Желаю снять свои вам маски
Ведь это все к иллюзии привязки
Мечтать и видеть только Сказки
Раскрасив Жизнь в цветные краски …
Себя увидеть настоящего и вновь -
В игру вернется безконечная Любовь
В объятья наши Мир весь устремиться
Все будем лишь играть и веселиться …
В одном далеком королевстве жила бедная семья рыбаков. Глава семейства часто уходил в море, а его жена заботилась о детях. Особенно все любили младшенькую Луизу за ее добрый нрав и дар сочинять музыку. Отец, заметив способности дочери, сделал из тростника дудук и подарил ей. На закате Луиза приходила к абрикосовому дереву на холме, чтобы поиграть на дудуке. Она играла то, что чувствует ее сердце. И дудук пел о синих морях, омывающих великие горы, о небесах, дарующих свободу, о хрупкой травинке, тянущей руки к солнцу и маленьких светлячках, помогающих морякам отыскать дорогу домой. Каждый находил в этой музыке частичку себя самого. Луизе внимали не только люди, но и звери, и птицы собирались на холме послушать чарующую музыку души.
Однажды о таланте бедной девочки прознал местный король. Он тоже писал музыку, но сочинения его были по большей части бездарны. Однако король считал, что все дело в плохих исполнителях. Потому послал за Луизой, чтобы услышать, как она играет.
И вот Луиза предстала перед лицом самодовольного короля в огромном дворце, блестящем от золота. Маленькая и хрупкая она терялась среди бесконечной роскоши со скромным дудуком в руках.
- Говорят, твоя музыка побуждает плакать и смеяться, - сказал король. - Играй. Посмотрим, так ли это…
Луиза поднесла к губам дудук. И он поведал о шелковых крыльях бабочки, с взмахом которых рождается и умирает неповторимая красота. О падающих снежинках, среди которых нет ни одной похожей на другую. О песне ветра, который нельзя поймать…
- Недурно, - признал король. - А как ты пишешь партитуры?
- Ваше Величество, - потупив взгляд, ответила Луиза, - Я совсем не знаю нот. Я играю лишь то, о чем мне ведает сердце.
- Это безобразие, - вздохнул король. - Но мои придворные музыканты тебя научат нотной грамоте. Ты станешь настоящим виртуозом и сможешь исполнять мои великие произведения.
- Я простая бедная девочка…- попыталась возразить Луиза.
Но король предложил семье Луизы новый дом и пожизненное содержание, если она согласится жить во дворце и играть его сочинения. «Какая удача», - судачили все вокруг. И она согласилась.
С тех пор Луиза давала концерты лишь во дворце по личному требованию и в соответствии с пожеланиями короля. Её родные переехали в новый дом, но сытая жизнь не пошла им на пользу. Родители вскоре умерли, а братья и сестры перессорились из-за наследства. Каждый сделал в доме отдельный вход с железной дверью и повесил замок.
Как-то осенью в королевство вошел таинственный странник. Он был одет в рваный хитон и стоптанные сандалии, изведавшие пыль многих дорог. Следом за ним ходила молва, что это бывший принц. Когда-то он был очень богат, но все свое имение раздал бедным и теперь скитался по свету в поисках какой-то необыкновенной вещи, принадлежащей самому Богу.
На ночлег странник остановился у одного из местных рыбаков. Он расспросил, чем примечательно их королевство. Рыбак пожал плечами, мол, все, как и везде, поборы душат, народ голодает, король со свитой жируют и ловят неуловимых казнокрадов. Правда вспомнил рыбак и про Луизу, что была ее музыка большим утешением во всех скорбях и тихим светлым облачком наполняла душу. А сейчас этого так не хватает…
У странника загорелись глаза.
- Я хочу увидеть Луизу, немедленно, - и он отправился во дворец.
Луиза прогуливалась в саду, когда встревоженные придворные примчались за ней и сообщили, что нужно играть для очень важного гостя. Её одели в самое дорогое платье, пулены с бантами, голову украсили диадемой, а в руки дали золотой дудук. Когда Луиза вошла в покои, она к удивлению своему увидела на почетном месте оборванного грязного юношу в каких-то лохмотьях. Но, тем не менее, ему прислуживала вся королевская свита, и даже сам король был бледен и обходителен.
Поставив на пюпитр ноты с музыкальными прелюдиями короля, она начала играть. Её пальцы проворно бегали по дудуку, музыка была техничной, навязчиво запоминающейся, но абсолютно пустой.
Король от восторга закатывал глаза, а юноша чуть не плакал. Когда Луиза закончила, король с гордостью заметил: «Это моя заслуга. Я сделал её такой!» «Убийца», - прошептал юноша.
Он подошел к Луизе и ласково взял ее за руку. «Сыграй то, что помнишь, - попросил он. - То, о чем пело твое сердце». Луиза вновь поднесла дудук, но не смогла извлечь ни звука. Сердце ее молчало.
Юноша тяжело вздохнул и отправился прочь. Луиза бежала за ним, скинув пулены, и ноги ее больно ранили шипы увядающих цветов королевского сада.
- Постой, кто ты? Почему пред тобой все трепещут? - вопрошала она.
Юноша остановился: - Трепещут они перед славой моего Отца, а я такой же глупец, как и ты, потерявший свое сокровище. Тот редкий дар, что похож на дуновение ветерка, что не живет во дворцах и является ценностью не имеющей цены. Этот дар - Перо Бога, которым Он пишет в сердце человека, когда-то открыто Ему навстречу. Утратив его, я брожу по свету много лет в надежде увидеть хоть отблеск этого Пера в ком-то ещё и стать хоть чуть-чуть сопричастным потерянному сокровищу. Но встречаю лишь таких же глупцов заменивших божественный росчерк черепками этого мира. И ты, Луиза, теперь тоже обречена искать его, отныне клетка дворца покажется тебе тесной… Ах, как блажен сейчас тот, кто воспроизводит Божьи письмена и даже не подозревает об этом…"
Последние желтые листья кружились в воздухе и навсегда умолкали, коснувшись земли. Странствующий принц уходил все дальше. Его следы размывал дождь. Говорят, Луиза простояла так несколько дней на дороге, прямо под дождем. А потом она навсегда исчезла из королевства.
Помните злую Бабу-Ягу, которая сажала Иванушку на лопату и отправляла в печь? На самом деле - это отголосок старинного обряда «перепекания ребенка», который, несмотря на свою древность, был очень живуч и в иных местах сохранялся вплоть до XX века, а то и дольше…
Помимо записей этнографов и историков, сохранились и литературные упоминания об этом действе, которое было весьма распространено у наших предков. Например, ему подвергался в детстве Гаврила Романович Державин, по свидетельству В. Ходасевича, оставившего нам жизнеописание классика. Правда, процедурные подробности там не указываются.
Итак, «перепекание ребенка» - древний обряд. В одних местах к нему прибегали в случае рождения недоношенного, хилого младенца, при наличии рахита («собачьей старости»), атрофии и прочих недугов. В других - отправляли в печь всех подряд новорожденных. ЗАЧЕМ? - Вот об этом и поговорим.
Считалось, что если ребенок появился на свет раньше времени, если он слаб или болен, то это значит, что «не дозрел» в материнском чреве. А раз так, то нужно довести его до «нужной кондиции» с тем, чтобы он не только выжил, но и обрел необходимые жизненные силы.
