Слушайте!
Это мы
говорим.
Мёртвые.
Мы.
Слушайте!
Это мы
говорим.
Оттуда.
Из тьмы.
Слушайте!
Распахните глаза.
Слушайте до конца.
Это мы
говорим,
мёртвые.
Стучимся
в ваши
сердца…
Не пугайтесь!
Однажды
мы вас потревожим во сне.
Над полями
свои голоса пронесём в тишине.
Мы забыли,
как пахнут цветы.
Как шумят тополя.
Мы и землю
забыли.
Какой она стала,
земля?
Как там птицы?
Поют на земле
без нас?
Как черешни?
Цветут на земле
без нас?
Как светлеет
река?
И летят облака
над нами?
Без нас.
Мы забыли траву.
Мы забыли деревья давно.
Нам
шагать по земле
не дано.
Никогда не дано!
Никого не разбудит
оркестра
печальная
медь…
Только самое страшное, -
даже страшнее,
чем смерть:
знать,
что птицы
поют на земле
без нас!
Что черешни
цветут на земле
без нас!
Что светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас.
Продолжается жизнь.
И опять
начинается день.
Продолжается жизнь.
Приближается
время дождей.
Нарастающий ветер
колышет
большие хлеба.
Это -
ваша судьба.
Это -
общая наша
судьба…
Так же птицы
поют на земле
без нас.
И черешни
цветут на земле
без нас.
И светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас…
1962
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть - счастье.
Подойду и скажу: Здравствуй,
Я люблю тебя. Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому
Стану падать, поймать успеешь?
Ну, а если уеду - напишешь?
Я хочу быть с тобой долго
Очень долго…
Всю жизнь, понимаешь?
Я ответа боюсь, знаешь…
Ты ответь мне, но только молча,
Ты глазами ответь, любишь?
Если да, то тогда обещаю
Что ты самым счастливым будешь
Если нет, то тебя умоляю
Не кори своим взглядом,
Не тяни своим взглядом в омут
Пусть другую ты любишь, ладно…
А меня хоть немного помнишь?
Я любить тебя буду, можно?
Даже если нельзя, буду!
И всегда я приду на помощь
Если будет тебе трудно!
В этом мире, в этом городе,
Там, где улицы грустят о лете,
Ходит где-то самый сильный, самый гордый,
Самый лучший человек на свете.
Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула,
И навстречу вьюге я кричу:
- Если я тебя придумала -
Стань таким, как я хочу.
Ходит мимо в этом городе
И слова пока не слышит эти
Самый сильный, самый честный, самый гордый,
Самый лучший человек на свете.
Знаю, скоро в этом городе
Непременно встречусь в день желанный
С самым сильным, самым честным, самым гордым,
Самым ласковым и самым славным.
А всё-таки ошибся старикан!
Не рассчитал всего
впервые в жизни.
Великий хан.
Победоносный хан.
Такой мудрец
и - надо же! -
ошибся…
Текла,
ревя и радуясь, орда.
Её от крови било и качало.
Разбросанно горели города,
и не хватало стрел
в тугих колчанах.
Белели трупы недругов босых.
Распахивал огонь
любые двери.
Дразнил мороз.
Смешил чужой язык.
И сабли от работы
не ржавели.
И пахло дымом, потом
и навозом…
Всё,
что ещё могло гореть,
спалив,
к тяжёлым
пропылившимся повозкам
пришельцы гнали
пленников своих.
Они добычею в пути менялись.
И сутолоку в лагерь принося,
всех ставили к колёсам.
И смеялись:
«Смерть!» - если ты был
выше колеса.
У воина рука не задрожит.
Великий хан
всё обусловил чётко…
Везло лишь детям.
оставались жить
славянские мальчишки и девчонки.
Возвышенные,
как на образах.
Что происходит - понимали слабо…
Но ненависть
в заплаканных глазах
уже тогда - не детская -
пылала!
Они молчали.
Ветер утихал.
Звенел над головами
рыжий полдень…
А всё-таки ошибся
мудрый хан!
Ошибся хан
и ничего не понял!..
