Приближается день
Прощеного воскресения.
Так давайте друг у друга
Попросим прощения.
За жестокость порой,
Невнимательность,
Себялюбие, а в чем-то
Может еще и предательство,
За отказ просящему в помощи,
Обиды родным причиненные.
И в преддверьи поста Великого
Станем друг другом прощенные.
- Люблю Масленицу! Всю неделю можно жрать от пуза, а в понедельник смело сказать: «Нет-нет…что ВЫ… я не худею! Я пощусь!».
Люди считают себя православными, а живут, как хотят, не считая обязательными для исполнения нормы, данные Богом. Появилось даже такое понятие - автономная нравственность. То есть существуют Божии законы - не убий, не укради, не прелюбодействуй, чти отца и мать, и одновременно каждый сейчас говорит: «Вот это, я считаю, можно делать, а вот это действительно нельзя». То есть каждый сам себе становится неким нравственным законодателем.
Это закваска сектантская, именно они берут отдельные положения, а остальное отбрасывают. «Вот с этим я согласен, а на остальное не будем обращать внимание, я не считаю, что это важно. Венчаться - это важно, исповедоваться - тоже можно, а вот ходить в Церковь, да еще постоянно… а зачем? Поститься - и вовсе лишнее». Людей, которые думают подобным образом, полно, и их избирательность объясняется просто: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф 17:21). Поэтому против молитвы и поста идет основная война.
40 дней без мяса это не сложно,
а вот 40 без музыки это да.
- Жизнь христианская, жизнь духовная означает очищение внутренней жизни, жизни душевной. Чем загрязняется душевная жизнь? Она загрязняется вольно и невольно. Она загрязняется невольно, потому что видишь и слышишь плохие и греховные вещи. Идешь по дороге, видишь что-то, слышишь, встречаешь кого-то и - даже против своей воли - загрязняешься…
А значит, человек должен быть внимателен и к словам - и «да будет слово ваше: да, да; нет, нет», как говорит Спаситель, - и положить хранение устам своим; положить хранение глазам и ушам своим, как говорит святой Иоанн Златоуст: «Когда постишься, не постись одним только чревом», - ибо в противном случае ты не делаешь ничего. Пусть постятся и глаза твои, чтобы не видеть скверных вещей; пусть постятся уши, чтобы не слышать мерзких речей; пусть постятся руки, чтобы не совершать плохих дел; ноги, чтобы не идти на грешные дела. То есть пусть постится все твое существо.
Наведи порядок во всех формах проявления человека - ибо каждая из них накладывает свои отпечатки, более или менее глубокие, на душу человека, и даже на его тело, соответственно той интенсивности, с какой страсти и зло извне воздействуют на нее. Человек, сам того не сознавая, несет в себе груз - или христианский, или греховный. А чтобы человек был в норме, невозможно жить и тем, и другим. Это исключено! Он не может быть и с добром, и со злом. Если входит зло, то уже не войдет добро. Покаяние, и исповедь, и подвиг существуют в христианстве именно для этого внутреннего очищения и освобождения себя.
Злые вещи получают власть над человеком, порабощают его. И человек уже не в силах направлять себя к своей самой важной цели - стремиться достичь Бога. Они отклоняют человека, изменяют его, уводят в иные стороны. И тогда человек обременяется душевно, усложняется, а поэтому ему нужно освободиться от этих внутренних состояний.
Подвигом же, постом, молитвой, исповедью человек мало-помалу с годами очищается и освобождается.
Поистине сатана двигается внутри человека подобно крови по жилам, так сужайте его пути с помощью голода
Освещайте свои сердца голодом и боритесь со своим нафсом (отрицательная сторона души, гордыня) при помощи голода и жажды. И долго стучите в двери Рая голоданием, потому что награда за это подобна награде за джихад во имя Аллаха. И ничего Аллах не вознаграждает больше, чем голод и жажду, и не войдёт в царствие небесное тот, кто наполнял свой живот, и такой человек не познает сладости поклонения
Вынесу из комментов на это:
Вот, допустим, женщина, немолодая и больная. Таскать продукты, готовить ей тяжело, но она старается: «Как же так, мой день рождения, а я людей не угощу?» Пересиливает себя, делает стол. А люди придут, подарки вручат, а есть не хотят. Оказывается, они с этого года решили поститься. Одно им предлагает, другое. «Нам нельзя!» - «И рыбки нельзя?» - «Нет» - «А вот салат, в нем мяса нет» - «А майонез? В нем яйца!» © uborshizzza
Даже не рассматривая рациональность буквального перенесения древних скотоводческих табу, призванных сохранить по весне поголовье, на реальность супермаркетов, можно обратится к авторитетам:
Серафим Саровский прославляется в церкви в том числе и такими словами: «Славься Серафиме, мяса в пост поевший». В житиях есть история о том, что преподобный Серафим как-то ел в пост мясо, будучи в гостях у людей непостящихся. Он ни словом не упомянул про свой пост и съел, что дают - потому что отказ был бы гордыней: «я святее вас».
