Прилёг в постель, хотел уснуть,
Увидеть сон про что-нибудь.
Но только веки я прикрыл
Услышал трепет гнусных крыл.
Комар припёрся. Деловой!
И закружил над головой.
Чего ты хочешь, кровосос?
Я в темноту задал вопрос.
В ответ, конечно, ничего
Не проронило существо,
Но отлетело вдаль слегка -
В район ночного потолка.
Я задремать хотел опять,
Но вновь явился этот тать!
Зудел нахально надо мной.
Я тут и там махал рукой,
Подальше гада отгонял,
Но гад маршрута не менял
И возвращался вновь ко мне,
Притом, пищал наглей втройне,
Спирали медленные вил-
Короче, он меня дразнил.
Ну, как же разобраться с ним?
Я притворился неживым.
Не миновало пять минут,
Комар явился - тут как тут.
И резво укусил за лоб…
Я радостно ладонью хлоп.
Комочек пальцами растёр-
Прощай, зануда и бретёр!
Copyright: Пилигриммм, 2013
Весной это было. Ну зачем мне две дойные козы, да еще и парочка козлят, решил, постановил за меня мой заботливый сынок и объявления о продаже живности по близлежащим станциям расклеил. Посоветовал мне молодую с приплодом продать, а старую в придачу отдать…
Долго никто не звонил, таких дурочек, как я, хозяйством обзавестись, в наше время еще поискать! Я уже успокаиваться стала, куда же они денутся, мои родные, все равно ну не на три, так на две-то недели в отпуск разрешат мне съездить! И, только я расслабилась, успокоилась, звонок…
Приехала новая хозяйка Зинаида посмотреть козочек. На старшую смотрит, уверяет, что она со дня на день козлят принесет!
-Ну что вы, Зина, - убеждаю, - Я ее к козлу не водила, не от святого же духа ей козлят плодить!
Про дочку ее, Алиску, поверить не может, что ей всего-то год, уж больно крупная. Да и в первый год, ну ни как не могла она двойню принести, по мнению Зины, уж она их держала-передержала в жизни, да и работала в ветлечебнице (кем, я не уточняла!) все о козах знает! И правда, не просто на них смотрит - и зубы проверяет, и на вшивость, и вымя мнет, и копыта… ни дать-ни-взять ветеринар, прирожденный!
Ну, говорю, думайте, если старую надумаете брать, так я ее по дешевке отдам, вместе с приплодом Алискиным, а уж если молодую, то извиняйте, она от козлика-иностранца у нас, не обессудьте… Но приплод все равно забрать придется!
Не поскупилась Зинаида, Алиску забрала.
Нужно сказать, что сперва я рада была ее звонкам, про малышек расспрашивала, да про нашу любимицу… Но вскоре поняла, что уже пора бы номер поменять… ничего-то она, Зина, ровным счетом, в козах не смыслит… Но как-то помаленьку все улеглось, звонки стали редкими, а потом и вовсе прекратились.
Так и лето пролетело.
Но козлы в наше время в цене! Их днем с огнем не сыщешь, так что осенью связь возобновилась. Договорилась я с владелицей знатного козла, о посещении Гаврюшкиного гарема еще одной, по прошлому году ему уже знакомой козочкой. Да вот беда, своей машины у Зины нет, а родня, на своих «джипарях», козу везти отказываются… пешком, километров тридцать, пройти нереально… Да и за сутки такое расстояние не преодолеть, а у козы именно столько охота длится. Хотя, если учесть, как моя королевна неслась к козлу… наверное успели бы! Правда Зина проверить не решилась! Поэтому первый раз Алиса благополучно проорала эти сутки, никому не давая спать в окрестностях садового товарищества. Стойко перенеся бессонную ночь и упреки соседей, хозяйка нашла таки владельца газельки, живущего в соседнем доме, согласившегося в следующий раз отвезти козу куда следует. Да вот беда, занят был водитель, когда козе вновь приспичило… Приеду, говорит, завтра! Эх, знал бы он природу козы, думаю что не стал бы откладывать…
И что прикажете Зине делать? Соседи опять ругаются, а вдруг и в следующий раз какие проблемы с доставкой козочки к жениху возникнут?
Не выдержала она. Вновь нам позвонила… Заберите, говорит, слезно прошу, назад Алиску… И козленка тоже… Я Вам в придачу тонну сена и тонну соломы привезу… Мне ничего от Вас не нужно, только ЗАБЕРИТЕ ПОЖАЛУЙСТА!!!
Ну куда деваться, скажите? Козюля то элитная… На мясо жалко… Согласилась. Три недели у меня уже живет, сегодня к козлу ходили… Точнее бегали!
Да, Ольга-Ольга, накаркала-таки! Я ведь уже и на пятерых козлят согласна, лишь бы не шесть… Козочки-то мои… знатные, элитные… да и Ольгин Гаврюша тот еще труженик, свое дело не просто знает, а со всей ответственностью и усердием к нему подходит…
Однажды Хемингуэй поспорил, что напишет очень грустный рассказ всего из 6 слов. И написал: «Продается презерватив, ни разу не использовался»
«Навсегда…"Рыбное место
- Так, Ляпин, почему вас на прошлой неделе не было на работе вторую половину дня пятницы? И в первую половину понедельника?
- Виноват, Пётр Иванович, жарко было, пива выпил немного в обеденный перерыв, застеснялся с запахом на работу идти…
- И что?
- А потом уж и водки выпил. Ставьте, в общем, прогул.
- Прогул - это не проблема. Но вот что, Ляпин, я хоть и меньше года здесь у вас директором, но досье у меня есть уже на всех подчинённых. Вот про вас говорят, что вы не пьёте вообще.
- Врут!
- Что у вас одно-единственное хобби.
- Какое?
- Вы заядлый рыбак.
