Летел он, легко над землёю скользя.
Ему говорили, что к солнцу нельзя,
А он не послушался, бедный Икар,
И рухнул на жёсткое скопище скал,
На жёсткое скопище скал.
Легенды людей за собою зовут,
На нашей планете икары живут.
Икар - это трепетный зов высоты,
Не имя, а свойство души и мечты!
Припев:
Нельзя в этой жизни гореть вполнакала,
Любить вполнакала, мечтать вполнакала!
Зову я Икара и верю в Икара,
И славлю Икара, Икара, Икара!
Нельзя в этой жизни гореть вполнакала,
Любить вполнакала, мечтать вполнакала!
Зову я Икара и верю в Икара,
И славлю Икара!
Несётся планета в межзвёздной пыли,
В икаров играют все дети Земли.
Икары бессонны, как сердце в груди,
Икары в работе, икары в пути,
Икары в пути.
Они устремляютя в завтрашний день,
Светло и задумчиво нянчат детей
И новых икаров зовут за собой -
Для них никогда не кончается бой!
Припев:
Нельзя в этой жизни гореть вполнакала,
Любить вполнакала, мечтать вполнакала!
Зову я Икара и верю в Икара,
И славлю Икара, Икара, Икара!
Нельзя в этой жизни гореть вполнакала,
Любить вполнакала, мечтать вполнакала!
Зову я Икара и верю в Икара,
И славлю Икара!
***
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом -
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
Живу, как хочу, -
светло и легко.
Живу, как лечу, -
высоко-высоко.
Пусть небу
смешно,
но отныне
ни дня
не будет оно
краснеть за меня…
Что может быть лучше -
собрать облака
и выкрутить тучу
над жаром
песка!
Свежо и громадно
поспорить с зарёй!
Ворочать громами
над чёрной землёй.
Раскидистым молниям
душу
открыть,
над миром,
над морем
раздольно
парить!
Я зла не имею.
Я сердцу не лгу.
Живу, как умею.
Живу, как могу.
Живу, как лечу.
Умру,
как споткнусь.
Земле прокричу:
«Я ливнем
вернусь!»
Любовь - наказанье, а может - награда, а может быть, вместе - и то и другое.
Позабылись дожди,
отдыхают ветра…
Пора…
И вокзал обернётся, -
руки в бока, -
пока!
На перроне озябшем
нет ни души…
Пиши…
Мы с тобою одни на планете пустой.
Постой…
Я тебя дожидался,
звал,
повторял,
терял!
И висела над нами,
будто звезда,
беда.
Так уходят года,
так дрожат у виска
века…
По тебе и по мне грохочет состав…
Оставь!
Эти - губы твои,
движенье ресниц, -
не снись!
На рассвете косом,
в оголтелой ночи
молчи.
Разомкни свои руки,
перекрести…
Прости!
И спокойно, -
впервые за долгие дни, -
усни.
О разлуке.
Ты ждешь его теперь, когда вернуть его назад нельзя… Ты ждешь. Приходят
поезда, на грязных спинах принося следы дорожных передряг, следы стремительных дождей… И ты, наверно, час подряд толкаешься среди людей. Зачем его здесь ищешь ты - в густом водовороте слов, кошелок, ящиков, узлов,
среди вокзальной суеты, среди приехавших сюда счастливых, плачущих навзрыд?..
Красивая женщина - это профессия.
И если она до сих пор не устроена,
ее осуждают и каждая версия
имеет своих безусловных сторонников.
Ей, с самого детства вскормленной не баснями,
остаться одною а, значит, бессильною,
намного страшнее, намного опаснее,
чем если б она не считалась красивою.
Пусть вдоволь листают романы прошедшие,
пусть бредят дурнушки заезжими принцами.
А в редкой профессии сказочной женщины
есть навыки, тайны, и строгие принципы.
Идет она молча по улице трепетной,
сидит как на троне с друзьями заклятыми.
Приходится жить - ежедневно расстрелянной
намеками, слухами, вздохами, взглядами.
Подругам она улыбается весело.
Подруги ответят и тут же обидятся…
Красивая женщина -это профессия,
А всё остальное - сплошное любительство!
Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются.
Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься?
Пусть мне холодно и невесело, - все стерплю, что положено…
Одиночество - ты профессия до безумия сложная!
Ночь пустынная. Слезы затемно. Тишина безответная…
Одиночество - наказание. А за что - я не ведаю…
Ночь окончится. Боль останется. День сначала закружится…
Одинокими не рождаются. Одиночеству учатся.
Если я в твоей судьбе,
Ничего уже не значу
Я забуду о тебе,
Я смогу я не заплачу.
Эту боль пере терпя
Я дышать не перестану,
всё равно счастливой стану,
даже если без тебя.
Все говорят: «Его талант от Бога»
А еже ли от чёрта? Что тогда?
Выстраиваясь медленно в эпоху,
Ни шатко и не валко шли года.
И жил талант: больной, нелепый, хмурый,
Всего Гомера знавший на зубок!
Его считал своею криатурой,
Тогда ещё существовавший Бог.
Бог находил, что слог его прекрасен,
Что на земле таких на перечёт!
Но с Богом был конечно не согласен,
Тогда еще не отменённый Чёрт.
Таланту чёрт шептал: «Опомнись, бездарь.
Кому теперь твои стихи нужны?
Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне.
Расслабся, не отегощай вины».
И шёл талант в кабак и… расслаблялся.
Он пил всерьёз! Он вдохновенно пил!
Так пил, что Чёрт глядел и умилялся,
Талант себя талантливо губил…
Бог тоже не дремал! В коморке утлой,
Где стол, перо и пузырек чернил,
Бог возникал раскаиньем на утро,
Загадочными строчками дразнил.
Вставал талант почёсываясь сонно,
Утерянную личность обретал.
И банка огуречного рассола,
Была ему нужнее, чем нектар.
Небритый, с пересохшими губами,
Упрямо ждал он часа своего.
И строчки на бумаге проступали,
Как письмена, отдельно от него.
И было столько гнева и напора,
В самом возникновении этих строк!
Талант, как на медведя, шел на Бога,
И Чёрта скручивал в бараньий рог!
Талант работал зло, ожесточённо,
Перо макая в со собственную боль!
Теперь он богом был, и был он чёртом,
А это значит - был самим собой.
И восходило солнце над строкою…
Крестился Чёрт, и чертыхался Бог,
«Да как же смог он написать такое?!»
А он еще… И не такое мог…
Такая жизненная полоса, А может быть предначертание свыше. Других я различаю голоса, А собственного голоса не слышу. И все же он, как близкая родня, Единственный, кто согревает в стужу. До смерти будет он внутри меня. Да и потом не вырвется наружу.
Не привез я таежных цветов -
извини.
Ты не верь,
если скажут, что плохи
они.
Если кто-то соврет,
что об этом читал…
Просто,
эти цветы
луговым
не чета!
В буреломах,
на кручах
пылают
жарки,
как закат,
как облитые кровью желтки.
Им не стать украшеньем
городского стола.
Не для них
отшлифованный блеск хрусталя.
Не для них!
И они не поймут никогда,
что вода из-под крана -
это тоже вода…
Ты попробуй сорви их!
Попробуй
сорви!
Ты их держишь,
и кажется,
руки
в крови!..
Но не бойся,
цветы к пиджаку приколи…
Только что это?
Видишь?
Лишившись земли,
той,
таежной,
неласковой,
гордой земли,
на которой они
на рассвете взошли,
на которой роса
и медвежьи следы, -
начинают
стремительно вянуть
цветы!
Сразу
гаснут они!
Тотчас
гибнут они!..
Не привез я таежных цветов.
Извини.
Он стар,
он похож на свое одиночество,
ему рассуждать о погоде не хочется.
Он сразу - с вопроса:
- А вы не из Витебска?..
Пиджак старомодный на лацканах вытерся…
Нет, я не из Витебска…
Долгая пауза.
А после - слова монотонно и пасмурно:
- Тружусь и хвораю…
В Венеции - выставка…
Так вы не из Витебска…
- Нет, я не из Витебска…
Он в сторону смотрит.
Не слышит, не слышит.
Какой-то нездешней далекостью дышит,
пытаясь до детства
дотронуться бережно…
И нету ни Канн, ни Лазурного берега,
ни нынешней славы…
Светло и растерянно
он тянется к Витебску, словно растение…
Тот Витебск его - пропыленный и жаркий -
приколот к земле каланчою пожарной.
Там свадьбы и смерти, моленья и ярмарки,
там зреют особенно крупные яблоки
и сонный извозчик по площади катит…
- Так вы не из Витебска?..
Деревья стоят
вдоль дороги навытяжку.
Темнеет…
…И жалко,
что я не из Витебска.
Ты мне сказала:
«Ночью
Тебя я видела с другой!
Снилось:
на тонкой ноте
в печке гудел огонь.
Снилось, что пахло гарью.
Снилось, метель мела,
Снилось,
что та - другая -
тебя у метро ждала.
И это было началом
и приближеньем конца.
Я где-то ее встречала -
жаль, не помню лица.
Я даже тебя
не помню,
Помню,
что это - ты…
Медленно и небольно
падал снег с высоты,
Сугробы росли неизбежно
возле холодной скамьи.
Мне снилась
твоя усмешка.
Снились слезы мои…
Другая
сидела рядом.
Были щеки бледны…
Если все это - неправда,
Зачем тогда снятся сны?!
Зачем мне -
скажи на милость -
знать запах
ее волос?..»
А мне ничего не снилось.
Мне просто
не спалось…
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть - счастье!
Подойду и скажу: «Здравствуй,
Я люблю тебя». Это сложно…
Нет, не сложно любить, а трудно,
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому,
Буду падать - поймай! Успеешь?
Ну, а если уеду, напишешь?
Только мне без тебя плохо.
Я хочу быть с тобой, слышишь?
Не неделю, не месяц, а долго!
Значит, вместе всегда, хочешь?
Я ответа боюсь, знаешь…
Ты ответь мне, но только молча.
Ты ответь мне глазами, любишь?
Если «да», то тебе обещаю,
Что ты самым счастливым будешь!
Если «нет», то тебя умоляю,
Не кори своим взглядом, не нужно,
Не мани своим взглядом, не надо,
Не тяни своим взглядом в омут.
Пусть другую полюбишь, ладно!
Но меня хоть немного помни.
Я любить тебя буду, можно?
Даже если нельзя, буду!
И всегда я приду на помощь,
Если будет тебе трудно!