Печь в традиции древних славян представляла собой своего рода отражение вселенной как триединого мира: небесного, земного и загробного, равно как и место общения с предками. Поэтому к ее помощи обращались, чтобы спасти недужное дитя.
При этом уподобляли рождение ребенка выпечке хлеба, а потому в классическом варианте «перепекания» младенца предварительно обмазывали ржаным (и только ржаным) тестом, оставляя свободными от него только рот и ноздри. Тесто, к слову сказать, тоже было не простое, а на воде, принесенной на рассвете из трех колодцев, желательно - бабкой-знахаркой.
Обмазанное тестом дитятко укладывали на хлебную лопату, привязывали к ней и трижды отправляли на короткое время в теплую (не горячую!) печь, в которой нет огня. В одних местах это поручалось бабушке-повитухе, в других - самой матери, в третьих - самой старой женщине в селении.
Никогда перепекание не проводилось в одиночку и всегда сопровождалось особыми речами. Но если бабушке-повитухе (при которой состояла помощница, чтобы снять ребенка с лопаты), достаточно было побормотать что-нибудь вроде: «Припекись, припекись, собачья старость», то в других случаях предполагался обязательный диалог участниц процесса.
Смысл его заключался не только в произносимых словах-иносказаниях, но и поддерживал ритм, в котором надо было отправлять и возвращать из печи ребенка, чтобы он не задохнулся. Например, если по ритуалу полагалось действовать лопатой матери, то у дверей могла стоять свекровь.
Входя в дом, она спрашивала: «Что ты делаешь»? Невестка отвечала: «Хлеб пеку» - и с этими словами двигала лопату в печь. Свекровь говорила: «Ну, пеки, пеки, да не перепеки» и выходила за дверь, а родительница доставала лопату из печи.
Аналогичный диалог мог происходить с женщиной, которая, трижды обойдя избу по ходу солнца, вставала под окно и проводила ту же беседу. Кстати, иногда под окном вставала мать, а у печки орудовала знахарка.
Существует детальное описание обряда «запекания» ребенка от сухотки, сделанное одним из дореволюционных бытописателей, которое завершается «продажей» ребенка, причем знахарка забирает его на ночь, а затем возвращает матери.
«В глухую полночь, когда печь простынет, одна из баб остается с ребенком в избе, а знахарка выходит во двор. Окно в хате должно быть открыто, а в комнате темно. - Кто у тебя, кума, в избе? спрашивает со двора знахарка - Я, кума - (называет себя по имени) - Более никого? продолжает спрашивать первая - Не одна, кумушка, ох не одна; а прицепилась ко мне горе-горькое, сухотка поганая - Так ты ее, кума, выкинь ко мне! советует знахарка - Рада бы бросить да не могу, слышится из избы - Да почему? - Если выкину ее поганую, то и дите-чадо придется выкинуть: она у нем сидит - Да ты его, дите-то, запеки в печь, она и выйдет из него, слышится совет кумы».
После этого ребенка кладут на лопату для выпечки хлеба и помещают в печь. Знахарка, бывшая во дворе, обегает вокруг дома и, заглянув в окно, спрашивает: «- А что ты, кума, делаешь? - Сухотку запекаю … - А ты, кума, смотри, не запекла бы и Ваньку - А чтож? - отвечает баба, - и Ваньку не пожалею, лишь бы ее, лиходейку, изжить. - Ее запекай, а Ваньку мне продай».
Затем знахарка передает в окно три копейки, а мать из хаты подает ей на лопате дитя. Это повторяется трижды, знахарка, обежав хату и каждый раз через окно возвращая ребенка матери, ссылается на то, что он «тяжеловат». «Ничего здорова, донесешь» - отвечает та и снова передает на лопате дитя. После этого знахарка уносит ребенка домой, где он и ночует, а утром возвращает его матери.
Этот древнейший обряд был широко распространен у многих народов Восточной Европы, как славянских, так и неславянских, бытовал у народов Поволжья - мордвы, чувашей. Сажание в печь ребёнка, как средство народной медицины, широко использовали многие европейские народы: поляки, словаки, румыны, венгры, литовцы, немцы.
Дореволюционный этнограф и краевед В.К. Магницкий в своей работе «Материалы к объяснению старой чувашской веры» пишет: «Вот как, например, лечили они детское худосочие. Больного ребенка клали на лопату, покрытую слоем теста, а затем закрывали его сверху тестом, оставляя лишь отверстие для рта. После этого знахарь три раза просовывал ребёнка в печь поверх горящих углей». Затем, согласно исследованию другого этнографа П.В. Денисова, ребенка «сбрасывали с лопаты сквозь хомут к порогу, где собака съедала покрывавшее ребёнка тесто». Во время всей этой процедуры читала ряд наговоров.
Вариантов обряда перепекания было много. Иногда ребенка обмазывали тестом, лопату с ним проносили над тлеющими углями или сажали в остывшую печь. Но было у всех и общее: обязательно на хлебной лопате и в печь, как символ огня. Возможно, в этой языческой процедуре следует видеть отголоски одного из древнейших обрядов - очищение огнем.
А вообще, эта похоже на некую закалку (горячо-холодно), которая мобилизует организм на борьбу с болезнью. Согласно свидетельству старожилов, к методу «перепекания» прибегали в очень крайних случаях, после этого младенец должен был или умереть, или выздороветь.
Случалось, что ребёнок умирал, когда его еще не успевали отвязать от лопаты. При этом свекровь на плач снохи говорила: «Знать, ему не жить, а кабы перенес, так стал бы, знаешь какой крепкий после этого»…
Следует отметить, что обряд «перепекания» возродился в советское время. По воспоминаниям жителя села Ольховки В.И. Валеева (1928 г. р.), «перепекали» и его младшего брата Николая. Произошло это летом 1942 года. Брат его был не только худосочен, но к тому же криклив и капризен. Врачей в селе не было.
Собравшийся «консилиум» из бабушек поставил диагноз: «На нем - сушец». Назначен был единодушно и курс лечения: «Перепекать». По словам Валеева, его мать посадила брата (ему шел шестой месяц) на широкую деревянную лопату и несколько раз «сажала» Николая в печь. Правда, печь уже основательно остыла. А в это время свекровь бегала кругом избы, заглядывала в окна, стучала в них и несколько раз спрашивала: «Баба, баба, что печешь?». На что сноха неизменно отвечала: «Сушец пеку».
По мнению Владимира Ионовича, его брата лечили от худосочия. До сих пор Николай здравствует, чувствует себя прекрасно, ему более 60 лет.
ЗАЧЕМ ЖЕ ВСПОМИНАТЬ «СТАРИНУ СЕДУЮ»? А помните, как в сказке гуси-лебеди прекратили погоню за детьми только после того, как те забрались в печку? Печка может быть условной… Ведь сам процесс перепекания был не только медицинской процедурой, но и в не меньшей степени - символической.
Таким образом, помещение ребенка в печь, помимо сжигания болезни, могло символизировать одновременно:
- повторное «выпекание» ребенка, уподобленного хлебу, в печи, являющейся обычным местом выпечки хлеба и одновременно символизирующей женское чрево;
- символическое «допекание» ребенка, «не долеченного» в материнской утробе;
- временное возвращение ребенка в материнское чрево, символизируемое печью, и его второе рождение;
- временную смерть ребенка, его пребывание в ином мире, символизируемом печью, и возвращение в этот мир.