- Так уж и заядлый…
- И в пятницу вы не пиво с водкой пили, а цинично ушли с работы пораньше, чтобы уехать на рыбалку, с ночёвкой с пятницы на понедельник.
- Врут, Пётр Иванович! Вот ей-богу врут! На рыбалку я уезжаю в ночь с субботы на понедельник. А в пятницу езжу копать червей. Их ещё найти надо, по такой-то жаре.
- Ага, значит, точно про вас говорят, что вы рыбак!
- Ну, пусть будет так.
- И что вы ездите на какое-то только вам известное рыбное место, где таскаете килограммовых сазанов.
- Так уж и килограммовых!
- И что никого с собой никогда не берёте! Даже лучших своих друзей!
- Водку они пить и дома могут.
- Ляпин, умоляю: возьмите меня на это ваше рыбное место! Клятвенно заверяю: водку мы там пить не будем.
- Так вы тоже рыбак, Пётр Иванович?
- С младых, как говорится, ногтей! Но в вашей местности рыбных мест ещё толком не знаю. Два раза ходил на эту речку Грязнуху, так там только одни лягушки.
- В Грязнухе рыбы нет лет уже с полста. Как поставили на нём этот вонючий химкомбинат, так и пропала вся рыба. Сейчас-то комбинат стоит, так хоть лягушки вернулись. Может, лет через тридцать и рыба снова появится.
- Так я не понял, Ляпин, берёте вы меня с собой или нет? Мне, кстати, скоро заместитель новый понадобится, Еремеев на пенсию уходит…
- Вижу, хороший вы человек, Пётр Иванович! Я бы вас взял, конечно, но червей у меня маловато будет, на двоих-то.
- А вот тут я и пригожусь вам, Ляпин! Я у себя на даче с этой весны развожу канадских червей, они чудесным образом почву на грядках мне удобряют…
- Ну, тогда едем, конечно, Пётр Иванович! Завтра же и едем.
- Нет, сегодня же!
- Так сегодня только четверг!
- Так, Ляпин: пока я здесь начальник. А ты ещё не мой заместитель. И станешь ли ты им, покажет рыбалка. Сказал сегодня, значит, сегодня! А на хозяйстве пусть мой зам Еремеев остаётся. Ему всё равно где спать, дома или на работе.
Предназначение
Фантастический расска
Каждый день - не предыдущий. Каждый день - следующий. Когда мне было четырнадцать, я в первый раз пережил чужую жизнь. Проснулся в теле другого человека. И знаете… я ни капельки не испугался.
Была зима. Середина декабря. Бесснежного декабря. Прекрасного декабря. И я… проснулся в теле другого человека.
Я пошёл на кухню, чтоб умыться. На кухню, потому что ванная уже давно как была недееспособной. Пошёл на кухню через коридор. И мимолётом я увидел в зеркале, что в прихожей, чудную бородку на своём лице. А затем всё лицо. Сморщенное лицо сорокалетнего мужчины. И я… ни капельки не испугался.
Я недоумевал, почему так. Но мне не было страшно. Я не кричал, как в этих дурацких фильмах, в которых каким-то случайным образом брат и сестра поменялись телами. Или муж и жена. Или кто-то ещё. Я не кричал.
Я подошёл поближе к зеркалу и стал рассматривать своё бурое лицо. У меня были мешки под глазами. Морщины у губ. Редкого оттенка глаза. Будто зелёные, но не зелёные. Будто зимнее болото. Каре-серо-чёрно-зелёные. Такие были у меня глаза. Я даже мысленно поставил галочку в графе «плюсы нового тела». Первую галочку.
У меня были маленькие аккуратные уши. Раскидистые брови. Высокий лоб и жидкие волосы. Я подумал, надо пойти помыть голову и посмотреть на чистого себя. Вымыл. Да, так и правда лучше.
Я стал расхаживать по комнате голый и думать, во что же одеться, ведь все мои вещи - они для подростков, и вдруг вспомнил, что от отца, который ушёл от нас несколько лет назад, что-то осталось в одном из старых угловых шкафов. Я пробрался мимо спящей мамы, порыскал и нашёл пару брюк, какую-то красную клетчатую рубашку и даже куртку. Довольный пробрался обратно и стал думать. И что теперь?
Медленно оделся. Вспомнил, что надо бы побриться. Вернулся на кухню. Маминым станком, видимо, для подмышек, побрился. Ну, а что, если больше нечем? И снова подошёл к зеркалу.
А мне идёт эта одёжка. Я прямо в полной боевой готовности. Только к чему? Зачем всё это?
И сразу же сам себе ответил: да какая, собственно, разница. Может, я индиго? Или лунатик? Может, у меня какая-то миссия? Мысли перемешались…
Нужно с чего-то начать. Нужно прогуляться, вдруг меня кто-то узнает. Будет хоть одна зацепка. А ботинки? Возвращаюсь к шкафу, ищу обувь. Ура! Есть какие-то боты. Затёртые, но всё же. Радостный выхожу на улицу.
А сегодня тепло. И куда идти? Я даже не знаю, как меня зовут. Если меня вообще как-то зовут. Не подходить же с таким вопросом к прохожим. Извините, а вы не подскажете, как меня зовут? Иду, улыбаюсь. Да уж. Весёлый предстоит денёк.
К сожалению, за целый день я не встретил никого, кто бы смог мне ответить хоть на один вопрос. Я прошёл весь город от и до и не заметил ни одного, даже слабого намёка на то, что происходит и почему. Расстроенный вернулся домой. Разулся и снова подошёл к зеркалу.
Вот тебе раз. Стою я, четырнадцатилетний, в папиной одежде, которая велика мне размера на четыре. Как? Как так?
Помотал головой. Кричу: Ма-а-а-ам!
- Да, сына.
