Я сейчас спою куплеты вам о том, о сём.
С первых слов понятно будет все о чем поем.
Водка расфасована, в бутылки запакована.
Особая, горькая, ну-ка давай наливай!
Потому что
Водочка, ты говорят приносишь людям вред,
Водочка, такой как ты была, теперь уж нет,
Водочка, и по любому поводу мы пьем,
Была бы водочка, а повод мы всегда найдем.
Ну, так давай наливай и выпьем, а потом споем,
После нового куплета снова мы нальем,
После нового куплета снова наливай,
И так до победного конца наливай и запивай!
Водочка, как трудно пьются первые сто грамм
(когда сустатку и не евши, оох тяжело),
Водочка, потом идёт пол-литра пополам,
(вот это уже кое-что, но всё-таки не то, ей-богу)
Водочка, потом идут уже две на троих
(вот это да!), (Ну, а потом, потом то что?)
Ну, а потом, потом!- в лучшем случае наша встреча будет под столом!
Шумел камыш, деревья гнулись, Ля-лала, ла-ла, лай.
Нет Московской, нет Столичной, нет уже давно! (это в России)
Суррогатом их заменили, но… Тоже госсвино.
С каждым годом лучше жить, да можно и денежки копить,
Если всю водку не допивать, на утро оставлять!
Потому что водочка (давайте дружно бросим водку пить, прямо сегодня, граждане),
Водочка, о как прекрасно утром трезвым быть!
(чесное слово граждане)
Водочка, тут как у Гамлета «пить или не пить - вот в чем вопрос»,
Эх, всё же водочка, я не смогу тебя забыть!
Эх, всё же водочка, не сможем мы тебя забыть
Сингарелла Сингарелла
Как глаза твои сверкают
От чего стучит так сердце
От чего оно так тает
Сингарелла Сингарелла
Сингарелла Сингарелла
От чего дрожат так руки
Видно слишком много страсти
И в крови и в сердца стуке
Сингарелла Сингарелла
Струны как любовь цыгана
зазвучат хмельно и пьяно
Лишь в объятьях атамана
Станешь от любви ты пьяной
Знаю я не так уж молод
Но еще могуч мой молот
Hаковальня стонет звонко
Коль в руках моих девчонка
Сингарелла Сингарелла
Под гитару в брызгах винных
Я твое целую тело
Страсть ползет дорогой длинной
Сингарелла Сингарелла
Струны как любовь цыгана
Зазвучат хмельно и пьяно
Лишь в объятьях атамана
Станешь от любви ты пьяной
Знаю я не так уж молод
Но еще могуч мой молот
Hаковальня стонет звонко
Коль в руках моих девчонка
Сингарелла чер ми чавэ
ус мо моя туто бэла
Чую шминэ каво плачэ
Сингарелла Сингарелла
НИКОЛАЙ СЕРАФИМОВИЧ
На перрон, полный семечек, подгоняли состав,
Алкаши-шикиревичи занимали места.
Молодые, красивые лезли мы в эшелон.
Николай Серафимович, твой был первый вагон.
Рвали струны безжалостно не за тыщи - за грош,
За спасибо-пожалуйста - их в стакан не нальёшь.
Белой ночью, чуть кремовой, «Парус» плыл по реке.
Николай Хризантемович расцветал в кабаке.
Жемчугами ты сыпал, касаясь рукой струн серебряных,
И «карась» золотой всё клевал да клевал до утра.
«Три семёрки» разлив по стаканам на невском поребрике,
Закрывали мы счёт, добавляя ещё по сто грамм.
В тихой роще осиновой, пот стирая с лица,
Николай Хиросимович разрывал нам сердца.
Недремотный трамвая сыч - три копейки билет,
Николай Нидвораевич, ты был в масть нам и в цвет.
На сегодняшних вёслах артисты лабают известные,
Но до «пара» такого никто из крутых не дорос.
Где-то там позади лихо катит дрезина с маэстрами,
Безуспешно пытаясь догнать твой, Резан, паровоз.
В небо с криком отчаянным птичья стая ушла.
Не хватало печали нам… Коля, что за дела?!
Плач свечей парафиновых, загрустил Ленинград…
Николай Серафимович, до свидания, брат.
Угорают банкиры, по киру целуясь с клиентами,
И братва за слова отвечает, как в лучшие дни.
Все равны - что в парных, что в пивных - пред магнитными лентами,
На которых твоя, Серафимыч, гитара звенит.
