Не учите ребёнка плохому, в особенности тому, что вам самим не нравится.
Не отдавайте родителям детей на постоянное воспитание, только временно они могут помочь. Нет безвыходных ситуаций!
Тяжело жить с «непонимающими поколение», появиться подмена понятия и любви, кто же в действительности родитель.
Пожалела мужчину, не просила алименты, одна благодарность —
безразличие.
Воспитанные мы для себя, а для других бываем невоспитанными.
Моя подруга Тома — мы дружим еще со студенческих лет — вчера подобрала на улице сбитого машиной кота.
Она почти оправдывалась, когда рассказывала мне об этом по телефону. Потому что у Томы и так дома три кота и два песика, и кучу денег она тратит, стерилизуя и подкармливая дворовых кошек и собак… И сама себя уже ругает за то, что не может просто взять и пройти мимо несчастных и бездомных животных. Сколько ее знаю, всегда у нее в квартире живет кто-то лающий, мяукающий или пищащий, и почти все они попадали к Томе потому, что ее доброе сердце мгновенно откликается на страдания и одиночество братьев наших меньших…
А мимо этого мохнатого красавца она даже и не проходила мимо, — это одна знакомая, тетка жалостливая, но не настолько, чтобы сделать что-то самой, сообщила ей по телефону, что на дороге лежит и умирает персидский котик с перебитым хребтом. И Тома помчалась туда, и забрала кота, и повезла его в ветеринарную лечебницу, где ему сделали сложную операцию, и стоило это тоже немало — половину ее зарплаты… Но кот, похоже, будет жить, и, наверное, даже станет в обозримом будущем здоров и весел. Если не удастся его пристроить в добрые руки — будет у Томы еще одно домашнее животное в квартире.
…Почти все мы в детстве приносили иногда домой бездомных кошек и собак, подбитых или выпавших из гнезда птичек, — кого-то из нас с ними и на порог не пускали, у кого-то животные благополучно приживались, а кому-то родители помогали привести их в порядок и найти новых хозяев.
Но время шло, и в нашем сознании накапливались штампы, с которыми легче жить и легче прощать себе равнодушие к чужим проблемам: «мир жесток, в нем нет места сантиментам», «выживает сильнейший, это закон природы», «всех не пожалеешь…», «естественный отбор — никуда не денешься!» …
И, возможно, став мамами и папами, мы уже не слишком-то разрешали нашим детям проявлять то благородное качество, которое делает нас не просто разумными и рациональными, но и добрыми людьми, — милосердие к братьям нашим меньшим и всем тем, кто слабее или уязвимее нас.
Бабушка плакала… Ее кота, ее любимого Тимки не было дома уже третьи сутки. И Гриша, даже не переодеваясь с дороги, отправился на его поиски. Деревня и все ее окрестности были знакомы ему с самого детства, он часто отдыхал тут летом.
Кота он обнаружил далеко от дома, обойдя все, даже малозаметные тропинки, ведущие от деревни. Кот сидел, спрятавшись за толстым стволом старого дерева, привязанный за ствол старой коряги.
Скорее даже не привязанный, а прикрученный за хвост куском тонкой проволоки. А передние лапы, чтобы он не сопротивлялся, были просунуты под ошейник у него на шее.
Заметив Гришу, Тимка неловко заскакал на месте, тоненько пища от страха. Юноша, ласково разговаривая с ним, осторожно приближался. Наконец кот узнал его, хоть они и не виделись целый год. Тим радостно потянулся к Грише.
Парень сорвал ошейник и отбросил его далеко в сторону, с трудом отцепил глубоко впившуюся в хвост кота проволоку. Тимка сам забрался ему в руки, необычно тоненьким голоском (для такого крупного кота), жалуясь ему.
Когда радость бабушки от встречи с Тимкой улеглась, Гриша устроил ей допрос. Оказалось, в деревне все думают, что его бабуля, бывший член партии и ветеран труда — колдунья. С чего это взяли, не понятно, но относятся к ней в деревне предвзято. А когда она завела черного кота Тимку — сомнения у жителей деревни отпали.
Но до недавнего времени ее просто обходили стороной, а тут к соседям приехали внуки, два мальчика — погодки. Вот они то и начали ее травлю. То дрова по двору разбросают, грядки потопчут, воду на колонке перекроют. Недавно стекла на окнах побили, а теперь вот и Тимке досталось…
Гриша сжал кулаки и не слушая бабушкиных причитаний рванул к выходу. С пацанами явно разговаривать было бесполезно и он решил надавить на родителей.