- Это я?
- В каком смысле?
- Ну-у. Что ты видишь? Меня или кого-то ещё?
- С тобой всё в порядке, милый?
- Да всё со мной нормально. Ответь на вопрос.
- Хм… Ну, если я ничего не путаю, передо мной стоит мой сын.
- Правда?
- Правда.
- Ну, вот…
На следующий день я проснулся женщиной. История повторилась. Ещё через день - трёхлетним малышом. Но там я просто валялся всю ночь в постели, пытаясь себя не выдать.
И, наконец, я понял. Может, я… проводник? Последнее дыхание умерших? Может, через меня возвращаются души не успокоившихся? Да нет, это бред какой-то. Тогда бы менялось не тело. Да, думаю. Всё правильно. Менялось бы не тело. Да.
В очередной раз, когда я проснулся в чужом теле, я попытался обратиться к своему «гостю». Задавал вопросы, и, как ни странно, мне ответили.
«Тела некоторых людей - колбы, пустышки - иногда используются в корыстных целях. Есть так называемые „кукловоды“, которые могут перемещать сознание из одного тела в другое за определённую плату».
- Зачем? - спрашиваю в никуда.
«У каждого своё предназначение. Твое предназначение - доделывать дела. И тебе никуда от этого не деться. Смирись. И впредь не пытайся найти информацию о себе или понять, что происходит. Просто слушай своё тело».
- Это надолго?
Вчера продал последнее, что можно было продать, пустую трёх литровую банку. Сегодня, было всё, как всегда - руки дрожали, мучил сушняк, и саднила левая скула (с чего бы это?). Вот это-то всё, и позвало его на трудовые подвиги.
Благополучный сосед после выполненной работы, конечно отблагодарил за честно выполненную работу бутылкой водки! А на закуску дал аж целую большую банку селёдки.
Дома, дрожащей рукой, он первым делом распечатал бутылку и влил не прерываясь в пересохший рот сколько вошло. При этом вскользь, промелькнуло в голове - «Эх, бросить бы пить совсем, найти приличную работу, жену вернуть, детей обнять». Но руки машинально взяли замусоленный стакан, налили в него следующую порцию спиртного, а мозги переключились на закуску.
Банка была огромная (что радовало), но поржавелая (что огорчало). - «Да-а, наверное, в сырости долго лежала» - констатировал он. На крышке белая волнистая линия изображала морскую волну с взбитой пеной, а в нарисованной сети угадывался богатый улов. Внизу незамысловатого рисунка, крупными буквами высечено - «Сельдь атлантическая». Тупым гнутым ножом, с большим трудом, он разрезал твёрдую сталь. На дне банки, в зелёном рассоле, плотным кольцом лежали рыбки поблёскивая серебристой чешуёй.
Достав единственную вилку с погнутыми зубьями, не глядя он подцепил первую попавшуюся сельдь. - «Недосуг чистить и резать, водка выдыхается, откушу голову, да и все дела». Радостно сказав «Ух!», он уверенно поднёс стакан к губам, скользнул взглядом на нанизанную рыбину и обомлел…
Шевеля хвостом и разевая пасть, на него в упор, мутным взглядом уставилась живая селёдка. Ему показалось, что она что-то шепчет. Не веря своим глазам, он поднёс её ближе к лицу, но она почему-то раздвоилась. Отведя руку с вилкой подальше и напрягая зрение, он опять явственно увидел шевелящиеся рыбьи губы и прямо на него устремлённый молящий взгляд. - «Да она ж волшебная! Она что-то говорит ему». Всё так же на вилке, он чуть ли не засунул её голову себе в ухо, но так и ничего не услышал.
Носясь по всей квартире за мухами и снимая пауков с развешенной по углам паутине, он лихорадочно думал: как спасти пораненную вилкой селёдину и как переговорить с ней о трёх заветных желаниях. Сначала выпросил у соседки (взамен на обещанные несметные сокровища), пустую трёх литровую стеклянную банку и пузырёк с зелёнкой. Затем наполнил эту банку водой и пустил в неё замазанную зелёнкой рыбку. Следующим делом была кормёжка! Это оказалось очень не просто. Он ласково звал её то цыпа-цыпа, то кис-кис, но она никак не всплывала. И только после того, когда он заплакал сетуя на судьбу злодейку, и разбил бутылку с оставшейся водкой, рыба всплыла и самостоятельно раскрыла рот для принятия пищи. Задыхаясь от счастья, со слезами на глазах, он покидал в открытую пасть чудеснице пойманных насекомых. Еле дождавшись рассвета, взяв свой единственный нож, он отправился к ручью рыть червей. У ручья он встретился с незнакомым рыбаком. И тот, как будто зная о волшебной селёдке, вдруг поведал ему о чародее, живущем в Москве и знающего язык зверей, птиц и что самое главное - рыб.
Дома, сидя у банки с сытой и мирно дремавшей волшебницей, он думал о том, как заработать денег для поездки в Москву. Так ничего путного и, не придумав, он забылся в глубоком сне там же где и сидел, то есть на полу, около банки. И вот, снится ему, его селёдка в розово-голубом тумане. Она строит глазки, кокетливо улыбается, и, делая губки бантиком, говорит голосом жены. - «Дорогой, ты забыл? Давным-давно когда мы были молодыми, один предприниматель тебя приглашал на работу и дал свой телефон 2−2-2−2-2−2. Плавником послала воздушный поцелуй, и запела их любимую с женой песню - «Когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли …
Он вскочил как ужаленный, весь в холодном поту. Ну да, как он мог забыть, ведь точно, был такой случай, только вот телефон он тогда не записал, посчитал предложение шуткой. Надо попробовать позвонить. Позвонил. И что же? Всё получилось! Этот предприниматель, тогда молодой начинающий бизнесмен - сейчас преуспевающий олигарх, до сих пор горит желанием дать ему работу. Мало того, предлагает набрать учеников и стать консультантом. Главным! Да не где-нибудь, а в самой Москве! И как раз сейчас, он (ЭТОТ АЛИГАРХ!) летит по срочному делу, из Москвы, в его Тьму-Таракань. Уже вечером этого же дня, бизнесмен-олигарх обменял облезлую однокомнатную квартиру в Тьму-Таракане, на улучшенную двухкомнатную в Москве. С приплатой конечно. Но это такая малость, просто копейки! И это просто подарок, за согласие работать такого большого таланта как он, в фирме олигарха.
