Цитаты на тему «Кофе»

Апрельское пасмурное утро.
Небо затянуло тучами, идет дождь.
Она проснулась от этого не унимающего клацанья по металлическому подоконнику.
Кап, кап, кап…
Шелковая сорочка обнимала тело, кружево прижалось во сне к груди, оставив замысловатый отпечаток. Утренняя нежность. Там, в другой комнате есть подарок от него! Он передал ей бордовые розы. Число их было равно количеству ее лет. Так символично!
Они там…
Потянувшись, Она сползла с кровати.
«Хочу кофе»…

Немного привычных и отточенных движений, и белая фарфоровая чашка стояла на столе.
Рядом лежала маленькая бордовая роза. Его роза.
Аромат утреннего кофе будоражил Её.
Она специально добавила маленькую палочку корицы и щепотку миндаля.
Мечты.
Запах розы окутывал невидимой аурой эту маленькую, но такую нужную чашечку!
Просыпайся!
Аромат корицы и крепкой «арабики» уносил Её на тысячи километров вдаль…
Свобода полета …
Она чувствовала себя рядом с тем кто был ей дорог, но находился очень далеко.
Этот аромат сблизил их и смешался с запахом, источаемый этой маленькой розой!

Она путешествовала вместе с ним и дотянулась рукой до этого минутного счастья.
Пока есть этот кофе,
Пока лежит рядом эта роза!
Она закрыла глаза, сделала глоток кофе, приложив к губам розу.
Вдохнув её аромат, снова улетала далеко в страну Любви.
Она плыла на облаке Счастья.

Пусть будет ТАК часто.
Пусть будет ТАК всегда.
Пусть будет ТАК. Она никогда не привыкнет.
Она будет получать утреннюю чашечку кофе с корицей и миндалем.
Она будет купаться в облаке из роз!
Она ведь так их любит!
Она будет жить в состоянии влюбленности ВСЕГДА!
АМИНЬ.

Такое ощущение, что вместе с кофе в большом кофейнике каждый раз заваривалось еще и чувство какого-то необъяснимого уютного спокойствия, покоя и радости, которое вместе с ароматом любимого напитка наполняло каждый уголок дома и проникало в самую душу…

Вы скажете, что кофе с собой есть везде, во всех городах мира. Конечно. Но в Петербурге есть еще пронизывающий ветер с Невы, вечерний озноб и постоянные дожди. Поэтому кофе в стаканчике в озябших руках здесь превращается в милую спасительную традицию. Мы с моими гостями любим взять по стаканчику кофейку, вафли или печенье и посидеть прямо на Стрелке Васильевского острова. Волны шумят, речные трамвайчики снуют туда-сюда. А мы наслаждаемся беседой и горячим сладким напитком. И жизнь удивительно хороша!

Хочу кофе! Но он повышает давление… Страх перед возможными последствиями потребления кофе приводит к фрустрации (негативному психическому состоянию, возникающему в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей), которое вызывает некую злость и выделение адреналина, который повышает давление…
И, если нет разницы в последствиях, но от потребления кофе я получаю удовольствие (!) - стОит просто его выпить?!!

Погадала на кофейной гуще.
Путь она мне указала лучший.
Не прямой, без всяких отклонений -
По нему шла долго без сомнений.

Предложила гуща мне зигзаги,
Буераки, горы и овраги.
Чем труднее, говорит, дорога,
Добираться дольше до итога.

Он позвонил очень неожиданно…

Никогда не могла отказать себе в чашечке кофе осенью. Вообще, кофе и осень - это как поцелуй и страсть - первое без второго бессмысленно. Неважно, нежный гляссе или терпкий, обжигающий эспрессо - это так страстно, так по-осеннему.

