Трехголовому третьего искать не нужно. Кроме того - можно бухать в одну голову, а вставляет всем трем
Меж мной и ей,
Между дождем и градом,
Между лесами, новеньким фасадом,
Между стремлением и старым фото в рамке,
Ты мечешься, как лев или служанка?
Ты меж огней. Между зимой и летом.
Она напудрена и дорого одета.
А я не та. Я все на свете знаю,
Какой тебе подать на завтрак кофе.
Ты хочешь почитать? Я почитаю
О самом несравненном Петергофе…
Меж ей и мной
Ни капли междометий.
А выбор где?
И где отваги взять?
Меж нами оживает кто-то третий
И время поворачивает вспять…
Ольга Тиманова
Почему-то сообразить на троих у нас получается намного быстрее, чем соображать втроём.
Сейчас расскажи нам, вся в черных слезах -
Про то, как проходит вся жизнь на глазах.
Один откупился. Другой отступился.
А третий - и вовсе уж на небесах.
С одним ты на пару писала стихи,
Не то чтобы только ха-ха и хи-хи.
Нигде никогда он тебя не помянет.
Да Бог с ним. Там кислые воды и мхи.
Другого с шестнадцати знала годов.
Взахлеб, задыхаясь, он петь был готов.
Когда увидались - тотчас разрыдались…
Летали меж книжек, средь тонких холстов.
А третий - как помнится - просто братан,
Прекрасный как ясень, как дуб и каштан.
И хватит, и ладно, все стало надсадно.
Не хочешь - не надо, рванул - как метан.
Те трое из юности - жить не дают.
Стучат в твои сны и в виски твои бьют.
Все майские люди. Не будешь о чуде -
Но где-то на Троицу - песни поют.
Леди Небосклона
Тот, чей день суровым был и темным,
Ну, а ночь - и вовсе непроглядна,
Попросил у Леди Небосклона
Позволенья быть все время рядом.
Только в радость Леди Небосклона
Не пришла от этого известья -
Ведь она искала неуклонно
Взглядов Повелителя Созвездий,
Лишь его она увидеть хочет!
И не нужен ей «все время рядом»
Тот, чей день чернее всякой ночи,
Ну, а ночь - и вовсе непроглядна.
Что ж… Иного он не ждал ответа.
Только уходить назад не хочет
Тот, чья ночь не ведает рассвета,
Да и день - чернее всякой ночи.
Оставаясь тверд в своем решенье,
Он смотрел печально-непреклонно.
«Уходи же!» - потеряв терпенье,
Приказала Леди Небосклона.
«Ты ведь знаешь, мне всего дороже
Образ Повелителя Созвездий,
С ним вы совершенно не похожи,
Нам не надо оставаться вместе.»
Больше он не задавал вопросов.
Черный вихрь взорвал недвижный воздух,
Вместо слов прощанья произнес он:
«Я вернусь, когда погаснут звезды.»
Утро началось внезапно.
Он обнимал ее нежные белые плечи, гладил распущенные длинные волосы, говорил, что она одна такая на всей планете.
И тут жена вернулась из командировки.
Один ночами согревает,
Все ждет отчаянный любви.
Другой стихи все сочиняет,
Клянется, чуть не на крови.
С одним спокойно, словно в штиль,
Такая благостная скука.
С другим пожизненный экстрим,
И в сердце сладостная мука.
Как тигр в клетке все мечусь,
А может к черту вас послать?!
Тогда совсем я излечусь,
Не стану попусту страдать!
Любовный треугольник превращается в замкнутый круг.
Года идут в теченьи дней,
А ты всё думаешь о ней.
Но я люблю тебя сильней,
Ведь я люблю тебя - сильней!
Но снова с ней тебя делю,
Хотя без памяти люблю,
Но я лишь господа молю,
Я только господа - молю!
Я еду в метро, везу пирожок. Пирожок смотрит на меня, я смотрю на пирожок. Люди смотрят на меня, а я на пирожок. На людей пирожок не смотрит.
Он чужой, не такой как ты видеть привыкла.
Ни улыбки, ни взгляда, ни слез - тишина,
И в глазах его тусклых сегодня ОНА.
И не спрашивай, пусть обойдется без крика.
Что ты сделаешь, коли на сердце гроза,
Если в душу его ветер бурей ворвался,
Ты поверь, он забыть ЕЕ честно старался.
Но вчера проводил, наконец, на вокзал.
Ты не думала, что все вот так повернется.
Да, семья, увела, но, ведь он с НЕЙ не жил,
Ты спасала его, он лишь пуще тужил,
Думал, все ненадолго, и к НЕЙ он вернется.
А теперь вот уехала, стала сильней.
На пироне его целовала несмело,
ОНА знала, что ты его ждешь, и не смела
Быть с ним дольше, простилась еще у дверей.
Он вернется к тебе, ляжет рядом, у стенки,
Будет громко вздыхать, тупить взгляд на комод,
Думать, кто ее там встретит, примет и ждет,
Пока ты нежно гладишь его по коленке.
Ты теперь стала ЕЮ, почти что женой,
Завладела душою израненной птицы,
Да, он твой, только хочется очень напиться,
И сказать: «А проваливай, милый, домой».