Теперь он стал компаньоном олигарха, живёт в Москве в лучшем районе, в шикарном доме, по которому порхает вернувшаяся к нему счастливая жена. У детей открылись до селе неизвестные таланты. Старший сын учится в Японии - у него способности к языкам (владеет в совершенстве пятью и теперь овладевает шестым - японским). Средняя дочь рисует шедевры и их с нетерпением жаждет увидеть вся Европа. А младшая - просто ангел, поёт как соловей, и ей прочат большое будущее.
Каждый год, в день знакомства его с селёдкой, вся их дружная семья собирается за круглым столом расположенном возле огромного аквариума. В нём плещется между диковинных раковин и морских растений, в специально привезённой океанской воде, обычная на вид сельдь.
Вот и сегодня закончился как раз тот самый день. Вся семья почивала в своих кроватках, после незабываемого ужина, приготовленного личным итальянским поваром. Всем снились свои счастливые сны, и они улыбались кому-то невидимому обняв разноцветные подушки. Отец семейства в эту ночь наверное переел (было ну очень вкусно), поэтому он не лежал на своём громадном ложе, а сидел перед аквариумом в резном кресле из красного дерева как на троне. Думал он о том, что так и не нашёл того чародея, знающего рыбий язык. И что так и не исполнила рыбка его три желания. А желаний было… всё больше и больше. И он никак не мог выбрать из них три главных. Так очень долго зевая, он смотрел в недоумении на не очень симпатичную селёдку и наконец, задремал.
Сон был какой-то тяжёлый, серый, тянущий его куда-то до запаха в знакомую даль. И затянул … Он сидел на перевёрнутом ящике в своей пустой старой вонючей квартире. Не было не жены, не детей, ни привычной теперь роскоши, иномарок. Не было интересной любимой работы и итальянского повара. Перед ним стояла недопитая бутылка водки и ПУСТАЯ большая банка из-под селёдки.
С диким воем, он взлетел с раритетного кресла, бросился в спальню жены и тряся её изо всех сил, стал кричать ей в самое ухо. - «Быстрее вспоминай, как кончилась сказка у Пушкина про золотую рыбку?» Та в страхе, заикаясь, еле вымолвила - «ну, к -как, это, видит старик старую избу, а у разбитого корыта свою старуху».
Этой же ночью, самолётом, летящим из Москвы к Атлантическому океану, был доставлен мужчина с необычным багажом - трёхлитровой банкой с селёдкой.
Прощальный этюд.
Ласковые и мохнатые от обильной пены волны Атлантического океана, бережно несут в даль улыбающуюся селёдку. На берегу стоит, почему-то во фраке и босяком, низко кланяющийся этой рыбке, важный господин. На заднем плане этой «картины»: большой духовой оркестр исполняет оду, тут же сочиненную лучшим поэтом и известнейшим на весь мир композитором. Оду, посвящённую Владычице морей и океанов, всеми нами горячо любимой - селёдке!
П. С. ну и как принято в русском хэпи -энде, необходимо добавить:
«Сказка ложь, да в ней намёк - добрым молодцам урок!»
ХОЧУ ЛЮБИТЬ!
Как я хочу любить!
Проводить по его волосам и небритой щеке чуть влажной рукой. Заглядывать в бездонный омут его глаз. Какие же мне хочется его глаза? Вытянутой миндалевидной формы; расширенным раскалённым зрачком в голубой оболочке. Нет, лучше в стальной. С обрамлением чёрных стрел-ресниц. Д-а-а - размечталась. Эти глаза для сумасшедших жарких ночей. А для тянущихся рабочих дней и серых вечеров, где борщи и телевизор? Конечно, не подойдут. Никакого колдовского омута - сплошная трясина.
Хорошо. Пусть будут белёсые ресницы и брови, лысина (небольшая), но тогда уж обязательно с волосатыми мускулистыми руками. И ноги-столбы с маленькой попкой. Широченные плечи и твёрдая грудь.
Эх, опять заносит в ночь томительную, с запахами и звуками любви… А как же будни? А никак! Вот, присела на минуточку, расслабилась. Запахи, звуки…
…звук поворота ключей в замке входной двери, кряхтение, возня с пальто и тапками и приближающееся шарканье ног. Так, ну и кто предо мной? Что-то серое, бесформенное рухнувшее на диван. От застывшего тела отделяется рука, привычным движением нащупывает пульт…
При первом же звуке включающегося телевизора, я несусь в кухню, к плите. Толком не переодетая, такая как есть: в белой блузе с брошью, с причёской для работы, но босяком - разогреваю, режу, раскладываю красиво по тарелочкам, наливаю, насыпаю и размешиваю. Остаётся только позвать - всё готово. Но звать не надо, тело идёт всё так же, шаркая ногами, само. Последний штрих на край стола - свежая газета, и мне здесь уже нечего делать. Я можно сказать, вообще не существую. Даже нечего пытаться обращать на себя внимание. Глаза любимого с жаром охватывают еду, газету, им, карим не до меня.
Пойду, сниму рабочий прикид, закутаюсь в любимый халатик, и послушаю её - ту, которая у меня внутри. Какого ей ещё принца надо? А?!