Он хотел заехать за мной…

Что может быть лучше прогулки под шелест падающих и шуршащих под ногами листьев в один из тех дней, когда можно одеть шелкое платье, туфли, повязать легкий платок на шею и накинуть тренч, чтобы ощутить осень, уже не теплую, но еще не пронизывающую холодным ветром. В эти моменты я люблю одевать темные очки - парадокс, но людям кажется, будто в очках не только они не могут увидеть мой взгляд, но и я - их, поэтому я наслаждаюсь восхищением мужчин, обращенным ко мне.

Один из тех мужчин, которые сводят с ума одним взглядом…

Для кого-то временем пробуждения является весна, когда устав от холодов и монотонности зимних вечеров, все спешат на солнце, чтобы вновь расцвести, словно подснежник. Но нет, я - истинная роза, собирающая капельки утренней осенней росы и полностью раскрывающая аромат только к позднему вечеру. И меняющая цвета. По настроению. Для меня осень - это соблазн, любовь всей моей жизни…

В разговоре касается моей руки…

Настоящая женщина нуждается во внимании, и если мужчина не дает ей этого, она не превратится в угрюмую мегеру, она продолжит радоваться жизни, работе и удовольствиям. Вот только уже не с ним. Настоящая женщина - это не затворница и не красотка, она открыта миру, умна, и роскошь деталей не контрастирует в ней с удобством повседневности. С мужчинами она держит идеальную дистанцию: не так далеко, чтобы лишить себя их восхищения, и не так близко, чтобы позволить им что-то большее, чем чашечка кофе.

На секунду он замолкает и смотрит в мои глаза…

Больше всего мне симпатичны мужчины, которые не стесняются своих чувств и могут сказать тебе об этом абсолютно искренне, хотя, возможно, они просто не умеют их скрывать… Искренность всегда привлекает людей по одной простой причине, что в наше время мы боимся стать уязвимыми, открывшись другому. Но как только мы видим, что нам доверяют, стена «защиты» падает, и все становится намного проще.

На прощанье нежно целует меня в щеку дрожащими от страсти губами…

Не считаю достойным женщины давать надежду на то, что не может произойти ни при каких обстоятельствах. Это жестоко. Но кто сказал, что в нашей переменчивой жизни есть хоть какое-то стабильное решение?,

P. S. Устроившись на диване с романом и свежесваренным кофе, я предаюсь неге. Да, хороши бывают некоторые мужчины, и, наверно, с ними мы были бы не прочь выпить по чашечке кофе и почувствовать их прикосновение. Но самый лучший из них тот, ради которого осенью наслаждаешься на прогулках, кофе варишь дома, и который ночью прижимает тебя к себе, засыпая, что-то мурлычит и утыкается носом в твою руку. Тот, ради которого, кофе и осень - не пустые слова.

С утра она обожала кофе,
Купаж арабики и рабусты.
Подъём по утрам как путь к Голгофе.
А кофе… такой ароматный, вкусный.

Вон осень за окнами сыплет листья,
Срывая их с веток густым туманом.
У осени нынче походка лисья.
А кофе… да ежели с круассаном…

Снимает вопросы, даёт ответы.
Все смыслы становятся ярче, ближе.
Когда тебя любят, неважно где ты.
А кофе… неплохо бы пить в Париже.

Он чашку протянет и спросит:
- Вкусно?
Она улыбнётся, в ответ кивая.
А кофе… с ним будто теплее чувства…
И жизнь по-особенному живая.

Настоящая любовь - это кофе, который варишь дома с утра. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьешь, чувствуя каждый глоток, каждый день. Наслаждаясь каждым глотком.

