Очень спокойно, мелочью не гремя,
Выйти навстречу, пальчиками тремя
Тронув курок, поближе стрелять к межбровью;
Если и вправду это зовут любовью, -
Господи Святый Боже, помилуй мя.
Страсть - это шаткий мост от друзей к врагам;
Если фанатик - значит, и моногам:
Ты ему дышишь в шею, едва осмелясь,
А в голове отточенным хуком в челюсть
Складываешь бесшумно к своим ногам.
Страсть - это очень технологичный дар
Чуять его за милю нутром - радар
Встроен; переговариваться без раций.
Хочешь любить - научишься доверяться.
Фирменный отрабатывая удар.
Капля пота на животе
Льдинкой блестит во тьме,
Не переставая хотеть
Ты где-то там… во мне.
Ночь витала в запахе нас
Вилась змеей вокруг,
Воздух трепыхая, стыдясь
Сделался туг, упруг.
Шею перерезал язык
Мокрым ножом - к губам,
Сполз оставив пятна улик
Скользкий, горячий шрам.
Простынь мялась твердой рукой
Мокла теряя лоск,
Становилась теплой, сырой
Путалась в прядь волос.
Шепот в ухо эхом из вне
Переходил на стон
Десять пОлос вдоль по спине
Переворот… наклон…
Переливы двух голосов
На одной ноте - вверх.
Спутанные, но без узлов
Готовый стрелять - револьвер.
Сцепленье объятий, клубок
Из чувств и попыток стать ближе.
Ты грубый, порою жесток
При этом божественно нежен…
…прими мой робкий поцелуй,
сожми в объятьях сильных, сладких.
Любовь и чувственность даруй
и страсть в парящем беспорядке…
Я продолжу, я непременно продолжу,
я тебя завалю на кровать.
Своим членом тебя я заполню
и начну учащенно толкать.
Твою точку G ощущая,
упираясь головкой в неё
я тебя до небес дотолкаю,
через силу и негу свою.
Я продолжу, конечно продолжу.
Я отдам все капли себя.
Свою плоть что сейчас изнывает
я отдам твоим сладкий губам.
Твою губы покрою губами,
и твой таз под собою сомну.
Ты почувствуй меня, дорогая!
Я тебе свою страсть с’час дарю
(я тебя с’час безбожно порю)
Промеж ног себя изливая,
я тебя сжимаю ещё.,
твою груди руками лаская,
я хочу ещё и ещё…
Я давление твоё ощущаю,
всё на нём… И смазка твоя.
Я тебя так люблю дорогая,
что боюсь что сломаю кровать.
И меняться уж не желаю,
но я близок к ампиру теперь.
Ты готова моя дорогая?
Открываем нужную дверь?
Здесь вельмож не найдешь с огнями,
и со свечкой ни кто не стоит.
Ты готова закончить губами?
Детка, да, без обид, без обид…
Я метаюсь в своих же желаниях,
я тебя не хочу отпускать.
Фиг бы с ним, в жизни бывает,
что при этом ломают кровать…
Я тебя порю методично,
не стесняясь уже ни чего,
это страстно и эротично
и сосед смотрит в окно.
Бог со шторой, моя дорогая,
ты уже забылась на мне.
Я отдамся тебе, весь до края
в ослепительно ясном дне.
И ладонями грудь накрывая,
я пришпорю снизу тебя.
Я хочу, я горю, я страдаю
под твоим ненасытным «Да!»
Всё без слов, только ахи и вздохи.
И уже кончается май.
Мы с тобой на одном дыхании
открываем ворота в рай.
Страсть в паспорт не смотрит.
Глаза с туманной поволокою,
Полузакрытые истомой,
Как ваша сила мне жестокая
Под стрелами ресниц знакома!
Руками белыми, как лилии,
Нас страсть заковывает в цепи.
Уже нас не спасут усилия.
Мы пленники великолепья.