Порхающая бурёнка
Мне не спалось, и я вышел на балкон покурить. Наступили предрассветные сумерки. Мимо моего балкона, тяжело отталкиваясь от воздуха копытами, пролетала корова. Я с подозрением оглядел свои сигареты.
- Здоров, мужик! Всё в порядке с твоими сигаретами, не переживай, - сказала корова, отдуваясь и продолжая махать ногами. - Можно, я малешко тут передохну у тебя?
Я закашлялся от неожиданности и смог только молча кивнуть. Корова устроилась на перилах балкона.
- Чего удивляешься? - спросила она, обмахиваясь хвостом.
- Первый раз вижу говорящую корову, - ответил я.
- А тому, что я летаю? Или ты только одной вещи за раз можешь удивляться? - съязвила она.
- Ну, тому, что летаешь, как-то не очень. Есть же анекдот, мол, хорошо, что коровы не летают, - не остался я в долгу.
- Ладно. Один-один, - миролюбиво сказала корова. - Угостил бы даму сигареткой, что ли.
- Не думал, что ты куришь, - удивился я, дал сигарету и чиркнул зажигалкой.
- Знаю, что вредно, - проворчала бурёнка и затянулась. - Молоко хуже и вообще…
Мы немного помолчали. Корова затушила сигарету:
- Ну, перекурили и хватит. Делом надо заниматься.
- А какое у тебя дело-то? - поинтересовался я.
- Тю, малый! Ты не знаешь, чем коровы занимаются? Молоко разношу. Видишь - летать научилась, так гораздо мобильнее получается. А то потопай-ка пёхом-то. Время сейчас такое. Не будешь суетиться - не выкрутишься, не проживёшь… Ты аиста тут не видел?
- Аиста? Нет, не видел. А зачем он тебе?
- Это мой давний бизнес-партнёр, - объяснила бурёнка. - Мы вместе работаем. Он младенцев разносит, а я - молоко.
- Слушай, а где он младенцев-то берёт? - поинтересовался я.
- Как это - где? В капусте находит, конечно… Ладно. Заболталась я с тобой, пора мне, - она грузно перевалилась через перила и полетела вдоль дома.
А я был совершенно ошеломлён - откуда младенцы в капусте-то?!
Рейтинг эксклюзивного клипа
(Виктор Пелевин)
Пародия
Сочинив очередной бренд sivoy kobili, криейтор-концептуалист Игорь Татарский шёл по Мясницкой avenu, когда неожиданно увидел в ларьке reklamu грибного самогона «Muhomor tvist». Попросив у продавца butilku, он потряс её и долго разглядывал возникшие в жидкости пузырьки.
«Поддельный, - врубился Игорь. - Самопал из Монголии. Надо купить».
Вообще-то официальное имя Татарского было Иго. Так назвал его otez, считавший жизнь и деятельность их родословной светлой страницей российской истории. До двадцати лет Татарский гордо носил это имя, но когда однажды poteral по пьянке паспорт, решил поменять его на более эпатажное. Для этого он просто откалибровал имя латинской маркировкой Р, изобразив его в двух позициях: Р и Ь. После чего получилось ИГОРЬ. С клёвым логотипом ему сразу удалось пристроиться криейтором в рекламной kontore.
Nutrom почуяв во флаконе родственную душу, Татарский понял, что только мухоморовка поможет ему в решении сложной задачи. К завтрашнему utru он был обязан сочинить для анальной японской фирмы бренд рейтингового клипа по оральной раскрутке валдайских колокольчиков.
Придя домой, Игорь засосал суггестивную бутылку из горла. Мухоморовка взяла сразу. В глазах появились глюки, в ушах шуманы. В голове начала сканироваться логическая цепочка: колокольчики-кока-кола-по ком звонит колокол-Хемингуэй-старик и море-рыбки… «Рыбок, - шептал он. - Reebok».
Татарский выдвинул контрольный блок и зафиксировал на будущее bolvanku со слоганом «Рыбок захотелось? Будет тебе Reebok». Остроумно. До чего же он талантлив, самому тошно. На видеоряде можно изобразить Хемингуэя, вытаскивающего из memento mori на крючке крупным планом… Что они там вытаскивают? Спросить бы у него. Ершей? Надо сообразить ерша.
Игорь зацифровал пару банок piva «Туборг», и перед ним появился скелетон Хемингуэя. Писатель был одет в поношенную майку с надписью «Idiot». Несмотря на раннее утро, виртуальный Хемингуэй оказался бухим в SOSиску. «Надо будет подкорректировать его имидж», - просёк фишку Татарский, садясь рядом с ним на колченогую кремнийорганическую taburetku. Он положил свою мощную ладонь на руку Хема и пытливо заглянул emu в глаза:
- Скажи честно, Эрнест, по ком звонит колокол?
- По тебе и звонит, - сразу завёлся тот. - По всей твоей pisanine.
Мастер утверждал, что малой части гигантских средств, направляемых на модернизацию вооружений, хватило бы для решения всех материальных проблем человечества.
Как и следовало ожидать, после лекции ученики спросили:
- Почему же люди так глупы?
- Потому что, - серьёзно ответил Мастер, - они научились читать напечатанные книги и совершенно забыли, как читать ненапечатанные.
- Приведи нам пример ненапечатанной книги.
Но Мастер ничего не ответил.
Однажды, уступив настойчивости учеников, Мастер сказал:
- Пение птиц, жужжание насекомых провозглашают Истину. Травы и цветы указывают Путь. Слушайте! Смотрите! Вот как нужно читать!