…Вот так, добропорядочную знахарку Бабу-Ягу сказочники превратили в кровожадную злодейку, пекущую в печи детишек…
Автор: Валентина Пономарева
(по материалам этнографических экспедиций)
Я до сих пор люблю сказки. Зная это, жена любит мне их рассказывать. Самая любимая ее сказка про то, что прокисшее молоко пусть стоит, она мне напечет из него как-нибудь оладушек или блинов.
Талант
- Господь, я не пойму, почему это Васе Иванову и музыкальный слух, и художественный вкус, и поэтические способности? И этому Коле Петрову голос какой придарил! Мишке Сидорову так полный воз, ишь в физике как шарит, открытия, понимаешь, делает. А я? Для меня что, ни одного таланта не нашлось? Че за несправедливость? А?
- Костя Жулькин?
- Ага.
- Ну, так я тебе талант плотника предлагал, ты не взял. Сказал, работать много надо.
- Тоже мне. Плотника! Разве ж это талант? Совсем не престижно. Ты бы еще талант дворника всунул.
- Ну почему не престижно? У родного сына первая профессия… И ничего, нормально, не жаловался. А ты?
- Ну сам посуди, Бог. Будь у меня голос, я бы вышел на шоу талантов - и ка-а-ак запел! Или там, с даром писателя я бы вмиг бестселлер нацарапал, да такой, что Кинг с Роулинг обзавидовались бы. А плотник? Во-первых, учиться нужно сто лет…
- Не сто.
- Ну ладно, но все равно много. Во-вторых, кому это сейчас нужно? Вот сделал я табурет, и что? Кому я его продам, когда такая конкуренция? А? «ИКЕА» буду вытеснять?
- Но так с любым талантом!
- А вот не надо! Дурите вы меня. Я точно знаю!
- Дьявол сказал?
- Он. Есть у тебя таланты попроще. Чтобы так взял - и пользуйся, пожинай плоды.
- Хорошо, раз ты так считаешь, могу один подкинуть.
- Ну-ну?
- Дар уверенности.
- Неплохо звучит. Солидно. Что за дар-то?
- Ну, будешь всегда уверенным в себе до мозга костей. И уверенным в том, что ты лучше всех всё знаешь. Будешь Васе Иванову рассказывать, как нужно стихи писать, Коле Петрову - как петь правильно, а Мишке Сидорову - что за открытия совершать, и в каком порядке.
- Да? А они?
- Они будут сомневаться.
- В моих словах?
- В себе. В своей талантливости. В результатах. Учиться опять станут, самосовершенствоваться.
- А я?
- А ты сомневаться никогда не будешь. Пришел. Увидел. Сказанул. И доволен собой. Всё!
- О, это подходит. Это моё. Беру.
- Окей. Держи вот.
- И это… Бог, ты глубину океанов-то подправь. Я совершенно уверен, что ты с ними напортачил. И еще, зачем было создавать глубоководных рыб, если их никто не видит? Переделай. И вообще, у меня для тебя много советов… появилось… внезапно. Но позже. А то так отчего-то захотелось Петрову рассказать, как нужно ноту ля брать. Пошел я, некогда мне.
Сказки с хорошим концом у меня не вызывают доверия. Явно в них что-то недосказывают.
Давным-давно
Жила одна Душа
Она была прекрасна
Красотою,
Пленительно-божественно
Нежна,
Сравнима лишь
С мечтою неземною.
Ее небесный ангел охранял.
За ней неслышно следовал повсюду,
Своим крылом
От бед всех закрывал,
И этим помогал
Поверить в чудо.
Она была как звездочка
В ночи:
Всегда смеялась
Беззаботным смехом,
И верила - для горя
Нет причин,
И даже слёзы счастью
Не помеха.
Вот так бы и жила
На облаках
В сплошном потоке
Радости и света,
Но жизнь полосатая
Всегда,
И нам давно известно
С вами это.
Однажды ангел
Преступил черту,
Любовью полюбив
Её земною,
Предстал без крыльев,
Голову склоня,
Перед её небесной
Красотою.
Она в него влюбилась
Всей душой
И в своё сердце
Распахнула двери.
И их любовь
Была такой большой,
Что невозможно
Было не поверить.
И вместе провели
Они года,
Нарушив божью
Заповедь тогда!
Расплата все же Ангела нашла:
Его душа навеки умерла.
Проклятием
В расщелины земли
Гореть в аду
Веками обрекли.
И память лишь
Оставили ему,
Чтобы смотря
В сгустившуюся тьму,
Мог наблюдать
Луны неспешный ход,
Такой далекой
От земных забот,
Как умирая и рождаясь
Вновь там в вышине
Живёт его Любовь,
Прикованная цепью
Неземной
Светить ему
Полночною звездой.
С тех пор безгласным
Спутником Она
Одна в ночи,
Как звёзды холодна,
С тоскою от которой
Не сбежать,
Не перестанет
Землю освещать.
Надеясь, что в ночной
Тиши земной,
Его душа
отыщет путь домой.
По звёздам
Он опять её найдёт
И вновь она покой
С ним обретет.
Ведь ад его
Покоится на дне,
И солнца свет
Там не поможет
Нет!
И вечно одинокая
Средь звёзд,
Идёт она
По замкнутому кругу,
Но если б снова
Пережить пришлось,
Она б верна
Осталась милу другу.
И освещая лунным
Светом путь,
Она лишь шепчет:
Только не забудь!
Меня ты видишь?!
Буду ждать всегда.
Нас разлучить
Не смогут никогда!
Ну… и кто же такая наша любимая Яга? Во-первых, это не молоденькая девчушка, а вполне себе почтенная мадама, иногда - скрюченная и жалкая, иногда - грозная и могучая, но обычно - растрепанная, замызганная, неухоженная… в общем, грязнуля. Никогда не подпоясывается, даром, что бюст у нее свисает ниже пояса, придавая ей вид поистине устрашающий. Голова зачастую непокрыта, волосы - седые, а лицо покрыто морщинами. Короче - это явно не «божий одуванчик».
Хотя ее именуют костяной ногой, мало кто эту самую ногу описывает; пожалуй, из особых примет ее стоит исключить. Зубы во рту чаще всего железные и очень острые. Нередко упоминаются когти, как у медведя; иногда яга дерется ими, но не прочь и мечом помахать. Причем в поединке на мечах не уступает богатырям!
Происхождение яги туманно, чтобы не сказать больше. Версию о том, что она - человек, можно отмести с негодованием - слишком многое этому противоречит, да и она сама не считает себя сродни адамовым детям. Одно время была очень популярна версия, что «баба-яга» - переиначенное «бабай-ага», то есть «старик» по-татарски, но как насчет Ежинки и Едзи-бабы? Да и не особо в Польше-Чехии помнили татар. И еще менее вероятна гипотеза, связывающая ее с диким племенем ягов, упомянутым в русской летописи.
Широко известна идея, что яга - нежить. Тут срабатывает и костяная нога (ясно же, у кого нога костяная - у скелета! Да это и было в свое время популярным эвфемизмом, поскольку о смерти и мертвецах говорить открыто очень не любили), и конфигурация ее избушки (дескать, в домике на столбе хоронили покойников), и зеленая кожа яги-великанши, и манеры брухи (бруксы) пить кровушку и летать по ночам. Даже знаменитое «русским духом пахнет!» можно привлечь к той же теории: по ряду поверий, мертвые не видят живых, а живые мертвых (вспомните хотя бы толкиеновских назгулов), и потому яга вынуждена (как и назгулы!) полагаться на нюх.