Они ещё построятся
в полки!
Уже грядёт, уже маячит
битва!..
Колёса были слишком
высоки.
А дети подрастают
очень быстро…
.
Так полыхнуло --
сплеча,
сполна --
над ледяным прудом!.
(Два человека --
он и она --
были виновны в том…)
В доме напротив полночный лифт
взвился до чердака.
Свет был таким,
что мельчайший шрифт
читался наверняка…
Так полыхнуло, так занялось --
весной ли, огнем --
не понять.
И о потомстве подумал лось,
а заяц решил
линять.
Землю пробили усики трав
и посверлили лучи.
Тотчас,
об этом чуде узнав,
заспешили с юга
грачи.
На лентах сейсмографов
стала видна
нервная полоса…
(Два человека --
он и она --
глядели
друг другу в глаза…)
Реки набухли.
Народ бежал
и жмурился от тепла.
Кто-то кричал:
«Пожар!.
Пожар! .»
А это любовь была.
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради!..»
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде…
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что -
У богов.
Огонь.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку мало надо.
Лишь бы дома кто-то ждал.
Бесконечен этот тягун,
Как дорога в неблизкий свет.
За твоей спиною сквозь гул
Потрясающе катит швед!
Ты выигрываешь у него
Полсекунды, пол-ерунды!
Крут подъёмище! Кто кого:
Или он тебя или ты.
Стала нашей твоя судьба,
Слёзы встали у самых глаз.
И у нас к тебе - не приказ
И не просьба - одна мольба.
Ты выигрываешь! - прибавь!
Ты выигрываешь! - нажми!
На мгновенье прильнув, припав,
- Хочешь, наши силы возьми!
Вот! Зачем нам теперь они?..
Ты, пожалуйста, добеги.
Дотерпи, родной! Дотяни,
Достони, дохрипи, смоги!
Через все чужие «ни в жизнь!..»,
Через все свои «не могу…»
Ну, ещё! Ещё продержись!
… Ох, как жарко на этом снегу!
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть - счастье.
Подойду и скажу: «Здравствуй,
Я люблю тебя». Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому
Стану падать, поймать успеешь?
Ну, а если уеду - напишешь?
Я хочу быть с тобой долго
Очень долго…
Всю жизнь, понимаешь?
Я ответа боюсь, знаешь…
Ты ответь мне, но только молча,
Ты глазами ответь, любишь?
Если да, то тогда обещаю
Что ты самым счастливым будешь
Если нет, то тебя умоляю
Не кори своим взглядом,
Не тяни своим взглядом в омут
Пусть другую ты любишь, ладно…
А меня хоть немного помнишь?
Я любить тебя буду, можно?
Даже если нельзя, буду!
И всегда я приду на помощь
Если будет тебе трудно!
Приходить к тебе, чтоб снова
просто вслушиваться в голос
и сидеть на стуле, сгОрбясь,
и не говорить ни слова.
Приходить, стучаться в двери,
замирая, ждать ответа…
Если ты узнаешь это,
то, наверно, не поверишь,
то, конечно, захохочешь,
скажешь: «Это ж глупо очень…»
Скажешь: «Тоже мне - влюблённый!» -
и посмотришь удивлённо,
и не усидишь на месте.
Будет смех звенеть рекою…
Ну и ладно.
Ну и смейся.
Я люблю тебя
такою.
Над миром облака как белое крыло.
И добрые объятья стадиона,
Откроются сейчас призывно и светло,
В который раз откроются для нас.
Мы спортсмены, значит держись!
Грусть оставляй на позже.
Спорт - это жизнь,
Целая жизнь,
И даже немножко больше.
Пока глядят глаза, пока сердца стучат-
Наверно, дело даже не в рекордах, -
Планету нам держать на молодых плечах,
И наши плечи рядом быть должны.
А просто это спорт, а просто это спорт,
Все просто очень и совсем не просто.
Об этом скажет риск, об этом скажет пот,
А мы об этом лучше помолчим.
Был кузнец непьющим,
Ел,
что Бог предложит.