Родители слушали его с усмешкой. Подумаешь грядки, подумаешь кот… Ладно. Парень пошел тяжелой артиллерией:
— Я удивляюсь вашей глупости… Считаете бабулю ведьмой и делайте ей гадости… Про семейные проклятия что-нибудь слышали, или хотя бы про банальную порчу?
Улыбка сползла с лица наглых мужчины и женщины. Они беспокойством переглянулись. Гриша удалился, он был уверен, что на бабушкин двор больше никто не зайдет.
Проходя через их двор он краем глаза заметил собаку на цепи… вроде ничего странного, но что-то заставило его подойти поближе. От увиденного его захлестнула ярость.
Некрупный дворовой пес был у ужасном состоянии… Кто-то, а скорее всего это были все те же пацаны, строительным степлером пробили нос собаки и несколько крупных скоб «красовались», крепко впившиеся в нежный коричневый нос собачки. Лопоухие ушки были побриты и проколоты дыроколом. В аккуратные круглые дырочки были вставлены веревочки с маленьким колокольчиками.
Разглядывать подробнее Гриша не стал. Собаку он отвязал сразу же… Милый песик испуганно жался к стенке будки, а поняв, что издеваться над ним не собираются, весело заскакал вокруг, звеня колокольчиками. Эти колокольчики, вместе с бережно вынутыми скобами тут же полетели в навозную кучу, сваленную у забора.
Гриша не понимал, как же так можно? Он вернулся за колокольчиками, взял их через носовой платок и вернулся в дом. Соседи, наблюдавшие за ним в окно, успели закрыть дверь, но он выбил ее одним ударом ноги.
С женщиной связываться на стал, а скрутив мужчину, засунул вонючие колокольчики ему в штаны. Уже стоя на выходе, он сказал им:
— Если вы помните, моя бабушка колдунья. И я вам обещаю, что в следующей жизни вы будете собакой и кошкой. А жить будете у своих внуков. Так что как вы детей воспитаете, так потом и будете жить. В любви и ласке или же в ежедневных мучениях. Вам выбирать…
С радостно скачущей собачкой Гриша возвращался в бабушкин дом. Теперь он точно знал, что воспитанием детей в этом доме теперь займутся плотно. Не из любви к животным и людям, а из страха предсказания Гриши. Но пусть хотя бы так, неизвестно, сколько еще могло пострадать от их детей, которые под защитой таких родителей чувствуют себя в полной безопасности.
Дома было тихо, только тикали большие часы на стене. А его бабушка — «ведьма», с Тимкой на коленях, стучала по клавишам ноутбука, переписываясь с подругой в Контакте.
Избалованные дети — это когда родители говорят выросшим детям:
— Мы всё для тебя, а ты…
Воспитание — дело тонкое: любая методика может привести к непредвиденным результатам. Автор Светлана Хмель представила, как может всё случиться:
Отличная профилактика родительского перфекционизма:
«Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: „Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это неважно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста! Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!“
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий клоун с подтеками грима на лице, и скажет: „Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?“
А я скажу: „Милый, но я следовала за тобой во всем, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами“. А он скажет: „Я не знал, к чему это приведет, я был ребенком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь“ — и разотрет грязным рукавом помаду по лицу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: „Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот“.
Он скажет „ах“ и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: „Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра“.
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий программист с глубокими морщинами на лице, и скажет: „Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в „Гугл“. Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась, мама, когда заставляла меня учить математику?“
А я скажу: „Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой“. А он скажет: „А на хрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь“ — и потрет пальцами переносицу под очками. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: „Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время жалуются. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот“.
Он скажет „ох“ и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: „Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней“.
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий режиссер со среднерусской тоской в глазах, и скажет: „Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе все равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты все время отсылала меня к папе?“
А я скажу: „Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа“. А он скажет: „А на хрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать все, лишь бы хоть раз, хоть раз понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстраненностью ты, ты, ты сломала мне жизнь“ — и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: „Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время чего-то ждут. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот“.
Он скажет „ах“ и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Этот текст — хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма — стремления быть идеальной мамой. Расслабьтесь! Как бы мы ни старались быть хорошими мамами, нашим детям все равно будет что рассказать своему психотерапевту».