Однако святых имен яга заведомо не боится, питается отнюдь не как нежить, а брукса обзаводится своими пакостными привычками лишь посмертно, при жизни же все равно носит свое гордое имя и вполне соответствует статусу яги.
А может, яга - богиня? У нее немало общих черт, например, с богиней царства мертвых у скандинавов - Хель. Славянской яге даже приписывают супружество с Велесом (хотя основания для этого, мягко говоря, сомнительны); но вот западные яги в этот образ вписываются так себе, а с отечественной они явно в родстве. Однако статус «младшего божества» ей может подойти.
Есть и версия, что яга - золотой идол-оракул сибирских народов; но тут концы с концами сходятся хуже.
На западе популярна гипотеза, что яга - разновидность огра (а может, и просто самка этого вида); в этом случае, очевидно, настоящая форма яги - великанская. Пристрастие к «русскому духу» можно пришить и к этой гипотезе, огры тоже любят высказываться на сей счет. Непонятно, однако же, почему яга живет в домике вполне человеческих пропорций?
Быть может, ее следует отнести к духам природы? Лешими она обычно командует, ладит с английскими брауни и польскими хохликами. Курьи ножки опять же… В качестве хозяйки леса яга очень даже смотрится. Этот вариант отвергнуть сложнее всего, но и доводы в пользу жидковаты. Так что пока оставим вопрос о ее происхождении открытым. Пускай генетики разбираются.
Среди серьезных физических недостатков яги специалисты отмечают низкую скорость передвижения. Однако она вполне компенсируется техническими средствами, как то: изба, ступа, иногда - помело. Изба яги снабжена курьими ножками только у восточных славян и в Скандинавии; однако и в Польше, и в Германии отмечалось, что домик так или иначе перебирается с места на место, хотя ярко выраженных движителей не замечено. На гусеницах, что ли? Кроме того, избушка эта либо говорящая, либо, по меньшей мере, понимает речь человека, а также падка на любезное обращение, что порой выходило яге боком. Ведь сама яга не считает нужным проявлять вежливость к собственному «фургону»…
Курьих ножек то ли две, то ли четыре; есть сведения о том, что они могут и запинать незваного гостя. Движется изба, судя по всему, размашистым бегом наподобие страусиного, но не так чтобы очень быстро.
Иногда изба снабжается кодовым замком; обычно он имеет вид говорящего черепа, которому нужно сообщить пароль. Бывают, впрочем, и более презентабельные запоры - например, в виде кота или даже… повешенного на дверь калача. А порой, напротив, дверь удерживают человеческие зубы или засов из отрубленной руки либо ноги.
Ступа - личный автотранспорт средней грузоподъемности. Сейчас принято считать, что ступа летает, но в ранних текстах она чаще бегает, что и естественно, если учесть ее изрядную массу, никак не приспособленную к полету. Развивает при этом приличную, но не запредельную скорость: судя по времени, потребному на погоню за всадником, можно оценить ее возможности примерно в 60 км/ч.
Помимо самой бабки ступа способна поднять груз порядка тонны; известны случаи транспортировки десяти воинов в доспехах и с оружием. Правда, сидячих мест в кузове ступы не предусмотрено. Зато она показывает выдающиеся результаты на крэш-тестах: задокументированы случаи столкновения с избой и даже тысячелетним дубом без вреда для аппарата.
Некоторые очевидцы отмечают, что ступа при движении изрыгает огонь; это дает уфологам основания полагать, что ступа по сути своей тождественна летающей тарелке и движется на реактивном принципе.
Помело поступило в автопарк яги сравнительно поздно; не исключено, что его яга позаимствовала у смертных ведьм. Старинные источники обычно не упоминают этого предмета, хотя обыкновенные ведьмы на шабаш на них езживали.
Помело - замаскированный под домашнюю утварь летательный аппарат высокой маневренности, способный на вертикальный взлет, пике и многое другое (даже если не упоминать о том, что в некоторых небезызвестных школах учат управлять им на высочайшем уровне, достаточном для спортивной игры с четырьмя мячами).
Максимальный экипаж помела включает одного водителя и одного пассажира; два пассажира представляют для аппарата серьезную угрозу, и попытка взлета с таким грузом обычно ничем хорошим не кончается.
Но, как я уже говорил, помело в этом качестве используется бабой-ягой редко, это скорее транспорт ведьмы; у яги оно чаще служит частью ступы. То она им рулит, то «след заметает».
А теперь несколько важных моментов по поводу того, как с ягой поладить. Ответ на этот жизненно важный вопрос сильно зависит от национальности яги. Отечественная яга, ее польские, чешские, немецкие и французские родичи значительно лучше идут на контакт, нежели скандинавские, британские и южнославянские. У последних, впрочем, есть слабое место - падки на алкоголь; но если яга повстречалась вам в Норвегии или Шотландии, лучше не надеяться на мирный исход.
Впрочем, и среднерусская яга далеко не всегда расположена к дружбе; но она, по крайней мере, обычно не прочь побеседовать, прежде чем взяться за вас всерьез, а дальше все зависит от вашего красноречия.
Изредка - очень изредка - разговор с ягой проходит с позиции силы, но обычно делать этого не рекомендуется. Напротив - миролюбивое, вежливое поведение, можно сделать старушке пару комплиментов… но без излишнего подобострастия и скромности. Она должна почувствовать, что вы знаете себе цену; яга готова поладить с героем, но не с застенчивым Пьеро.
Яга обязана, как и джинн, блюсти ряд местных обычаев; если вам случилось оказаться в курсе, постарайтесь это сразу же показать («сперва гостя покорми, напои, в баньку своди, а там уж и расспрашивай!»). Нечисть, как и стражи порядка в некоторых странах, по-разному реагирует на вас - в зависимости от того, знаете ли вы свои права. Сторонники теории «яга - нежить» полагают, что тут важна еще и подкованность в области погребальных церемоний.
Хорошо также вступить в сговор с кем-то из ее присных - например, с котом или даже с избой. А вот дарить цветы, как поступил Ксенобайт, как раз не рекомендуется. Хотя к подаркам она благосклонна.
Но, вообще-то, дело с ягой кончается миром намного чаще, чем с большинством представителей «нечистой силы». Она не испытывает вражды к людям как таковым, хотя и не слишком их любит; нередко у нее есть свои счеты к врагам людей, которые она не прочь свести при помощи человека, а иногда ей просто оказывается симпатичен гость. Яга может снабдить важной информацией, а порой и «помочь материально» (зельями, к примеру). Может выдать какого-нибудь из своих слуг в помощь. Однако учтите: идти на контакт с ягой стоит только мужчинам или подросткам. Женщинам и детям приближаться к избе крайне не рекомендуется.
Вопреки расхожему представлению (поддержанному церковью) яга никогда не была и не считалась однозначным злом. Ее боялись (и справедливо), иногда приходилось сражаться с нею или обманывать ее… но то же самое можно сказать и о человеке.
Более того, рискну утверждать, что - хотя многие фольклористы придерживаются иного мнения - относить ягу к нежити неверно. Она, безусловно, имеет отношение к смерти (костяная нога тому наглядное доказательство), но скорее в качестве младшего божества смерти, ее привратника и так далее, чем в качестве ожившего мертвеца.