То ли oт безумия,
то ли от забот,
он украл однажды у соседа лошадь.
Кузнеца поймали.
И собрали сход…
Дали слово
старцу.
Распростер он руки.
Покатились слезы
из-под дряблых век:
«Люди!
Я заплакал
от стыда и муки!..
Вор
у нас в деревне!
Мерзкий человек!..
Мне стоять с ним
больно.
Мне дышать -
Противно!
Пусть не станет вора
на святой земле!..»
Зашептались люди.
В общем, выходило:
кузнецу придется
кончить жизнь
в петле…
И тогда поднялся старец
(очень древний!),
От волненья
вздрагивал седины венец.
Он сказал:
«Подумаем, жители деревни!..
Что украли?
Лошадь.
Кто украл?
Кузнец.
Он у нас -
единственный,
Нужный в нашей жизни.
Без него -
погибель!
(Бог ему судья.)
Мы,
повесив вора,
кузнеца лишимся!
Выйдет,
что накажем
мы самих себя!
Вдумайтесь!.."
И люди снова зашептались,
Спорам и сомненьям
не было конца…
И тогда поднялся
самый главный
старец:
«Правильно!
Не надо
вешать кузнеца!..
Пусть за свой проступок
он заплатит деньги.
А поскольку
этот разговор возник, -
есть у нас
два бондаря,
Двое!
И -
бездельники!..
Лучше мы повесим
одного из них…"
Умные селяне
по домам расходятся.
Курят.
Возвращаются
к мирному труду…
Кузнецом единственным
быть мне
очень хочется!
(Если -
ненароком -
лошадь
украду.)
Достопочтенное ретро,
благо ты или зло?
Вздохом
какого ветра
к нам тебя
занесло?
Что за изгибы моды?
Время
сошло с ума:
бабушкины комоды
в блочные
лезут
дома!
Вещи
нездешней формы,
люстры,
шкатулки,
бра.
Медные
прателефоны,
чайники -
тоже «пра».
Сотни диковин разных,
полупонятный быт.
Вновь
граммофонный раструб
нам про любовь
хрипит…
Это, конечно,
потеха,
это - игра,
но за ней
слышу я долгое эхо
неких
спокойных дней.
Несуетливых,
нескорых,
выдержанных,
как вино…
Ищут люди
опору
в том,
что было давно.
Там,
где проблемы мельче
(если бы так всегда!).
Там, где машин -
поменьше,
где подлинней -
года.
Там, где они
не мелькают,
там, где светло и тепло…
Прошлое
успокаивает тем,
что оно прошло.
Тем,
что оно смиренно…
За частоколом вех
достопочтенным ретро
станет
и этот век.
Этот -
шальной,
подробный,
загнанный,
будто конь,
атомный,
электронный
или еще какой!
…Кто-нибудь,
между прочим,
скажет о наших годах:
«Все тогда было
проще…
Господи,
нам бы так!..»
Сколько секунда значит?
Если в секунду эту
Ты повернулся к свету,
Много секунда значит.
Сколько секунда длится?
Если в кромешной буре
Надо шагнуть под пули,
Долго секунда длится.
Сколько секунда весит?
Если в секунду эту
Ты ощутил победу,
Много секунда весит.
Сколько живет секунда?
Если в дожде мгновений
В мире родился гений,
Вечно живет секунда.
В чем обвинить секунду?
Если, хлебнув отравы,
Ты отступил от правды,
Не обвиняй секунду.
Сколько секунда значит?
Это я точно знаю:
Больше, чем жизнь иная,
В жизни секунда значит!
Если б только люди жили вечно,
Это было бы бесчеловечно…
Как узнать, чего ты в жизни стоишь?
Как почуять, что такое риск?
В море броситься?
Так не утонешь!
На костер взойти?
Так не сгоришь!
Поле распахать?
Потом успею.
Порох выдумать?
А для чего?!
Наслаждались бы ленивой спесью
Пленники бессмертья своего.
Ничего они бы не свершили!
Никогда б не вылезли из тьмы!
Может, самый главный стимул жизни
В горькой истине, что смертны мы.