Свадьбы по осени и зимой играли часто. Молодёжи в окрестных сёлах было много. Частенько женились и вдовые, одному в селе не просто хозяйство содержать, да и зимние вечера коротать лучше не поодиночке.
Одиночество особенно остро ощущалась в лютые сибирские морозы. Холодными тёмными ночами, когда за окном диким зверем воет вьюга, всякому хотелось хоть крупицу тепла и живое дыхание рядом. Потому семья почиталась превыше всего, уважение к родителям и друг к другу воспитывалось у людей с малолетства.
Свахи искали и сводили подходящую пару, беря за свои труды совершенную малость. Дороже денег было присутствовать почтенной гостьей на свадебном пиру, которой все кланялись, перед которой заискивали и просили помочь найти пару для себя или своих детей.
Только для одной девушки не хотели искать женихов. Уж и умоляла свах матушка её, Василиса Пантилимоновна, и подарки дорогие сулила. Не брались ни в какую.
А Аксинье в ту пору семнадцать лет уже доходило, год - другой и перестарок, тогда предел мечтаний разве что вдовец какой или пьянчуга никому не нужный.
И девка- то умница, красивая, работящая, да только боялись к ней свататься. И на то была страшная причина - колдун из Заречного. Он на неё глаз положил давно, та совсем ещё малая была.
Заприметил на речке, когда ходила она с матерью бельё стирать и запал всем своим чёрным сердцем.
Он на другом берегу лозу резал и загляделся на бойкую весёлую девочку лет семи - восьми с русой косичкой и зелёными глазами. Пока мать стирала, Аксинья умудрилась, без особых трудов изловить руками штук десять пескарей на мелководье. Кто рыбачил когда - либо, знает, как не просто поймать и вытащить из воды скользкую трепещущуюся рыбку. А у девочки рыбёшки и не вырывались вовсе, сами в руки шли, будто слово она знала потаённое.
Мать тоже подмечала за дочкой странные вещи.
Если заболела голова или другое что, то дочке было достаточно, приложить к тому месту руку и сразу же боль уходила. Если никак не могла отелиться корова, чтобы всё шло, как по маслу, ей достаточно было стоять рядом и, поглаживая бок скотины, тихо говорить:
- Не бойся, милая, всё будет хорошо.
Любимая пёстрая курица, которую Аксинья выходила (её схватил коршун, а девочка увидела и отпугнула большую птицу, та свою добычу бросила, но успела сильно помять, думали, что не выживет), неслась с тех пор по восемь раз в неделю и яйца у неё почти всегда с двумя желтками были.
Вот только, когда вылечит кого из домашних девочка, потом с криками по полу катается, голова у неё болит так, что терпеть мочи нет. Приходилось потом бабку Марфу звать, чтобы боль у ребёнка снять. А та ругалась, чтобы не давали девчонке людей лечить:
- Она всю их боль на себя берёт, по-другому пока не умеет, а это не шутки, так и помереть может. Дар у неё, да только раньше, чем в двадцать лет пользоваться им нельзя. Силы и опыта поднакопить надобно. Вон зверушек пусть выхаживает пока, от этого вреда нет. Да не болтайте никому про её талант, а то беда будет.
С той поры лет десять прошло.
Девочка выросла, став красивой девушкой.
Только лицо потеряло румянец. Зато зелёными звёздами сверкали глаза, и коса змеёй обвивала тонкий стан.
Соседки шутили, что у Василисы все дети из простых, а Аксинья - королевишна. Кожа, дескать, у неё белая, тонкая, такая только у богачек городских бывает, и то не у всех, и не загорает она, как остальные девки, хотя на солнышке в поле времени столько же проводит.
Мать отшучивалась:
- А я её в детстве не водичкой, как вы своих, а молочком умывала, вот она и выросла, как прынцесса, беленькая!
Как Аксинья заневестилась, отбоя от женихов не было.
Но тут - то и начали твориться страшные вещи. Кто бы к ней не посватался, через пару дней отказывались. Говорили, что сны плохие видели, беды в доме случались или хуже того по мужскому делу ослабевали напрочь, а один, особо настойчивый, и вовсе не дожил до свадьбы. Вот и стали свахи дом Назаровых стороной обходить.
Только приехал как - то к соседям в гости племянник из города, увидел Аксинью, и твёрдо так сказал - женюсь. Родственники парня отговаривать бросились, мол, не лезь, сгубишь себя. Рассказали про всё, что произошло с теми, кто решился к Аксинье посвататься. Но он не слушал, уехал домой, а осенью вернулся со сватами.
Игнат спросил дочку, согласна ли она, а та взглянула на жениха и, потупив взор, кивнула. Понравился.
Парень - то видный был: высокий, косая сажень в плечах, кудри золотистые, пронзительный уверенный взгляд. На том и порешили.
Венчание назначили в пору, как снег на зиму окончательно ляжет. Чтобы скотину забить к свадьбе (мясо зимой морозили и туши подвешивали чаще всего на холодном чердаке, больше было негде, а если кололи ближе к весне, то приходилось его солить и вялить, по-другому не сохранить), и чтобы до города молодым на санях доехать можно было.
Только уж научил жениха кто или сам не глупый оказался, а отправился парень к бабке Марфе в гости. Зашёл, поклонился с порога в пояс, и стал её на свадьбу звать:
- Приходи, Марфа Ивановна, не откажи. Почётным гостем будешь.