В играх яга популярна, но не сногсшибательно. Чаще всего она выступает либо в виде замухрышки малопонятного назначения (как в «Ведьмаке»), либо как огресса внушающих размеров, либо как простая ведьма. Эх, жаль, что не делают наши хороших игр, тогда бы Баба Яга точно заняла бы в них достойное место… Может быть.
Какие Ваши любимые сказки? Добро побеждает зло? Или Вы любите мрачные европейские сказки, например скандинавские или более известные мрачные Братьев Гримм? Советские детские истории: Денискины рассказы, или Носова? Современные сказки? Гарри Поттер? Девочка Лира из трилогии «Темные начала»? Или масштабный Толкиен? Кровавый и совсем недетский Мартин и «Песнь льда и пламени»?
У Вас сказки ассоциируются только с детством или Вы до сих пор с радостью привносите их в свой мир?
окончен бал погасли свечи
и принц храпит поддат и сыт
на золушке уборка дети
кредит
Любите… Творите … как дети лишь Сказки …
Они возвращают в Жизнь вашу краски …
Эльфийские уши
Жил-был эльф по имени Элинас, самый обыкновенный, ничем не примечательный, если бы не его уши. А что не так с ушами? - спросите вы. Они были самым бессовестным образом заколдованы! Да, да. Именно заколдованы. И именно бессовестным образом! Потому что у того, кто посягнул на святое - на дружбу ушей с головой, на которой они выросли, - нет никакой совести! Вообще нет!
А случилось это прискорбное событие так. Однажды в теплый весенний денек юный Элинас, исполненный светлых мыслей, любови к природе и гордости за свой древний народ, шел по лесу. Бесшумно, легко, почти танцуя, не сминая цветов и не тревожа покой зверушек. Шел так, как это умеют делать только эльфы. Он чувствовал себя отлично, и поэтому решил воплотить прекрасное настроение в звонкой песне. Элинас запел. А надо сказать, что у всех эльфов прекрасные голоса, и лирический тенор Элинаса вовсе не исключение. Поэтому песня неслась среди деревьев, над оврагами, вдоль реки, проникая в самые темные закутки древнего леса. Птицы вторили ему, белки спускались с вершин деревьев, чтобы послушать, волки переставали жевать оленя, а медведь подыграл на расщепленной колоде. Но, как оказалось, волшебные звуки радовали далеко не всех.
Неожиданно из чащи показалась сердитая дама, явно не эльфийской национальности. Да и то, что это именно дама, и вообще существо, теоретически относящееся к разумным прямоходящим, Элинас понял далеко не сразу. У нее были взлохмаченные, неопределенного цвета волосы, частично подвязанные красным платком на макушке, перекошенное от гнева неумытое лицо, неопрятная цветастая одежда и грязные ногти.
- Заткни-и-ись!!! - завопила она резким противным голосом. - Заткнись сейчас же! - далее следовала тирада из непристойных ругательств.
- Кто ты такая? И что ты имеешь против моего эльфийского вокала? - горделиво спросил Элинас.
- Если ты сам не заткнешься! Я тебя заткну! Я напихаю тебе в рот мха! Я отправлю тебя в подземелье, откуда даже криков твоих никто не услышит, не то что песенок! Я вырву язык прямо из твоего рта и скормлю его воронам! Я…
- Тихо, тихо, тихо!.. - эльф был слишком весел сегодня, чтобы позволять какой-то недружелюбной тетке испортить ему настроение. Они примирительно поднял руки вверх. - Отчего ты так злишься, женщина? Я просто пел.
- Пел? Пел?! Ты ПЕЛ!!! Бее-е-е-е! - визгливо передразнила она, - Ме-е-е-ее! Это пением называется?
- Вовсе не «бе» и «ме»! - обиделся Элинас. - Я пел древнюю эльфийскую песню о лесе и…
- Древнюю? О лесе? А что, посовременнее, повеселее ничего не мог? Это ж как пилой по кости! Как мелом по стеклу! У меня уши в череп вползли от ужаса! Ты хоть представляешь себе это чувство?!
- Ты преувеличиваешь! - отмахнулся эльф. - Более того, ты ничего не смыслишь в искусстве! И вообще, почему я должен замолкать в моем собственном лесу, или выбирать тот репертуар, который понравится тебе? Кто ты вообще такая?
- Кто я?! - рассмеялась странная особа. - Кто я? Ты спрашиваешь! Я - Лугоша, хозяйка леса! И мне, то есть хозяйке леса, такая музыка не нравится!
«Какая-то сумасшедшая» - подумал Элинас. А мама с детства его учила, что с сумасшедшими бесполезно спорить. Поэтому он просто хмыкнул, отмахнулся и пошел дальше, продолжая напевать.
- Мне не нравится! - заорала вдогонку Лугоша. - Твое вытье оскорбляет мои уши! Слышишь?!
- Ничего не слышу! Мои уши ничего не оскорбляет, - бросил эльф, уходя все дальше.
- Ах, ты не слышишь!..
Если бы он в тот момент обернулся и увидел лицо Лугоши, то возможно и уберегся от страшного проклятия. Но Элинас был самодоволен и беспечен. Даже странная тишина в лесу не насторожила его. А только когда уши сами собою начали шевелиться, а затем ползать по голове, как им вздумается, эльфу наконец дошло, что с ним случилось нечто необычное. Еще около часа потребовалось, чтобы понять, кто виновен в происшествии.
- Лугоша! - отчаянно позвал эльф, только ее уже и след простыл.
С той самой поры острые эльфийские уши Элинаса зажили своей собственной жизнью. Поначалу они ползали по хозяину и далеко не отлучались. И хотя довольно неприятно было обнаружить ухо у себя в кармане, или прогонять его со лба в момент важной беседы, гораздо хуже пришлось бедному Элинасу, когда те осмелели и стали уходить по своим делам, куда и когда им вздумается.
О своих ушах несчастный эльф узнал много нового, например то, что они обожают подслушивать сплетни, а так же предпочитают классической эльфийской музыке пошлый человеческий фольклор.
Иногда Элинас просыпался от скрипучих звуков гармошки, под которою кто-то поет что-то вроде: «Мой милок меня в лесок водил гулять…» Благородный эльф приходил в ужас, а ушам нравилось, и домой возвращаться они не торопились.
Вот так и жил Элинас. Встанет утром, поищет уши, не найдет и плетется хмурый по поселению. Навстречу ему друзья, знакомые… здороваются… А он не слышит. Вместо: «Приветствую тебя, о светлоокий Элинас!» или «Какое чудесное утро, любезный брат!», он слышал крики и грубую брань из ближайшей таверны, где ошивались его уши: «Убери свою жирную задницу с моего стула, а то не сосчитаешь зубов!», «Эй, крошка, ану-ка покажи…».
Будь эльфы менее благородным и культурным народом, они бы давно воспользовались тем, что при Элинасе с его удаленными ушами можно говорить что угодно, даже гадости, главное сохранять при этом приветливое выражение лица. Но эльфы очень воспитаны, они бы никогда не стали этого делать…
Или стали?..
Элинас все равно не мог знать наверняка.