(1564 год от Рождества Христова)
Ярмарка. Почти все торговцы пытались навязать товар и обжулить. Особо наглые даже хватали за руки. - Налетай! Фрукты заморские! Ткани! Пряности! - слышалось отовсюду. Почти все торговцы были огромные и толстые как мешки. С хитроватым прищуром. Галахад ехал вместе с оруженосцем, лениво распихивая в стороны назойливых торгашей. Вдруг он увидел седого старика который выкрикивал довольно странную фразу. - Темный Путь! Отчаянно кричал старик. Он кричал это словно бы предлагая товар как и все торговцы. Местные обходили его на длинной дистанци. Никто не любит безумцев. Волосы старика трепетали на ветру безумным танцем метаясь то на лицо то развиваясь сзади, подобно седому флагу. Галахад подъехал к старику. - Продаешь что старче? Иль безумен ты? Старик остановился и странно покачиваясь стал смотреть на Галахада. Солнце закрыли тучи. - Темный путь! произнес старик резко дернувшись. Безликие голоса зашептали мрачные молитвы. Голоса шли ниоткуда и нарастали. Народ опасливо пятился образовывая кольцо. Галахад побледнел. Старик вдруг замер и произнес - Пойдем покажу Темный Путь. С этими словами он положил руку на плечо Галахада и старик и рыцарь исчезли. Народ испуганно побормотав разошелся. Оруженосец (отойдя от шока) разговаривал с местными старейшинами. - Жил здесь лет 300 тому назад монах - говорил один - юродивый был. Раз он вышел на ярморку да сослепу сшиб благородного господина. Господин разгневался и забил его до смерти. Умирая юродивый сказал:
Нечестивцы пойдут по Пути Темному
Сердца их наполнят яму бездонную.
Был и другой случай - вспомнил другой старейшина. - Года два назад подошел к зовущему юноша и заговорил с ним. Старик замолчал. Потом поклонился и исчез.
Квадрат гипотенузы
- Ложись спать! Вчера легла в два, позавчера в два, а вставать в семь. Сегодня ляг в двенадцать. Вот уложишь детей хотя бы в одиннадцать - и сама ложись.
Это я говорю жене, на которую мои слова действуют как на мёртвого припарки. Она не может справиться с собой, хотя за день выматывается так, что к ночи, глядя на меня, кажется, не сразу узнаёт. Глаза блуждают, ловят фокус и, наконец, её улыбка говорит: а, это ты? Я тебя узна-а-ла.
Ещё бы! К восьми утра она отвозит на своей машине в школу старшего сына. Возвращается за младшим и отвозит его - у них разные школы. Затем час спит и провожает на работу меня. А днём - карусель. Этого забери из школы и - на дополнительные занятия, следом - второго и по другому адресу, потом собирает по очереди и - домой. Перекусили - и снова: один на музыку, другой на английский.
А затем уроки - с каждым. И опять кормить детей и меня, а значит, ещё днём выкроить время для поездки в магазин и на рынок. Ужас!
Мне её жалко. Время от времени я пытаюсь уложить её раньше, потому что постоянный недосып неизбежно расшатывает нервы, и она нет-нет да срывается и на детей, и на меня. Но… ей же надо посмотреть по ящику какой-нибудь сериальчик? Ей же надо прочитать книжки, которые она любовно сложила у кровати в стопочку?
- Сегодня ляжешь в двенадцать! - твёрдо говорю я. - Ну, в полпервого, не позже!
И сам ложусь раньше, показывая пример. Она уходит в ванную комнату. Я знаю, там у неё лежит роман, который она читает исключительно здесь, лёжа в тёплой пене.
Я включаю телевизор и выключаю свет. Она любит, когда я её дожидаюсь и в спальне не совсем темно. Боится темноты.
Проходит час. Два часа. Это я выясняю, внезапно проснувшись. Её нет. Опять она увлеклась чтением и забыла о времени, обо мне, о своих обещаниях. Я выключаю ящик и лежу в темноте, мстительно поджидая и обдумывая заранее прокурорскую речь. В половине третьего я, разозлившись, ложусь по диагонали всей кровати, этакой гипотенузой, занимая головой её подушку, и теперь жду как охотник. Мне интересно, как она себя поведёт, наткнувшись на неожиданное препятствие в моём лице.
Без четверти три. Она крадучись входит в спальню и застывает над кроватью. Я слежу за ней левым глазом, в темноте ей меня не разоблачить.
Нет, она не стоит на месте в растерянности, а каждым своим движением как бы обнаруживает ход своих мыслей. Вот она наклонилась вперёд и уже протянула руку к моему плечу (я на всякий случай закрываю глаз), но рука замирает в воздухе, не дойдя до плеча, и я это успеваю увидеть, потому что от любопытства открываю глаз - я бы на её месте так и поступил: тронул за плечо, разбудил, лёг.
Но… она раздумала - на полпути руки. Тихо-тихо тронула ногу. Я «не проснулся», живо кося глазом. После того как она отказалась от «моего», такого очевидного варианта, всё остальное для меня стало превращаться в её эксклюзивную импровизацию.
Итак, «нога» не сработала. И она вообще отбросила саму эту идею - будить. Осторожно присела на кровать. Боком качнулась в моём направлении. Я «прочитал» её намерение - она, видимо, подумала, что может быть, как-нибудь всё рассосётся само собой и вот она сейчас повалится боком на своё любимое местечко и наконец-то уснёт. Но на её любимом местечке лежал я, а точнее, верхняя часть моей коварной гипотенузы. И она это вовремя осознала, когда её распущенные волосы уже почти коснулись моего лица. Она выпрямилась, а я, уже чувствуя, как заворочалась, закряхтела во мне совесть, вдруг поразился и умилился этому детскому жесту, его чистейшей наивности. Мол, вижу, что нельзя, но вдруг всё же получится? Ведь бывают же чудеса?