Как хорошо… С утра глоточек кофе.
В неспешном ритме прелесть есть своя.
А за окошком лето чёткий профиль
Меняет на размытость сентября.
Горячий кофе. Аромат бодрящий.
У наслажденья вкус неповторим.
Ещё чуть-чуть - я окунусь в пьянящий
Бурлящей жизни радостный экстрим!
Ну, а пока мой мир уютен, нежен.
И кошка просит порцию тепла.
Всё!.. Убегаю в утреннюю свежесть,
Оставив чашку на краю стола…

Когда-нибудь по мне ты заскучаешь,
Согреешь чайник, как бы, на двоих,
Губами к теплой чашке прижимаясь-
Представишь, что касаешься моих…
Я тоже на двоих согрею чайник,
И жидкость ароматную глотну,
И неосознанно, совсем случайно,
Как ты, губами к чашке я прильну…
И станет на душе чуть-чуть теплее
«-До встречи»!"-Не скучай"!-«Не стоит, что ты»!..
Пока ты далеко, меня согреет
С тобой в «один момент"налитый кофе…

Сижу на табурете прячу ноги
В твой теплый и родной колючий свитер.
А ты неспешно варишь в турке кофе,
Я - одинокий и безмолвный зритель.
Смотрю за таинством приготовлений счастья
Две порции не больше, и не меньше,
Чуть-чуть корицы и *коньяк армянский
И ничего не помнить о прошедшем.
Ни боли, ни тоски - легка горчинка
Едва заметно нежность оттеняет…
Цепляясь, медленно сползёт слезинка
Но отчего, к чему никто не знает.

Арабский кофе - горькое блаженство, а мне сейчас его изысканность по нраву.
Гость гладко выбрит - от Версаче совершенство, я для него - очередная лишь забава!
Дымится кофе в чашках белоснежных, а гость молчит, но улыбается игриво.
Сегодня кофе удался! Во взгляде нежном, я вновь тону, но безысходно и тоскливо!
Он любит кофе с тонким ароматом - нарочно я ингредиенты поменяла,
Мир новых специй - в нём и страсть моя, и мята, там радость, счастье, всё, что я не ожидала!
Мой кофе с лёгким привкусом ванили, но я ведь знаю, что он горький обожает,
Я приготовлю, чтобы мы сейчас забыли всё, что тревожит - пусть мой гость не возражает.
Непостижимы мысли у мужчины - смешаю вместе горе, ненависть, тревогу!
Теперь, надеюсь, для отказа нет причины, но просит он: «Добавь любви ещё немного!»
Нет, о любви не может быть и речи, она, увы, совсем нигде не продаётся.
В ней ценность чувств и ожиданье тайной встречи, она ведь в сердце нам навеки остаётся.
Мой гость молчит, слова ушли в пустое, прошу его:" Ты уходи!" - и дверь прикрыла…
Унёс он всё,
на чём мой кофе был настоян!
Смотрю в окно -
там так печально и уныло!

Оксюмороновый экс:)

Арабский кофе - горькое блаженство,
Медовые горчинки пью по праву -
Ты пьян не выбрит - в точку совершенства,
Мучительная я тебе забава!

Просты о сложном думы и кручины -
Ладонью сглажу острую, тревогу!
Пушистый ежик, трудный мой мужчина,
Плесни любви в судьбу…
____________ ещё немного!

Сан-Торас 14.06.2015 00:03

С арабским кофе можно откровенно
Признаться, что напрасны все слова.
Прощай, медовый, завтра непременно,
Совсем уж ясной будет голова!

Плесну в судьбу я кофе прямо с гущей,
Чтоб острый край тревоги обойти.
Ты был прекрасен, был наверно лучшей
Мучительной забавой на пути!

Надежда Туманова 14.06.2015 00:13

Роман с ядом: как кофе полвека спасал и убивал Бальзака

Оноре де Бальзак, главный трудоголик французской литературы, работал по пятнадцать часов в сутки, выпускал по три-четыре романа в год и сочинил «Человеческую комедию», эпохальный цикл из ста тридцати семи произведений. Ради этого он отказывался от многих радостей жизни и налегал на самый известный в мире стимулятор - кофе. Биограф Пьер Сиприо ехидно замечал: «Сам Бальзак злоупотреблял кофе только пока писал роман. Правда, иногда он писал их четыре сразу».

