После вчерашнего
В марте у нас погода хреновая. Даже хуже, чем в апреле. Хотя про апрель много хорошего тоже трудно сказать. Первое апреля выдалось холодным, ветреным, а тут ещё эта дурацкая демонстрация. Я несу портрет Гоголя. Вокруг мелькают портреты других сатириков: Зощенко, Аверченко, Бухова, Ласкина. Две близняшки несут Ильфа и Петрова. Дуры, не надели перчаток, руки у них красные, но несут. Какой-то идиот пытался рассказать анекдот, так его чуть не убили. У многих работа такая - вычитывать анекдоты. У меня тоже такая работа. Я оцениваю анекдоты по пятибалльной системе. Люди более высокой квалификации оценивают по десятибалльной. Они выставляют девятки и десятки, а я - четвёрки и пятёрки. Считается, что плохим анекдот быть не может. Может быть только хорошим и отличным. Мы выходим на центральную площадь, повсюду знакомые до боли плакаты и транспаранты:
«СМЕШНОЕ ПРОБУЖДАЕТ В НАС ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА. Чернышевский».
«ЛУЧШЕ БЕЙТЕ МЕНЯ, НО ДАЙТЕ СМЕЯТЬСЯ. Мольер».
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕХ - ЦЕЛИТЕЛЬ И ЧАРОДЕЙ!»
Про «целителя» и «чародея» не подписано, все и так знают, что эти слова принадлежат нашему главному хохмачу. Вот он - на трибуне. Рядом его соратники по смешному делу. Мордатый дядька кричит надорванным голосом: «Пусть громче звучит смех - основа нашего здоровья!» «Ха-ха-ха!» - заученно отвечаем мы. «Шутить всегда - шутить везде!» - доносится из матюгальника. «Ура!» - кричит толпа, но нестройно, без настроения. Какое к чёрту настроение, если всё это в печёнках сидит…
Наконец мы проходим площадь, и люди быстро рассеиваются. Я со всех ног переулками бегу домой. Дома тепло и можно погрустить сколько угодно. Не то что на работе. Там могут спросить: «Почему у тебя такая рожа траурная? Тебе наши анекдоты не нравятся?» Дома в книгах я нашёл ещё отцом отчёркнутые слова: «В остроумии, как и в игре, нужно уметь вовремя остановиться». В нынешних книгах таких мудрых слов нет. Сомневаться в них нельзя.
…Кажется, вчера я всё-таки простыл. Зато заработал два отгула: один - за явку на первоапрельскую демонстрацию, другой - за Гоголя.