Потом поставил на стол три бутылки казённой водки и отрез плисовый (ткань такая наподобие бархата) ей подал.
- Неспроста ты ко мне пришёл, милок. Я про то ведаю. Ждала тебя. Что, шибко страшно, поди? Ведь знаешь про всё?
- Знаю, оттого и прошу, не дай девке в перестарках засидеться, хорошая она, люба мне.
- Ну, коли люба, то помогу. Слушай внимательно и запоминай. Повторять не стану. Ошибёшься - всех погубишь. Отправишься к себе в город обратно, с собой возьми крупы перловой и, как будешь выезжать за околицу, брось широким размахом, будто поле сеешь, да скажи, что это от бабки Марфы привет.
А потом погоняй, не оглядываясь.
- А это зачем?
- Давай, касатик, сразу уговоримся, что я скажу - выполняешь в точности и вопросов не задаёшь. А то быстро отказную тебе пропишу. Живым вернуться к невесте хочешь - выполняй.
Когда обратно поедешь, то возьми любую верёвку, вручную кручёную, и разрежь ножом на четыре части, при этом такие слова говори: «Как я верёвку режу, так все путы разрезаю». На каждую ногу коням потом по одной привяжи. Сколько коней в свадебном поезде будет, столько и сделай. В деревню въезжать станешь, опять крупу брось, только на этот раз просо, оно помельче, так надёжнее будет, и про привет мой не забудь упомянуть.
Приедешь, сразу не к невесте, а ко мне заезжай. Остальное - не твоя забота. Гулять на свадьбе не стану, а до алтаря вас провожу. После уже не страшно будет, как повенчаетесь - то.
Старуха встала с большого сундука, на котором сидела, который служил ей скамейкой днём и кроватью ночью, приподняла немного крышку, и сунула руку внутрь. Что - то достала, обтерев подолом, подала парню.
- Возьми эти два колечка. Одно Аксинья пусть до венчания на мизинце носит, а другое себе на тот же палец надень, да, как поженитесь, вернуть не забудь. И ещё дома, и у себя, и у невесты, соль под крыльцо посыпь, и на входе в стайки тоже, а скажешь вот что:
- Доброму да светлому ход открыт, а кто со злом чёрным придёт, тому пятки присолю.
Теперь иди.
Парень, поклонившись, вышел. А старуха долго смотрела ему в след, качая головой, и приговаривала:
- Ох и непростое же ты дело затеял. Зареченский колдун не первый век живёт, по умениям ровня мне, а может и посильнее будет. Справиться сможем, если только невеста твоя нам поможет. Ох, лишь бы ты ей люб был, паря, а то ведь сгинем, не за понюх табака сгинем.
Время быстро идёт. Пришла и зима, а с ней назначенный день венчания.
Жених приехал с друзьями да роднёй почти к полудню. Погода стояла солнечная, лёгкий морозец пощипывал щёки. Поезд свадебный не маленький, аж в четыре тройки. Парень всё, как бабка Марфа велела, сделал, просо с приговором рассыпал и за ней заехал. Свои все предупреждены были, потому молча ждали, когда будет сказано отправляться дальше.
Бабка, перво-наперво, обошла все сани, что-то бормоча. Потом срезала с гривы каждого коня по небольшой пряди и сожгла прямо на ладошке, а пепел в воск закатала и в карман к себе положила, сколько коней - столько и шариков из воска вышло. Взяла с собой корзину с петухом красной масти, крупу, соль и ещё что - то в узелке. Поехали выкупать невесту.
Всё шло по обряду. Песни пели, подружки и дружки шутили, денежки сыпали, мёд пили. Аксинья - красавица, жених не налюбуется, друзья его головами одобрительно кивают, мол, не приврал приятель, когда хвалился невестой.
Пока во дворе были, всё шло хорошо. Но вот пришло время ехать в церковь. Невесту снарядили в путь, к поезду жениха добавились ещё пара саней: с роднёй и с приданым. Бабка Марфа сказала всё на сани сложить сразу, чтобы с венчания ехать прямо в дом к жениху, не возвращаясь. Упряжки, что добавились, старуха тоже обошла по кругу с заговором, и такие же шарики восковые с пеплом сделала.
Ехать не особо далеко, в соседнюю деревню. Там церковь одна на несколько сёл. Стали со двора отправляться, а за воротами чужая собака чёрная крутится, лошадям проехать не даёт. Всё норовит подпрыгнуть и жениха за ногу укусить. Бабка сыпнула солью на спину той собаке, от шерсти дым пошёл, а псина завизжала, закрутилась волчком, будто её кипятком ошпарили, и рванула в лес.
- Ну, вот и началось, ребятушки. Теперь держитесь. Быстро по саням и в путь. Засветло доехать надо бы.
- Бабка Марфа, ты, что такое говоришь? - удивилась Василиса, матушка невестина. Добираться меньше часа, и то, если шагом, а ведь ещё и обеда нет
- Сама смотри. Объяснять некогда. Время дорого, - буркнула старуха в ответ.
Она указала рукой на небо. Из-за речки шли в сторону села тёмные тяжёлые тучи. Как будто грозовые летом, да только чернее и страшнее. Все быстренько уселись в сани и помчались в сторону церкви. Мгла гналась по пятам. На выезде из деревни налетели вороны, и стали клевать седоков куда придётся. Марфа бросила на землю крупу и крикнула:
- Сколько у вас перьев, столько там зёрен, соберите да сравните.