Боюсь показаться невоспитанным, но воспитанием пока так и не обзавёлся. То руки не доходят, то ноги, а то голова чем-то более важным занята.
— Мама, а социализм — это когда все были счастливы? — спрашивает четырнадцатилетняя дочь моей подруги.
— Нет, социализм — это когда только говорили, что все счастливы, но на самом деле все было не так.
— Посмотри на нас с мамой, — смеюсь я, — мы — жертвы социализма.
Сегодня нередко поколение тридцатилетних-сорокалетних людей взахлеб расхваливают свое счастливое советское детство, когда были пионерская и комсомольская организации, не было компьютера и сотовых телефонов, по телевизору показывало всего три канала, мороженое было слаще, а люди добрее. Да, хорошие были времена. Но скольких людей сгубил дух коллективизма и те установки, которые вдолбили нам в головы с детского сада?
Когда деревья были большими
Что может ребенок рассказать о своем детстве? Только то, что показали ему родители, как, впрочем, и на все остальные вопросы он ответит так, как научили мама с папой. Любое детство в разные эпохи было счастливым, кроме военных времен, конечно. Детство — это пора, когда нет забот и не надо принимать серьезных решений, поэтому все сопутствующие атрибуты будут идеализированы как иллюзорные помощники создания счастливой атмосферы. На самом деле все не так просто. У каждой эпохи и у каждого общественного строя есть свои строго отведенные задачи и запрос на людей определенного склада.
С первого дня жизни ребенка начинают воспитывать в той или иной атмосфере. Это только кажется, что младенец ничего не понимает, на самом деле он впитывает все, как губка, уже в первые месяцы своей жизни. В его подсознании записывается информация о климате, царящим в семье, как принято здесь жить, когда просыпаться, когда укладываться спать, молчать или кричать, терпеливо объяснять или бить. С годами границы познания окружающего мира раздвигаются и одновременно сужаются под воздействием запретов и предписаний, выработанных в обществе. Так общеизвестные правила гласят, что плакать нельзя, обижать товарища нельзя, спорить со взрослыми нельзя, доверять незнакомым людям нельзя, также как нельзя слишком сильно проявлять свои эмоции, драться нельзя даже, если тебя оскорбили, слушать никого не нужно, кроме родителей,
Получается, что взрослеющий ребенок, обрастая новыми установками дома, во дворе, в школе, не имеет право вести себя так, как ему хочется. Несомненно, определенные ограничения необходимы человеку для упорядочивания жизни. Но проявление эмоций искусственно контролируется обществом с целью вырастить молодое поколение, которое будет вести себя желательным для его блага образом, а не для их личного. Эти незримые манипуляции никогда не рассматривались как составляющая воспитания подрастающего поколения, стоящая на службе государства, поэтому люди не могут трезво оценить, до какой степени контроль над обменом эмоциями полезен лично для них, а до какой степени — вреден.
Представьте себе, что при рождении каждому ребенку надевают маску, с помощью которой можно контролировать количество поступающего воздуха. Сначала отверстие в маске широко открыто и ребенок дышит свободно. По мере взросления, когда малыш активизируется и начинает выполнять нежелательные действия, отверстие в маске постепенно закрывают и открывают только тогда, когда он удовлетворяет нужды взрослых. Младенец сам не имеет права свободно обращаться со своей маской в силу беспомощности, такое право имеют только другие люди. Такое положение делает детей отзывчивыми к требованиям тех, кто контролирует доступ воздуха. Страх сурового наказания не дает маленькому человеку возможности снять маску и в дальнейшей жизни, даже если она легко снимается. Возможно, некоторые люди и хотели бы снять свои маски, но общество назвало бы их преступниками, извращенцами или шизофрениками. Большинство детей стремились хорошо себя вести, чтобы гарантировать себе постоянный приток воздуха. Тем же, кто не хотел трудиться на благо родины, «перекрывали кислород».
Наши маски — это строгие правила, регулирующие обмен эмоциями. У каждой эпохи — свои маски, целенаправленно сконструированные обществом. В СССР воспитание было направлено на обезличивание человека под воздействием духа коллективизма и всеобщего равенства. Человек без маски, который ведет себя не так, как все, опасен и представляет угрозу, потому что ведет эгоистичный образ жизни, следует только своим желаниям, а не желаниям общества. Родителям отводилась роль пропагандистов и контролеров поведения детей, иначе они заслужили бы общественного порицания. За хорошие поступки следовала похвала, за нежелательные — наказание. Во многом советское воспитание было построено на идеализации человеческих отношений.