Впервые Оноре попробовал кофе в частном пансионе Жака-Франсуа Лепитра, куда его отдали в 1814 году. Пятидесятилетний колченогий толстяк Лепитр внешне походил на Людовика XVIII, только что занявшего престол, но его учебное заведение славилось свободой нравов. Консьерж в старинном особняке Жуайёз, где помещался пансион, потворствовал воспитанникам: он сквозь пальцы смотрел на их постоянные самовольные отлучки, позволял им возвращаться позже установленного часа, снабжал запрещёнными книгами. А ещё он приторговывал мерзким на вкус кофе. Этот неведомый напиток помогал не только почувствовать себя аристократом - в те времена зёрна стоили чудовищных денег, - но и бодрил, приводя мысли в порядок.

С тех пор кофе стал постоянным спутником Бальзака. К тридцати годам и до самой смерти жизнь писателя укладывалась в чёткую схему. Днём он посещал выставки и салоны, знакомился с представителями литературной тусовки, влезал в очередные долги и набирал заказов, чтобы эти долги погасить. Ночью же Бальзак наглухо закрывал ставни, с заметным усилием втискивался за маленький письменный стол и при свете четырёх свечей в двух серебряных канделябрах писал - иногда по несколько романов одновременно. Кофе, который в условленные часы приносил слуга Огюст, помогал поддерживать этот зверский график.

Страсть к кофе поддерживали и коллеги Бальзака по журналу Chronique de Paris, который писатель начал издавать в 1836 году. Накануне выхода очередного номера вся звездная редакция - в неё входили Виктор Гюго и Теофиль Готье - собиралась дома у издателя Эдмона Верде.

Традиционно обнаруживалось, что все дедлайны сорваны, и никто, включая самого Бальзака, обещанных статей не принёс. Журналисты плотно обедали, накачивались кофе и вином и к ночи отправляли готовый номер в типографию.

«Я живу как заводная кукла. Ложусь в шесть или семь часов вечера, вместе с курами; в час ночи меня будят, и я работаю до восьми утра; потом сплю ещё часа полтора; затем лёгкий завтрак, чашка крепкого кофе, и я вновь впрягаюсь в упряжку до четырёх часов дня; затем у меня бывают посетители, или я сам куда-нибудь выхожу, или принимаю ванну; наконец я обедаю и ложусь спать. Такую жизнь мне придётся вести целый месяц, в противном случае невыполненные обязательства поглотят меня», - писал Бальзак Зюльме Карро, самой близкой своей подруге.

Но чашкой кофе на завтрак писатель не ограничивался. Когда работаешь по пятнадцать часов в сутки, нужны стимуляторы посерьёзнее. Бальзак начал экспериментировать и вскоре стал в этом деле профессионалом, написав даже Traite des excitants modernes, «Трактат о современных возбуждающих средствах».

О количестве выпитого Бальзаком кофе ходят легенды. Самая распространённая (и очевидно завышенная) цифра - фантастические 50 чашек кофе в день. Биограф писателя Виктор Соден Притчетт осторожно полагает, что за всю жизнь Бальзак выпил около 50 000 чашек - по 3−4 в день. Впрочем, по воспоминаниям Бальзака, до трёх чашек он сокращал свой кофейный рацион, только когда становилось совсем невмоготу - в желудке кололо, жилы набухали, лицо приобретало землистый оттенок. Выходит, верная дозировка находится где-то посередине.

Скорее всего, речь идёт не о привычных нам чашках, а о демитасах, вмещавших 60−90 миллилитров. Впрочем, по необходимости писатель увеличивал дозу, поглощая по несколько порций за раз.

Когда густой напиток переставал помогать, Бальзак просто зачерпывал горсть зёрен и разгрызал их, не давая себе уснуть. За неделю тяжёлой работы он мог уговорить полкило зёрен и отправлялся через весь Париж к знакомым бакалейщикам на Рю де Вьей и Рю де Л’Юниверсите - поставщикам, которые для него запасались самыми крепкими сортами кофе из Йемена и с Ямайки. Такое путешествие могло занять полдня, зато на правильно приготовленном кофе Бальзак мог работать без сна по двое суток.