Птицы тут же отстали.
А вокруг становилось всё темнее и темнее. Когда проезжали около леса, оттуда выскочила стая волков, штук тридцать не меньше. Таких огромных стай в этих краях никогда не было. Все звери крупные, будто на подбор. Кони захрипели и встали, как ехать, когда им дорогу преградили. И тут бабка Марфа не сплоховала. Достала из кармана шарики из воска, что-то над ними пошептала и кинула с размаху на дорогу, а после твёрдым голосом произнесла:
- Поднимайтесь кони восковые, отведите злые взгляды звериные.
Тут же из шариков сделались кони, один в один, как те, что в повозки запряжены. Если бы кто из седоков не знал, откуда они взялись, то и не поняли бы, что не настоящие. Мороковые животные с громким ржанием понеслись наперерез волкам, уводя их за собой в лес.
Погода совсем испортилась. Завьюжило. Небо стало тёмным, как ночью. Испуганные люди уже начали переговариваться, что может лучше вернуться, пока совсем дорогу не потеряли. Жених с невестой сидят, от страха друг к другу прижались. Вот тут пригодился, сидящий до поры в корзинке, красный петух. Его Марфа вытащила со словами:
- Прогони, птица солнечная, ночь тёмную. Дай нам просвету, от мглы продыху.
Петух заорал во всё горло, как привык делать по утрам. Видать день и ночь перепутал, кто ж до обеда полночь - то ожидал. Темнота совсем не отступила, но из непроглядной сделалась немного прозрачнее, будто в чернила воду добавили. Ночь превратилась в вечер. Петуха бабка обратно в корзинку отправила. Дорогу стало видно. Оказалось, что почти приехали, вон она церковь - то, рукой подать. Осталось по мосточку пересечь небольшую речушку, что в Иню впадает, а потом через луг, напрямки.
Только, вдруг, вновь встали кони, как вкопанные. Мост преградил сам зареченский колдун. Борода по ветру развивается, глаза колючие, злые. Видно, что не по нутру ему эта свадьба. Не проехать.
Тогда уже сама Марфа поднялась в санях во весь рост. Вроде старуха согнутая была, а тут выпрямилась, как девка статная, даже в лице поменялась, суровая стала, сразу видно - не шутит.
- Что ж ты старик на печке не сидишь? Уйди с моста, дай свадебному поезду проехать, добром прошу.
- А ты мне, Марфа, не указ. Моя Аксинья будет. Остальные, коли жить хотят, пусть по домам едут.
- Не бывать по-твоему. Молодые любы друг другу. Освободи дорогу.
- Что же, давай силой мериться. Доставай своего красного петуха, пусть с моим поборется. Победит твой - пропущу, а если мой - вам всем конец, а девка трофеем станет.
Все в санях замерли, слова вымолвить боятся. А тем временем колдун выпустил на мост большого чёрного петуха. Где он его взял никто не понял, в руках у него до того ничего не было.
- Выбора у меня всё равно нет, знаю, иначе ты никогда не оставишь девчонку в покое, - спокойно ответила Марфа, доставая из корзины своего красного петуха. Посыпала его травой из узелка, пробормотала что-то и на мост выпустила.
Сцепились две птицы на смерть. Только перья полетели. Долбанёт чёрный петух красного, а у Марфы бровь рассечена, кровь по лицу ручьём. И наоборот, когда нападает красный, то у колдуна раны случаются. Чёрный оказался крепче, почти поборол красного. Вот тут то и понадобилась помощь Аксиньи. Она руки к Марфе приложила, а петушок красный целёхонек - здоровёхонек сделался, и снова бросился на чёрного. Почти час противник Марфиной птицы не сдавался, а потом повалился без сил и исчез. Колдун тоже пропал, будто в воздухе растворился. Так и проехали.
А уж после венчания, когда из церкви вышли, снова стал день солнечный. Дала старуха всем, кроме молодых, медовухи, что в своей корзинке припасла, выпить. Они и позабыли, что сегодня с утра было. Вернули новобрачные бабке Марфе кольца, что она им как оберег до свадьбы давала, поклонились низко и отправились дальше свадьбу гулять. Её звали поехать с ними или хоть до дому предлагали подвести, но она только усмехнулась:
- Спасибо Аксинье, я теперь и сама быстро дойду. У неё силушки и не убыло, а у меня много прибыло. Езжайте, не беспокойтесь. Всё у вас теперь будет хорошо.
Холодильник, конечно, жужжал. Но жужжал тихо и даже приятно.
- Он по ночам громче шумит, Сашенька. Зарубите себе на носу. И не говорите, что я вас не предупреждала!
- Да понял я. Понял. Хорошая квартира. Холодильник вроде тоже… Пусть шумит. Может, починим. Когда-нибудь.
В холодильниках и другой технике я ничего не понимал, но думал, что избавиться от шума смогу. Хозяйка квартиры считала иначе:
- Не почините! Я кого только не вызывала: сына, брата, зятя, мастера и даже соседа! Все только руками разводят, а холодильник…
Она раздосадованно махнула рукой в сторону жужжащего прибора.
- Холодильнику начхать!
- Еще раз: ничего страшного. Я холодильников не боюсь, и жужжания - тоже.
- Ну вот и славно. И да, Сашенька, вы помните правила: в квартиру никого не водить, мебель не портить! Я и так вам делаю скидку на аренду, скажите спасибо своей бабушке.