Достаточно вспомнить небылицу из далекого детства: «Мама, откуда берутся дети?» В ответ: «Аист принес» или «Нашли в капусте». Ведь секса в советские времена не было. Родители были вынуждены скрывать истину. А когда с возрастом ребенок узнавал эту истину, любимая иллюзия детства рушилась. Чтобы сохранить чистоту собственных родителей, он вынужден был оправдывать свою мать, иначе пришлось бы признаться самому себе, что мама предала тебя. Таких иллюзий было немало. Многие дети, например, считали, что, если будут поступать, как велят мама и папа, с ними ничего не случится. На деле все выходит не так. Развенчание детских иллюзий — самый болезненный процесс, вынести который не каждому под силу. Но рано или поздно приходится признаться самому себе, что Деда Мороза не существует, а мир реален и не содержит условностей.
Издержки воспитания
В судьбе каждого человека есть некая основа, и она явно положительного характера. Откуда же берутся алкоголики, наркоманы, жертвы насилия, убийцы? За последние двадцать-тридцать лет общество стало более страдающим. Понятие «кризиса среднего возраста» дополнилось новым — «кризис первой четверти жизни». Современное общество зачастую выдвигает невыполнимые требования к молодому поколению. Рекламные кампании пропагандируют обязательность раннего успеха в любом начинании. Под влиянием успешности в спорте, бизнесе и других сферах деятельности возраст высших достижений в жизни смещается на период от 18 до 23 лет, что способствует наступлению кризиса к 25 годам. Вот и получается, что основы такой пропаганды были заложены еще в счастливые советские времена.
Социалистический коллективизм, характеризующийся тем, что люди с рождения интегрированы в сплоченные группы, привел к тому, что человек не может отдельно от группы позаботиться о себе. Мужчины ориентированы на материальный успех, женщины — на улучшение качества жизни. Но не всех мальчиков при этом научили самостоятельности, а девочек — женственности.
Во многих семьях дети росли и учились быть абсолютно беспомощными, постоянно проживая ситуации «спасения». Человек, привыкший к тому, что его «спасают» от рождения до смерти и не умеющий нести ответственность, — типичное порождение советского строя. Государство было заинтересовано в выращивании людей подобного рода, ими легче манипулировать.
Но произошли изменения в общественно-политическом и экономическом устройстве России, и люди, неподготовленные к этим изменениям, пережили настоящую трагедию. Многие хорошие мальчики и девочки из интеллигентных семей оказались на обочине жизни. В школе и дома учили, что надо быть честным, справедливым, аккуратным, исполнительным, вежливым, добрым, отзывчивым и трудолюбивым. Надо окончить институт, и тогда тебе дадут хорошую работу и квартиру. На деле оказалось все не так. Квартиру никто не дал, работу пришлось искать самому, и то начальник — тиран, вор, лгун, подхалим и лицемер. Тонкая психика многих хороших мальчиков не выдержала, они стали алкоголиками, наркоманами и даже убийцами. Многие девочки примерили на себя мужские роли, взвалив на хрупкие плечи груз непомерной ответственности. В результате было подорвано здоровье целого поколения.
Никто не научил в детстве, что всего надо добиваться самому, государство не поможет, друг предаст, жена обманет. Спасовали бывшие пионеры перед суровыми реалиями жизни. Недавние исследования ООН последствий аварии на Чернобыльской АЭС показали, что максимальный ущерб жителям этого региона был нанесен не радиацией, а нарушением связей в семьях и воспитанием поколения иждивенцев, жизнь которых направлена на ожидание льгот от государства. Каждый год в России от передозировки наркотиков умирают более 100 тысяч молодых людей. Привычный коллективизм заменился на дикий индивидуализм, где каждый должен отстаивать свои права, но не все этому научены. Бывшие патриоты своей страны не сумели подстроиться под новый стиль русской жизни, воспитания не хватило. Самый легкий способ жить дальше — алкоголизм и наркомания, ответственности нести не надо, вот туда и отправились миллионы детей, рожденных в 70−80-е годы.
