Пойду в долины сна,
Там вкось растут цветы,
Там падает луна
С бездонной высоты.
Вкось падает она -
И все не упадет.
В глухих долинах сна
Густой дурман цветет.
И странная струна
Играет без смычков,
Мой ум - в долинах сна,
Средь волн без берегов.
«Фея» шепнули сирени,
«Фея» призыв был стрижа,
«Фея» шепнули сквозь тени
Ландыши, очи смежа.
«Фея», сквозя изумрудно,
Травки промолвила нить.
Фея вздохнула: Как трудно!
Всех-то должна я любить.
И Сон и Смерть равно смежают очи,
Кладут предел волнениям души,
На смену дня приводят сумрак ночи,
Дают страстям заснуть в немой тиши.
И в чьей груди ещё живет стремленье,
К тому свой взор склоняет Ангел Сна,
Чтоб он узнал блаженство пробужденья,
Чтоб за зимой к нему пришла весна.
Но, кто постиг, что вечный мрак - отрада,
С тем вступит Смерть в союз любви живой,
И от её внимательного взгляда
К страдальцу сон нисходит гробовой.
Я люблю тебя больше, чем Море, и Небо, и Пение,
Я люблю тебя дольше, чем дней мне дано на земле.
Ты одна мне горишь, как звезда в тишине отдаления,
Ты корабль, что не тонет ни в снах, ни в волнах, ни во мгле.
Я тебя полюбил неожиданно, сразу, нечаянно,
Я тебя увидал - как слепой вдруг расширит глаза
И, прозрев, поразится, что в мире изваянность спаяна,
Что избыточно вниз, в изумруд, излилась бирюза.
Помню. Книгу раскрыв, ты чуть-чуть шелестела страницами.
Я спросил: «Хорошо, что в душе преломляется лед?»
Ты блеснула ко мне, вмиг узревшими дали, зеницами.
И люблю - и любовь - о любви - для любимой - поет.
Стихи о поздней любви
Было поздно в наших думах.
Пела полночь с дальних башен.
Темный сон домов угрюмых
Был таинственен и страшен.
Было тягостно-обидно.
Даль небес была беззвездна.
Было слишком очевидно,
Что любить, любить нам - поздно.
Мы не поняли начала
Наших снов и песнопений.
И созвучье отзвучало
Без блаженных исступлений.
И на улицах угрюмых
Было скучно и морозно.
Било полночь в наших думах
Было поздно, поздно, поздно.
Твой нежный смех был сказкою изменчивою,
Он звал как в сон зовет свирельный звон.
И вот венком, стихом тебя увенчиваю.
Уйдём, бежим вдвоем на горный склон.
Но где же ты?
Лишь звон вершин позванивает
Цветку цветок средь дня зажег свечу.
И чей-то смех все в глубь меня заманивает.
Пою, ищу,
«Ау!»
«Ау!»
кричу.
Хочу быть дерзким
Хочу быть смелым
Из сочных гроздей
Венки свивать
Хочу упиться
Роскошным телом
Хочу одежды с тебя сорвать!
Пусть будет завтра
И мрак и холод
Сегодня сердце отдам лучу.
Я буду счастлив!
Я буду молод!
Я буду дерзок!
Я так хочу!
Хочу я зноя атласной груди
Мы два желанья
В одно сольём
Уйдите, боги!
Уйдите, люди!
Мне сладко с нею
Побыть вдвоём!
Благовещенье и свет,
Вербы забелели.
Или точно горя нет,
Право, в самом деле?
Благовестие и смех,
Закраснелись почки.
И на улицах у всех
Синие цветочки.
Сколько синеньких цветков,
Отнятых у снега.
Снова мир и свеж, и нов,
И повсюду нега.
Вижу старую Москву
В молодом уборе.
Я смеюсь и я живу,
Солнце в каждом взоре.
От старинного Кремля
Звон плывет волною.
А во рвах живет земля
Молодой травою.
В чуть пробившейся траве
Сон весны и лета.
Благовещенье в Москве,
Это праздник света!
Язык, великолепный наш язык,
Речное и степное в нём раздолье,
В нём клёкоты орла и волчий рык,
Напев, и звон, и ладан богомолья.
«Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.»
Белый лебедь, лебедь чистый,
Сны твои всегда безмолвны,
Безмятежно-серебристый,
Ты скользишь, рождая волны.
Под тобою -- глубь немая,
Без привета, без ответа,
Но скользишь ты, утопая
В бездне воздуха и света.
Над тобой -- Эфир бездонный
С яркой Утренней Звездою.
Ты скользишь, преображенный
Отраженной красотою.
Символ нежности бесстрастной,
Недосказанной, несмелой,
Призрак женственно-прекрасный
Лебедь чистый, лебедь белый!
БОГ И ДЬЯВОЛ
Я люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог,
Одному - мои стоны, и другому - мой вздох,
Одному - мои крики, а другому - мечты,
Но вы оба велики, вы восторг Красоты.
Я как туча блуждаю, много красок вокруг,
То на север иду я, то откинусь на юг,
То далеко, с востока, поплыву на закат,
И пылают рубины, и чернеет агат.
О, как радостно жить мне, я лелею поля,
Под дождем моим свежим зеленеет земля,
И змеиностью молний и раскатом громов
Много снов я разрушил, много сжег я домов.
В доме тесно и душно, и минутны все сны,
Но свободно-воздушна эта ширь вышины,
После долгих мучений как пленителен вздох.
О, таинственный Дьявол, о, единственный Бог!
Мне снился мучительный Гойя, художник чудовищных грёз, -
Больная насмешка над жизнью, - над царством могилы вопрос.
Мне снился бессмертный Веласкес, Коэльо, Мурильо святой,
Создавший воздушность и холод и пламень мечты золотой.
И Винчи, спокойный, как Гёте, и светлый, как сон, Рафаэль,
И нежный как вздох, Боттичелли, нежней, чем весною свирель.
Мне снились волхвы откровений, любимцы грядущих времён,
Воззванья влекущих на битву, властительно ярких знамён.
Намёки на сверхчеловека, обломки нездешних миров,
Аккорды бездонных значеньем, ещё не разгаданных снов.
Над пустыней ночною морей альбатрос одинокий,
Разрезая ударами крыльев соленый туман,
Любовался, как царством своим, этой бездной
широкой,
И, едва колыхаясь, качался под ним Океан.
И порой омрачаясь, далеко, на небе холодном,
Одиноко плыла, одиноко горела Луна.
О, блаженство быть сильным и гордым и вечно
свободным!
Одиночество! Мир тебе! Море, покой, тишина!
ШИПОВНИК
Шиповник алый,
Шиповник белый.
Один - усталый,
И онемелый,
Другой - влюблённый,
Лениво-страстный,
Душистый, сонный,
И красный, красный.
Едва вздыхая,
И цепенея,
В дыхании мая
Влюбляясь, млея,
Они мечтают
О невозможном,
И доцветают
Во сне тревожном.
И близко, близко
Один к другому,
В корнях, так низко,
Хранят истому,
В листах, в вершинах,
В цветах, повсюду,
И в снах единых
Открылись чуду.
О, чудо мая
Неотвратимо!
Но время, тая,
Проходит мимо,
Но май устанет,
И онемеет,
И ветер встанет,
Цветы развеет.
Их рок - быть рядом
И жаждать слиться,
Их рок - лишь взглядом
Соединиться.
О, сон усталый,
О, вздох несмелый!
Шиповник алый,
Шиповник белый.