- Конечно, Мира Васильевна, конечно. В моем доме только я!
- Ну, положим, он не ваш. Всего доброго.
- До свидания!
Нервная старушка покинула кухню, а я уставился на белого цвета железную махину с тремя магнитиками на крышке. Один магнитик был поломан. Я, недолго думая, взял его в руки - холодильник стал жужжать чуть тише.
Подобные действия с остальными магнитиками положительного результата не дали. Когда я снял пластиковое балтийское море с надписью «Анапа», раздалось уже не жужжание, а рык - пришлось прикрепить творение безумного географа обратно. К магниту «Берлин» я даже не лез. Себе дороже.
Тогда я открыл холодильник, достал масло и в следущую четверть часа пил чай с бутербродами. Мне было интересно, почему хозяйка так волновалась о холодильнике. Работал он все же исправно, а шум… Обычный шум. Привыкну.
В дверь постучали, и я, оставив недоеденный бутерброд на столе, отправился встречать гостей.
В зеркале, висящем в прихожей, я вдруг увидел два желтых огонька. Они горели на кухне и были глазами непонятной морды. Морда была, кажется, черной. Затем вдруг наваждение исчезло.
- Показалось, - решил я и перекрестился.
Правда, креститься не умел. Но хоть где-то - в зеркале или реальности - это точно выглядело правильно.
***
Разбудил меня шум. Конечно, бабка предупреждала, что по ночам холодильник становится еще громче, но не настолько же!
Я кое-как поднялся с дивана, переступил через Тоху и Виталю, бревнами лежащих на полу, чуть не скинул с тумбочки вазу и вырвался таки в коридор. Здесь от жужжания вибрировал пол, и мне стало плохо.
Шатаясь, я зашел на кухню. На столе и под столом разместились бутылки с разнообразным алкоголем. Их я обвинил в своем больном состоянии.
Теперь, когда причина вибрации и шума была установлена, я успокоился. Но в этот момент пришла еще одна идея: проверить холодильник.
Я с трудом открыл дверцу и тупо посмотрел на бутылку чего-то (надпись расплывалась у меня в глазах), одиноко лежащую колбасу и гордый сыр. Еще мне стало ясно, что холодильник теперь вибрировал не так сильно. Он шумел по три секунды с интервалом в десять секунд. Точнее я сказать не мог, но хмельному сознанию хватило и этого: оно провело аналогию шума холодильника с дыханием.
- Выходи, чудище! Будем биться!
- А может, поедим?
Ответа я не ожидал. Головы, приоткрывшей дверцу морозильной камеры, тоже.
- Мать!
Голова испугалась:
- Хозяйка квартиры?
К слову, из морозилки выглядывало не человеческое лицо, а та самая морда, которую я увидел в зеркале днем. Теперь ее можно было рассмотреть подробнее, хотя рассматривать, если честно, было почти нечего: темно-зеленая, почти черная, твердая на вид кожа, два желтых глаза с вертикальными зрачками, вытянутый череп и роговые наросты на… затылке? Наверное, у драконов это называется так, а передо мной, разумеется, был дракон (его голова).
- Чего завис, арендатор? Хозяйка квартиры?
Я, если честно, был растерян. А если он решит что меня можно съесть, раз хозяйка не дома?
Испуг, видимо, отразился на моем лице, и дракон все понял.
- Не бойся. Я добрый. Людей не ем и не буду - вы же ведь собак не едите. Хотя… Хотя когда как. В Корее едят, я слышал. Но это юг. Я там летал как-то. Милые места, конечно, да люди дрянь. Разум порождает зло.
- Я бы не сказал. Разум порождает добро, потому как между животными идет постоянная борьба. Они жрут друг друга, например, борются за территорию… А из хорошего у них только материнский инстинкт. Разум человека же открыл гуманизм и понятия доброты, непорочности…
- Животное убивает несознательно! Это инстинкты, а вы, то есть, пардон, мы, действуем по своей воле, принимая решения осознанно.
Я понял, что пора обсудить более важные вопросы и быстро прекратил спор:
- Полагаю, мы оба правы, каждый в своей мере. Слушайте, как-то невежливо не знать своего собеседника. Вы кто?
- Дракон.
Он два раза моргнул своими большими глазами и уставился на меня.
- Александр, полагаю?
- Александр.
- Очень приятно.
- Мне тоже.
Разговор, очевидно, зашел в тупик, и я постарался выяснить, что же делает дракон в холодильнике, за который я отвечаю и который так волнует хозяйку квартиры.
- А почему вы живете в холодильнике, который явно меньше вас? Я не говорю, что это нелогично, просто… Нет. Это нелогично. Вам же нужно пространство! Для полетов, например…
- А почему вы живете в квартире? Я не говорю, что это нелогично, просто… Нет. Это нелогично. Вам же нужно пространство! Для полетов, например…
- Но я не умею летать!
- Кого вы обманываете? Сейчас все умеют летать. На чем угодно и как угодно. Так почему не летаете?
- Ну, могу летать. Могу не летать. А вы-то почему?
- Ну, могу летать. Могу не летать.
Я разозлился и хотел было рассказать о естественных потребностях и возможностях с аргументацией на основе пословиц и поговорок, но на кухню прошлепал Виталя и прохрипел:
- С кем споришь?
- Да с…
Но морды дракона уже не было, холодильник жужжал тихо, а небо медленно розовело.