Несколько секунд неподвижно она сидит в своём бермудском треугольнике - между двумя катетами кровати и лично хорошо знакомой ей «гипотенузой». Я чувствую её растерянность, мучительное желание лечь и детское несогласие с таким вот идиотским тупиком!
«Страшная месть» за непослушание не только уже состоялась, а успела во мне как-то незаметно переродиться в очевидное чувство вины, а затем сочувствия и потом сострадания.
И в то же время именно сейчас ей предстояло сделать последний и решительный выбор: будить или… что - «или»? Не гнездиться же, поджав ноги, в «подбрюшье» моей гипотенузы?
И когда, вздохнув, она сделала первое движение всё-таки примоститься там, внизу, я, не «просыпаясь», перевернулся на левый бок и не только полностью освободил её половину, но и «щедро» отбросил за спину её законную часть одеяла.
Утром, за завтраком, она посмотрела на меня и сказала: «Я тебя люблю». Она говорит мне это каждый день. Хотя бы один раз, но говорит. Утром, днём (специально звонит на работу, чтобы донести до меня эту «новость»), говорит вечером. Сегодня вот за завтраком. В течение почти всех тех лет, что мы вместе, а ведь это уже не десять и даже не пятнадцать годин.
Вначале я отвечал ей с разной степенью дурашливого артистизма: «Врёшь!» На разные лады. Она даже не отшучивалась, а просто говорила: «Не вру. Правда». В те, начальные годы нашей жизни, я думал, что она это говорит, на самом деле подразумевая: «А ты меня любишь?» В смысле, спрашивала о себе, утверждая обо мне. И потому со временем я как-то, само собой, стал реагировать проще: «Я тебя тоже». Хотя, честно сказать, признаваться в любви каждый день - это не по мне.
А вот в последние годы я начал подозревать, что говорит она «я тебя люблю», как бы убеждая саму себя в том, что в этой фразе пока ещё не появился намёк на вопросительную интонацию. И это предположение стало меня беспокоить.
Сообщив свою сегодняшнюю «новость» о чувствах ко мне, она, смеясь, стала рассказывать о том, как накануне ночью пыталась лечь спать. Рассказала очень даже точно, но так добродушно, что всё в её рассказе предстало милым и забавным приключением.
Конечно, я не выдал себя. Не хватало, чтобы она почувствовала себя жертвой «выдающегося» педагогического, а главное - супружеского эксперимента!
Но сам я эту ночь забыть не могу. Помню, лежал тогда в темноте с открытыми глазами, слушал, как она уютненько и с облегчением устраивается под одеялом, и думал: «Может, правда любит?» По крайней мере я-то понял, что люблю ещё больше…
Незваные гости
К Требухалову наведался склероз. И ушёл, не попрощавшись: то ли намекая на английское происхождение, то ли забыв бросить:
- Пока!
А может, он вообще не ушёл, а спрятался в шкафу.
Потом наведалась импотенция. Она пришла вместе с Сидоровой. Но Сидорова, как воспитанная женщина, прямо среди ночи ушла, ругаясь как невоспитанная женщина, а импотенция осталась.
Распахнув форточку, изгоняя дамский дух, Требухалов впустил насморк, который погостил неделю и почти беззвучно утёк.
Ещё у Требухалова отметилась гипертония. В ходе отметки гипертония объединилась с демаскировавшимся склерозом, и Требухалов не мог вспомнить, какое давление считается нормальным: то ли 220 вольт на 737 мм ртутного столба, то ли 90−60−90.
Нанёс визит Требухалову и радикулит. Хозяин только прильнул к дверному глазку, интересуясь:
- Кто там?
А радикулит - шмыг в щель. Требухалов так и поковылял из прихожей вопросительным знаком, распластавшись на обезлюдевшей тахте.
Не оставил Требухалова без внимания и гастрит, занесённый вместе с потребительской корзиной…
Геморрой вообще обитал у него безвылазно. Требухалов считал, что название этого недуга в переводе с латыни означает хроническую нехватку денег.
Однако всё это не мешало Требухалову радоваться, когда инфаркт и инсульт в поисках третьего ошибались дверью.
Обоснованная жалоба
Илья Ильич Гунько обратился в администрацию своего родного города с жалобой. В ней, в частности, говорилось:
«Я,
Отсутствовала также новостройка общежития, которая имела место с 1973 года.
Вместо пруда, который возник на месте прорыва канализации в 1969 году и где мы все с детства купались и откуда ловили рыбу и всё, что плавает, перед окнами моего дома нагло простиралось неизвестное мне ранее озеро с яхтами, причалом и отелем, на котором написано HILTON (не знаю, как это будет по-нашему).
На месте бомжей и мусорных контейнеров находилось здание с колоннами, на котором написано слово «Версаль» иностранными буквами.
Указанная картина меня удивила и говорит о том, что в работе городской администрации имеются отдельные недостатки. С уважением,
Прошёл месяц.
Вид из окна был прежним. Изредка на причале загорали голые женщины, очень напоминающие Гунько девиц из Голливуда, о которых ему неоднократно рассказывал телевизор. По ночам у здания с надписью «Версаль» стреляли шампанским, смеялись и радовались непонятно чему. Ответ из администрации так и не поступил. Тогда Гунько направил копию жалобы в администрацию президента, Совет Федерации и Комитет защиты детей от посягательств завучей.
Весь следующий месяц бесчинства под окнами продолжались. На яхтах пели на неведомых языках. На пирсе кувыркались клоуны. Из озера, забыв про всякие приличия, выходили красивые, в основном голые, женщины, обтирались белыми полотенцами и смеялись, выгибая стройные шеи. Из здания с надписью «Версаль» пахло свежими эклерами.
К осени Гунько выправил себе загранпаспорт и поехал жаловаться в Страсбург. В Европейский суд по правам человека.