Вот и стал наш несчастный герой с подозрением коситься на своих сородичей. А может эта прекрасная эльфийка Маринаэль, которая строит ему сейчас глазки, вовсе не заигрывает, а обзывает лосем? Или этот любезный лавочник не предлагает купить самый лучший товар по низкой цене, восхищаясь безупречным вкусом Элинаса, а вслух смеется над тупостью эльфа, который согласен платить серебром за бракованное кислое вино?
Без ушей жить трудно. А с ушами, которые бродят сами по себе, еще труднее. Теперь Элинас знал, что твориться в человеческих городах. Какие там ходят слухи. Какие популярны песни. И самое ужасное - что люди думают об эльфах: «Высокомерные! Лживые! Приветливые только с виду! Жестокие нетерпимые расисты, только сунься к ним в лес - пристрелят без предупреждения. К людям относятся хуже, чем к животным».
Вначале эти слова до глубины души возмущали Элинаса. Он плевался от человеческих песен, его тошнило от незатейливой речи, лишенной каких-либо изящных оборотов.
Но вот прошло несколько месяцев, и он стал замечать, как вдруг нога сама собою начинает притопывать в такт деревенской песенке, или на губах мимо воли расплывается улыбка от услышанного анекдота. Эльфы-то анекдотов никогда не рассказывают, и смеяться над этакой безвкусицей себе не позволяют… А тут…
Не думайте, что безухий Элинас не пытался найти свою обидчицу. Он рыскал по тем местам, где встретился с ней впервые. Но никаких следов ее присутствия не обнаруживалось. Пробовал Элинас и горланить песни, чтобы привлечь ее внимание. Он выбирал самые ужасные (с эльфийской точки зрения), в основном те, которые были подслушаны блудными ушами в тавернах и кабаках. Он пел их громко и фальшиво, так, что птицы улетали в соседний лес, звери разбегались, у волков пропадал аппетит, а медведь прятался в берлогу и баррикадировался изнутри.
Лугоша не появлялась. Элинас совсем отчаялся.
И вот однажды пострадавший эльф встретил сородича, который где знаками, где при помощи эльфийской рунописи, объяснил Элинасу, что община готовится к встрече со знаменитой и многоуважаемой волшебницей, которую народ остроухих почитает с давних времен.
Нельзя сказать, что Элинас слишком обрадовался. А кто бы обрадовался? Ведь одна из мудрейших женщин будет говорить назидательные слова, а он вместо речей разума услышит только похабные песенки.
Но вдруг, совсем неожиданно, до эльфа донеслись непривычные в последнее время звуки: птичьи трели, стук дятла, шорох листьев. Свист ветра в ушах свидетельствовал о том, что его блудные части тела куда-то спешат. А когда Элинас узнал в мелодичном пересвисте условный сигнал эльфийских разведчиков с дальних границ, его сердце замерло в радостном предвкушении. Неужели ОНИ… возвращаются?!
Тем временем собратья заняли свои места, а мудрая эльфийка, одетая в великолепный изумрудный хитон вышла в средину зала. Она начала речь, Элинас мысленно умолял свои уши двигаться быстрее - очень уж хотелось послушать. Он даже попытался читать по губам, для этого перелез на передний ряд, потом еще ближе, потом еще, пока не очутился впереди рядом с самыми почетными гражданами города. И тут мудрая заметила его. «Кто это? - видимо спросила она, судя по жестам и мимике, - Где его эльфийская гордость - уши?»
Старейшины и почетные эльфы принялись разъяснять ей. Вначале, Элинас естественно ничего не слышал. Но вдруг…
- Да он совсем глупый!
- Полный идиот!
- Не обращайте на него внимания!
- Это же надо быть таким дураком, чтобы поссориться с собственными ушами!
- Мы все постоянно смеемся над ним и издеваемся. Хотите попробовать, мудрая? Это весело! Вот смотрите.
И лучший друг Элинаса обернулся к нему и с самой доброжелательной улыбкой сказал:
- Ну что, безухий, слышал? Глухих повезли!
Элинас не поверил собственным ушам. А как им верить, когда он непонятно где столько времени шлялись?
- Разве можно так с собратом? С эльфом? - нахмурилась мудрая.
- А какой он без ушей эльф? - сказал лучший друг, продолжая обидно дразниться в полной уверенности, что его не слышат.
Элинас больше не мог этого терпеть. Он судорожно искал выход из создавшейся ситуации и не придумал ничего лучше, как начать… петь.
Он вдруг открыл рот и громко, во всю глотку заорал популярную кабацкую песенку, в которой в самых красочных выражениях говорилось о таких нехороших эльфийских качествах, как высокомерие, надменность и гордыня, а также способность вот так запросто отвернуться от лучшего друга, только потому, что он по несчастью лишился первичных эльфийских признаков. Последнее Элинас добавил лично от себя, выдумывая прямо на ходу.
Его завороженно слушали все сородичи, включая мудрую. Некоторые из них покраснели, некоторые упали в обморок, другие удалились, возмущенно топая. Когда Элинас закончил, оставшиеся потребовали тут же наказать негодяя, осквернившего главный эльфийский зал, мудрейшую эльфийскую волшебницу и вообще, все скрепы эльфийского сообщества.
Воцарился невообразимый шум, от которого уши Элинаса, испугавшись, поспешили к хозяину, заняли свои законные места и свернулись в трубочку, тихонько подрагивая.
И тут он заметил нечто необычное, то, чего не замечали его глаза, несколько позабытые из-за всей этой эпопеи с ушами, - мудрая смеялась. Не просто смеялась, а хохотала, согнувшись пополам, она стучала кулачком себе по коленке и хохотала, хохотала…
Когда она наконец разогнулась, отдышалась, вытерла слезы и подошла к нему, он заметил другую подробность, ранее упущенную - волшебница кого-то очень ему напоминала. В мудрой серьезной эльфийке ее трудно было узнать, а вот в катающейся от смеха - ну запросто…
- Лугоша? - спросил Элинас, не веря на этот раз своим глазам (для разнообразия). Хотя при прошлой встрече ее никак нельзя было отнести к эльфийскому народу, а тогдашнее одеяние и внешний вид вовсе не вязались с образом мудрой волшебницы, это была она.
- Она самая. - Волшебница улыбнулась. - Я вижу, мой урок пошел тебе на пользу. По крайней мере, поешь ты уже намного лучше.
Элинас не знал, злиться ему или радоваться. В любом случае, он решил не выказывать никакого неуважения, дабы остаться при всех своих органах.
- Теперь у меня для тебя поручение, - продолжала Лугоша. - Ты должен научить всему, чему научился, своих сородичей.
- Анекдотам? Про портовых девок и гномов?
- Нет! Толерантности!
- Но… То, что ты со мной сделала, разве можно назвать толерантностью? Ты заколдовала меня только за то, что тебе не понравилась моя песня! - как Элинас не боялся, но наорать на Лугошу ему хотелось больше.
- Вовсе не за это! А за твою надменность! Ты вообще не хотел ни слышать, ни видеть, ни признавать ничего, что не вязалось с одобренными эльфами традициями или ценностями.
- Нет!
- Да!
- Нет!
- Да!
- Нет!
- Уши оторву!
- Ладно. Да.
- Да. Значит, научишь?
- А куда деваться?..
С тех пор Элинас учитель толерантности у эльфийского народа. Он учит их принимать другие народы такими, какие они есть. Ну и еще пошлым анекдотам, в качестве бонуса.