***
С драконом я разговаривал каждый вечер. Он был очень интересным собеседником, всегда имел свою, драконью точку зрения, и я бы не сказал, что эта точка сильно отличалась от моей. Дракон был мудрым, но достаточно молодым по их меркам. На днях ему исполнилось двести сорок, и этот праздник мы отметили куском мяса с кровью и тортиком.
Оказалось, что попал он в холодильник не по своей воле. Это случилось в тысяча девятьсот тринадцатом году.
- Более ста лет назад! - с ужасом понял я, - Полжизни в холодильнике!
- Ну нет. В холодильник меня перенесли после второй мировой, а до этого я был заперт в шкафу.
- Это же какие чары нужны, чтобы дракона в холодильнике запереть?
- Ничего сложного, на самом деле. Просто заговоренная цепь.
Тогда он вытащил из холодильника лапу, и я увидел, что на ней был синий блестящий браслет.
- Такой же на шее и еще на задней лапе. Улечу, и сдавит. А если сдавит…
- Это скорее ошейники.
- Называйте как угодно. Один черт плохо мне.
- А как же эти штуки на вас оказались?
И он рассказал мне все. Рассказал, что сто с лишним лет назад была у него жена, еще невылупившиеся дети и бесконечный простор полей и лесов. Была и пещера, без золота, но с подземным озером.
Драконов в те времена уже было гораздо меньше, чем раньше, да и скрывались они куда лучше. Впрочем, люди все равно нашли гнездо моего нового знакомого. Нашли и, пока он летал на своем просторе, а драконица спала, разорили. Яйца пустили на опыты и что-то там еще, жену дракона убили точечной молнией, а его самого ловко обдурили. На несчастного навели морок. Заключили в кандалы и отправили в шкаф, чтобы изредка служил Родине. Но со службой не сложилось. Ведьма, которая руководила операцией по разорению гнезда, была против усыпления и забрала дракона к себе. Назвала его Георгием, видимо, в насмешку. Потом запихала в холодильник. И жил дракон (Гошей он себя называть мне запретил) в заключении и тоске - долгой и глупой.
Ведьму сбил икарус, а ее дочка ничего о колдовстве и драконах не знала. Ей было известно только то, что холодильник продавать или выкидывать нельзя ни в коем случае. Ну она и берегла.
Дракон же ей не показывался. Решил, что так будет лучше. Храпел по ночам, тихонько дышал днем, а сейчас нашел себе достойного собеседника. К заточению мой изумрудный друг привык. Однако в один день мне стало тошно от всей этой ситуации: величественное существо заперто в холодильнике без уважительной причины, а я даже не пытаюсь это исправить!
- Виталя, - начал я издалека, - ты же ведь сварщик?
- Сварщик.
Виталя кромсал колбасу и закидывал в рот все, что мог найти на столе. Я беспокоился за солонку, но до нее мой прожорливый друг пока не добрался.
- А сможешь перепилить десять сантиметров металла?
- Знаю того, кто может. Что за металл?
- Это еще нужно выяснить.
- Ну, покажи.
Виталя доел плавленный сыр, отряхнул руки и встал со стула.
- Веди к сейфу!
- Все в холодильнике.
- Чего?
- Только не пугайся. Прошу.
Я молча открыл дверцу морозильной камеры, и оттуда вылезла драконья морда.
- Мать!
- Это мы проходили.
- Саня, что это за хрень?!
- Дракон.
- Оно говорит!
- Он.
- Опять!
- Если бы вы не могли снять с меня ошейник и браслеты, я бы уже сжег вас. За бестактность.
Я покачал головой и рассказал Витале историю дракона, при этом накормив его повторно. Чтобы не волновался.
- Ну, ладно. Допустим, что хрень произошла и хрень дается в условии. Показывай лапу, дракон!
Толстый браслет моего друга сильно удивил. Он отметил, что я косой и слепой, так как пилить здесь не десять сантиметров, а восемь максимум.
- Без разницы. Так кто может это сделать?
- Тоха!
Я с недоверием посмотрел на Виталю.
- Тот лысый, с которым мы на новоселье пили?
- Именно! Антон - гений в области пилки. То есть - пиления. Или распила… Ну ты понял.
Этого я никак не ожидал. Но Тоха был мне уже знаком, а раз советует Виталя (друг со школьной скамьи), то грех отнекиваться.
- Зови Тоху!
***
Браслеты сняли.
Холодильник оказалось спускать неожиданно легко. Дракон внутри был и не был одновременно. Этому факту я, Виталя и все еще шокированный Тоха обрадовались.
Внизу поджидала газель. Мы загрузили холодильник внутрь и были готовы к поездке за город, как вдруг…
- Куда! Куда холодильник! Не пущу!
Старуха неожиданно резво преодолела расстояние в сто метров.
- Александр! Я, кажется, говорила, что без моего ведома из квартиры ничего нельзя вывозить!
Как не вовремя!
- Мы привезем холодильник обратно.
- Не устраивает! А если вы его повредите?!
- Заплачу. Сколько стоит эта рухлядь?
- Много!
- Я понимаю, что вас просили беречь этот жужжащий прибор. Но, поверьте - это достаточно глупо и жестоко.
- Кому жестоко-то? Кому жестоко?! Верните холодильник!
Я разозлился, но виду не подал и только мрачно скомандовал парням:
- Выгружайте.
