Чтобы выявить пороки, не нужны пророки.
Ева,
таким хрупкошеим
и тонкокостным,
таким
пуховолосым
девочкам
со сливочной
гладкостью
плеч
и лодыжек
никем и нигде
не разрешалось
плакать
от страха.
Ева,
мне надо
хотя бы кого-то
любить.
И это будете вы.
Человек - упрямый очень:
Раз сказал, то значит - так!
Много может напророчить
Нам любой «иван-дурак».
Пророк - историк будущего.
Я видел на коре лицо пророка.
Сверкнула молния, и началась гроза,
Сквозь дождь смотрели на меня глаза,
И тарахтела наверху сорока.
Вдруг занавес ветвей лицо его закрыл,
Горячим лбом я дерева коснулся,
И он шепнул мне: «Думаешь, ты жил?
Ты просто плохо спал и, наконец, проснулся».
Я не пророк, а большой сказочник
Стихи приходят, если любишь,
Стихам мешает суета,
Когда ты музам верно служишь,
Тогда уходит глухота!
… Стихи, мой друг, то не игрушка,
Стихами говорит сам Бог!
Вот тут и кроется ловушка:
Есть рифмоплет, а есть пророк!
Каждый человек пророк, кто то больше, кто то меньше, ведь хоть один раз через каждого говорит Бог, чтобы помочь рядом нуждающемуся в совете человеку!
Пророк в Мечети плакал долго,
Народ его не понимал.
Но кто-то шепотом сказал, негромко.
За нас он, сильно, всех переживал.
Иисус создал стол, а апостолы стулья.
Если апостолы вместо стульев сделали бы скамьи - вера не была бы таким разнонаправленным
«Диван лучше чем кресла, на нём можно ещё и спать»
Сменяют друг друга пророки, не меняются только пороки.
Тиберий, здравствуй! - твой приказ
Исполнен, Цезарь! - и пространно
Я доложу сейчас
О том, что истинно, но странно:
В стране приморской есть Пророк
С судьбой загадочной и тайной,
Румян Он, строен и высок
И красоты необычайной.
Как золото. С Его главы
Волна кудрей до плеч спадает,
И прелесть дивной бороды
Невольно зависть, возбуждает.
Его глаза - лазурь небес,
Неизъяснима прелесть взгляда,
Он полон истинных чудес,
И речь Его - для всех услада.
Внимая страждущим мольбам,
Он всех болящих исцеляет
И даже - о, помысли сам -
Он часто мертвых воскрешает.
Он весь исполнен доброты,
Чист непорочностью, как дева,
Но иногда Его черты
Полны Божественного гнева.
Тогда все никнет перед Ним.
Он говорит, Он обличает,
Он грозен, Он неотразим,
Он учит, Он повелевает…
Его все любят, но порой
Его величия страшатся,
А люди с совестью худой
Его, завидя, сторонятся.
Прекрасен Он, как Мать Его,
Которой нет красою равной,
Поверь, не сыщешь никого
Столь кроткой, девственной и славной.
Он свыкся с детства с нищетой,
Живет Он, Цезарь, без причала.
Он ходит попросту, босой
И с головой без покрывала.
Ему все грешники близки,
Он их, прощая, учит строго,
А все Его ученики
Зовут Христом и и Сыном Бога.
Бежит Он почести всегда,
Она Ему ничто не значит.
Он не смеется никогда,
Но в умиленьи часто плачет.
Он учит зло обид прощать,
Любить врагов, жалеть беднейших,
В Нем неземная благодать,
И Он мудрее всех мудрейших.
Его враги зовут - бунтарь
За то, что, ставши демагогом,
Он учит, что и раб, и царь
Равны, как братья, перед Богом.
Никто не в силах спорить с Ним,
К Нему невольно взор прикован.
И каждый, каждый день Салим
Его учением взволнован…
Вот, Цезарь, длинный, точный ряд
Моих глубоких наблюдений,
Их доложить тебе я рад
И жду твоих распоряжений…*
Сосед спросил: «Вот если ты поэт,
скажи понятно, что случилось с нами?
В стране разруха двадцать с лишним лет,
и мало что меняется с годами.
Ответь: кто мы? и кто же виноват
в том, что на нас свалилось это горе?»
Ну что же, я ответить буду рад,
но только не могу без аллегорий -
в них места нет напыщенным словам,
но явно проступает правда злая:
«Мы - свора псов из зависти ко львам
разрушившая псарню, громко лая.
Теперь, вертя без гривы головами,
все лают, что обмануты мы львами.
Мораль сей аллегории простая:
не может прайдом стать собачья стая.
И нужен эволюций долгий путь,
чтоб изменилось здесь чего-нибудь".
Вот так сказал я и, спросив: «Похоже?» -
вдруг тотчас получил в ответ по роже.
Увы, судьба поэта такова,
и в том пророку близок он по духу:
толпа распять готова за слова,
когда слова пророка чужды слуху.
А мой сосед, услышав, что неправ,
меня облаял матерно: «Гав-гав!»
Покуда мнил себя судьей, в пророки метил,
Каких сокровищ под ногами не заметил,
Каких созвездий в небесах не разглядел!
В разные эпохи в наш мир приходили великие души пророков и героев духа, указуя правильный путь для людей, потерявших подлинных себя в мираже земных ложных ценностей. Они были точно свет во тьме, выводящие путников на предназначенные им Богом пути. Но следом за ними толпами шли осквернители, исказители, изменители и хулители, гордые своим правом человеческим и иллюзией принадлежности к их Пути, меняя суть сказанного и сделанного ими, вновь погружая мир в темноту безрадостности. Сколько героев потребно этому миру для его спасения, и скольких он готов будет распять вновь?