Пошатнулся и институт семьи, поскольку в советские времена пропагандировались равные возможности мужа и жены, реальное равенство. Но для создания реального равенства не было ни правовой практики, ни массовых примеров в обществе. Многим вновь создавшимся семьям на рубеже эпох пришлось на ходу перестраиваться, уходя от традиционного представления о половых ролях, что способствовало созданию благоприятной почвы для семейных ссор, домашнего притеснения и служебных конфликтов. Бесспорно, были и есть «советские» люди, которые удержались на плаву и даже добились успехов. Но счастливы ли они? Ведь идеология была одна для всех, как же искоренить ее из своего сознания?
Как жить дальше
Как же жить человеку, если с детства его учили, что обижаться, завидовать, злиться, плакать и драться — это плохо и нельзя. А если ты уже обиделся или завидуешь кому-то? Ненавидеть себя за слабость всю оставшуюся жизнь? Не случайно сейчас в обществе происходит брожение. Это переходный период, который ведет к переоценке ценностей. Все, что есть в тебе — это твое и это хорошо. Хочешь — завидуй, злись, обижайся, выплескивай эмоции, чтобы на душе стало легче. Только пройдя через все эти состояния, человек может прийти к положительному решению и выходу из затруднительной ситуации. Сказки про белого бычка и наложение запретов еще никому не помогли по-настоящему решить проблему.
Жаль, что государство в гонке за создание армии законопослушных граждан уводит людей в сторону от их подлинных целей. Человек окончательно лишается свободы выбора и вскоре может превратиться в деталь огромного энергоинформационного механизма, где он уже не отвечает за свои действия. Процесс запущен, ведь для подчинения не обязательно применять физическую силу. Достаточно сформировать мировоззрение людей нужным образом, чтобы они не имели представления о своей свободе. Человек отдает много энергии, следуя разным общественным правилам, законам и установкам, и поделать с этим ничего нельзя, поскольку мы живем в обществе. Но стоит попробовать реагировать на эту «борьбу» осознанно и спокойно. Телевидение, Интернет и другие СМИ отнимают огромное количество энергии, поэтому по возможности нужно уделять им меньше внимания, пропускать мимо ушей любую негативную информацию.
Будьте сами ответственность за свою жизнь
У каждого человека есть своя цель в жизни. У кого-то это организация бизнеса, у кого-то — фермерство и садоводство, у кого-то творчество, воспитание детей или строительство дома. Не отходите ни на шаг от своей цели, даже если кто-то захочет навязать свои мысли, втянуть в какие-то сомнительные группы, увлечь или запутать. Иногда даже лучшие друзья могут внушить ненужную вам мысль, за которой последует непоправимый поступок. Всегда задавайте себе вопрос: нужно ли это мне? Впускайте и ищите информацию, касающуюся только вашей цели. Слушать советы окружающих нужно, но следовать им необязательно. Даже советы и предписания родителей — не всегда правильны лично для вас. По сути, родители такие же люди, вовлеченные в идеологическую игру общественного строя. Не стоит их осуждать за это, — понять, простить и объяснить суть вещей. Пусть не сразу в силу своей идеологической зашоренности, но они поймут.
Придумывая с каждым годом все больше и больше законов, общество забывает о самом главном законе всех времен и народов — о библейском законе. Десять заповедей, оставленных Христом, отражают все основные действия, поведение и мировоззрение нормального здорового человека. Больше ничего знать и не надо, миссия человека на земле — прожить жизнь, следуя этим заповедям. Еще ни у кого не получилось безупречно достичь этого. По большому счету, нужно знать два правила: не сотвори себе кумира и возлюби ближнего, как себя самого, причем сначала надо возлюбить себя, а только потом ближнего. Из поколения в поколение общество исковеркало этот простой человеческий закон. Советское лозунги гласят: думай о других, а не о себе, в результате, много хороших людей стало жертвами подобного альтруизма. Люби себя наравне с другими людьми, ничто и никого не обожествляя — остальное приложится!
Вы заметили, что в детстве мы делали больше добрых дел, чем во взрослой жизни? Сегодня мы перестали творить добро, а почему? Может, в том и состоит наша беда, что мы перестали отдавать, привыкли только брать и просить у Господа еще больше. Поколение незрелых людей… Возможно ли построить социалистический рай, где все будут равны, счастливы и дороги друг другу? Конечно, нет, это утопия, но можно значительно улучшить свою жизнь, если сумеем извлечь из глубины души все самое лучшее, заложенное в нас природой. Тогда мы станем зрелыми, любящими и любимыми людьми, а не поколением, запутавшимся в лабиринте собственных грез и иллюзий.