- Но…
- Выгружайте.
Холодильник выгрузили, и я, улыбнувшись, посмотрел на старуху.
- Мира Васильевна…
- Чего?
- Холодильник цел, не так ли?
- Да.
- Жужжит?
- Да.
- Ну и какого черта он жужжит, если отключен?!
Бабка испуганно осмотрела холодильник. Удостоверилась в том, что он никуда не подключен, и изумленно спросила:
- Почему жужжит?
- Сейчас увидите.
Я подошел к железной коробке и постучал по дверце.
- Приехали!
- Да ну?
- Серьезно. Приехали.
- Александр. Спасибо вам.
- Кто-то должен был это сделать.
- Мы все должны… Всегда. «Кто-то» не придет, поверьте. Это глупо. Поэтому спасибо. Огромное вам спасибо, Александр.
А затем он прорычал:
- Разойдитесь!
Я, Виталя и Тоха отошли подальше, а Мира Васильевна тупо стояла и смотрела на свой ценный холодильник.
Тут раздался скрежет, и клетка дракона взорвалась.
Старуху взрывной волной протащило по земле. Дверца морозильной камеры снесла лебедя из шины на клумбе. Мне в руки залетел банан, а Тоху сбило мясным окороком.
Дракон взлетел.
Он пронесся вдоль серой кирпичной стены хрущевки, изумрудной молнией устремился в небо и, сделав над нами три круга, полетел прочь. Дракон был огромен, и крылья его прекрасны.
Я держал банан в руках, смотрел в небо и улыбался.
К черту холодильники.
Большой Проигрыватель
- А букашки по три пятки! - хотел было исправить Корней Чуковский, да другая мысль перебила:
- А вот, положим, будь солнце поменьше, а пасть у крокодила побольше - а смог бы тогда б он его проглотить???
- Ну, и кто это сделал? - поинтересовалась Баба-Яга, заходя в избушку и снимая с головы болотную тину.
Внук с Внучкой указали друг на друга пальцами.
- Ух, негодники! - проворчала Яга и отправилась умываться.
Через какое-то время она прошла в кухню и, пошумев посудой, выглянула в комнату.
- Чего сидите, бездельники? Идёмте обедать.
Внук живо подскочил и сел за стол, а Внучка нехотя покачала головой.
- Не хочется, - сказала она.
- Что значит не хочется? - удивилась Яга и потрогала её лоб, - Ты не приболела?
- Нет, - ответила Внучка, - Просто есть не хочу.
- Да как это - «не хочу»? Там ведь лягушки!
- В сметане?
- Конечно!
- Тогда можно одну, пожалуй, - задумчиво кивнула Внучка, - Или даже две.
Яга поставила перед внуками миски с лягушками и довольно наблюдала, как те едят.
- А говорила «не хочу» - сказала она, когда миски были пусты, - Может ещё?
- Хватит, - хором ответили внуки.
- Ну, хватит, так хватит, дело ваше. Кто ж знает, когда теперь ещё поесть получится.
Внуки недоумённо переглянулись.
- А почему может не получиться? - осторожно спросил Внук.
- Так я вас Горынычу отдам сегодня, - ласково ответила Яга, - Скоро уже прилетит и заберёт. А станет ли он вас кормить - неизвестно.
- Как Горынычу? - испугалась Внучка, - Зачем? Мы же ничего не сделали!
- Как не сделали? - прищурилась Баба-Яга, - А ведро с болотной тиной кто над дверью приладил, а?
- Это он всё, - захныкала Внучка, указывая на брата, - Я только табуретку держала, пока он ведро ставил. Не надо меня Горынычу отдавать!
- Предательница! - прошипел Внук.
- Ну хорошо, - кивнула Яга и погладила Внучку по голове, - Значит ты останешься, а брата твоего Горынычу отдам.
- Нечестно! - возмутился Внук, - А она вчера, пока тебя не было, всю ягоду собрала и съела!
- Да ты что? - Яга сделала вид, что удивилась, - Ах ты, негодница! Ну и внуки мне достались! Мало того, что пакостят, так ещё и ябедничают!
Внуки покраснели и опустили глаза в пол.
- Не отдавай нас Горынычу, бабушка, - тихо попросил Внук, - Мы слушаться будем.
- И пакостить не будем, - подхватила Внучка, - Хочешь, я сама весь огород полью?
Яга задумчиво посмотрела в окошко.
- Даже и не знаю, - пробормотала она, - Перед Горынычем неудобно будет.
- Пожалуйста! - хором взмолились внуки.
- Ладно, - Яга махнула рукой, - Но до первой пакости, так и знайте! А теперь ты иди огород поливай, а ты корове сена принеси, да воды натаскай.
Внуки счастливо закивали и побежали исполнять наказы. Вечером Яга проверила огород и корову, и довольная пошла к избушке.
- Молодцы, - сказала она внукам, - Хорошо постарались. Надо же, чуть таких замечательных помощников Горынычу не отдала!
Внук с Внучкой устало улыбнулись.
- Идите в дом умываться, - велела Яга, - И будем ужинать.
Внуки наперегонки побежали к двери, открыли, и ведро с болотной тиной опрокинулось на них сверху.
- Надо же! - наигранно удивилась Яга, - Какая досада! Интересно, кто это сделал?
- Ты чего мне тут избушку ломаешь, окаянный? - возмутилась Баба-Яга, выходя на улицу, - Постучать не мог?