Но, конечно, куда Саровскому до нынешних постников! Меня вообще сильно удивляет массовость поветрия - раз, и все запостились, не понимая ни толка ни смысла этого действия. Есть в этом что-то такое дремучее, что аж страшновато становится - еще вчера был нормальный человек, а сегодня майонеза не ест - постится! Я всегда немного нервничаю, когда люди не могут объяснить свои поступки, даже сами себе. Потому что мало ли что им в следующий раз в башку вштырит, столь же бессмысленное и беспощадное.
Спросишь:
- Ты уверовал?
- Да нет, как-то… Я, конечно не атеист…
- Литургию стоишь? Исповедуешься? К причастию подходишь? Символ веры хотя бы можешь припомнить?
- Не, я против этого мракобесия!
- Тогда почему из множества религиозных ритуалов ты выбрал именно пост, причем строгий, по монашескому канону? Ни рыбы тебе нельзя, ни масла даже растительного…
- Ну… как-то…
Не дает ответа. Кто чего городит - то, мол, «для здоровья полезно» - так нет, вредно. У диетологов спросите - весь год жрать все подряд, а потом вдруг резко запоститься - только стресс. «Похудеть» - не похудеешь так, наоборот - напуганный голодовкой организм потом возьмет свое вдвойне.
С духовной же точки зрения, дорогие мои, пост представляет собой не указание, что жрать, а что нет. Пост - это добровольный отказ от телесных зависимостей в пользу духовного. Чтобы показать себе, что есть в жизни вещи более важные, чем вкусно поесть. (Ключевое слов тут, кстати - «себе», имейте в виду). Он традиционно связывается с едой, потому что традиция эта идет из тех времен, когда «вкусно пожрать» было чуть ли не единственной из человеческих роскошей. Если подходить к посту не с формальной стороны, а попытаться соблюсти его духовный смысл, то в наше время было бы логичнее всего отказаться на время поста от Интернета.
Слабо?
Чадо Божие! Да постится ум твой от суетных помышлений; да постится воля твоя от злого хотения; да постятся очи твои от худого видения; да постятся уши твои от скверных песней и шептаний клеветнических; да постится язык твой от клеветы, осуждения, лжи, лести и сквернословия; да постятся руки твои от биения и хищения чужого добра; да постятся ноги твои от хождения на злое дело. Вот это и есть христианский пост, которого ждет от нас Господь.
Как на Пасху, как на Пасху
Яйца все вогнали в краску.
Кончен пост, прибавим в весе.
Добрый день! Христос Воскресе!
Во время Великого поста, священник из Западной Украины доказал все-таки, что сало - это растение!
Сегодня заметила, что в магазине, где всегда покупаю продукты, появился отдел «все для поста», где среди всего овощного прочего лежат «голубцы - полуфабрикат мясной»…
- Батюшка, а в пост можно мужчину? - Можно, дочь моя, только не жирного!)))
Великий пост.
Монах варит на свечке яйцо. Неожиданно входит игумен.
Монах в ноги:
--Отче, прости, бес попутал…
Бес из-под лавки:
--Я бы до такого не додумался…
Постный рынок
Какой же великий торг!
Широкие плетушки на санях, - все клюква, клюква, все красное. Ссылают в щепные короба и. в ведра, тащат на головах.. .
…
И синяя морошка, и черника - на постные пироги и кисели. А вон брусника, в ней яблочки. Сколько же брусники!
- Вот он, горох, гляди… хороший горох, мытый. Розовый, желтый, в санях, мешками. Горошники - народ веселый, свои, ростовцы. У Горкина тут знакомцы. А, наше вашим… за пуколкой? - Пост, надоть повеселить робят-то… Серячок почем положишь? - Почем почемкую - потом и потомкаешь! - Что больно несговорчив, боготеешь? Горкин прикидывает в горсти, кидает в рот. - «Ссыпай три меры. Белые мешки, с зеленым, - для ветчины, на Пасху. - В Англию торгуем… с тебя дешевше.
А вот капуста. Широкие кади на санях, кислый и вонький дух. Золотится от солнышка, сочнеет. Валят ее в ведерки и в ушаты, гребут горстями, похрустывают - не горчит ли?
…
А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом, укропным, хренным. Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. Вылавливают их ковшами, с палками укропа, с листом смородинным, с дубовым, с хренком.
…
А вот вороха морковки - на пироги с лучком, и лук, и репа, и свекла, кроваво-сахарная, как арбуз. Кадки соленого арбуза, под капусткой поблескивает зеленой плешкой.
- Редька-то, гляди, Панкратыч… чисто боровки! Хлебца с такой умнешь!
