Ты была красивою девчонкой,
С ярким блеском зелёных глаз,
С неровной и милою челкой,
И фигура, просто высший класс!
Пацаны на тебя смотрели,
И каждый хотел быть с тобой,
Но годы быстро пролетели,
И ты стала совсем другой.
Ты хочешь одеть мини-юбку,
Но в неё не вмещается зад.
И перед выходом на прогулку,
Ты красишься, как на парад!
А былая краса увядает,
Ты подачек от жизни ждешь.
Снова «спонсор» к тебе приезжает -
Эту ночь ты с ним проведёшь.
В тебе очень много фальши,
За выгодой гонишься, не любя!
Ты парнями пользовалась раньше,
Сейчас Они используют тебя!
(15.02.15)
Вообще сегодня произошла не очень приятная штука, которую я бы назвал идентификацией блатной песни с русским шансоном. Утвердилось мнение, что шансон - это «водка, чёрный хлеб, селёдка», «цыганка с картами», «гульнём, братва, нары, тюрьма», «за друзей - налей» и так далее. Но это же не русский шансон, а самая настоящая попса от русского шансона! Шансон же глубже, серьёзнее, содержит массу всяческих ответвлений, кроме блатной тематики. И если попытка приравнять шансон к блатоте совершена умышленно, то она сделана врагами с целью дискредитировать жанр как таковой, а заодно и отдельных его представителей.
- Что же такое русский шансон изначально?
У истоков жанра стояли великие люди: Есенин, Высоцкий, Вертинский, Галич. В основе жанра лежат стихи, а не тексты. Сегодня же, когда жанр стал коммерчески выгодным, туда полезли все по принципу: куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй. Быстро объявились халдеи, которые пасутся возле этого жанра и превращают его в блатную попсу.
Лимонадный брак
Вьюга ластится у ног
Словно местный пёс,
Повиляет вдоль дорог
Снежный славный хвост.
Наметёт обид гряду
Меж тобой и мной,
Потому и не приду
В этот выходной.
Рассказали про беду -
В баре «Братьев Гримм»
Целовалась на виду
С дяденькой другим.
Алкогольным был коктейль?
Лимонадным брак?
Ты пришла через постель
И уходишь так.
На пыльной дачной полке
В предавгустовский зной
Нашелся шарик с ёлки,
Забытый и чудной.
Ах, скатерти прохладной
И миске мытых слив
К лицу ль его парадный
Малиновый отлив?
А помните, зимою -
Как гордо он царил:
Мерцал в подсохшей хвое,
Позванивал, парил.
В нём всё плыло, сливалось,
Он был главней всего,
И сердце разрывалось
От хрупкости его!
Теперь блестит, нелепый
Под солнцем на столе…
Так сдутый мячик летний
Найдётся в феврале.
На пыльной дачной полке
В предавгустовский зной
Нашелся шарик с ёлки,
Забытый и чудной.
РАМСЫ
Я расскажу, как летним вечерком
Поговорить решили мы за жисть.
За хлебосольным Людкиным столом
С девчонками все вместе собрались.
Пришли Серёга и боксёр Андрей,
Армен и Сёма, правдашний еврей,
Димон, который взял палёный джип,
А с ним смурной и незнакомый тип.
ПРИПЕВ:
А тип у Люды, у нашей Люды
Рамсы попутал, рамсы попутал,
Запал на Верку и гнать стал шнягу,
Ему, конечно, я втёр с размаху.
Не знал в натуре такого факта,
Что тип-терпила - сын депутата.
Я буду гадом: его-паскуду,
До самой смерти не позабуду.
Меня увёз в наручниках конвой.
Что горевать, когда не привыкать?
И трёха замаячила с лихвой.
И Верка стала быстро забывать.
Но Сёмин дядя - Коган, адвокат
Судье и прокурору дал урок,
И жизнь моя опять пошла на лад:
Я получил условно первый срок.