- Я стучал, - ответил Богатырь, опуская дубину, - Да видно не услыхали меня.
Яга оглядела дверь и вздохнула.
- Краску вон сбил, - она повернулась к Богатырю, - Чего хотел-то? Сразу говорю: на ночь не пущу, у меня…
- Надумал я положить конец вашим злодейским дням, - прервал её Богатырь, - Составил список, с людьми поговорил, узнал, у кого из вас какие слабости. Подготовился и пришёл.
- Ух ты! - восхитилась Яга, - Ко мне уже лет четыреста никто сражаться не приходил. А ну-ка, ответь, в чём же наша главная слабость?
- Вы всегда по одному, - ответил Богатырь, - А вот герои стараются вместе держаться, помогать друг другу. Потому они всегда вас и побеждают.
- Вон оно как, - протянула Баба-Яга, - И как же ты меня одолеть собрался? Я же избушке слово скажу, она и сбежит, да меня унесёт.
- Я ей заранее ножки связал, - похвастался Богатырь, - Заранее подумал.
- Ты ты голова! - похвалила Яга, - И правда подготовился. Но тут такое дело…
- И Кощея одолею, - перебил Богатырь, - С ним поменьше разговаривать нужно. Сразу в бой и не зевать. Не дать ему воды пить и силы великой у него не будет.
- Молодец, - кивнула Яга, - Вижу, умный ты парень. Но вот что я тебе скажу…
- Мне не нужны советы, - фыркнул Богатырь, - Я даже придумал, как Горыныча одолеть! Все его из пещеры выманивают, а я не стану. Я эту пещеру водой залью.
- Ого! - уважительно воскликнула Яга, - Слушай, а не боишься, что я остальных предупредить успею?
- Не успеешь, - пообещал Богатырь, подбрасывая дубину в руке, - Уж я постараюсь.
- Если бы все Герои такие умные были, нас бы уже давно одолели, - сказала Яга, - Но есть одна проблема…
- У меня нет проблем, - возразил Богатырь, - Знаешь, как с Водяным справлюсь? Разведу огромный костёр, и камней в нём нагрею. А потом их в болото! Так и сварится там.
- Ой! - Яга чуть было не перекрестилась, - Способ, конечно, верный, но жестокий.
- Для такого супостата в самый раз.
Яга боязливо отошла на пару шагов.
- Всё в твоём плане хорошо, - любезно сказала она, - Но ты не учёл одного…
- Я учёл всё, - презрительно ответил Богатырь, - У меня вот бумага есть - на ней на каждого Злодея способ найден. Всё продумано, не одну ночь я на это потратил…
- Да выслушай ты меня наконец! - внезапно крикнула Яга, - День сегодня какой?
- Не ведаю. Да и что мне с того?
- А то, что сегодня Новый Год, балбес.
- И что? - не понял Богатырь, - Какая разница-то?
- Каждый раз одно и тоже, - вздохнула Яга, - Всё продумываете, а про мелочи забываете. Ребятушки-злодеюшки!
Из избушки по одному выбежали Кощей, Змей Горыныч, Водяной, Идолище Поганое, Кот Баюн, Лихо, пара Ведьм и Тугарин.
- Вот, - Яга указала на Богатыря, - Пришёл положить конец нашим злодейским дням. Всё, говорит, учёл.
Богатырь побледнел и выронил дубину.
- Да вот только забыл, что на Новый Год семья собирается вместе, - продолжила Яга, - А мы, хоть и Злодеи, но всё же одна большая семья.
- На ёлку его! - заорал Баюн, - Вместо звезды!
Богатырь ойкнул и бросился наутёк.
- Будем считать, что победили, - резюмировала Яга, - Идёмте за стол, злодеюшки. Новый Год скоро.
А сказки бывают разные!
В иную войдёшь - покаешься.
Ответ на вопросы праздные
Узнать там, порой пугаешься.
И холод, змеёю скользкою,
Ползёт по спине от ужаса.
Не факт, что здесь ждали в гости вас,
Что с вами тут все подружатся!
На Золушке принц не женится,
В пролёте и дочки мачехи.
Монарший брак не безделица,
Невеста давно назначена.
Красавицу съест чудовище,
А бабушкой волк насытится.
Принцесса спит? Не сокровище,
И в прах за сто лет рассыплется.
Убьёт Белоснежку мачеха,
Не выжить, увы, красавице…
Листы перепишут начисто,
Правдивые всем не нравятся.
Напишут другие, сладкие,
Красивые, но обманные,
Спаслись где из дома гадкого,
Что пряничный, детки славные.
Где принц, ускакав из города,
На девке безродной женится,
А Кай месяцами в холоде
Голодный, живой…
Не верится?!
Что ж… сказки давно учёные!
Сумеют ко всем подстроиться…
Они будет лгать «по-чёрному»,
И прятать, что в чащах кроется…
Мы слепо пойдём, наивные,
В тот мир под завесой тайною,
Где текстов слова старинные,
Сменили по умолчанию.
Однажды Мужик повёз Пана в поле, жито посмотреть. Запряг пару коней, положил в телегу соломы, усадил пана и - поехали.
И встретился им на поле Цыган. Говорит ему Пан:
- Цыган, обмани меня!
- Да я не умею. Вот отец мой может.
- А где твой отец?
- За во-о-о-он тем лесом, жито косит.
- Так сходи, позови его.