- И две умнешь, - смеется Горкин, забирая редьки. А вон - соленье; антоновка, морошка, крыжовник, румяная брусничка с белью, слива в кадках… Квас всякий - хлебный, кислощейный, солодовый, бражный, давний - с имбирем…
- Сбитню кому, горячего сбитню, угощу?..
- Постные блинки, с лучком! Грещ-щневые-ллуковые блинки!
Дымятся луком на дощечках, в стопках.
- Великопостные самые… сах-харные пышки, пышки!..
- Грешники-черепенники горря-чи, Горрячи греш-нички.
Противни киселей - ломоть копейка. Трещат баранки. Сайки, баранки, сушки… калужские, боровские, жиздринские, - сахарные, розовые, горчичные, с анисом - с тмином, с сольцой и маком… переславские бублики, витушки, подковки, жавороночки… хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситный весовой с изюмцем, пеклеванный…
Везде - баранка. Высоко, в бунтах. Манит с шестов на солнце, висит подборами, гроздями. Роются голуби в баранках, выклевывают серединки, склевывают мачок. Мы видим нашего Мурашу, борода в лопату, в мучной поддевке. На шее ожерелка из баранок. Высоко, в баранках, сидит его сынишка, ногой болтает.
- Во, пост-то!.. - весело кричит Мураша, - пошла бараночка, семой возок гоню!
…
Ходят в хомутах-баранках, пощелкивают сушкой, потрескивают вязки. Пахнет тепло мочалой.
- Ешь, Москва, не жалко!..
А вот и медовый ряд. Пахнет церковно, воском. Малиновый, золотистый, - показывает Горкин, - этот называется печатный, энтот - стеклый, спускной… а который темный - с гречишки, а то господский светлый, липнячок-подсед. Липонки, корыта, кадки. Мы пробуем от всех сортов. На бороде Антона липко, с усов стекает, губы у меня залипли. Будочник гребет баранкой, диакон - сайкой. Пробуй, не жалко! Пахнет от Антона медом, огурцом.
Черпают черпаками, с восковиной, проливают на грязь, на шубы. А вот - варенье. А там - стопками ледяных тарелок - великопостный сахар, похожий на лед зеленый, и розовый, и красный, и лимонный. А вон, чернослив моченый, россыпи шепталы, изюмов, и мушмала, и винная ягода на вязках, и бурачки абрикоса с листиком, сахарная кунжутка, обсахаренная малинка и рябинка, синий изюм кувшинный, самонастояще постный, бруски помадки с елочками в желе, масляная халва, калужское тесто кулебякой, белевская пастила… и пряники, пряники - нет конца.
- На тебе постную овечку, - сует мне беленький пряник Горкин.
А вот и масло. На солнце бутыли - золотые: маковое, горчишное, орешное, подсолнечное… Всхлипывают насосы, сопят-бултыхают в бочках.
Я слышу всякие имена, всякие города России. … А за рекой, над темными садами, - солнечный туманец тонкий, в нем колокольни-тени, с крестами в искрах, - милое мое Замоскворечье.
- А вот, лесная наша говядинка, грыб пошел! Пахнет соленым, крепким. Как знамя великого торга постного, на высоких шестах подвешены вязки сушеного белого гриба. Проходим в гомоне.
Лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю! Грыбной елараш, винегретные… Похлебный грыб сборный, ест протопоп соборный! Рыжики соленые-смоленые, монастырские, закусочные… Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей!.. Лопаснинскне отборные, в медовом уксусу, дамская прихоть, с мушиную головку, на зуб неловко, мельчен мелких!..
Горы гриба сушеного, всех сортов. Стоят водопойные корыта, плавает белый триб, темный и красношляпный, в пятак и в блюдечко. Висят на жердях стенами. Шатаются парни, завешанные вязанками, пошумливают грибами, хлопают по доскам до звона: какая сушка! Завалены грибами сани, кули, корзины…
- Теперь до Устьинского пойдет, - грыб и грыб! Грыбами весь свет завалим. Домой пора.
Кривая идет ходчей. Солнце плывет, к закату, снег на реке синее, холоднее.
- Благовестят, к стоянию торопиться надо, - прислушивается Горкин, сдерживая Кривую, - в Кремлю ударили?..
Я слышу благовест, слабый, постный.
- Под горкой, у Константина-Елены. Колоколишко у них старенький… ишь, как плачет!
Слышится мне призывно - по-мни… по-мни… и жалуется как будто.
Стоим на мосту, Кривая опять застряла. От Кремля благовест, вперебой, - другие колокола вступают. И с розоватой церковки, с мелкими главками на тонких шейках, у Храма Христа Спасителя, и по реке, подальше, где Малюта Скуратов жил, от Замоскворечья, - благовест: все зовут. Я оглядываюсь на Кремль; золотится Иван Великий, внизу темнее, и глухой - не его ли - колокол томительно позывает - по-мни!..
Кривая идет ровным, надежным ходом, я звоны плывут над нами.
Помню.
Из романа «Лето Господне»