Автор Юлия Савельева
Экология познания. Дети: А что, если попробовать перестать жертвовать всем ради детей? Эссе о воспитании!
— Ну вот, — сказала подруга, скептически глянув на попискивающий сверток, туго стянутый голубой ленточкой, — ты и принесла в дом тирана. Пока маленького. Но учти, он будет расти. Так что не тяни, срочно заводи второго. Тогда они «замкнутся» друг на друге и не вырастут совсем уж эгоистами.
Еще не придя в себя от первого, о втором я даже думать не решалась. «Попробую пожить с тираном!» — мысленно сказала себе и по самую макушку окунулась в счастье материнства.
На первых порах мы с «тираном» привыкали друг к другу. Потом учились взаимопониманию. Потом радовались первым достижениям. И все это время меня не уставали стращать сердобольные подруги и соседки: «Погоди, вот вырастет — узнаешь. Вспомнишь, как с рук его не спускала, добалуешь!»
А нам друг с другом становилось все интересней. Я читала всякие умные книжки и бесстрашно опробовала педагогические новинки на Дениске. И за турничок в кроватке он мужественно цеплялся, и ходить стал рано, минуя «ползательный» этап, и зимой босиком по снегу бегал, и в три года первую книжку прочитал.
«Не мамаша, а садистка!» — в открытую возмущались соседки, в очередной раз увидев малыша без шапочки. «Нельзя так растворяться в потомстве!» — выносили вердикт окружающие и с нескрываемым злорадством ждали, когда я начну пожинать горькие педагогические плоды.
В свою очередь, детеныш тоже принялся испытывать маму на прочность, пытаясь определить рамки дозволенного. Какое-то время мне удавалось решать конфликты путем переговоров. Метод, скажем прямо, требующий времени. Отставлялась в сторону недоваренная каша, отодвигалась недомытая посуда и… сочинялась сказка про очередного невежливого зайчика или грязнулю-поросенка.
Но однажды отработанный прием дал сбой. Чадо колотило ногами по полу и, заходясь в истерике, требовало непременно отдать ему на поругание ту «холосенькую» штучку с верхней полки. Мои здравые резоны были отвергнуты, и рев набирал обороты. Первым побуждением было отвесить законный материнский шлепок. Спасаясь от искушения, я встала и вышла, прикрыв за собой дверь.
Минуты две рев нарастал, потом застрял на одной ноте и… перешел в монотонное хныканье. А еще через секунду на пороге возник мой весьма удивленный ребенок: «Чего ты ушла?! Я же тебе плачу!» Его возмущению не было предела. «Нет уж, пожалуйста, плачь себе, если тебе это так нравится. Мне не нравится, вот я и ушла. Люди, если хотят друг друга понять, разговаривают, а не ревут…»
Это была наша первая проба сил. Потенциальный «тиран» понял: необоснованные требования, выраженные в категорической форме, мама не рассматривает. А кричать в пустоту себе дороже. Я же уяснила: как бы ни было жалко захлебывающееся в слезах чадо, иногда надо дать ему возможность поплакать…
Следующей испытательной площадкой был магазин. Мамашки, уже познавшие всю прелесть публичного вымогательства с завываниями и криками: «Купи, жадина!», признавались: это действительно непередаваемые ощущения! Когда Денис подвел меня к самой дорогой машинке и громогласно потребовал: «Мама, купи!», я внутренне напряглась («Вот оно — начинается!»). Потом взяла его за руку и подошла к висящим рядом пальто: «Дениска, купи мне это! Мне так нравится…»
До сих пор вижу перед собой донельзя изумленную мордашку сына: «Мамочка, — почему-то шепотом произнес он, — но ведь у меня нет денег…» — «Ты знаешь, — заговорщицким тоном сказала я, — у меня их тоже нет, так что я останусь пока без нового пальто, а ты — без машинки. Идет?»