Проснувшись утром в отеле Страсбурга, Илья Ильич выглянул в окно. Метрах в трёх от гостиницы стояли заполненные мусорные контейнеры в количестве восьми штук. Между вторым и третьим контейнерами спали два босых бомжа с до боли знакомыми пятками.
Чуть левее больным зубом торчала новостройка общежития. А чуть правее, в лучах чистенького страсбургского солнца, блестел пруд. Точно в таком же Гунько вырос, возмужал и на берегу которого раз и навсегда стал мужчиной. Судя по кругам на воде пруда, в его глубине плавало что-то жуткое.
Успокаивало только то, что в пределах видимости никаких яхт, причалов и зданий со странными названиями и вывесками не было.
Гунько собрал все документы и пошёл в суд по правам. Но пробиться туда так и не смог. Здание суда штурмовали сотни тысяч людей с папками под мышками, плакатами в руках и слезами на глазах.
Илья Ильич, с трудом вспоминая школьный немецкий, попробовал выяснить, в чём причина бурных народных волнений, но ни черта так и не понял. Все бубнили сквозь слёзы что-то непонятное про жуткое озеро и страшный дом.
Гунько подумал и пришёл к выводу, что местный народ или бесится с жиру, или насмотрелся по телевизору иностранных фильмов ужасов.
Но в любом случае он окончательно и бесповоротно решил, что местные жители сами не знают, чего хотят.
Искусство спора
Разговаривать не умеем, да?.. Мы разговаривать не умеем, да?.. Я говорю, мы разговаривать друг с другом не умеем, да?.. Не уважаем друг друга, сразу начинаем кричать, оскорблять… За многих просто стыдно… Я говорю: мы разговаривать друг с другом совсем не умеем. Ты чего, глухой, что ли? К тебе обращаюсь. Мы не умеем разговаривать друг с другом, согласен?.. Ну кивни тогда. Козёл тоже.
В Европе один говорит, другой слушает. Потом тот говорит, этот слушает. По очереди говорят… В Европе по очереди говорят. У нас все сразу, никто никого не слушает. Стыдно, да?.. Согласен?.. Козёл, ты согласен?
Люди для чего беседуют? Чтобы истину найти. Мы спокойно не умеем разговаривать, не владеем собой.
Я тут одному политику говорю:
- Давай с тобой хоть раз потолкуем спокойно, без нервов, по-человечески.
Он сразу скривился и молчит. Я ему:
- Что ты рожу сморщил? Ответь!
Он:
- Перестаньте мне тыкать!!!
Пожалуйста.
- Вот вы, - на «вы» его, очень вежливо, - вот вы, - говорю, - хаете всё наше, недовольны жизнью у нас. Скривились, как последний хрен знает кто.
У него тут же рожа красная стала, кричит:
- Что за хамство?! Какой я вам хрен?!
Не владеет собой. Такой крик поднял, козёл. Я ему как своему, а ему истина не нужна. Ему только бы покричать:
- Вы меня оскорбили!
Чем? Чем я его оскорбил?.. Я ему тогда вообще уже тихо-тихо, как ребёнку перед сном, говорю:
- Вот что тебе Родина такое прищемила, что ты весь скособочился, как гадёныш?.. Что бы она тебе не прищемила, она - Родина, а ты - не танцор. И что ты вздрагиваешь при каждом взрыве?.. Это склад взлетел. Боеприпасов. У нас должны быть боеприпасы! Безопасность прежде всего. А везде взлетает, потому что безопасность должна быть везде.
Ты не поверишь, козёл, он синий стал, пена изо рта, кричит:
- При чём здесь безопасность?! У нас стабильности нет! Нищета эта надоела уже!
Я ему:
- Если нищета надоела, значит, она давно. А если что-то давно, это и есть стабильность. А ты хаешь всё, придурок неумный.
У него лицо перекосило, я его даже не узнал сперва, честное слово. Дёргается весь - щека дёргается, глаз дёргается, рука дёргается, ноги дёргаются, обе. Кричит:
- Поймите же! У нас безработица! Без-ра-бо-ти-ца!!!
Я ему:
- Кто хочет, тот работает. Ты посмотри на ребят из МЧС. Когда спят, когда едят? То пожар, то наводнение, то кто-то сильно проворовался… То новый дом рухнул, то поезд столкнулся с пароходом, то опять кто-то сильно проворовался… То выборы, то опять кто-то проворовался в особо крупных размерах. Когда им отдыхать?.. А ты хаешь всё. Мы все скоро будем в МЧС! Вся страна! Ты же стоишь, хаешь, гадишь… мелкопузый жидконог.
Он:
- Кто?!
- Мелкопузый жидконог.
Он хочет что-то сказать и не может. Воздух ловит - и всё. И то синий, то зелёный - и всё… Понял, козёл, что он делает?.. Старается вывести меня из себя.
Не на того напал! Я ему спокойно отвечаю:
- Мы ищем истину, чтобы все жили гораздо лучше. Ты - лучше, чем я. Я - гораздо лучше, чем ты. Но для этого сперва нужно научиться разговаривать друг с другом.
Он:
- Знаете, кто вы?
- Кто я?
- Вы!.. Вы!.. Вы!..
Я говорю:
- Рожай скорее, глистососый рахитос.
Он:
- Вы… жаднорукий междусись!
Ну что тут скажешь? Какой междусись? Чем он занимается этот междусись?.. Ляпнул, чтобы только истину не искать. Культура спора у человека - нулевая.
Ну и тут я ему, конечно, в нос кулаком двинул. Он заплакал чего-то. Совсем уже, да?.. Совсем друг с другом разговаривать не умеем. Ты понял, козёл? Понял наконец?! А я, между прочим, с этого начал, что не умеем разговаривать друг с другом. Пять минут уже вдалбливаю всему залу.
Как же тяжело с вами!.. Пойду я.