Пусть Верка что угодно говорит,
Меня не взять так просто на испуг:
Я раньше был слегка антисемит,
Теперь я всем евреям лучший друг.
Держитесь, и Хамас, и Хизболла -
Терпеть террор моих нет больше сил.
Такие вот пацанские дела:
Я на разборки еду в ИзраИль.
- Скажите, кто испортил сыр?
Кто в нем наделал столько дыр?
- Во всяком случае, не я! -
Поспешно хрюкнула свинья.
- Загадочно! - воскликнул Гусь. -
А га-гадать я не берусь!
Овца сказала, чуть не плача:
- Бе-е-зумно трудная задача!
Все непонятно, все туманно -
Спросите лучше у Барана!
- Все зло - от кошек! - произнес,
Обнюхав сыр, дворовый пес. -
Как дважды два - четыре,
От них и дырки в сыре!
А Кот сердито фыркнул с крыши:
- Кто точит дырки? Ясно - мыши!
Но тут Ворону бог принес.
- Ура! Она решит вопрос.
Ведь, как известно, у нее
На сыр особое чутье!
И вот поручено Вороне
Проверить дело всесторонне…
Спеша раскрыть загадку дыр,
Ворона углубилась в сыр.
Вот дырки шире, шире, шире…
А где же сыр? Забудь о сыре!
Заголосил весь скотный двор:
- Разбой! Грабеж! Разор! Позор!
Взлетела на забор Ворона
И заявила оскорбленно:
- Ну, это, знаете, придирки!
Вас интересовали дырки?
Так в чем же дело? Сыр я съела,
А дырки - Все! - Остались целы!
На этом был окончен спор,
И потому-то до сих пор,
Увы, никто не знает в мире,
Откуда все же дырки в сыре!
На морском бульваре
У кафе ворот,
Там, где бродят твари,
Там, где разный сброд
Я остановился
Ночку провести.
Коньяка напился,
Чтобы отойти
От Колымы поганой,
От добычи руд,
Там, где под охраной
Золото гребут.
Тут подходит фраер,
Просит закурить.
Я сижу решаю:
Бить или не бить.
Грубо обратился.
Ах, ты чёрт возьми!
Но я изменился:
«На, земляк, бери».
Глазки фраер косит
На сотенный билет (ранее было «на четвертной билет»)
И культурно просит
Выйти в туалет.
Я смекнул без крика
Сразу в чём дела.
Троица на пику
Скопом полегла.
Снова эти нары,
Снова этот мрак,
Снова греет старый
Лагерный барак.
С КПЗ прощаюсь,
В суд меня ведут.
На скамейке маюсь,
Жду, пока зачтут.
В зале резко встали,
Стихнул разговор.
Важно зачитали
Смертный приговор.
Если б не убили -
Я бы честным стал…
В кабаки, как раньше
Я бы не летал.
Я б пошёл работать
В кооператив,
А кому счас нужен
Старый рецидив.
Всё! Прощай житуха…
«Эй, лицом к стене!»
Матушка-горюха,
Помни обо мне.
Ну, вот и всё закончено…
Безрадостно, увы.
Последняя пощёчина -
Прощание на «Вы».
И нет меж нами прежнего
Весеннего тепла.
Сердца покрыла снежная
Остывшая зола.
Сквозь зубы фразы цедятся,
Всё сказано давно.
Смолола жизни мельница
Надежду как зерно.
Стоим у края пропасти
В отсутствии моста.
В оковах глупой гордости,
Во взгляде пустота.
Остался только горечи
Невыпитый бокал,
Безмолвный крик о помощи
И осени оскал.
Упаду я в постель, сняв ночную рубаху,
К примирению сделав несмелый шажок…
Ты мне нежно прошепчешь: «Пропала собака».
И, возможно добавишь: «По кличке Дружок».
Упаду я в постель, если выпадет случай
Позабыть про обиды, измены и ложь…
Ты шепнёшь мне на ушко, мол, «Бесаме мучо»,
Я в ответ: «Может дам, может дам чо ты хошь».