Охотно согласившись, сынуля засеменил к выходу. С тех пор во время любых походов за покупками он трогательно интересовался, хватит ли у нас денег на еду, мороженое, игрушки. Да и сейчас, будучи уже подростком, он никогда не затевает материальных разборок. Во-первых, потому что в курсе моих возможностей. Во-вторых, знает: просто так — «из вредности» или в воспитательных целях — я его в карманных деньгах ограничивать не буду. Если не даю, значит, действительно не могу. И мне кажется нормальным, что первые свои деньги, честно заработанные на математической олимпиаде, Денис (по всем законам жанра обязанный быть эгоистом) потратил не на диски или жвачки, а гордо принес маме.
Слушая рассказы своих подруг о том, как их единственные и неповторимые отпрыски ставят ультиматумы и чуть ли не самоубийством грозят в случае отказа в покупке компьютера или новых кроссовок, я думаю: меня минула чаша сия потому, что я никогда не создавала своему ребенку отдельную «детскую» жизнь.
Я вводила сына, насколько позволял его возраст, в курс моих проблем. И не только материальных. Я учила его прислушиваться к душевному состоянию того, кто рядом. Он знал: у мамы может быть плохое настроение из-за неприятностей на работе. Понимал, когда лучше не заводить речь о походе в парк, потому что я должна сдать материал в номер. (А чтобы то, что я делаю, не было для него абстракцией, он с моей подачи сам пытался «издавать» собственный журнал.)
Он никогда не был «центром вселенной», вокруг которого вращались родственники. Но всегда знал, что от него тоже кое-что зависит. Например, если научится готовить обед, сможет все каникулы проводить за городом. (В двенадцать лет сварганить оладьи, поджарить картошку, сварить спагетти и разогреть котлеты для него не проблема! В особых случаях и торт испечь может.)
Если докажет, что хорошо ориентируется в городе, будет ходить в компьютерные клубы, библиотеки и на курсы программистов. Если нет, придется сидеть дома, поскольку мне его возить некогда. Экзамен на «городское ориентирование» сдан с блеском, так что теперь ребеночек иногда подсказывает мне, как куда удобнее добраться.
Что именно мамаши гасят в детях самостоятельность, я убедилась, еще когда Денису было года три. Помню, в парке Горького мы смиренно стояли в очереди и наблюдали одну и ту же картинку. Карусель тормозит, и тут же, как по команде, к ней бросаются мамаши — снять деток, следом другие — посадить. Я, как истинная «садистка» (помните?), отпускаю ребенка одного. Он со знанием дела выбирает «своего» зверя. Карабкается. Соскальзывает. Пытается вновь.
Из последних сил удерживаюсь от того, чтобы не броситься на помощь. Но вот она, маленькая победа! Денис взобрался-таки на свою лошадь и прямо сияет от счастья. «Вы первая, кто пацана не кинулся подсаживать, — раздается над ухом скрипучий голос старика-служителя. — И кого эти мамки себе растят?»
А ведь действительно мы сами растим себе будущие проблемы или радости. «Моему обормоту уже четырнадцать, а он бутерброда себе не сделает, кровать не застелет, пуговицу не пришьет…», — вы наверняка не раз слышали подобное.
А зачем, спрашивается, он все это будет делать, если у матери получается гораздо лучше и она охотно обслуживала его до четырнадцати? Он и в самом деле не понимает, почему что-то должно меняться.
Когда-то я интуитивно догадалась, а теперь почти уверена: чтобы ребенок не вырос эгоистом, надо быть мамой-эгоисткой. Я никогда не «жертвовала всем» ради сына. Более того, не скрывала от него своих слабостей. Четырехлетний Денис твердо знал: утром мама любит поспать. Поэтому он тихо одевался, следовал на кухню, ел печенье с йогуртом и играл один, пока я не выходила из спальни. Сейчас, учась в школе в первую смену, он самостоятельно собирается, завтракает, выгуливает собаку и отправляется на занятия. Мама может спать спокойно!
Кроме того, я никогда не забывала, что мой сын — мужчина. А я — женщина! Пассажиры чуть из окон не вываливались, наблюдая, как пятилетний кавалер подает маме руку, выйдя из автобуса. Гардеробщицы в детском театре просто млели от трогательной сцены: малыш пытается помочь маме надеть пальто.
Сегодня все эти ритуалы этикета для Дениса абсолютно естественны и привычны. Конечно, мне это нравится. Мне вообще нравится мой сын. И я не стесняюсь говорить ему об этом. Он знает, что я всегда готова его понять, выслушать, поддержать. Я в курсе всех его дел и проблем. Он тоже неплохо ориентируется в моих.