- Идти далеко, пока туда, пока обратно, уже стемнеет. Дай коня, я быстро управлюсь.
- Бери, только поторопись.
- Туда-то я быстро, а обратно отцу придётся пешком идти. Дай и ему коня.
- Бери, но возвращайся скорее.
Ускакал Цыган, а Пан с Мужиком остались ждать.
Ждут-пождут, нет цыганей.
Стемнело. Пан и говорит:
- Обманул меня Цыган, а сказал, что не умеет!
До дома далеко, остались они ночевать в поле.
Мужик Пану в телеге постелил солому, а себе под телегу охапку бросил.
Лёг Пан, без подушки, без одеяла, без перины. Соломы мало, доски жёсткие. То так, то этак повернётся, уснуть не может. То ветер ему мешает, то вечерняя свежесть…
А Мужик под телегой вспаханную землю разровнял, соломой застелил и быстро уснул. От ветра жито его прикрывает, телега крышей служит…
Пан ворочался, ворочался, а потом и спрашивает Мужика:
- Иван, на чём ты лежишь?
- На мешке.
- А чем укрылся?
- Мешком.
- А под голову что положил?
- Мешок.
- Да сколько ж у тебя мешков?
- Один!
Сказки - единственное, чему можно верить!
Было три сына у старика:
Старший нормальный, средний слегка…
Младшего все называли дурак.
Всё ничего бы, и всё бы пустяк,
Только однажды старик их позвал,
Каждому лук со стрелою раздал.
И повелел поутру запустить.
Где упадёт, так тому, мол, и быть.
Старший стреляет, средний слегка…
Только не складно у дурака.
Дальше двум братьям, как в сказке везёт:
Каждый богатую в жёны возьмёт.
Только стрелой дураку не помочь.
Есть и невеста… и брачная ночь…
Лишь на рассвете дурак поумнел -
«Я же жениться совсем не хотел!!!»
Не странность, а почти закон:
Чтоб груз минувших лет убавить,
(Иные скажут-«парадокс и моветон!»)
По-новой бы поверить в сказки,
Без сказок жизнь совсем не то.
Сын спросил:
- Почему Волк из «Трёх поросят» ДУЛ на домики? У него лап не было?
Сказала, что боялся оставить отпечатки) Но теперь сижу и думаю, действительно, почему именно дул?)
Иван царевич пускал стрелу, и женился на жабе.
Чинганчгук.Великий змей. метал копье. и потому был холост
Ехал рыцарь на коне
Меч болтался на ремне
Голова дракона сзади
Приторочена к суме
Ехал рыцарь сквозь леса
Колыхались телеса
Волосатые подмышки
Испарялись в небеса
Смрад стоял и за и пред
В чаще прятался медвед
Рыцаря пустой желудок
Громко требовал обед
А вокруг леса поля
А кругом Земля Земля
И как будто бы в насмешку
Нет трактира них@я
Если б встретился дворец
Или стойбище овец
Или логово бандитов
Или жирный брат купец
Но один. Худой как волк
Едет рыцарь без порток
Даром что башка дракона
Смотрит строго на восток
Пухнет пузо. Пот течёт
В латах мается как шпрот
Так бы сдох наш славный рыцарь
Даром полный идиот
Но господь к придуркам слаб
Замок прячется в закат
Ничего что захудалый
Облупившийся фасад
Вейп курился до небес
То ли ангел то ли бес
Отыскал среди возможных
Наидуру из принцесс
Грянул гром. Разлился дождь
Постучался. Делать что ж?!
И она ему открыла:
Заезжай мол. Хошь?! Не хошь?!
Привязал герой коня
Меч оставил у ремня
И пошёл пошёл по плитке
Громко шпорами звеня
Есть и пить несли на стол
Повар слуги гувернёр
Даже гончие собаки
Мажордом и камергёр
За беседой разговор
Взор ко взору к вздору вздор
В общем к лету поженилось
А дракона кто - то спёр
Белокаменный чертог
Бог задумчивый чуток
Чтоб дурак и дура жили
Сколько ж надобно дорог
Завязать между собой
Да с драконьей головой
Чтоб подобная с подобным
Стали мужем и женой…
Там в узких улочках неспешные прогулки.
И время не заглянет, не спросив.
Там сокровенное - изящным волшебством окутано.
В голландской сказке - ночь, и бесконечный снег кружит…
Скоро я, Лейла, отправлюсь в дорогу,
Берег твой синий скоро покину;
Лунный скакун мой стоит у порога.
Сказок ковёр для полёта раскинут.
Скоро я, Лейла, отправлюсь в дорогу.
Звёзды на небе мерцают, играя.
Падают в горсть бедняку, как монеты.
Я золотого коня оседлаю, -
Лёгок красавец из лунного света,
Звёзды на небе мерцают, играя.
Берег янтарный в далёком тумане -
Там мои думы, там песня витает.
Твой соловей, чернокосая, манит,
Цокотом звонким коня подгоняет.
Берег янтарный в далёком тумане.
Я полечу над лесами, горами,
Море блеснёт подо мною, бушуя;
После ж, овеянный всеми ветрами,
Дома к ограде коня привяжу я.
Я полечу над лесами, горами.
Сказок ковёр для полёта раскинут.
Лунный скакун мой стоит у порога.
Скоро я, Лейла, твой берег покину,
Скоро помчусь я своею дорогой.
Сказок ковёр для полёта раскинут.