Гудит международное событие,
Им где-то там, как звёзды наверху.
А я пойду, напротив, в общежитие;
Не/материться больше не могу.
И притворяться, будто всё до лампочки
И всё само собою и авось…
Сниму я деньги с пластиковой карточки,
И пусть земная пошатнётся ось.
Дойду до ручки, мне какая разница,
Пусть за глазами эдак говорят.
Ах, понедельник будет или пятница,
Мне всё равно раввины не простят.
Про/матерюсь до первого источника,
Себя святого я не выношу:
Над Сирией убили турки лётчика,
Я это никогда им не прощу.
Они сказали, что исправят положение, они сказали, что помогут нам вернуться в мир, который мы знали, мир с кино, свиданиями, весной, свадьбами и детскими душевыми. Они сказали, что вернут нам наши дома, здоровье, устойчивое будущее.
Но они всё украли.
Они всё забрали. Нашу жизнь. Наше будущее. Наш рассудок. Нашу свободу.
Они заполонили наш мир оружием…
война еще никого не делала счастливыми
кроме тех, кто всегда в стороне получает за это деньги…
Ты скажешь, о политике не надо?
Мы в ней не разбираемся? И всё ж,
Не Турция - России в спину - НАТО
Воткнули подло, усмехаясь, нож -
И наблюдают… Так выходит, в мире
Не просто пассажирский - боевой! -
Сбит наш, российский, СУ-24…
По сути, нас ударили с тобой!
А мы притихли… Третья мировая?
Не знаю, что предпримет президент,
Но мир, за ним сегодня наблюдая,
Надеется на взвешенный ответ!
Войну ищет лишь тот, кто не ценит жизнь братьев и сестер своих
Войну ищет лишь тот, кто чужую жизнь подставляет
Преподать этому урок порою благое дело для всего Человечества
Даже случайно услышанное слово «война» заставляет чему-то в нас замереть: генетически мы прошли не через одну войну - а в некоторых и не уцелели.
Мы памяти павших героев верны!
Мы дочери ваши, мы ваши сыны!
За подвиги ваши, за мир на планете,
Поклонимся низко, ведь мы ваши дети!
Покой теперь нам только сниться, и то по праздникам большим.
Как будто к хаосу стремимся, звучит в мозгах военный гимн.
И будто мир весь обезумел, то тут - то там гремит война,
А от двухсотых мрачных чисел, до трёх шестёрок лишь черта…
Что же ты застыла, родина моя
Где же твоя сила, где твоя семья
Братские народы, чаши полной дом
Правят бал уроды, а мы молча ждём
Правят, не стесняясь, хоть дела пусты
Властью упиваясь, словно все скоты
Словно мебель быта, без имён и лиц
В царстве, что разбито, ложью без границ
Ждём, когда задушат, разбомбят, убьют
Всё пожгут - порушат, перепродадут
И в упор стреляя, вспомнят все долги
Что бы гибли зная, лишь судьбу слуги
Что же ты застыла, русская весна
Разве твоя сила, правды лишена
Разве твоя вера, больше не в чести
Ведь войны химера, встала на пути
Во широком поле стелется ковыль
Долюшка ты доля, сказка или быль
Горюшко ты горе, горькая судьба
Что бы жить на воле, предстоит борьба
Украина, г. Николаев, 28 - 30 октября 2015 г.
Все вокруг упрямо рассказывают как весь мир хочет нас завоевать. Много сил надо иметь, чтобы это все выслушать. Выслушать и пойти по своим делам. Вы хотябы без войны попробуйте проехать… мы даже накормим по пути.
ТРЕТИЙ ТОСТ
Третий день на людей
Небо будто за что-то обиделось,
Третий день льёт и льёт,
И вокруг - непролазная грязь,
Третий день нет войны -
Только нам это всё же привиделось,
Третий день, как пропавший спецназ
Не выходит на связь.
Где-то там,
За свинцовыми тучами -
Небо бездонное,
Светит солнце светло,
И совсем далеко от войны:
А в горах коротая тревожные ночи бессонные,
Может, помощи ждут - и живые ещё - пацаны…
Раскрутились винты,
Водной пылью обдав на прощание,
Круто взмыла машина во тьму,
Не оставив следа,
А с вертушкою ввысь унеслась наша боль,
И отчаяние поселилось в сердцах,
Где-то рядом со словом «беда».
Знает плачущий дождь
И недоброе небо колючее,
Как мы ждали тогда
Улетевших на поиск ребят,
Но вот тридцать минут,
Как закончилось в баках горючее -
И понятно, что больше они
Не вернутся назад.