Я никогда не стремилась быть для ребенка недоступным идолом — вещающим и приказывающим, карающим и милующим. Или служанкой, готовой исполнить любую прихоть. Мне всегда хотелось быть ему другом. Я не «леплю» его. Не мечтаю, чтобы он «осуществил то, что не удалось мне». Я хочу, чтобы он жил своей жизнью. Интересной ему. А для этого, без муштры и занудства, без принудительного вождения в кружки и на музыку, а исподволь и ненароком я «подсовывала» ему все новые увлечения. Чтобы было как можно больше пищи для ума и возможностей для выбора. «Как тебе удается делать вид, что тебе все это интересно? — спросила однажды подруга. — Мне мой Сашка начинает о своих компьютерах рассказывать, так меня сразу в сон клонит».
Пришлось признаться, что я не понимаю вопроса. Мне действительно интересно! Увлекшись астрономией, мы ночью ходили смотреть в бинокль на звездное небо. «Заболели» кактусами — все свободное время проводили в цветочных магазинах. Вместе клеили аквариум и рыдали над каждой сдохшей рыбкой. Вместе искали нашего сбежавшего беспутного пуделя. Даже вышивали в свое время — и то вместе!
— Что ты делаешь! — поучали меня более старшие и опытные. — Ребенок так за тебя держится, что никакому мужчине рядом не вщемиться. Никогда ты после развода уже свою жизнь не устроишь!
Я так не думала, исподволь приучая Дениса к тому, что у него нет монополии на маму. Он знал: у мамы должна быть личная жизнь. Привык, что я могу прийти поздно, что меня часто куда-нибудь приглашают. Воспринимал он это без энтузиазма. Но теперь шутит, что всю жизнь живет в условиях жесткой конкуренции, поэтому и научился потакать всем моим прихотям. И еще он знает: ему не может быть плохо, если мама счастлива.
— Конечно, — язвят мои неугомонные соседки, — ребенку приходится быть ответственным. Ты ж за ним не смотришь: то боулинг, то спортклуб, то парикмахерская…
Не смотрю! Потому что вовремя научила его самообслуживанию. Не проверяю уроки. Потому что знаю: он их сделает сам и без моих напоминаний. Даже не всегда спрашиваю об оценках. Потому что уверена: в ответ услышу об «урожае» пятерок. И даже не хожу на родительские собрания. Потому что мои представления о воспитании абсолютно не вписываются в школьные догмы.
Я точно знаю, что не буду варить ему ежедневно обеды из трех блюд, не стану стирать носки и не кинусь заутюживать стрелочки на брюках. Мне жалко на это собственных сил и времени. Но я отложу все дела, все свидания, все «горящие» материалы, чтобы почитать с ним стихи, поговорить о любви, о дружбе и о предательстве или просто о том, почему Ирка из параллельного класса пришла сегодня в школу с бордовыми волосами…
Автор: Наталия Андреева
Многие женщины готовы посвятить себя своей семье и детям, не все мужчины готовы взять на себя полную ответственность за благополучие и благосостояние своей семьи. И так как, я считаю, что женщина двигатель и все крутиться вокруг нас, то и причиной безответственных мужчин является воспитание их матерями. Конечно, есть исключения, есть женщины для которых поменялись ценности и им не интересно воспитывать детей, вести хозяйство и хранить домашний очаг, но и отдаваться полностью этому тоже опасно, сколько идеальных домохозяек остались брошенными, без дома, денег и карьеры, ничего только дети, дети, конечно, это счастье, но их нужно кормить, одевать и обучать. И что таким женщинам делать?! Конечно, им нужно идти и работать, а куда они пойдут работать, если они свою жизнь посвящали мужу, детям и дому?! И куда уходят их мужья, возраст которых не портит?! К молодым, красивым и ухоженным девушкам?! Естественно, они же любят себя, ухаживают за собой и развиваются! Потому что на первой месте должна быть я, потом мужчина, а потом дети. Поэтому во всем должна быть золотая середины, нужно уметь дозировать все аспекты жизни и правильно расставлять приоритеты. Я склоняюсь, к равномерному развитию во всех радиусах колеса жизненного баланса.
Однажды понимаешь, что пока думаешь, как воспитывать детей, они просто вырастают.
Кнут и пряник — инструмент садомозахистов.
Не впитывайте постоянно ребенку все хорошее … эффект может быть обратным…