Щенок потянулся в истоме, на что-то пеняет хвосту, наш сказочный, пряничный домик готовится с нами ко сну. Ждут сказку мои непоседы, ну как им могу отказать, где брать мне сюжеты, о, небо, а ну-ка, закройте глаза. Представьте, что в сказках знакомых я что-то сама изменю, и зрители хмыкают сонно, за что их отдельно люблю. Однажды, зимой или летом, уставшие ноги влача, замёрзшие Гензель и Гретель в наш пряничный дом постучат. Ну что ж, в тесноте не в обиде, на всех хватит вкусной еды, я буду им нежный родитель и не отличу от родных. Такая вот сказка простая на старый-престарый сюжет, детей ведь чужих не бывает и внуков чужих тоже нет. А завтра Герасима встретим:" Что хочешь за нашу Му-Му? Пусть с нами живёт, правда, дети, и не отдадим никому". Уснули мои непоседы, щенок помирился с хвостом, баюкает звёздное небо наш сказочный, пряничный дом.
Иванушка с Алёнушкой идут по дороге, устали, ножки болят, сил нет уже идти, доехать бы на чём, пить хотят.
Иванушка увидел след от копыта лошади, полный дождевой воды. Хотел напиться - Алёнушка не пустила:
- Не пей, братец, жеребёночком станешь!
Идут дальше, на дороге след от коровы, Иванушка хотел напиться - сестрёнка не пускает:
- Не пей, братец, телёночком станешь!
Идут дальше - видят след от джипа. Алёнушка и говорит:
- Вот теперь пей поскорее, братец.
Дракон появился на рассвете. Он облетел город по периметру, попутно вызвав переполох среди городской стражи, и начал снижаться прямиком над центральным рынком. Распугав немногочисленных в этот ранний час торговцев, дракон некоторое время покружился над площадью, выбирая подходящее для приземления место, а потом медленно опустился на землю. В течение следующего получаса он не совершал ничего предосудительного, лишь внимательно разглядывал вооруженную толпу, скапливающуюся на противоположном конце рынка. Толпа, состоящая из членов городской стражи, немногочисленных наемников, двух боевых магов и горстки странствующих рыцарей, в свою очередь тоже некоторое время воздерживалась от агрессивных действий. Наконец, у одного то ли очень глупого, то ли очень храброго рыцаря сдали нервы, он пришпорил верного боевого коня и с копьем на перевес, выкрикивая что-то неразборчивое, ринулся в атаку. Дракон словно только этого и ждал. Едва рыцарь преодолел половину расстояния, разделявшего их, он расправил крылья, высоко задрал голову, и в ту же секунду всю рыночную площадь окатил зловещий рык:
- Прррринцессссы, покупайте пррринцессс! Грррафини, марррркизы, леди благоррродных кррровей на любой вкуссс! Только у нассс! Доссставка прррямо до мессста пррроживания! Доссставка входит в ссстоимость товарррра!
Рыцарю-то хватило храбрости выдержать речь дракона, но вот его благородному скакуну нет. Взбрыкнув и сбросив наездника прямо под лапы чудищу, конь рванул обратно, предоставив тем самым хозяину возможность заработать всю славу в одиночку. Дракон, впрочем, в битву вступать не спешил. Опустив голову, он внимательно изучил рыцаря, после чего «тихо прошептал», если драконы вообще способны на тихие звуки:
- Купи пррринцесссу!
- Что? - недоуменно спросил рыцарь, до сих пор не оправившийся от двойного шока, вызванного падением и тем, что его до сих пор не съели.
- Купи пррринцессссу! - повторил дракон.
- Зачем? - снова переспросил рыцарь.
И тут дракона прорвало.
- Потому что я, организззаторррр брррачного агенссства «Грррыхлуррр Многожоррр и компания», пррредлагаю исссключительно шшштучный товарррр! Дамы только благоррродных кррровей! Маррркизззы, баррронесссы, геррррцогини! Доссставка хоть до брррачного ложжжа!
- А где сами принцессы? - рыцарь, постепенно приходя в себя, огляделся по сторонам в поисках означенного товара, но на рыночной площади, кроме него и дракона, никого не было. Даже вооруженная толпа исчезла, скорее всего, спряталась в ближайшем переулке.
- Попрррошу сссюда! - дракон с энтузиазмом поднял левое крыло.
Рыцарь, наконец, оторвал свое тело от жестких камней мостовой и подошел к дракону. Его взгляду открылась вереница портретов, висевших на драконьем боку. Портреты были довольно просто нарисованы, но черты лиц потенциальных избранниц передавали подробно. Впрочем, рыцарь тут же нахмурился.
- И это ты называешь первым сортом? - хмыкнул он, указав на изображение полной дамы с бородавкой на носу.
Дракон смутился.
- Прррошшшу прррощщщения, немного напутал, - он поднял другое крыло. - Сссюда, пожжжалуйссста.
Под правым крылом находилась еще одна портретная галерея. На этот раз рыцарь, потеряв дар речи от восхищения, не мог оторвать взгляда от прекрасных ликов.
- Вот это кто? - наконец вымолвил он, указывая на портрет божественно красивой блондинки.
- Прррекрррассссный выборрр, молодой человек! - обрадовался дракон. - Маррриола Ссстольмейссская, насссследница Западного Удела! Эльфийссских кррровей! Крррасссива, умна, благочессства, пишет ссстихи! И этот клад вссссего за пятнадцать тысссяч золотых!
- ЧТО?! - у рыцаря задергался глаз. - Пятнадцать тысяч?! Но это же грабеж!
- Штучный товарррр. Ей в пррриданое дают двадцать деррревень и тррри горррода! И это не сссчитая ззземельных угодий!
- Ладно, - успокоился рыцарь и поинтересовался биографией восточной красавицы.
- Пррринцессса Лю Ти, семнадцатая дочь восссьмого брррата Великого Повелителя Восссточной Имперррии.
- Ого! - Рыцарь заинтересовался. - И сколько ты за нее просишь?
- Всссего десссять тысссяч, и уже завтррра она будет изнемогать от ссстрррасссти в ваших горррячих объятиях!
- Странно, - рыцарь неожиданно решил задуматься. - Получается, что дочь простого герцога стоит дороже племянницы императора?
- Пррриданого у нее никакого, да и нассследссство не сссветит, - извиняющимся тоном произнес дракон. - Зззато девушка обучена многим восссточным иссскуссствам, включая Иссскуссство божжжессственной любви. Четырррессста пятьдесссят сссемь поз Высссшего нассслажжждения и сссладострррассстное утоление жжжеланий! Плюссс масссаж в качестве бонуссса!
- Слушай, а покажи мне еще раз тех, что на другом боку? Там есть весьма милые личики, - похоже, рыцарь всерьез заинтересовался предложением, и грозный облик продавца его уже ни сколько не смущал.
- Вторррой сссорррт! - грустно промолвил дракон, поднимая левое крыло. - Вот посссмотррри! Вот у этой пррроблемы с благоррродссством кррровей, ее мать путалась с крррессстьянином! Эта, несссмотррря на зззнатное происссхожжждение, глупа как пррробка! А вот эта, напррротив, слишшшком умна и деррржжжит в прикррроватной тумбочке любопытную бррррошшшюрку: «Пррриготовление и иссспользззование ядов в домашшшних усссловиях!»
