- Как же так?
Крупные холодные капли срываются с серого промозглого неба, падают и вливаются в поток грязной воды, бегущей по мостовой.
- Как же так? Ведь я ненадолго ушла из дома, провести несколько последних вечеров с соседками на даче…
А за пеленой дождя на месте старой сталинской пятиэтажки котлован с почти готовым фундаментом нового дома. Не ее дома.
- Как же так? Ведь я столько сюда добиралась…
Она вспомнила слякоть лесной грунтовой дороги, шум и вонь пригородной электрички, вездесущих наглых вокзальных крыс.
- Как же так? Как же без нее дети? Они ее так любили…
Забавные мордашки девочки и мальчика мелькают перед глазами. Их теплые руки и ласковые поцелуи. Ничего дороже этого у нее нет!
- Как же так? Она же знала, что семья уезжает, но старость, проклятая старость не позволила добраться быстрее, хотя она так торопилась…
Промчалась машина, обдав веером грязи одинокую фигуру на тротуаре. Она даже не шелохнулась. Теперь уже все равно… Их нет, а нового адреса она не знает.
- Как же так? Что же теперь делать? Она слишком стара, чтобы позаботиться о себе…
Слезы часто-часто закапали из подслеповатых глаз. А прохожие шли мимо и никому не было дела до чужой беды.
- Как же так…
- Мама, мама! Смотри! - раздался до боли знакомый звонкий детский голос. Промокшая насквозь фигурка неуверенно повернула голову на звук.
- Мама, я же тебе говорила - она придет! - и ласковые родные руки прижимают ее к себе.
- Где же ты была? - ее сжимают в других объятиях. - Мы так волновались! Мокрая какая! Ну ничего, сейчас согреешься! - руки женщины вытирают капельки дождя вперемешку со слезами.
- Пойдем домой, мама!
И под осенним дождем трое отправились домой: мама, дочка и старая бело рыжая кошка с большими больными от старости, но такими счастливыми глазами!
Он повесил свою огромную сумку на плечо и повернулся к ней спиной.
Кинулся на поиски контролера.
Она видела, как он убрал билет в бумажник и помахал ей рукой…
И «Евростар» побежал от нее прочь.
И она заплакала, глупая гусыня.
А он маячил вдали крошечной серой точкой…
У нее зазвонил мобильник.
- Это я.
- Знаю, номер высветился…
- Уверен, ты там сейчас изображаешь романтическую героиню, разнюнилась, захлебываешься слезами и соплями… Уверен, стоишь одна в конце платформы, как в кино, и оплакиваешь любовь, исчезнувшую с облачком белого дыма…
Она улыбнулась сквозь слезы.
- Вовсе… Вовсе нет, - наконец выговорила она, - я… Я как раз выхожу с вокзала…
- Врушка, - произнес голос у нее за спиной.
Она упала в его объятия и прижалась к нему крепко-крепко-крепко-крепко. До хруста в костях.
Она плакала.