Санкт-Петербург в пуху туманов спрятан,
Дыханьем греет снулый невский лёд,
Клоки промозглой серой снежной ваты,
Упрямо, по-мальчишески, жуёт.
Прокашлявшись на тротуарной плитке,
Он форточными стёклами блестит.
И ждёт, что солнечный зайчонок прыткий
Опробует капель кариатид…
Дождям весенним тающие лужи
Старательно показывают дно.
И блёклых уличных растяжек блузы
Циклоны треплют страстно на рядно…
Дворовый мир предмартовски контужен,
Заброшено подвалов барахло.
И учат бессознательные души
Любви земной простое ремесло…
Вышивала крестиком бабушка Зима -
Белыми снежинками серые дома…
Тонкою иголочкой, скрипом ледяным -
Укрывала кружевом, рушником льняным.
Пр:
Тихо падает снег, за ресницы цепляясь,
Тишина… И такая кругом благодать…
Заворожено смотрим на снег, восторгаясь,
На снежинки, что с грустью летят… умирать…
Под сугробы прятала свежие следы,
Ватной пряжей кутала краешки слюды…
И с утра до вечера плотный снегопад
Разносил по городу свежий аромат…
Пр:
Тихо падает снег, за ресницы цепляясь,
Тишина… И такая кругом благодать…
Заворожено смотрим на снег, восторгаясь,
На снежинки, что с грустью летят… умирать…
Разукрасила весна, разрумянила,
Зацарапало сердечко, затревожило,
Затуманило, заныло, одурманило,
И внутри как будто что-то ожило…
На ладони - заинька куличиком,
Осторожно, не спугни, пускай погреется!
Тепленький, с пушистым желтым личиком,
Нежностью с тобой случайной делится.
Зацветут, проснувшись, одуванчики,
Маленькие радостные «солнышки».
Нарядившись в платья-сарафанчики,
Закачают серьгами черемушки.
Изумрудом травушка засветится,
Вся такая чистая, желанная…
Солнышко с Луной на небе вертятся,
Вот, весна какая! Долгожданная!
Микроб виновен или вирус,
Что у сыночка в генах сбой,
Но что случилось, то случилось -
Малыш был явно не такой!
Рыдала мать на сына глядя,
Отец, сгорая от стыда,
Сказал, его по шёрстке гладя:
- За что ж такая нам беда?
Ну почему другие детки
На полнолуние без слов,
Хотя б из уваженья к предкам,
Все превращаются в волков!
Ревут от счастья, жертв терзая,
Спинной хребет им в клочья рвут,
Мозги с печёнкой выгрызают,
Лишь ты всю ночь скучаешь тут.
Ну, коль не хочешь в волка - ладно,
Тогда в медведя иль быка,
Вот тигр - он тоже кровожадный…
Сынок, не надо в хомячка!!!
С Новым годом. С Новым годом.
Новый год уже у входа.
Обшмонают и запустят
В зону Новый год.
Новый год встречает зона
И по случаю такому
Принаряжен и усилен
Караульный взвод.
Вот в окне мелькнули лычки.
Что там? Снова перекличка.
На плацу гуляет ветер
И кружится снег.
И качается от ветра
С гаек сорванный прожектор.
И овчарки лают,
Морды, задирая вверх.
Загудел барак, заохал.
Но не только зекам плохо.
Довела легавых служба
Чуть ли не до слёз.
То налево, то направо,
Кто пинком, а кто прикладом
Расшевеливают зеков,
Гонят на мороз.
Простоим до ночи поздней,
Чтобы косточки промёрзли,
Поминая мать чужую
И судьбу кляня.
Но уже прошло три года,
Год ещё и на свободу.
И теплей от этой мысли
Будто от огня.
С Новым годом! С Новым годом!
Новый год уже у входа!
Обшмонают и запустят
В зону Новый год.
Новый Год встречает зона
Невесёлый после шмона.
Вот бы сразу вслед за старым
Новый год в расход!
День такой хороший, и старушки крошат
Хлебный мякиш сизым голубям.
Отгоняя мошек, спит гнедая лошадь,
Мордой прислонившись к своим яслям.
Извозчик, отвези меня домой.
Я, как ветерок, сегодня вольный.
Пусть стучат копыта дробью по мостовой,
Да не хлещи коня, ему же больно.
Извозчик, два червонца, как с куста,
Если меня пьяного дождешься.