К этому времени вооруженная толпа заметила, что рыцаря не съели, а наоборот, предложили ему весьма любопытный товар, и потихоньку перемесилась из защитного переулка поближе к дракону. Крылатый торговец с радостью повторил свою тираду, подробно рассказал о каждой единице ассортимента и перечислил все цены и условия доставки. Впрочем, у большинства собравшихся денег не хватало не то что на восточную прелестницу Лю Ти, но даже и на толстую даму с бородавкой. Дракон после долгих уговоров с трудом согласился продать толстуху со скидкой, всего за двести золотых. Правда, и эта сумма оказалась для покупателей велика.
- Пррриданое за нее дают ужжж больно богатое, - сокрушался продавец. - Есссли бы не пррриданое, я бы и за пятьдесссят уссступил!
А день набирал силу. Лавочники поняли, что дракон никуда улетать не собирается, и, смирившись со своей участью, осторожно занимали торговые места. Впрочем, скоро они увлеклись набежавшими покупателями и перестали замечать необычного соседа. А покупателей, да и просто зевак, пришедших поглазеть в дракона, собралось столько, что площадь просто не могла вместить всех желающих. Большинство торговцев, пользуясь ситуацией, тут же взвинтили цены, народ начал возмущаться, в общем, торг превратился в настоящий балаган.
Тем временем глава местной купеческой гильдии попытался предъявить дракону претензии, что тот не имеет права торговать в городе, не будучи членом его купеческой гильдии. В ответ на это дракон тут же показал здоровенный свиток, увешанный печатями доброй дюжины королевств, где прямо указывалось, что предъявитель сего имеет право торговать, чем захочет и где захочет, и поэтому препятствий чинить ему никто не смеет.
До самого обеда торговля у дракона не клеилась. Несмотря на обилие народа и разнообразие товара, заявок ему так и не поступило. А из тени одного из домов на дракона с грустью и тоской, изнемогая от жадности и страха, смотрел король местных воров и негласный повелитель Ночного города Груп Ухорез. Все лавочники давно были неофициально обложены им громадным налогом за право торговать, но потребовать налог и с дракона Групу не хватало смелости. Не потребовать налог было нельзя - это грозило потерей авторитета.
И вот когда полуденное солнце стало печь так сильно, что покупатели попрятались в тень, а лавки закрылись на обеденный перерыв, выход был найден. Подойдя к дракону, который как раз догрызал свежекупленного барана, Ухорез прошептал ему на ухо свое предложение. Дракон заинтересовался и тут же отвалил указанную вором сумму. Тот, довольно ухмыляясь, свистнул своим подручным, среди которых были и маги, и те буквально за считанные минуты возвели над торговцем принцессами огромный тент. Устремившаяся в спасительную тень толпа потенциальных покупателей тут же была разбавлена толпой профессиональных карманников. Вскоре слух о якобы заключенном договоре с драконом разошелся среди криминальных кругов города, и авторитет Група был не только сохранен, но и значительно усилился.
То ли это тент сыграл свою роль, то ли своеобразная реклама, обеспеченная Групом Ухорезом, но после обеда покупатели так и повалили. Молодой наследник султана Юго-Восточной Империи, странствующий в целях расширения кругозора и обретения новых знаний, соблазнился видом (а, скорее всего, талантами) племянницы Восточного Владыки и тут же отвалил за нее сундук драгоценных камней, что значительно превышало цену, указанную драконом. Чуть позже на рынок заглянул глава королевской контрразведки. Пошатавшись среди толпы и не найдя там ни одного мало-мальски приличного заговорщика, он, бормоча себе под нос что-то о кадровом голоде, купил юную отравительницу. Наследницу Западного Удела приобрел невесть как забредший в эти края эльф. И даже на даму с бородавкой нашелся покупатель, один из местных баронов, отличавшийся не меньшей полнотой и имевший аж три бородавки. Дракон скрупулезно записывал данные каждого покупателя в свой блокнот невообразимых размеров и клятвенно заверял, что уже завтра ближе к вечеру они смогут наслаждаться, созерцая лик своей избранницы.
Впрочем, не всем покупателям понравился ассортиментом, многие выражали свое недовольство, иногда весьма бурно. Дракон был со всеми подчеркнуто вежлив. Записывая в блокнот и их требования, он так же клялся и призывал в свидетели всех богов, что обязательно найдет им избранницу. Параллельно он опрашивал самих кандидатов, узнавая их материальное благосостояние, увлечения, привычки. Все это, как уверял торговец, должно помочь с выбором для них спутницы жизни.
К вечеру дракон продал всех имевшихся в наличии принцесс, закинул мешки с полученными деньгами себе за спину и улетел. Летел он долго, больше двух часов. Наконец впереди показалась горная гряда, дракон спланировал к ее подножию. Здесь, в одной из многочисленных пещер, находилось его тайное логово. Свалив мешки с гонораром в угол сокровищницы, дракон проследовал в соседнюю пещеру. Здесь его поджидали сородичи. Заинтересовано вытянув головы, они ждали указаний. Грыхлур чинно и размерено, как подобает истинному дракону, извлек свой блокнот, оторвал листки с заявками и раздал их каждому из присутствующих.
- Смотррррите не перррепутайте! - мрачно рычал он. - Мы должжжны поддеррржжживать рррепутацию фирррмы! Чтобы зззавтррра всссе зззаказззы были выполнены!
Драконы молча закивали. До уровня интеллекта Грыхлура им было очень далеко, зато с исполнительностью у них полный порядок, поэтому можно быть уверенным, что уже сегодня всех заказанных принцесс, герцогинь и графинь силой выдернут из родных домов, чтобы аккуратно и без повреждений доставить к покупателям.
Едва только сородичи разлетелись, Грыхлур снова достал блокнот и на этот раз вырвал из него листки с данными неудавшихся покупателей. Внимательно изучив их, дракон рявкнул в пустоту:
- Всссе зарррисссовал?!
- Вссе, повелитель!
Между пластинами гребня Грыхлура показалась голова небольшого дракончика. Быстро спрыгнув на пол пещеры, он добежал до головы своего хозяина и протянул ему стопку рисунков.
Дракон, мрачно улыбаясь, просмотрел картины. Они были нарисованы в том же стиле, что и портреты принцесс, но изображали самих неудачливых претендентов.
- Завтррра будет много ррработы! - буркнул под нос дракон, отправляясь спать…
***
Дракон прилетел на рассвете. С высоты изучив открывшийся ему город, он нашел рыночную площадь, где и приземлился парой минут позже. Молча, он некоторое время изучал местное население. Народ здесь подобрался похрабрее, чем в предыдущем городе, и нападать никто не спешил. Напротив, толпы любопытных людей подходили все ближе и ближе. Наметанным глазом выделив в толпе нескольких девушек в богатых одеждах, дракон добродушно улыбнулся и, расправив крылья, зарычал:
- Пррринцы! Покупайте пррринцев! Мужжжья благоррродных кррровей на любой вкусссс! Ссспешшшите! Только у нассс! Доссставка прямо до мессста прожжживания! Доссставка входит в ссстоимосссть товаррра!
Толпа зашевелилась, заинтересовавшийся народ потянулся к необычному торговцу. Дракон улыбнулся еще раз, игра явно стоила свеч. А ведь впереди еще столько городов, где столько одиноких сердец томится в одиночестве. Ну, ничего, избавление от этого гнета уже близко!