Будем жить за троих,
Не забудем о них,
Молча пьём во весь рост
Третий тост…
Мы идём над предательски
Вечнозелёными склонами,
Где за каждым кустом
Притаилась беззубая смерть,
Над пропитанной горем землёй,
Над бандитскими схронами,
Хоть и знаем, что поздно уже,
И что нам не успеть…
Рвали клочьями тучи
Надёжные сильные лопасти,
Эхо зычным раскатом бежало
По скалам вперёд,
И пропало на дне
Чёрной, гиблой, неистовой пропасти,
Где на мокрых унылых камнях
Догорал вертолёт.
Мы кружили в надежде,
Что всё-таки чудо случается,
И что кто-то из них
Всё же жив, и махнёт нам рукой:
Но не так, как хотелось бы нам
В жизни всё получается,
Хоть жестока к пилотам судьба -
Нам не надо другой.
Вот такая у нас в этот раз
Приключилась история,
Среди старых, немых, неприступных,
Обстрелянных скал:
Кто-то скажет: «Война есть война» -
Что ж, конечно, не спорю я:
Только пусто пусть будет тому,
Кто её развязал…
Будем жить за троих,
Не забудем о них,
Молча пьём во весь рост
Третий тост…
Поёт автор слов и музыки Александр Миньков (Маршал)
В зимний вечер родилась она,
в сорок первом. Началась война,
и в Германию угнали мать.
А она осталась в люльке спать.
Видно ангел сильный, он сберёг,
иль от глаз фашистов спрятал Бог.
Помнит голод и чужую речь.
Помнит как дрова кидали в печь…
И оладьей вкус из лебеды.
Тем спасала бабка от беды…
Помнит солнце на лице с утра.
Помнит, все бегут, кричат УРА!
Помнит вечер, в небесах салют.
Помнит вверх стреляли там и тут.
Помнит как потом вернулась мать,
как хотелось ей её обнять…
Как стояла, подойти боясь.
До конца не веря и стыдясь
то, что маму не узнала в миг.
Что на фото выцвел мамин лик…
Что не знает как её назвать…
И не знает, что же её сказать…
Помнит, как уткнулась ей в подол.
Помнит праздничную скатерть, стол.
Помнит баню, веник на стене.
Помнит шрам у мамы на спине.
На ногах мозоли, синяки
и седые мамины виски…
Помнит как деревня ожила.
Что там помнить, ведь была мала…
Только, что запомнилось тогда
всё проносит, сквозь свои года…
В тетрадке нарисую тишину,
Без танков, автоматов и снарядов,
Долой эту проклятую войну,
Где не жалеют даже мать и чадо.
Я нарисую рощи и поля,
Над мирным небом мой любимый город,
Устала от бомбежек мать-земля,
Кругом разруха, плач людей и голод.
Я нарисую свой любимый дом,
По памяти, ведь нет его в помине,
Как здорово, уютно было в нем,
Но не войти в него уже отныне…
С тревогой в сердце я направлюсь спать,
Луна пятном над городом повисла…
А как я буду завтра выживать
Не стану дорисовывать… Нет смысла!
Вошел и сказал:
«Как видишь, я цел,
Взять не сумели
Враги на прицел.
И сердце не взяли,
И сердце со мной!
И снова пришел я,
Родная, домой.
Свинцовые ночи
Не ждут впереди!»
И орден
Пылал у него на груди.
А очи - как дым!
А сердце - как дым!
Так радостно жизнь уберечь
молодым!
И больно сказала
Седая мать:
«Мой милый,
Устала я плакать и ждать.
Я знаю, как много
Страданий в бою.
Но больше боялась
За совесть твою.
Скажи:
Человеком
На фронте ты был?..»
И глухо сказал он:
«Семнадцать убил…»
И годы - как дым,
И радость - как дым,
Так горестно жизнь потерять
молодым!..
И больше никто
Говорить не мог.
И молча солдат
Ступил за порог,
А сзади, как водная
Муть глубока,
Глазами старухи
Смотрела тоска.
Он шел к горизонту,
Тоска - впереди,
И орден…
Дрожал у него на груди.
Ах, бедная мать!
Ах, добрая мать!
Кого нам любить?
Кого проклинать?
«Вооруженный мир и война если и будут когда-либо уничтожены, то никак не царями, не сильными мира. Война слишком выгодна для них. Война прекратится только тогда, когда те, кто больше всего страдают от войны, поймут, что их судьба в их же руках, и для своего освобождения от бедствий войны употребят самое простое и естественное средство: перестанут повиноваться тем, кто вовлекает их в войну, делает их солдатами.»