Подожди, извозчик, я так устал,
Ну когда же ты за мной вернешься.
Фаэтон открытый, цокают копыта,
Закружил мне голову жасмин.
И бросает с крыши косточки от вишен
Очень неприличный гражданин.
Извозчик, через дом останови,
Покемарь на облучке, я быстро.
Только поднимусь, скажу ей я о любви,
Чтоб потом не подойти на выстрел.
Извозчик, отвези меня домой.
Я, как ветерок, сегодня вольный.
Пусть стучат копыта дробью по мостовой,
Да не хлещи коня, ему же больно.
Сейчас расскажи нам, вся в черных слезах -
Про то, как проходит вся жизнь на глазах.
Один откупился. Другой отступился.
А третий - и вовсе уж на небесах.
С одним ты на пару писала стихи,
Не то чтобы только ха-ха и хи-хи.
Нигде никогда он тебя не помянет.
Да Бог с ним. Там кислые воды и мхи.
Другого с шестнадцати знала годов.
Взахлеб, задыхаясь, он петь был готов.
Когда увидались - тотчас разрыдались…
Летали меж книжек, средь тонких холстов.
А третий - как помнится - просто братан,
Прекрасный как ясень, как дуб и каштан.
И хватит, и ладно, все стало надсадно.
Не хочешь - не надо, рванул - как метан.
Те трое из юности - жить не дают.
Стучат в твои сны и в виски твои бьют.
Все майские люди. Не будешь о чуде -
Но где-то на Троицу - песни поют.
Холодно мне, дорогие ребята.
Вечером и поутру.
Да и чего и хотеть от себя то?
Звать к себе, что ли, жару?
С пробками адскими, непробивными,
И непроезжим шоссе.
С вечно бессмысленными выходными
В лесо-степной полосе.
То загорится нестойкий торфяник.
То шандарахнет гроза -
И человек, как незваный племянник,
Учится прятать глаза.
Совестно всё же. Приехал - и ну тка,
Вместо вам «гебен зи мир»
Все сообщает о том, что не шутка -
Этот вот мир-конвоир.
Ну-ка, спроси покороче дорогу.
Ну-ка, сыщи наконец
Булку и кофе. Да просто подмогу.
Это какой то трындец.
Но человек, щебеча на тамбовском,
Спросит до Бронной, балда.
И я, как Пушкин на Воротниковском,
Пальчиком ткну: вон туда!
Блюз - это когда хорошему человеку плохо. Шансон - это когда хорошему человеку плохо в маршрутке.
Фортуна ни в чем не повинна,
Пора самому повиниться,
Что даже для цели вершинной
Ни в чем я не мог измениться,
Хотя бы слегка, ненамного,
Хотя бы на краткое время, -
С порога отверг, недотрога,
Я это нетяжкое бремя
И с руганью грязной бросался
На всех, кто давал мне советы,
И так ни при чем и остался,
Упрямец, в отместку за это.
Но я ни о чем не жалею,
Хоть знаю, что все удалось бы,
Когда бы, гордыню лелея,
Я пасть не боялся до просьбы.
Сегодня волнуются ветки
И снялись в поход облака.
Обломки, окурки, объедки
Несет по асфальту река.
Сегодня в ночи содрогнулось
У пристани судно Земли;
Пространство, как парус, раздулось,
И воды, клубясь, потекли.
И парус упруго трепещет,
И слышатся всплески весла,
И поросль сияния блещет,
Сиянием даль поросла.
И я покидаю берлогу
И воздухом сытным дышу;
Я вижу погрешности слога,
Но все-таки жадно пишу.
Свой голос, затерянный в хоре,
Ловлю я, а судно не ждет -
Вот-вот в осиянное море
Земля без меня отплывет.
И только молиться осталось,
Чтоб не был я брошен во мгле,
Чтоб сердце мое разорвалось
Уже на отплывшей Земле.
Да, я пою шансон, что в том такого?!
Претят мне пять припевов на куплет -
Ни одного в попсе ЖИВОГО слова,
Хотя бы мало-мальски смысловой окраски нет.
Для большинства шансон - песняк тюремный,
Но не задумался никто-никто из них
В чем суть и красота, жизнь - несомненно,
Круг, Кучин в души почему проник.
«Лесоповал», их «Лебедь на пруду»
По всем радиостанциям «гуляют»…
Да, я пою шансон и не пойму
Тех, кто ПОЮЩИХ ЖИЗНЬ не понимает.