Ты мне скажешь, что «волны и стонут и плачут»
А порой даже «плещут о борт корабля»…
Упаду я в постель, не могу я иначе!
«Виновата ли я, виновата ли я»?
А вчера ты сказал, нервно смяв сигарету,
Что лишь мною хотел облади-обладать…
Я не стала искать нестандартных ответов
И без лишних раздумий упала в кровать.
Грязь сегодня еще непролазней,
Сверху мразь, словно бог без штанов, -
К черту дождь - у охотников праздник:
Им сегодня стрелять кабанов.
Били в ведра и гнали к болоту,
Вытирали промокшие лбы,
Презирали лесов позолоту,
Поклоняясь азарту пальбы.
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, -
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
Кабанов не тревожила дума:
Почему и за что, как в плену, -
Кабаны убегали от шума,
Чтоб навек обрести тишину.
Вылетали из ружей жаканы,
Без разбору разя, наугад, -
Будто радостно бил в барабаны
Боевой пионерский отряд.
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, -
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
Шум, костер и тушенка из банок,
И «охотничья» водка - на стол.
Только полз присмиревший подранок,
Завороженно глядя на ствол.
А потом - спирт плескался в канистре,
Спал азарт, будто выигран бой:
Снес подранку полчерепа выстрел -
И рога протрубили отбой.
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, -
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
Мне сказали они про охоту,
Над угольями тушу вертя:
«Стосковались мы, видно, по фронту, -
По атакам, да и по смертям.
Это вроде мы снова в пехоте,
Это вроде мы снова - в штыки,
Это душу отводят в охоте
Уцелевшие фронтовики…"
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, -
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
Как стало ночью тихо на Фонтанах,
И у лимана, и в ресторанах.
Отправил в отпуск я своих жиганов,
И как на странно, ну, как ни странно.
Надоело нам на дело
Свои «перышки» таскать.
Мамы, папы, прячьте девок -
Мы идем любовь искать.
Надоело нам «волыны»
Маслом мазать день-деньской,
Отпусти, маманя, сына -
Сын сегодня холостой.
Налетчики устали от налетов,
Всю ночь работать кому охота?!
Все ночи напролет одна забота:
Искать кого-то под коверкотом.
Срывают на ходу ребята розы.
За эти слезы прости, Угрозыск!
Но если уркам грудь свербит заноза,
То эти розы - уже не проза.
Настали дни балдежные для граждан,
«Тузов» вальяжных и касс багажных.
Пусть станет хорошо орлам отважным,
Пускай на пляжи ребята ляжут.
И пусть спокойно дрыхнет полицмейстер
На теплом месте хотя бы месяц.
Пока мои орлы в «очко» замесят,
Пусть станет тесен госбанк в Одессе.
На солнечном пляже в июне
В своих голубых пижамах
Девчонка - звезда и шалунья -
Она меня сводит с ума.
Под синий berceuse океана
На желто-лимонном песке
Настойчиво, нежно и рьяно
Я ей напеваю в тоске:
«Мадам, уже песни пропеты»
Мне нечего больше сказать!
В такое волшебное лето
Не надо так долго терзать!
Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в любовном огне!
Когда же Вы скажете слово,
Когда Вы придете ко мне?"
И, взглядом играя лукаво,
Роняет она на ходу:
«Вас слишком испортила слава.
А впрочем. Вы ждите… приду!..»
Потом опустели террасы,
И с пляжа кабинки свезли.
И даже рыбачьи баркасы
В далекое море ушли.
А птицы так грустно и нежно
Прощались со мной на заре.
И вот уж совсем безнадежно
Я ей говорю в октябре:
«Мадам, уже падают листья,
И осень в смертельном бреду!
Уже виноградные кисти
Желтеют в забытом саду!
Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в осеннем огне!
Когда же Вы скажете слово?
Когда Вы придете ко мне?!"
И, взгляд опуская устало,
Шепнула она, как в бреду:
«Я Вас слишком долго желала.