О взгляды, острые, как ножницы!
Мы славим вашу бессердечность
И жизнь вам отдаем в заложницы,
Чтоб выкупом нам стала вечность.
1842
Я - экспрессивный и разбитной,
А завожусь с пол-оборота.
Она любит уют и покой,
Её кумир в музыке - Нино Рота.
Я - холерический ураган,
Аффекта шальное цунами.
Она вишнёвый курит кальян,
Может часы проводить за стихами.
Я закипаю, злой самовар,
При самой простой неудаче.
Она днём пьёт травяной отвар,
Цветы обожает сажать на даче.
Я хожу по карнизу босой,
Страховочный шнур мне не нужен.
Она смущает меня слезой,
Взгляд её непониманьем нагружен.
Я хохочу, когда мне смешно,
Всё слышат в подъезде соседи.
Она считает, шуметь грешно,
Предрасположена к тихой беседе.
Я детонирую - динамит,
Опасен, огромная бомба.
Она легко меня усмирит,
Спокойно очень, без тени апломба.
Я загораюсь в один момент:
Стихийное бедствие, пламя.
Холодных слов её аргумент
Снимает гневности алое знамя.
Я иногда несу сущий вздор,
Пытаясь казаться умнее.
Она для меня - живой укор,
Практичней во всём, намного мудрее.
Я пытаюсь тайком улететь
К чужим интересным планетам…
Она - ангел-хранитель мой, цепь,
Сторож с незаряженным пистолетом.
Начинается пожар. Ты стоишь на подоконнике, раскинув руки, а с земли, разрезая воздух, поднимаются птицы. Душа путается в их остром оперении и каждое крыло с болью и восторгом вырывает ее из твоей груди. А ты стоишь на краю неба и яростно смеешься, задыхаясь от невозможного счастья. Начинается пожар. Она раздевается медленно, она смотрит в твои глаза, танцуя в лунном свете. По коже струится жаркая эротика, браслет на ее запястье мелодично звучит в такт вздрагивающему телу. Она чувственно выгибает спину и раскрашивает стоном плавящийся воздух. Начинается пожар. Твоя жизнь натягивается тетивой, ты глотаешь легкими бешеную скорость бытия, ты еще стираешь с лица что-то мокрое и соленое, но под твоим взглядом уже прогибается горизонт. И каждый новый шаг вминает в землю прежние ошибки, превращая то, что раньше пульсировало болью, в строго очерченный отпечаток на глине прошлого. Начинается пожар. Он тлеет алыми угольками в черноте зрачков, он красной густой жидкостью горит в венах, он заставляет сердце сбиваться с ритма, он пахнет сексом и озоном. И когда будни загоняют в угол, когда страдания становятся скучны, когда любовь теряет прежний азарт, в каждом из нас вдруг находится та маленькая искра, которая зажигает вокруг весь мир. И начинается пожар.
Лето готовит из нас город-яичницу,
На дорогах машины жарятся и шкварчат.
С книгами по паркам гуляют отличницы,
Сессия, времени нет написать слово в чат.
Светило - жёлтая газовая конфорка,
Горит и варит белые дома вкрутую.
У травы в садах высохла мягкая чёлка,
Озеленение прахом идёт, впустую.
Я хотел бы фривольно, без учебных забот,
Забыв об экзаменах, пресных занятиях,
Одежды все скинуть и, словно яйцо пашот,
Томиться в твоих, моё солнце, объятиях.
На то и страсть, чтоб загораться вновь,
До бесконечности по кругу, по спирали…
Да если к ней причастна и любовь,
Так это высшее блаженство и награда.
Такую всем дай БОГ!
Я здесь останусь, ты прими меня.
Мы грех разделим пополам - сойдемся!
Нет, не бывает дыма без огня,
Но мы в него с молитвою ворвёмся.
Ты крылья не ломай - небес тепло.
Душой старик, но как любить умею!
