Воздуха столько: дыши не хочу —
Хватит кузнечику, хватит грачу,
Лютику, тополю, божьей коровке.
Ветер погладил меня по головке.
— Дышишь, мол, милая?
Дышишь? Дыши.
Летние запахи так хороши.
Идёт на горести облава:
Шиповник — слева, розы — справа,
Потоки света, море трав.
Тоске опомниться не дав,
Творит июнь над ней расправу.
Её теснят со всех сторон
То стая птиц, то гуща крон,
То куст цветущий, что вломился
Мне в окна и не извинился
За то, что так настойчив он.
Храни молчание. Хранить
Его куда трудней, чем нить
Воспоминаний, разговоров,
Храни молчание от сора
Словесного. Не проронить
Ни слова — трудно, но продли
Молчание до той вдали
Маячащей миражной встречи,
Где тишина уже часть речи,
А небо — это край земли.
Мир июньский — он безгрешен
И зелёным занавешен,
Он безгрешен, тих и чист,
Как дождём омытый лист.
Нас сюда пожить пустили,
И грехи нам отпустили,
Отпустили нам грехи,
Мы покорны и тихи.
Под зелёной это кроной
Средь травы такой зелёной
Провести б остаток дней…
Впрочем, Господу видней.
Ах, вечность, изменился ли твой лик
Из-за того, что можно сделать «клик»
И моментально поменять картинку,
И кое-что пока убрать в «корзинку»,
И, передумав, из неё достать,
И быстро чью-то жизнь перелистать,
И, заведя страничку в интернете,
Забыть про то, что существуют нети?
Мы и тебе страничку заведём,
И о тебе мы что-нибудь найдём,
И упомянем карму или прану.
Ну что молчишь? Тебе по барабану?
Мне нравятся фильмы с открытым финалом,
Когда можно выбрать меж гибелью, балом,
Объятьем, разлукой, рассветом в горах,
Меж горьким «Увы» и восторженным «Ах!».
Чудесна поездка с открытою датой:
Прощайте, до скорого, буду когда-то.
Ютясь на маленьком отрезке
Пространства, времени, пути,
Проснуться около пяти
И, поглядев на занавески,
Увидеть: их меняя цвет,
В них робкий прячется рассвет.
«Входи, — зову его, — с рожденьем!»,
А он мне: «С ранним пробужденьем!».
А жизнь — она одна не справится.
И, если жить нам всё же нравится,
То мы должны ей помогать,
Должны все силы прилагать
К тому, чтоб травы были росными,
А времена чтоб были сносными.
Нам надо сильно приналечь,
Чтоб ей приятно было течь
Сказать, в чем все же вижу я спасенье?
Да в том, что за субботой — воскресенье,
Что в три светает, а до трех — темно.
Режим. Порядок. До чего умно.
Рассвет, расцвет, сиянье, угасанье.
Давай и мы составим расписанье,
И будем его строго соблюдать:
Под утро — счастье, в полдень — благодать.
Ах, навести бы скорей хоть какой-нибудь глянец
В мире, где, что ни мгновение, то новобранец,
То пополнение, свежий приплод, новичок,
Тот, у которого нежный такой родничок.
Как же нам быть? Мы к приёму гостей не готовы.
Здесь и для ушлых условия слишком суровы,
И у двужильных душа временами болит…
А новичок уже смотрит, смеётся, гулит.
Войду ли в дом, из дома ль выйду, —
Ты не теряй меня из виду,
Мой добрый ангел, не теряй
Меня из виду, и ныряй
Со мной во тьму и в море света.
Мне б только знать — ты рядом где-то.
Ведь если длится твой пригляд,
То, значит, здесь ещё не ад.
Ведь ангел в ад не залетает,
Он и пути туда не знает.
«Зелёное, синее — всё через край.
Не рай на земле. Просто ласковый май.
Молчу о печалях. О них неудобно
Рассказывать ближним и дальним подробно.
Сегодня улыбка у всех на устах,
И птицы щебечут в цветущих кустах,
И мы с тобой нынче — куда нам деваться? —
Должны соответствовать — петь, заливаться».
Такое маленькое «я»
И как, однако, всё нам застит,
Какие порождает страсти,
Сюжеты сложные кроя!
Всего лишь буковка одна,
Но сколько места занимает,
Какие позы принимает!
Куда ни глянь, — везде она.
И как-то жаль её до слёз —
Ведь круглые хлопочет сутки,
Свободной — просто ни минутки,
А ветер дунул и унёс.
И всё-таки нас жалко очень:
Наш век так сильно укорочен,
К тому ж так мало смыслим мы
В вопросах лета и зимы,
В вопросах тьмы, в вопросах света.
Не спим, бывает, до рассвета,
Стараясь что-нибудь понять,
Вопрос болезненный поднять
Про то, что значит жизнь земная,
Кому задать его, не зная.
Давай же потолкуем не спеша.
Так что от нас останется? Душа?
Что ж, если это так, то слава Богу.
И не пора ль собрать её в дорогу?
А впрочем, ей не нужно ничего
Из багажа земного твоего.
Ей только небосвод для жизни нужен,
А всё, чем ты сегодня так загружен,
Она легко забудет, отлетев,
Крылом родное облачко задев.