. Сидящие на скамье хором повторяли за ним: «Пятью пять - двадцать пять, пятью шесть - тридцать, пятью семь…»
Кончив читать, человек убрал свиток и спросил меня:
- Так вы продолжаете упорствовать в том, что наша планета плоская?
- Да!
- Сжечь к чертям собачьим! - сказал другой чёрный человек.
Люди на кафедре стали о чём-то тихо совещаться и затем зачитали приговор: «За отказ от науки, за неверие в математику, физику, астрономию, в третье действие арифметики и др., за упорное нежелание считаться с достижениями человеческой мысли, а стало быть, за отказ от гуманистических идеалов - лишить звания кандидата физико-математических наук вплоть до пятого колена, конфисковать диплом об окончании университета, отобрать аттестат зрелости, а также сжечь к чертям собачьим».
После этого они ещё раз зачитали таблицу умножения и удалились.
…Я стоял на площади, привязанный к столбу. Слесарь-механик Матвеев колол поленья. Лаборантка Тимофеева плакала и молча аккуратно укладывала у моих ног хворост. Кандидат биологических наук Копылов, стиснув зубы, обливал дрова керосином.
Я в последний раз посмотрел на одинокую звёздочку и сказал:
- А всё-таки она плоская!
Подошёл Карасюк и бросил горящий факел…
Я проснулся на веранде. Пахло дымом - где-то горел костёр. Рядом со мной лежали Копылов, лаборантка Тимофеева, слесарь-механик Матвеев, заместитель начальника Трофимов, сам начальник профессор Разумовский и Карасюк.
Стояла душная летняя ночь. Во дворе от лёгкого ветерка дико выли машины, шумели тополя, лаяли собаки. Прошла молочница, позвякивая пустыми бидонами.
Звёзд не было, и только в правой части небосклона светилась одна голубоватая точка - Земля, от которой наша плоская планета Дельта в настоящий момент находилась на расстоянии одной световой декады.
(События происходят до печального финала героя)
- Как стреляю? Как и все. На выдохе - улыбнулся, все так же печально и застенчево сверкнув на солнце очками ответил парень. - Интервью законечено - рявкнул полковник уводя паренька в сторону. Журалисты разочарованно загалдели…
(война)
Оптический прицел. Настолько знаком что стал почти частью тела. Впереди враги. Четверо. Нужно сосредоточится и делать свое дело. Выдох. Вдох. Еще. И еще. Ну когда же придет то чувство… Еще выдох. Слабый шум в ушах наконец то. Мир стал тягучим как жвачка… Еще выдох… Вдох… Еще медленее. Не надо спешить. Легкие полностью опустели. Мир замедлился до критической точки. Теперь надо слушать сердца. Стук. Первый выстрел. Первый труп. Остальные сердца заколотились, видя как упал их товарищ. В обойме осталось три. Этого хватит. Выстрел. И еще. Два тела упали. Последнее сердце колотилось так что его услышал бы и вполне зрячий. (конечно не с такого расстояния) Выстрел. Упал последний. Дело сделано. Вдох. Мир вернул привычную скорость. Резкая боль. Темнота.
(после войны дело слепого снайпера всплыло. Его тело было отправлено на исследования.)
(из отчета ученого)
Причина смерти - пуля пробившая коронарную артерию. Его уши уникальны. Построение ушной раковины и соответствующих органов внутреннего уха позволяло ему слышать абсолютно все. Но еще более феноменален его мозг. Особые отделы мозга позволяли ему складывать полную картину окружающего мира из того что он слышал. И что самое странное… Когда в его легких не оставалось воздуха, его мозг работал в 5000% выше обычного.
(из разговора ученых)
- Вранье что у него не было больше патрон. Я сам три нашел. В нагрудном кармашке. Или он не успел зарядить или… - Или что? - Или он не услышал врага. - Экспертиза показала что он слышал стук сердца на расстоянии свыше километра. - Да, конечно. Он просто не успел зарядить. Не может же быть что его убил человек у которого не билось сердце.