Мне с этим миром страшно повезло,
Играй и пой, а я уже не смею…
Гитара рвет мне душу в клочья, прах
двух раненых сердец развею в полночь.
Я засыпаю на твоих губах,
Ты крылья не ломай -они мне в помощь!
Я здесь останусь - ты прими меня,
С истерзанной душою музыканта,
Как не бывает дыма без огня,
так не бывает страсти без таланта.
Ольга Тиманова
Он пишет мне, когда ему бывает скучно,
Когда никто не хочет говорить,
А мне от этих писем душно!
Мне б так хотелось просто позабыть
Его глаза, что тащат в этот омут
Из брошенных случайно грубых фраз;
Вкус губ, что постоянно стонут
От страстных и неистовых проказ.
Но я молчу: во мне терпенья много,
Ночных фантазий - только отбавляй!
Он стал моим непостижимым Богом,
Который шепчет лишь: «Не забывай».
Солнце бьётся в оранжевом нимбе,
Будто обруч вращает его,
В баснословном причудливом ритме
Дребезжит и блестит оттого,
Что гуляет июльская плазма,
Бурно всплески эмоций плодя.
Я в соку, не дошёл до маразма
И по-прежнему алчу тебя.
Ускользнула под утро ты тайно,
Не приняв мою пылкую страсть.
Необутой умчалась нахально.
Приключилась лихая напасть.
Солнце бесится, хлещет лучами,
Город взят им в крутой оборот.
У меня скудный скарб за плечами,
Заливает глаза едкий пот.
Я ищу тебя, жар проклинаю,
Тополиный исследую пух.
В детектива настырно играю,
Обратившись в нюх, зренье и слух.
Лето маревом ставит препоны,
Накаляет асфальт и кирпич.
Я, презрев все запреты, законы,
Стал ловцом, ты - желанная дичь.
Изнываю от душного зноя,
Ослабевший без капли дождя,
Ночью с псами бездомными вою,
У метро карауля тебя.
Небо выцвело, тучи пропали,
От жары разбрелись облака.
Но меня пекло сморит едва ли,
Я добьюсь тебя наверняка.
Развернёт осень луж эпопею,
Ливни с градом рекой захлестнут…
Ты вернёшься, продрогнув. Согрею,
Хотя ждать - крайне тягостный труд.
Ненавижу его рубашки! Такие безупречные, красивые… Ненавижу за то, что отделяют наши тела друг от друга! Хочется вырвать его из плена этих рубашек, оторвать каждую пуговицу, что посмеет прятать его от меня. Но, Боже!!! Как же он красив в своих рубашках! Как они кружат голову… Не-на-ви-жу!!!
Окончен роман. Разломан он и раскурочен.
Чувства с дорожной пылью сброшены в грязный кювет.
Мы расставались смиренно, без хлёстких пощёчин,
Впору при встрече скромно бросить друг другу: «Привет!»
Преданность пошло заляпана жирною краской.
На симпатиях штукатурки обид толстый слой.
Дыры в двух душах затёрты цементной замазкой.
Хочется выть в ночи, орать иерихонской трубой.
Разбиты сердца. Планиды в мельчайших осколках.
Наступишь случайно и брызнет пурпурная кровь.
Все разговоры построены на недомолвках.
Тревожность, хандра слегка дёргает правую бровь.
Сгорели химеры. На пепелище пустынно.
Не видно стремлений, не слышно возвышенных слов.
Смешаны мысли с остывшей золою рутинно.
Взаимность былая - обугленный жалкий остов.
Утоплены взлёты грузом претензий на шее,
Подёрнуты плесенью благообразные дни.
Воспоминанья болтаются дрябло на рее.
Нервирует помощь знакомых, друзей и родни.
Лимфа сочится, ведь раны ещё не зажили,
А боли фантомные бродят и давят на грудь…
Я закопал клад любви в повседневности иле,
Твержу, убеждая себя, что познал жизни суть.