Для начала он отказался от молотого кофе в пользу толчёного по-турецки: так и вкуснее, и крепче. Потом обнаружил, что напиток действует сильнее, если заливать его холодной водой, а не кипятком. Наконец, пить кофе по-бальзаковски следует натощак.

«Кофе превращает прекраснейшие стенки желудка в подстегиваемую скаковую лошадь; они воспаляются; искры пронизывают всё тело, вплоть до мозга. … И тогда всё приходит в движение: мысли начинают перестраиваться, подобно батальонам Великой армии на поле битвы, и битва разгорается. Воспоминания идут походным шагом с развёрнутыми знамёнами, лёгкая кавалерия сравнений мчится стремительным галопом; артиллерия логики спешит с орудийной прислугой и снарядами; остроты наступают цепью, как стрелки». Андре Моруа, один из многих биографов Бальзака, добавлял к этому параду метафор ещё одну, менее бравурную: «Книга входит в строй, сердце писателя выходит из строя».

Временами Бальзаку поневоле приходилось отступать от привычного изматывающего режима. После месяца работы на износ он испытывал приступы слабости, когда не мог ни читать, ни писать, ни двигаться, ни разговаривать. Поначалу такие периоды длились по несколько часов, но с возрастом только увеличивались.
После одного из таких срывов Бальзак решил было испытать новое расписание: месяц работать и месяц отдыхать. План провалился с оглушительным треском.

Бальзак просто не мог не работать и писал, пока перо само не выпадало из ослабевшей руки.

В 1837 году Бальзак попытался избавиться от кофеиновой зависимости, променяв один стимулятор на другой. Жорж Санд приучила его курить кальян и латакию, один из лучших сортов табака. Поначалу Бальзак был в восторге: его перестала мучить хроническая усталость, мысли текли легко. Но вскоре он вернулся к старым привычкам: табак не помогал ему достичь столь желанного мучительного напряжения. Известно, что писатель баловался опиумом и был не прочь опрокинуть стаканчик вина из Вувре, но всерьёз признавал только один стимулятор - кофе.

Судя по всему, именно кофе, «чёрная нефть», стал одной из причин смерти Бальзака. В последние месяцы жизни он всё время болел: то бронхит, то водянка. Изнутри его убивал запущенный васкулит, разрушавший кровеносные сосуды писателя.
Однажды Бальзак встал с постели, но споткнулся об уголок кровати. От этой пустяковой травмы на ноге образовался нарыв, развившийся в гангрену.

Месяц врачи делали больному пункции, вскрывали нарывы и мучали пиявками, но ничто не помогло, и 51-летний Бальзак скончался.

«Кофе - вот чёрная нефть, вновь и вновь приводящая в движение этот фантастический робот, и поэтому для Бальзака, который дорожит только своим творчеством, кофе важнее, чем еда, сон, чем любое другое наслаждение», - отмечал Стефан Цвейг, тоже большой ценитель кофе. Сумей Бальзак отказаться от зависимости, он наверняка прожил бы дольше. Но нам это стоило бы двадцати четырёх томов его сочинений, которые пропитаны не чернилами, а крепчайшим напитком.

Тишина-ожидания спутница,
В ней покой непокою сродни.
Одолели дожди и распутица,
Извели безысходные дни.
Шаль и кофе-ночное спасение,
Ароматный напиток горчит.
Гаснут свечи, даря вдохновение
И судьба моя в двери стучит.

Чёрный кот пьёт утром кофе потихоньку от хозяйки.
В чашку к ней усы макает, отвернись она на миг.
Чёрный кот - её мурлыка и пушистый милый зайка…
У хозяйки в кофе сливки, так он к кофе и привык.
А потом походкой бодрой отправляется на крышу,
Все считают, что в тенёчке там считает облака.
Чёрный кот в усы смеётся. Смотрит он гораздо выше…
Но о том, что он там видит, людям рано знать пока!