Я к Вам… никогда не приду».
Этот маленький оркестрик
Не даёт стоять на месте,
Ну, скрипач, давай повеселей!
Э-гей!
Разойдись куда кто может,
Музыканты, дай вам Боже,
Спойте-ка для дорогих гостей.
Давно на улице темно,
Но Нам расходиться недосуг,
Друг!
И пусть всё выпито вино,
Но Если будет надо - принесут.
А ну-ка,
Свадьба, свадьба
В жизни только раз,
Может, два, а может, три,
Но это не для нас.
Ну, давай повеселее,
Струн и пальцев не жалея.
Кавалеры сняли пиджаки.
Не за гроши - друг для друга…
Вот жених пошёл по кругу,
И невеста встала на носки.
Пусть зимний ветер ледяной,
Пой,
Качает старенький фонарь,
Жарь!
Давай нальём-ка по одной,
Ой…
Песни мене голову кружат!
Что вы, мама, разве можно?
Надо крайне осторожно,
Ног не поломайте, я прошу!
Веселей играйте, дети,
Много пожил я на свете,
Но пока я весел - я живу.
Пусть зимний ветер ледяной,
Пой,
Качает старенький фонарь,
Жарь!
Давай нальём-ка по одной,
Ой…
Песни мене голову кружат!
А ну-ка,
Свадьба, свадьба
В жизни только раз,
Может, два, а может, три,
Но это не для нас.
Невеста танцует…
А ну-ка,
Свадьба, свадьба
В жизни только раз,
Может, два, а может, три,
Но это не для нас.
Невеста танцует… Горько!
Фраер, толстый фраер, на рояле нам играет.
Девочки танцуют и пижоны поправляют свой кис - кис.
Сегодня Лонжерон гуляет, сегодня Бэлочка справляет.
Свою помолвку, просим спеть её на бис.
Бэла не ломайся, не рассказывай мне майсы. Помнишь Бэла.
Как в Херсоне мы давали изумительный гастроль.
Хрусты летели и летели, а мы с тобой давно вспотели.
Мы танцевали нежный танец карамболь.
А потом прощались тёмными ночами. Надо было,
Что-то, где-то и кому то вставит в бок.
Но твой знакомый опер, сука, меня замёл в тот день у Дюка.
И нам с тобой пришлось расстаться вышел срок.
Чтой то мало свету, а не пойти ль нам в кабинеты.
Толстый лабух нам сыграет, эй маэстро колыбельную давай.
Мужчина, я просил гарсона и шоб извозчик был с фасоном.
А ежли будут беспокоить то стреляй.
Катим в дилижансе, шухер впереди кожанки
Вот непруха это ж надо, а такой чудесный вечер был.
В петлице ландышей букетик, у Бэлы дамский пистолетик.
Который я на Пасху Бэле подарил.
Господа и дамы вы ходите прямо, я пошёл налево.
Гутен абен майне либен Бэла, киса не скучай.
Сэмэн ходите рядом с боку, без вас мне жутко одиноко.
Холера ясна Сёма прыгайте в трамвай
Фраер, толстый фраер, на рояле нам играет.
Девочки танцуют и пижоны поправляют свой кис - кис.
Сегодня Лонжерон гуляет, сегодня Бэлочка справляет.
Свою помолвку, просим спеть её на бис.
Лёгонькое дерево -
Светлая ветла.
Из ветлы мы сделаем
Два больших весла.
Коромысло вырежем,
На реку пойдем,
Два ведра серебряных
С речки принесем.
Выплыла и встала
Желтая луна, -
Из ветлы корзинка
Наша сплетена.
Из ветлы плетёный
Высохший плетень
От плетня - сквозная
Кружевная тень
Ночью полнолунною
Лодочку возьмем,
Реченьку жемчужную
В ковшик зачерпнем.
Выгребем на берег,
Нагребем золы,
Напечем картошки
В кустиках ветлы.